Расправа над узниками Перми и Алапаевска
В 1918–1919 годах в разных городах России было расстреляно 19 представителей династии Романовых (из них 7 детей). Всего вместе с прислугой погибло 26 человек. Узники Перми и Алапаевска были одними из тех, кто попал в этот страшный список. Пожалуй, ни одна династия не сталкивалась с такой нечеловеческой жестокостью, которую пришлось испытать Романовым…
После отречения Николая II от престола советская власть приняла меры, направленные на изоляцию всей семьи Романовых. Их предполагалось разделить и поселить как можно дальше от столицы. Со всех членов семьи бывшего императора взяли подписку о невыезде и предписали им в трехдневный срок получить в ЧК направления к местам постоянного проживания. Некоторая свобода в выборе места жительства была, но лишь в пределах Вологодской, Вятской и Пермской губерний. Именно в Перми проживал младший брат последнего российского императора, великий князь Михаил Александрович, который после отречения от престола Николая (царь отрекся и от своего имени, и от имени сына) стал считаться наследником престола. В манифесте об отречении Николай благословлял брата на вступление на престол, а в поздравительной телеграмме обращался к нему как императору Михаилу II. Правда, Михаил не захотел принять власть. Он согласился бы на это только по воле народа. Если бы, как предлагал великий князь, было проведено всенародное голосование, возможно, в России была бы установлена конституционная монархия – как в Великобритании или Японии. Однако большевикам такое голосование было не нужно. Как не нужен был и сам Михаил Александрович, который мог стать живым воплощением монархической идеи. И все же поначалу большевики не трогали великого князя и даже предоставили ему относительную свободу действий. Точку в его судьбе поставил Гавриил Мясников – человек жестокий и самолюбивый, который едва ли не треть жизни провел на каторге. В Перми великий князь Михаил поселился в Королевских номерах. Вместе с ним проживали его камердинер Челышев и секретарь Джонсон. Во второй половине мая началось восстание Чехословацкого корпуса, а к июню белочехи взяли под контроль Самару и Челябинск. Михаил Александрович к тому моменту был освобожден от надзора ЧК, вероятно, контрреволюционером его не считали. Поэтому он очень удивился, когда 7 июня его вызвал к себе новый начальник одного из отделов Чрезвычайной комиссии. Между тем Мясниковым двигало не пустое любопытство. В его голове уже начал зарождаться план убийства великого князя. Интересно, что короткая встреча, в ходе которой Мясников потребовал от князя и его секретаря ежедневно отмечаться в чрезвычайке, в их дневниках описана совершенно по-разному. Князь Михаил уделил ей всего одну строчку: «В Чрезвычайном Комитете я слегка сцепился с одним «товарищем», который был очень груб со мною». А Мясников смакует все детали этой встречи, явно преувеличивая свою значимость и подчеркивая свою полную власть над братом императора. Почему Мясников задумал это убийство? В своей книге «Философия убийства, или Почему и как я убил Михаила Романова» он пишет, что им двигало желание послужить новой власти, уничтожив человека, вокруг которого могли объединиться все враждебные Советам политические силы. Но так ли это? В книге Мясников отзывается о великом князе резко и непочтительно: «Ведь что такое Михаил? Очень глупый субъект. Одеть его в блузу рабочего, запретить называться Михаилом Романовым, заставить работать, ну, хотя молотобойцем, и он будет выглядеть не очень развитым, недалеким рабочим. А вот поди же ты! Получилась такая расстановка борющихся сил, что этого недалекого человека выдвигают на роль вершителя судеб величайшей страны, и из него может получиться впоследствии некое божеское воплощение на земле». Уж не зависть ли это? Не желание ли уничтожить сильного и благородного человека, по сравнению с которым он выглядел жалко и испытывал сильнейший комплекс неполноценности? Через пять дней Мясников собирает группу заговорщиков и предлагает убить великого князя, а затем распустить слух о его побеге. Заговорщиков было пятеро. Кроме Мясникова, который предпочел убить Михаила чужими руками, в нем участвовали Марков, Иващенко, Жужгов и Колпащиков. Мясников решил обставить убийство таким образом, чтобы его можно было представить как необходимую меру при попытке великого князя к бегству. В Королевских номерах замысел осуществить едва ли бы удалось, поэтому решено было вывезти Михаила в лес. Но как это сделать? В ГубЧК Марков напечатал