Глава 11. В федеративной Югославии. 1945-1991 гг.

5 апреля Германия напала на Югославию, которая капитулировала 17.04.1941 г. В Хорватии очень многие, по крайней мере, вначале, приветствовали возникновение нового хорватского государства, о чем 10 апреля провозгласил один из усташских «вождей» генерал С. Кватерник. Но никогда большинство народа не было довольно тем, что «Независимое государство Хорватия» возникло в тесной связи с итальянским и германским фашизмом. Масса хорватских крестьян не симпатизировала фашизму, исключение составили небольшие группы, пошедшие, да и то не сразу, за усташами. Мачек и ХКП были уверены в победе западных союзников, но лидер ХКП призвал народ к непротивлению оккупантам и все военное время держался пассивно. КПЮ же начала готовить народное восстание против фашистских захватчиков — войну на их истребление.

Предатели, захватившие власть и под флагом патриотизма служившие нацистам, имелись в ряде стран Европы, особенно малых стран, где некоторые политики, возможно, таким путем хотели избежать судьбы Сербии, Чехии, Польши, Греции, другие — осуществить вековую мечту о национальном государстве. Хотели добиться национальной самостоятельности на службе фашизму! Несбыточные мысли... В «лучшем» случае это был самообман.

Павелич и его группа, находившиеся на содержании Муссолини, стремились создать режим, который был бы копией порядков в гитлеровском рейхе (даже между фашистскими режимами имелись различия, подчас Немалые). Усташи являлись фашистскими преступниками, выполнявшими малейшие желания немцев. «Независимое государство» было всего лишь вывеской. Нив чем усташи не были независимы от фашистских Держав. Павелич расплачивался с Муссолини хорватской землей (Далмация и др.). Сама НДХ была в «сфере ответственности» Италии. Только Коллаборационисты могли по приказу «сверху» пойти на самоубийственный шаг — объявить войну Соединенным Штатам и послать воинскую Часть против Советского Союза...

В 1941-1945 гг. вожди «Независимого государства Хорватии» совершили бесчисленные преступления против народов Югославии, против сербов и самого хорватского народа, и никакая правда о преступлениях четников сербского генерала Драже Михайловича в отношении хорватов не служит оправданием вождей усташей.

Хорваты спасли свою честь массовым участием в освободительной борьбе. В Югославии, в том числе на земле Хорватии и Боснии (Босния была присоединена к Хорватии), развернулась самая ожесточенная в оккупированной Европе антифашистская война, в которой участвовали все народы Югославии, прежде всего хорваты и сербы. По приблизительным данным, в этой войне 1941—1945 гг. погибло свыше 1 миллиона человек [7].

15 июня 1941 г. НДХ («Независна држава Хрватска») присоединилась к Тройственному пакту Германии, Италии и Японии, а 22 июня был организован почти сплошь из хорватов антифашистский Сисакский партизанский отряд — первый в Хорватии, Югославии и Европе. Большинство активистов крестьянской партии ушло в партизаны, незначительное меньшинство — к усташам. 6-14 декабря компартия Хорватии поручила своим членам создавать народно-освободительные комитеты — органы новой власти. В конце декабря был создан штаб Народно-освободительных отрядов (НОО) Далмации. В марте 1942 г. главный штаб НОО Хорватии основал пять оперативных зон антифашистского движения. 26—27 ноября 1942 г. состоялось первое заседание Антифашистского вече народного освобождения Югославии (АВНОЮ) — высшего органа партизанского движения. Председателем стал хорват Иван Рибар. 22 апреля 1943 г. первая группа наблюдателей стран-союзников по антигитлеровской коалиции прибыла в Главный штаб Хорватии. 13 июня 1943 г. состоялось первое заседание Земельного антифашистского вече народного освобождения Хорватии (ЗАВНОХ). Председателем исполкома был избран известный писатель Владимир Назор. Уже в преклонном возрасте он перешел к партизанам. 8 июня 1943 г. капитулировала Италия, Это вызвало всеобщее восстание на побережье Адриатики от Истрии до Котора и установление здесь национальной власти, аннулировавшей все договора усташских предателей с Италией. 20 сентября ЗАВНОХ отмен ила договора Югославии и НДХ с фашистской Италией, на основе которых некоторые хорватские земли были переданы Италии. В частности, возвращены Хорватии Истрия, Риека и Задар. 29—30 ноября 1943 г. в Яйце 2-я сессия АВНОЮ подтвердила решение ЗАВНОХ о возвращении территорий, когда-либо занятых Италией. АВНОЮ было объявлено верховным представительным органом (законодательной властью. — В. Ф.), а Национальный комитет — первым правительством будущей Югославии. 8-9 мая 1944 г. на III сессии ЗАВНОХ провозгласил себя высшим законодательным и исполнительным органом Хорватии. Доклад прочитал секретарь ЦК КПХ Андрия Хебранг. 14-16 июня состоялись переговоры Иосипа Броз Тито, председателя Национального комитета (правительства), с И. Шубашичем — представителем лондонского эмигрантского правительства. Было заключено соглашение Тито—Шубашич: лондонское правительство обязалось поддержать национально-освободительное движение и прекратить поддержку четников. 30 августа 1944 г. функционеры НДХ М. Лоркович и А. Вокич организовали неудавшийся путч с целью переориентации НДХ на западных союзников. Они были убиты по приказу Павелича в 1945 г. во время отступления войск НДХ в Словению и Австрию. 1 ноября Тито и Шубашич подписали второе соглашение о создании общего правительства, при этом было подтверждено решение о запрете возвращения короля.

