Заключение
|
До настоящего времени в научной литературе бытовал давно сложившийся образ готов, связанный с их вторжениями в империю, которые привели к ее падению. Положительная роль этих племен в целом усматривалась в том, что разрушая они готовили условия для созидания. Существующая огромная литература лишь оформляла, развивала и детализировала устоявшийся стереотип, где готы трактовались как уникальное явление не только в сравнении с другими германскими племенами, но и среди всех участников Великого переселения народов. Но это придает дополнительную остроту объяснению особой роли этих племен в событиях III—IV вв. Предлагались различные варианты расово-генетической теории, объясняющей исторический путь готов исключительной биологически запрограммированной их одаренностью, а также гипотезы историко-географического характера. Анализ литературы о готах еще раз подтвердил, что основной изъян подавляющего большинства этих теорий состоит в их однозначности. Чаще всего содержание диалектического скачка, совершенного этими племенами в III—IV вв., сводилось к действию какого-нибудь одного фактора: географического, этнического, социально-политического или экономического.
Состояние отечественной и зарубежной историографии подтверждает, что представление об этом этапе жизни готов во многом зависит от характера наших знаний о жизни их в Швеции, на Готланде, на южном побережье Балтийского моря. С другой стороны, судьба их в Испании, Италии и на юге Франции во многом объясняется теми процессами, которые начались у готов в III—IV вв. Кроме того, эти века до сих пор остаются темным пятном в готской истории, той пропастью, которая как бы разделяла их историю на северный и южный периоды. На этом рубеже готы еще являлись органической частью варварского племенного мира. Отношения внутри его варьировали от нейтрально-добрососедских до откровенно враждебных. Передвижения готов и окружавших их племен достигают в III—IV вв. наибольшей активности. Росло не только число племен, покинувших прежние места обитания: шел бурный процесс формирования новых этнических общностей. В этом движении бесследно исчезли со страниц истории многие племена, а готам удалось не просто выжить, вырваться вперед, но ненадолго вспыхнуть, оставив соблазнительно яркий след в легендах и мифах, которые на протяжении многих столетий привлекали пристальное внимание специалистов, вызывая подчас ожесточенные споры. В работе неоднократно обращается внимание на то, что история готов III—IV вв. отличается по сравнению с предшествующим и последующим периодами наибольшим количеством противоречий и лакун. В литературе этот комплекс спорных вопросов выступает как бы эпицентром всех тех неясностей и противоречий, которые условно обобщены понятием «готская проблема». Если полистать страницы многочисленных штудий о готах, то можно встретить утверждение, что решение этой проблемы требует комплексного подхода, включающего филологический, археологический и собственно исторический аспекты. В целом это правильная постановка вопроса, но на деле, как показано в одной из глав, такой подход к изучению проблемы пока не только не осуществим в рамках одного монографического исследования, но и может оказать ей ложную услугу. Сейчас уже не вызывает сомнения эффективность использования системного подхода при решении многих вопросов «варварской проблематики» эпохи Великого переселения народов. Мне представлялось целесообразным реализовать такой элемент системного анализа, как изоляция и «замыкание» системы, в данном случае ограничение исследования истории готов III—IV вв. рассмотрением письменных свидетельств, принадлежащих античным и раннесредневековым авторам. Таким образом, в монографии закладываются определенные основы дальнейшего анализа готской проблемы и намечается ряд возможных направлений ее будущих исследований. Может статься, что в ряде случаев такие основы окажутся недостаточными. Но на данном этапе мы должны прервать затянувшиеся и ставшие бесплодными поиски истины в традиционных позитивистских направлениях. Назрела необходимость отделить информацию исторического факта, зафиксированного сочинением античного или средневекового писателя, от информации гипотез, предположений или какой-либо другой формы интерпретации этого факта современными историками. Даже наиболее объективные исследователи, как показано в работе, зачастую были подвержены склонности видеть в сообщениях древних авторов о готах то, что им хотелось бы такую разновидность deja vu, которая направляла бы наши познания