поддельный ордер на арест. Кто его подписал, неизвестно до сих пор. Это мог быть либо сам Мясников, либо новый председатель ЧК Мальков. В десять минут первого, накануне праздника Вознесения Господня (13 июня), Жужгов вошел в номер к больному князю. Михаил жестоко страдал от язвы и в последние три дня не выходил из номера. Заговорщик показал князю ордер и потребовал одеться и следовать за ним. Устно он объяснил, что получил поручение увезти Михаила Александровича подальше от надвигавшегося фронта. Великий князь почувствовал неладное. Он потребовал вызвать по телефону Малькова, затем – врача. Потом оделся, но отказался покидать комнату, ссылаясь на сильную боль. Когда Михаил спросил, нужно ли собрать вещи, Жужгов ответил, что их доставят позже. Единственная просьба, которую он согласился удовлетворить – разрешил великому князю взять с собой Джонсона, который не хотел отпускать Михаила одного. Когда князь вышел на улицу, с ним случился обморок. Заговорщики подняли его и посадили в фаэтон. Рядом с ним сел Иванченко, на козлы – Жужгов. На втором фаэтоне поехали Джонсон, Марков и Колпащиков. Джонсон и Михаил уже, наверное, догадывались о том, зачем их вывозят из города. Тем временем оставшиеся в номерах члены свиты великого князя принялись звонить в милицию, объясняя, что неизвестные люди похитили Михаила. Им ответили, что меры уже принимаются. Но это было ложью. В это время Михаил Романов ехал навстречу своей смерти. По дороге он разговаривал с Иващенко – тот был начальником пермской милиции, и Михаил знал его в лицо. Фаэтоны остановились у разъезда № 100, неподалеку от речки Архиерейки. Как только все вышли из фаэтонов, Марков застрелил Джонсона. Стреляли и в князя, но выстрел Колпащикова прошел мимо, а Жужгов с первой попытки только ранил Михаила. Князь попросил у него разрешения попрощаться с Джонсоном, перед которым чувствовал вину. Но последовал выстрел в упор – и младший брат последнего российского императора упал… Тем временем начало светать. Тела убитых замаскировали ветками. На одной из росших рядом сосен вырезали буквы: В.К.М.Р. – великий князь Михаил Романов. Мясников настаивал, чтобы вещи убитых были брошены в могилу. Но его сообщники не устояли перед искушением. Они взяли их с собой, а позже разделили. На следующую после убийства ночь трупы зарыли. 13 июня в Совнарком полетела телеграмма о том, что ночью неизвестными людьми в военной форме были похищены Михаил Романов и Джонсон. Розыски пока результатов не дали. Все оставшиеся члены свиты великого князя немедленно были арестованы, а позже – расстреляны. Разумеется, поиски и допросы не могли вывести на след беглецов. Однако в Перми создается видимость бурной деятельности. Вскоре в одной из газет появляется сообщение о бегстве великого князя. И почти сразу начинают появляться свидетели, которые якобы видели Михаила, – кто-то в Омске, кто-то в Киеве. Так родилась еще одна легенда о чудесно спасшемся наследнике дома Романовых. Алапаевск, небольшой городок на Среднем Урале, не слишком выделялся бы из десятков таких же населенных пунктов, если бы не случившаяся там трагедия. 20 мая 1918 года туда привезли арестованных после Октябрьского переворота членов царской семьи. Узниками, за которыми следили в оба, стали: – великий князь Сергей Михайлович (двоюродный брат Александра III); – великая княгиня Елизавета Федоровна; – трое детей великого князя Константина Константиновича: Константин Константинович (мл.), Иоанн Константинович и Игорь Константинович; – князь Владимир Павлович Палей (сын великого князя Павла Александровича от морганатического брака); – управляющий делами великого князя Сергея Михайловича Федор Семенович Ремез. Те, кому суждено было стать мучениками Алапаевска, были не просто членами императорской семьи. Это были люди исключительных душевных качеств, истинные аристократы в лучшем смысле этого слова. Великая княгиня Елизавета Федоровна, урожденная принцесса Гессен-Дармштадская и старшая сестра императрицы Александры Федоровны, уже успела хлебнуть горя. Ее муж, великий князь Сергей Александрович, был убит террористом Иваном Каляевым. После трагической смерти мужа Елизавета Федоровна удалилась от мира. Она основала в Москве Марфо – Мариинскую обитель труда и милосердия и стала ее настоятельницей. Одна из сестер обители, Варвара Яковлева, сопровождала великую княгиню после ее ареста. Великий князь Сергей Михайлович также был незаурядной личностью. Он считался признанным специалистом в артиллерийской науке. Перед началом Первой