26 ноября — 5 декабря 1944 г. шли тяжелые бои за Книн против немцев и четников; после падения Книна завершилось освобождение Далмации.

3 марта 1945 г. в Белграде создано временное правительство Демократической Федеративной Югославии (ДФЮ) во главе с Тито. 14 апреля в Сплите создано первое правительство Федеральной Хорватии во главе с В. Бакаричем. 8 мая Югославская народная армия заняла Загреб. Среди первых находились части 10-го Загребского корпуса. 9 мая части Югославской армии заняли Марибор. В Словении германское командование (генерал А. Лер) подписало безоговорочную капитуляцию [1]. Тогда же британское командование отказалось взять в плен множество отступавших хорватов и других лиц, последовала передача усташей, других вооруженных частей НДХ (домобраны), представителей других национальностей, немалого числа гражданских лиц, опасавшихся партизан (т. е. коммунистов). Многие были расстреляны или погибли позднее.

7-10 августа 1945 г. в Белграде на 3-й сессии АВНОЮ провозгласило себя временной народной скупщиной Демократической Федеративной Югославии (ДФЮ). 11 ноября список Народного фронта, как и на всех выборах, руководимых коммунистами, получил более 90% мест в скупщине. 31 января 1946 г. Конституционная скупщина в Белграде провозгласила конституцию ФНРЮ как федеративного государства в составе шести республик и двух автономий. Хорватия — одна из федеральных республик. 26 февраля президиум Национального сабора Хорватии постановил называть Хорватию Народной Республикой Хорватией.

В 1941 — 1945 гг. в Югославии одновременно имели место три войны: 1) народно-освободительная война всех народов страны против фашистских захватчиков и служивших им национальных предателей (в Хорватии — усташи); 2) тяжелый межнациональный конфликт, развязанный националистическими силами сербов, хорватов и мусульман; 3) народное партизанское движение за социалистическую революцию (как ее представляли коммунисты — руководители движения).¹

После победы Народного фронта власть в ФНРЮ сосредоточилась в руках группы коммунистов во главе с Тито. Быстро сформировался тоталитарный режим. На октябрьских выборах 1945 г. компартия выступала по существу монопольно, поддерживая кандидатов Народного фронта. Оппозиция — Демократическая партия, часть ХКП, социал-демократы и др. — выборы бойкотировала. По официальным данным, из 89% избирателей, участвовавших в голосовании, 88% голосовало за КПЮ. 29 ноября 1945 г. парламент провозгласил Федеративную Народную Республику Югославию. Принятая конституция была подобием советской конституции 1936 г. Но в отличие от ряда стран формирующегося восточного блока власть опиралась на поддержку подавляющей части населения. Победа в освободительной войне, создание социалистического федеративного государства равноправных народов (осуществление федеративной мечты) подняли популярность КПЮ на невиданную высоту. Партия, как она обещала, вела к ликвидации бедности, острых социальных и национальных противоречий. Это был бы выход из кризиса, характерного для довоенной Югославии. Националистические принципы буржуазных партий развенчали себя в ходе войны, потерпели крах коллаборационисты. Сильного общеюгославского демократического течения, которое могло бы составить конкуренцию КПЮ, не было.