о готах по ложному пути. Обратить на это внимание в монографии было тем более важно, что толкование фактов, связанных с этими племенами, до недавнего времени имело конкретную идеологическую подоплеку. В готской проблематике всегда существовала опасность давления определенных мировоззренческих представлений на интерпретацию тех или иных событий, избежать которую можно лишь по возможности больше доверяя античным и средневековым авторам. При работе над историей готов постоянно имелась в виду диалектическая связь динамики внутреннего развития их как этноса и находящегося также в постоянном движении окружающего внешнего мира, который состоял из многочисленных, этнически разнородных племен угасающей Позднеримской империи и рождающейся Византии. Подробные выводы заключены в тексте, и, пожалуй, нет смысла пытаться резюмировать их здесь. Однако в книге встречаются некоторые периодически повторяющиеся темы, и хотелось бы остановиться на том, как они соотносятся друг с другом и какова роль письменных источников в создании более четкой и логически непротиворечивой концепции истории готов III—IV вв. Выбор трех направлений сравнительно-исторического анализа истории готов (историческая этнография, историческая география и политическая история) определился самим характером и спецификой источниковой базы. Так анализ письменных свидетельств подтвердил, что представление о предположительных районах размещения готов в III—IV вв. возможно составить лишь с учетом динамики этнического развития этих племен. И в то же время основные этапы этногенеза, как и формирование различных этнополитических общностей, отчетливо видны в конкретных событиях политической истории. В истории готов III—IV вв., составленной по письменным свидетельствам, имеется множество лакун. Их по-прежнему пытаются заполнить гипотезами и предположениями, вместо того чтобы выяснить механизмы их появления. Фрагментарность данных больше констатировалась, чем исследовалась. Учитывая все это, в подобных случаях особо необходим анализ этнической номенклатуры племен и народов. Он еще раз подтвердил, как представляется, уже обоснованный и признанный в историографии вывод о противоречивости этнических представлений древних авторов относительно готов. При общей тенденции к переключению внимания на германские племена видно, что оно не сосредоточивалось исключительно на одних готах. Пик интереса к готам относится к IV в. Это находится в прямой зависимости от превращения самого названия «готы» в понятие собирательное, обозначающее различные племена, синоним слова «варвары». Кажущееся превосходство готов среди самих германских племен оказалось для историков далеко не очевидным. В связи с этим представляется целесообразным акцентировать исследования не только на продолжении поисков готов среди «гетов» и «скифов», но и на определении в «готах» письменных свидетельств истинных представителей этого народа. Анализ сочинений античных и раннесредневековых писателей выявил закономерности эволюции готской этнонимии. Первыми появились названия «тервинги» и «грейтунги». Изредка встречаются «везеготы» и «остроготы». В историографии предложена гипотеза, согласно которой в III—IV вв. готы состояли из нескольких семейно-клановых групп, каждая из которых имела свое название. Процессы консолидации и дифференциации, которые обнаружились у них на протяжении III—IV вв., привели к тому, что к концу этого периода они сконцентрировались вокруг двух родов — Балтов (везеготы) и Амалов (остроготы). С учетом этого полагаю неправомерным применение к готам данного времени названий «везеготы» и «остроготы», ибо как этнические общности они в это время еще не являлись теми остроготами и везеготами, какими мы знаем их в Западной Европе. В качестве предварительного рабочего определения нами предлагаются названия «придунайские» и «примеотийские» готы. Столь же неправомерно говорить о том, что «началом» образования этих общностей могло быть одно из разделений готов, ибо в это время готские племена уже не представляли собой единого монолита, каковым они являлись в начале своего движения из Скандинавии на юг. В прямой связи с этими фактами находится обосновываемый в книге вывод о том, что движение готов с севера на юг шло в двух направлениях. Одно — к границам Римской империи на Балканы, другое — к границам Боспорского царства в район Приазовья, античную Меотиду. Путь той части готов, которая позже оказалась в Меотиде, был устремлен к упоминаемой Иорданом «желанной земле» «Ойум». Но к какому бы конкретному