мировой войны он был генерал-инспектором российской артиллерии. Он предвидел начало военной кампании и приложил все усилия, чтобы российская армия была обеспечена современными орудиями. Троюродные братья Николая II, князья Иоанн, Константин и Игорь Константиновичи, успели в своей жизни еще не так много. Разве что проявили себя во время Первой мировой войны. За отвагу молодые офицеры получили награды: князь Иоанн был награжден Георгиевским оружием, а князь Константин – Георгиевским крестом. Самому младшему из узников, Владимиру Палею, был всего 21 год. Но он уже был известен как поэт и переводчик. Историки считают, что Алапаевск был выбран как место заключения высочайших узников неспроста. Здесь были очень сильны антимонархические настроения. Пришедшие к власти большевики имели все основания опасаться, что членам царской семьи могут устроить побег. Ведь еще не были окончательно разбиты силы сторонников монархии. И отречение от престола ничего не меняло. Никаких удобств членам царской фамилии не предоставляли. Их содержали в здании Напольной школы. После условий, к которым они привыкли с детства, узникам было нелегко привыкнуть к спартанской обстановке. В шести комнатах, ставших для них тюрьмой, было только самое необходимое: железные кровати с жесткими матрасами, несколько простых столов и стульев. Поначалу узникам делали небольшие поблажки. Например, в первый месяц ссылки им было позволено посещать церковные богослужения. Для этих людей, сознающих, что они находятся на волосок от гибели, богослужение было единственной отдушиной. Но уже 21 июня по указанию Уралоблсовета был введен «особый режим содержания». Для великих князей и княжны это означало полную изоляцию от окружающего мира. Посещение церкви было запрещено под предлогом того, что члены семьи последнего русского императора могут там сговориться с сообщниками и совершить побег. Скорее всего, революционеры не располагали никакими сведениями, которые дали бы им повод заподозрить подготовку побега. Однако в ночь с 12-го на 13 июня уже состоялось убийство великого князя Михаила, замаскированное под попытку побега. И это стало поводом для ухудшения условий содержания остальных Романовых. Им было строго запрещено выходить за пределы школьной ограды. Продовольственный паек сократили, часть вещей и почти все деньги отобрали. Если раньше они, по крайней мере, могли на свои деньги купить что-то в магазине, теперь их лишили и этой возможности. Уже было понятно, что ожидает их впереди. Однако и княгиня, и князья держались с достоинством. Они часто и подолгу молились и просили Господа укрепить их дух в этот нелегкий час. Имена тюремщиков родственников императора сегодня прекрасно известны. Это были председатель Алапаевского совета депутатов, бывший волостной старшина Г. Абрамов, военный комиссар С. Павлов, председатель делового совета А. Смольников, председатель алапаевской ЧК Н. Говырин, секретарь совета депутатов Д. Перминов, а также чекисты М. Останин и П. Зырянов. Кроме них, в Напольную школу часто заходил алапаевский комиссар юстиции Ефим Соловьев. Его интерес был исключительно материальным. Именно этот человек после введения особого режима конфисковал деньги, драгоценности и вещи заключенных. Когда летом 1918 года началось наступление белой армии из Сибири на запад, положение заключенных (школа теперь мало чем отличалась от тюрьмы) стало просто невыносимым. Они понимали, что в случае малейшей опасности побега или освобождения их белогвардейцами их ожидает смерть. День 17 июля начался тревожно. Вместо красноармейцев членов семьи Романовых охраняли теперь незнакомые люди – позже стало известно, что охрану было решено заменить «партийцами». Вероятно, уже тогда готовилась операция по уничтожению узников Алапаевска. Настораживало и то, что у них отобрали те немногие вещи, которые еще оставались. Вечером в школе раздался телефонный звонок. А. Смольников объявил, что узников срочно должны перевести из Алапаевска в Верхне-Синячихинский завод. На сборы отводилось совсем немного времени – ночью предстояло отправиться в путь. То, что выезжать собрались ночью, можно было объяснить соображениями секретности – бои гремели совсем неподалеку. Глубокой ночью подводы, на которых разместились члены императорской семьи, выехали из Алапаевска в сопровождении небольшого отряда. В него входили алапаевские комиссары Григорий Абрамов, Алексей Смольников, Николай Говырин, Владимир Спиридонов, Иван Абрамов, Михаил Гасников, Василий Рябов, Петр Зырянов и Михаил Останин. Трое