Фактическая широкая культурная автономия действовала вдохновляюще на интеллигентные слои. Впервые было признано существование и равноправие македонского народа, полноправие черногорцев, мусульман Боснии и Санджака. Все права в сфере культуры получили национальные меньшинства (исключением были немцы, высланные из страны).

Раздробленность территории некоторых народов была устранена (наиболее важный пример — Хорватия, присоединившая Далмацию, Истрию, Меджумурье, Риеку, Задар). Атмосфера в области национальных отношений быстро менялась к лучшему, и это служило упрочению коммунистической власти, системы авторитаризма. Характерной чертой политики КПЮ было уважение (за редкими и небольшими и, скажем, оправданными исключениями) исторических границ республик (земель). Например, хорватско-боснийская граница существовала более полутораста лет. В Герцеговине жили хорваты, но Босния и Герцеговина не были раздроблены по национальному принципу. Сербы, жившие в анклавах в Хорватии, не получили автономии, но были признаны «государствообразующим народом». В Воеводине все официальные тексты (в частности, названия центральных учреждений) печатались на языках всех народов, населявших край. И все же федерация была авторитарным государством, руководствовавшимся коммунистической идеологией. Демократическая федерация в сложившейся обстановке не могла быть создана.

В конце 1946- начале 1947 г. в результате репрессий деятельность всякой оппозиции была подавлена на целых 40 лет. КПЮ консолидировала свое господствующее положение. Были созданы все органы власти, присущие (формально) парламентарной республике (парламент etc.). Фактически власть находилась у Тито, Э. Карделя, А. Ранковича, М. Джилас (последние двое ведали тайной полицией и идеологией). «Второй эшелон» элиты составляли 30-40 человек, полностью преданных идеям И. В. Сталина и стремившихся скорее создать в ФНРЮ сталинскую систему власти [1]. Был использован и соответствующий опыт: в Словении в хозяйственных неудачах были обвинены и расстреляны 11 руководителей, якобы связанных с иностранной разведкой.

Экономические проблемы послевоенной Югославии были трудноразрешимыми. Разруха царила в промышленности и на транспорте. Даже в плодородных Воеводине и Славонии наступал голод. Правительство конфисковало в первую очередь предприятия, принадлежавшие странам, участвовавшим в интервенции, и лицам, сотрудничавшим с оккупантами или коллаборационистами. Таким образом, уже к середине 1945 г. государство распоряжалось 3Л промышленной продукции. В конце 1946 г. был принят закон о национализации крупных и средних предприятий. Для развития индустрии в полной мере был использован энтузиазм молодежи. Недостаток средств восполнялся за счет сельского хозяйства и снижения жизненного уровня населения. Это привело к стагнации сельского хозяйства и трудностям снабжения городов.

Конфликт с Советским Союзом стал созревать вскоре после 1945 г. Тито приобрел авторитет в странах складывавшегося Восточного блока и вынашивал идею общебалканской федерации (включая Болгарию, Албанию и, возможно, Грецию). Сталин выступил против, поскольку объединение балканских стран еще более укрепило бы политическую самостоятельность Тито. Во внешней политике Тито начинал действовать самостоятельно, тогда как Сталин видел в лидерах «стран народной демократии» лишь исполнителей его воли. По неясной причине Сталин сначала (1948 г.) подталкивал Югославию и Болгарию ускорить создание федерации, но вскоре выступил против этой идеи. 1 марта 1948 г. Политбюро КПЮ решило, что по ряду причин немедленное объединение невозможно. В ответ на это (новое!) непослушание из югославской армии были отозваны советские советники, а затем и гражданские специалисты. В письме Сталина и Молотова югославских руководителей обвиняли в раздувании атмосферы антисоветизма и великодержавного шовинизма, поддержке капиталистических тенденций в сельском хозяйстве, во всесилии органов безопасности и др. Тито понимал, что в конечном счете речь идет о судьбе Югославии как суверенного государства. Пленум ЦК КПЮ в апреле 1948 г. отклонил все обвинения, предложил послать в Югославию делегацию для ознакомления с положением дел. Однако Ранкович обвинил крупных деятелей Югославии — серба С. Жуйовича и хорвата А. Хебранга в тайных связях с руководством СССР. В очередном письме Сталин обвинил Тито в антисоветском курсе (4.04.1948 г.), преувеличении роли Югославии в антифашистской борьбе и принижении успехов других компартий.