району мы ни относили «Ойум», она не стала конечным пунктом их пути, а лишь одной из областей Скифии, через которую они проследовали на юг. Терминология древних авторов применительно к готам подтверждает вывод о том, что эти племена, не будучи кочевыми, в III—IV вв. находились в постоянном движении, перемещении с одного места на другое. Пришедшие в Приазовье племена, которые условно названы «примеотийскими», в течение всего времени пребывания здесь продолжали сохранять тенденцию к движению дальше на восток. Она проявилась в стремлении к вторжениям в восточные провинции Римской империи. Впоследствии Византия учла это при поселении готов на своих землях. Более сложной, нежели это представляет традиционная точка зрения, является картина появления готов на Балканах. Вскоре после начала переселения готов на юг часть их, минуя Северное Причерноморье, пошла на Балканы к границам империи и соответственно Дакии. Маловероятно, что для готов эти районы могли быть связаны с обетованной землей «Ойум». Получая некоторую информацию от купцов, они имели гораздо большее представление о Балканах, чем о Меотиде. Появление этих племен на левобережье Нижнего Дуная уже в III в., если не ранее, во II в., дает возможность лучше понять положение в Дакии, а также то, почему под угрозой потери для империи находилась в это время и Нижняя Мёзия. Очевидно, готы, условно называемые «придунайскими», потеснили со своих старых мест обитания другие племена, как, например, карпов и бастарнов, которых империя в конце III в. была вынуждена принять на своих землях. «Вторая волна» продвижения готов на Балканы относится к середине III в. и идет со стороны Меотиды. Впоследствии вплоть до гуннского натиска волны готских племен неоднократно устремлялись из Меотиды в Подунавье. Анализ сообщений античных и раннесредневековых авторов показал, что на Балканах в конце III в. готы не жили компактно в каком-то определенном районе, но были рассеяны на значительном пространстве. Однако уже стали намечаться две области будущей концентрации этих племен: Средмедунайская низменность и нынешние Олтения и Мунтения. Только в середине IV в. появляется понятие «Готия», обозначавшее политическую и культурно-этническую общность на левом берегу Дуная. Согласно письменным свидетельствам, накануне гуннского вторжения готы жили в области Меотиды, в районах Нижней Мёзии, Олтении, Мунтении, юго-восточных предгорий Карпат. Особой проблемой для историков и археологов выступает объединение племен, традиционно называемое «государством Эрманариха». Изучение материалов античных и средневековых авторов подтвердило высказанное ранее предположение о неадекватности традиционной концепции этого «государства» свидетельствам современников. В то же время состояние источниковой базы пока еще не позволяет высказать какую-либо более достоверную гипотезу. Предложены некоторые аргументы в пользу того, что «государство Эрманариха» — это объединение нескольких семейно-клановых групп, относящихся к роду Амалов, или родовых групп готских племен, каждая из которых была в достаточной степени независимой в своих отношениях с автохтонным населением. Чем ближе подступали готы к границам Римской империи, тем чаще они попадали в зону значительной плотности населения. Население этой зоны, которая была названа римскими писателями Barbaricum solum, состояло из дако-фракийских, иллирийских, кельтских, алано-сарматских и славянских племен. Именно потому что готы были органичной частью этого племенного мира, ничем особенно не выделявшейся, их передвижение на юг к Меотиде и на Балканы не вызвало особого беспокойства. К появлению готов автохтонное население в отличие от империи отнеслось в целом спокойно. Иногда постоянные перемещения и движения приводили к столкновениям (например, со спалами, гепидами), однако они носили локальный характер. В основе этих конфликтов лежало стремление овладеть территорией или теми благами, которые племена получали в различной форме от империи. Утверждение о том, что продвижение готов с севера на юг сопровождалось истреблением или подчинением встречавшихся на их пути племен, не нашло в письменных источниках ни прямого, ни косвенного подтверждения. Эта и другие исторические реалии, связанные с появлением готов в Восточной и Юго-Восточной Европе, при всем своем несомненном своеобразии являются все же лишь концентрированным и наиболее законченным выражением основных тенденций развития истории варварских племен восточногерманского крыла эпохи Великого переселения народов. |
загрузка...