приехали из Верхней Синячихи: Евгений Середкин, Иван Черепанов, Петр Кайгородов. Кроме того, с узниками поехали Егор Сычев и красноармеец Иван Маслов. Большинство участников операции занимали немаленькие посты. Непроверенных бойцов решили не брать. До Верхне– Синячихинского завода подводы не доехали. Они остановились на развилке Верхотурскош тракта и дороги, ведущей на завод. Именно там убийцы решили покончить со своими пленными. Считается, что великий князь Сергей Михайлович попытался оказать убийцам сопротивление. Едва ли он рассчитывал на успех – слишком неравными были силы. Скорее, им двигала ярость обреченного человека, которому уже нечего терять. Он был единственным, кого большевики застрелили. На остальных даже не стали тратить патроны. Их били по голове обухом топора, а потом сбрасывали в провал заброшенной Нижне– Селимской шахты. Опасаясь, что кто-то из них может выжить, шахту забросали гранатами, а вход в нее замаскировали: прикрыли жердями и бревнами и присыпали землей. Но так как отвечать за убийство царской семьи не желал никто, то палачи решили инсценировать бегство великих князей. Был третий час ночи, когда во дворе Напольной школы раздались выстрелы и послышались взрывы гранат. Имитация была совершенно бездарной, никто не озаботился даже как следует ее спланировать. Как только началась стрельба, подняли по тревоге красноармейский отряд Кучникова. Возле школы отряд рассыпался в цепь, но стрельба внезапно прекратилась. Красноармейцы полчаса лежали, вглядываясь в темноту, однако никаких следов врага не заметили. Тогда решили войти в здание. На крыльце встретили комиссара Смольникова, который объявил о побеге великих князей. Версия выглядела довольно странно: Смольников утверждал, что их «белогвардейцы увезли на аэроплане». Если вспомнить, что дело происходило ночью и в черте города, такой вариант побега покажется невероятным. Аэроплан должен был бесшумно сесть неподалеку от школы, в полной темноте (сооружение подобия посадочной полосы с минимальным освещением привлекло бы внимание). После этого нужно было освободить семерых узников, проводить их к аэроплану и взлететь (опять-таки в полной темноте!). Но Смольникова не беспокоило правдоподобие версии. Он громко матерился и говорил, что им всем попадет от Уральского областного совета за то, что не сумели уберечь узников. В Екатеринбург была отправлена срочная телеграмма: «18 июля утром 2 часа банда неизвестных вооруженных людей напала на Напольную школу, где помещались великие князья. Во время перестрелки один бандит убит и видимо есть раненые. Князьям с прислугой удалось бежать в неизвестном направлении. Когда прибыл отряд красноармейцев бандиты бежали по направлению к лесу. Задержать не удалось Розыски продолжаются. Алапаевский Исполком. Абрамов Перминов Останин». После имитации побега началась имитация расследования и попыток отыскать людей, чьи обезображенные взрывом тела лежали на дне заброшенной шахты. На следующее утро весь город был оклеен объявлениями о побеге узников. Затем эта ложь перекочевала в газеты. 26 июля 1918 года в № 145 газеты с длинным названием «Известия Пермского Губернского Исполнительного Комитета Советов Рабочих, Крестьянских и Армейских депутатов» появилась короткая заметка о побеге князей. В ней сообщалась та же информация, что и в телеграмме. Новым было разве что упоминание жертв «с обеих сторон»… Настоящее расследование этого преступления началось позже, осенью, когда в Алапаевск вошли части белогвардейцев. Командовал ими полковник Смолин. Прибыв в город, где членов царской семьи в последний раз видели живыми, Смолин распорядился начать следствие, поручив розыск убитых старшему милиционеру Т. Малышикову. Очень скоро тот нашел первых свидетелей, которые рассказали, что в ночь с 17-го на 18 июля видели на дороге, ведущей к Верхне-Синячихинскому заводу, целый «поезд» подвод. Малышиков понял, что тела следует искать в одной из окрестных шахт. 7 октября при исследовании шахты была найдена фуражка, принадлежавшая при жизни одному из князей. 9—11 октября тела всех погибших Романовых были подняты на поверхность. Позже их захоронили в склепе Свято-Троицкого собора. Останки Елизаветы Федоровны со временем были вывезены в Иерусалим и захоронены в Гефсиманском саду. В 1982 году Русская зарубежная церковь канонизировала великую княгиню Елизавету и сестру Варвару, а через десять лет то же самое сделала и Русская православная церковь. С тех пор они почитаются в числе других российских новомучеников. |
загрузка...