Югославское руководство заняло решительную позицию. ЦК КПЮ ознакомил с ситуацией партийный актив и на июль 1948 г. созвал съезд.

КПЮ отказалась обсуждать проблему на заседании Информбюро некоторых компартий. Жуйович и Хебранг были исключены из партии и арестованы, так как руководство опасалось, что они эмигрируют и примут участие в заседании Информбюро. В июле Информбюро подтвердило советские обвинения, Югославия была исключена из его членов и «семьи компартий»... ЦК КПЮ категорически отклонил все обвинения. V съезд КПЮ поддержал руководство и объявил о верности учению Маркса- Энгельса—Ленина—Сталина. Югославское руководство усилило процесс коллективизации деревни и национализировало мелкое производство. Тито еще пытался спасти отношения с ВКП(б).

Нос конца лета 1948 г. отношения еще более обострились. Восточный блок сворачивал экономические связи с ФНРЮ. В 1949 г. на границах с соседними с Югославией странами стали вспыхивать инциденты. Началась взаимная высылка дипломатов. Впервые компартия воспрепятствовала вмешательству Сталина во внутренние дела своей страны. Конфликт превратился во «всенародную защиту независимости Югославии» [1]. Вторая резолюция Информбюро (октябрь 1949 г.) называлась «Югославская компартия в руках убийц и шпионов». Тито был назван агентом империализма и вместе со своими сотрудниками — фашистом... Вплоть до Корейской войны (1950 г.), а возможно, и позже, существовала опасность нападения на Югославию.

В Югославии прекратилась пропаганда культа Сталина и была пересмотрена положительная оценка социалистического строя в СССР. Страна усиленно готовилась к отражению агрессии. В самой Югославии сторонников Сталина подвергли репрессиям (известно место массовой ссылки — концлагерь Голиоток).

Началось улучшение отношений с Западом. США поняли, что поддержка Югославии — важный элемент «холодной войны». Постепенно были нормализованы экономические отношения. Спор ФНРЮ—СССР был перенесен в ООН (1949 г.), осудившую политику СССР. Югославия была избрана в Совет Безопасности. С конца 1949 г. стал расти торговый обмен с Западом. Вскоре Югославия стала получать крупные займы (1950,1951 гг.).

Поиски новой модели экономики в этих условиях стали неизбежными. Выход был найден в идеях самоуправления на производстве и отмирания государства при социализме. В 1949 г. начали возникать — в порядке опыта — рабочие советы для управления предприятиями. В 1950 г. был принят закон о самоуправлении. Речь шла об устранении централистского руководства во всех сферах общества, о развитии инициативы снизу, о... «начале отмирания государства». Но реальные возможности советов были ограниченными. Принципиальные проблемы остались в ведении центральных органов. Рабочие советы остались под контролем партийной бюрократии. Политбюро и ЦК КПЮ сохранили всю власть, а ее авторитарный характер в борьбе против Сталина еще усилился.

Но путь к реформированию югославского общества в определенных ограниченных пределах был открыт. Были установлены связи с социалистическими партиями, особенно скандинавскими. Однако не было исключено и возвращение к тоталитаризму.
На VI съезде КПЮ в Загребе в 1952 г. было заявлено об отказе партии от прямого руководства обществом, свои намерения партия должна была осуществлять путем активности отдельных коммунистов и идейным влиянием. В связи с этим партия была переименована в Союз коммунистов Югославии (СКЮ). Но еще по-прежнему господствовали коммунистические методы обсуждения проблем. Вообще между прокламациями и конкретными делами оставался разрыв, еще действовал принцип «единогласия». Но VI съезд был шагом к большей свободе в рамках системы.
В январе 1953 г. была принята новая конституция. Она принесла значительные формальные перемены. Компетенция республик и местных органов (комитетов) была расширена за счет центра. Но конституция не затронула абсолютной власти партийного руководства. Наоборот, Тито получил функции президента с большими полномочиями. Однако монолитное единство югославского руководства было поколеблено. Конфликт демократической тенденции на словах и стабилизации авторитаризма на деле вскрылся в СКЮ на рубеже 1953-1954 гг.
После Сталина в югославском руководстве наиболее радикальные перемены предлагал М. Джилас: разрыв со сталинизмом требует фундаментальных перемен в системе власти. Не должно быть бесконтрольной власти партийных верхов, и необходима свобода деятельности легальной оппозиции. Тито считал возможным прекращение реформ и постепенный возврат к положению до 1948 г. Реформы могли угрожать его личной власти. У руководства вызывало беспокойство стремление части интеллигенции последовательно реализовать программу реформ. Раздавались требования — вопреки VI съезду — усилить роль партии. С другой стороны, Джилас в «Борбе» доходил до идеи смены системы. Джиласу симпатизировала часть руководства, считая его идеи разработкой теории, не касающейся практики. Говорить о реформах считал выгодным и Тито (с внешне- и внутреннеполитической точки зрения). Но вместе с Пияде и Карделем он обвинил Джиласа в ревизионизме.

Пленум ЦК в январе 1954 г. обвинил Джиласа в правом оппортунизме и исключил его из СКЮ. Это был конец кокетства с фундаментальными переменами авторитарной системы.
В разной степени нормализовались отношения ФНРЮ со странами Варшавского договора. В начале июня 1955 г. Н. С. Хрущев подписал «Белградскую декларацию», подтверждавшую полный суверенитет Югославии. Сближение с Востоком и Западом стало политикой Югославии. Но, опасаясь воздействия венгерских событий на Югославию и в связи с этим возможности ослабления влияния СКЮ и появления по соседству националистического реваншистского режима, Тито поддержал советское вмешательство в Венгрии в ноябре 1956 г.

С конца 50-х и в первой половине 60-х годов режим Тито был на вершине успехов. Экономика развивалась высоким темпом благодаря западным и советским инвестициям, жизненный уровень повышался. Со второй половины 50-х годов был виден промышленный подъем. Повышению жизненного уровня способствовало развитие туризма на Адриатическом побережье Хорватии. Опыты коллективизации деревни были прекращены. Крестьяне получили землю и право торговли. Новая система экономики сложилась в 1953-1958 гг. и существовала три десятилетия. Расширились источники информации. Со временем в страну хлынула иностранная литература и печать. В сфере культуры была провозглашена свобода творчества, покончено с принципом «социалистического реализма». Автор этих строк не раз бывал в Югославии в 60—70-е годы. Помню, с каким интересом слушал дискуссии коллег по поводу достоинств лондонских и парижских театров, как не мог оторваться от книжных полок в магазине небольшого степного города. Любой гражданин Югославии мог получить «выездной» паспорт, и историки досыта работали в иностранных архивах и университетах. На субботу и воскресенье люди уезжали в Италию. Флоренция и Венеция были доступны в любой момент. Тито дал Югославии свободу, немыслимую в других социалистических странах. Но была и нездоровая основа экономического подъема: расчет на зарубежную помощь, самоуспокоенность. Иностранные средства часто использовались нерационально, кроме того, югославские товары не выдерживали западной конкуренции. Нарастал внешний долг, а в связи с этим росла инфляция. Но бесценной была многолетняя политическая стабильность, ослабление социального неравенства. Югославские «гастарбайтеры» способствовали выравниванию валютного баланса.

Однако постепенно нарастали элементы противоречий. Росла эмиграция. В частности, ее стимулировала обеспокоенность авторитарным характером государства. Это было тихой индивидуальной формой протеста.

Условием стабильности был национальный мир. Проявления национальной вражды подавлялись беспощадно. Экономика плюс стремление предоставить каждому народу (и меньшинству) условия культурного развития обеспечивали успех. Господствовала доктрина: «Братство и единство народов Югославии», и это не было пустыми словами. Меньше вспоминать о преступлениях времен войны — эта политика служила стабильности. В сравнении с довоенным прошлым режим был относительно толерантным. Это способствовало чувствам и настроениям общеюгославской принадлежности народов, сближению народов в условиях формирования наций, запаздывавших в своем развитии.

Конечно, идеала не было. Воспоминания о прошлом и зачатки будущих противоречий (неравномерное экономическое развитие, разная рождаемость) нарушали спокойствие. Но конец 50-х — первая половина 60-х годов — самое благоприятное время в межэтнических отношениях за все время существования югославского государства.

Тем не менее у французского слависта (историка и филолога) Поля Гарда первое посещение Югославии в 1957 г. оставило следующее впечатление: «Я понял, что словенцы — это словенцы и им все равно, что происходит в других частях государства. То же самое — хорваты, то же самое — сербы. Я уже тогда понял, что каждый югославянский народ живет своей жизнью, имеет свои собственные интересы, а общие интересы Югославии учитывает только в той мере, в какой это соответствует его собственным интересам. Я уже тогда мало верил в будущее Югославии» («Русская мысль», 3—9 декабря 1992 г., с. 9; беседа с корр. газеты С. Романенко).

Обе великие державы были заинтересованы в стабильности Югославии. С 1961 г. началось «Движение неприсоединения», в котором Югославия играла одну из главных ролей. Хотя экономически ей это было невыгодно (займы развивающимся странам не возвращались), но добавляло престиж ее политике в 60-70-х годах.

В 1963 г. была опубликована новая конституция, изменившая название государства на «Социалистическую Федеративную Республику Югославия». Тогда же был принят принцип ротации кадров (занятие должности — только два срока). Впрочем, все зависело от воли Тито. В 1966 г. были сняты с должностей (вице-президента и др.) А. Ранкович и его группа, формально — за нарушение законности тайной полицией, которой Ранкович ведал с 1944 г., в частности, прослушивание разговоров руководящих лиц (даже Тито). Ранковича, возможно не без оснований, обвиняли в сербском национализме и унитаризме. Обвиняемые были помилованы Тито.
Но устранение Ранковича повлияло на развитие событий. Были уволены десятки полицейских чинов. Усилилось влияние республиканских служб, так как Тито опасался сосредоточения власти в руках одного человека. А это, в конечном счете, привело к началу кризиса.

Этнический состав СКЮ и населения (в %)

Итак, с 1957 по 1988 г. непропорционально высокое представительство сербов и черногорцев в СКЮ постепенно снижалось. Но представительство хорватов и словенцев снижалось более резко.

Изменялся этнический состав командования ЮНА, Состав армии стал более равномерным; но превосходство сербов и черногорцев сохранилось (при высоком проценте мусульман).
Данные за 1991 г. (в%)²

Характерно относительно низкое представительство хорватов и словенцев и незначительное представительство албанцев.

С конца 60-х годов республики стали добиваться некоторых полномочий, принадлежащих органам федерации. Тито считал это выгодным, ибо это облегчило бы его контроль над чиновниками. Но это же означало возвращение национализма на политическую сцену. Национальный мир с 1945 г. покоился, во-первых, на широком просторе для развития всех народов, во-вторых, на сосредоточении ключевых полномочий у правящей группы. Перераспределение компетенций (1969-1971) нарушило национальную стабильность. При авторитаризме права доставались правящим группам в республиках. Местные властные группы (в том числе в Косово и Воеводине) использовали национальные чувства для усиления своих позиций и открывали дверь местному национализму. К этому добавились политические разногласия. Часть либерально ориентированных лидеров утверждала, что удалением консерватора Ранковича будут продолжены демократические реформы. Но двадцать лет разговоров о трансформации югославского социализма, о демократии завершились косметическими изменениями. Титоизм сохранился, и Тито не намеревался уступить что-либо от своей личной власти.

Сторонникам реформ оставалось одно средство: опираясь на национальные чувства, получить поддержку реформаторским проектам. Но ортодоксальные титоисты тоже поняли выгоды опоры на национализм и стали выступать как защитники национальных интересов. Однако это факторы второстепенные и они не могли бы повлиять на настроения народа.

Быстрое возрождение национализма обусловили первые признаки начинавшегося в середине 60-х годов экономического, социального и демографического кризиса. Экономический рост затормозился. Рационализация производства дала малый эффект, но привела к росту безработицы. Сельское хозяйство сильно отставало от западного. Вообще обширные связи с западными странами позволяли проводить сравнение экономической ситуации, и результат был далеко не в пользу Югославии.

Общественный продукт на единицу населения в отдельных регионах (производство в Югославии на единицу населения принимается за 100%) [3]

Экономические диспропорции отдельных регионов углубились. В 50-х годах удалось смягчить разницу в оплате труда и уровне развития республик. В 60-х годах эти различия снова стали расти. Более резко обозначилась граница между богатым Севером (Словения, Хорватия, Воеводина) и намного более бедным Югом. Север полагал, что его средства уходят на Юг, последний, наоборот, что его эксплуатируют. Южные республики обвиняли Север в том, что он продает свои изделия чересчур дорого, а покупает сырье неоправданно дешево [4].

Кроме того, в Словении, Хорватии, частично в Сербии снизилась рождаемость, среди мусульман Боснии сохранился традиционный уровень, тогда как албанцы Косово и Македонии переживали демографический взрыв. Это изменило этническую структуру некоторых регионов, особенно Косова. Доля населения Косова во всем населении Югославии с 1948 по 1991 г. возросла с 4,6 % до 8,3 % [3|.

В 1967 г, в Загребе была издана «Декларация о положении и названии хорватского литературного языка». Здесь выдвигалось требование ликвидировать языковой союз с сербами, черногорцами и мусульманами, учрежденный в 1954 г. Меморандум подписали десятки деятелей культуры, включая крупнейшего писателя М. Крлежу.

За филологией скрывалась оппозиционная акция, направленная против режима и имевшая цель показать самобытность хорватского народа и его право на большую самостоятельность. Кардель, а затем и ЦК СКХ осудили акцию. Было уволено несколько лиц, и, казалось, особых последствий ожидать было нечего. Но через несколько месяцев возбуждение проявилось среди интеллектуалов Сербии, причем в связи с обстановкой в Косово, где группа консервативных коммунистов, пришедших к власти, явно давала привилегии албанцам. На ЦК СК Сербии выступили с предупреждением об албанской угрозе сербские писатель Д. Чосич, историк А. Марьянович. Их выступление было первым сигналом растущей межэтнической напряженности в Косово. Оба были исключены из ЦК.

В конце 60-х - начале 70-х годов под национальными лозунгами прошли массовые выступления в некоторых регионах. Началось в 1968 г. со студенческих демонстраций в Любляне, Загребе и Белграде, связанных со студенческими волнениями на Западе. Особенно бурные события произошли в Белграде, где имели место выступления против коррупции высоких чинов и за дальнейшие реформы. Движение (в том числе стачки) приняло левоанархический характер. Власти увидели в этом угрозу режиму Тито. Но Тито в выступлении по телевидению признал правоту студентов. Стачка студентов прекратилась, но перемен они ждали напрасно.

В ноябре 1968 г. албанцы, подстрекаемые националистами, сторонниками «Великой Албании», на бурных демонстрациях потребовали статуса республики и включения в нее районов в Македонии и Черногории, где албанцы составляли большинство. Движение было подавлено армией, но проблема осталась. И в социальном плане в Косово нарастал кризис: жизненный уровень албанцев отставал даже от уровня сербов Косова. А статус республики означал бы выход Косова из Федерации. Правительство выбрало средний путь: расширило автономию Косова и Воеводины, и с 1974 г. оба края фактически имели компетенцию республик. Был создан фонд экономической помощи для Косова и других районов. Миллиарды динар были почерпнуты из средств развитых республик, но использованы малоэффективно. Ситуацию временно удалось смягчить, но с 80-х годов она обострилась еще более. А сама финансовая операция вызвала недовольство в Хорватии и Словении.

Политический кризис проявился в начале 70-х годов, особенно Хорватии. Либерально настроенное руководство СКХ (Савка Дабчевич-Кучар), поддержанное секретарем ЦК СКЮ М. Трипало, стремилось обеспечить республике большую самостоятельность. Хорватские лидеры считали, что Хорватия оплачивает другие республики, особенно Сербию, требовали изменения бюджетной политики, в особенности права распоряжаться доходами от туризма (на побережье Адриатики), вообще большей свободы при решении экономических проблем.

Хорватия (как и Словения) все более была заинтересована прежде всего в экономических связях с Западом, что ослабляло и подрывало ее политическую и духовную привязанность к Югославии.

По мнению ряда авторов [1], Дабчевич и Трипало полагали, что освобождение от зависимости от Белграда даст возможность проводить прогрессивные реформы, которые необходимы для всей Югославии. Они получили широкую поддержку прежде всего образованных слоев и молодежи. Но радикальным движением воспользовались националистические круги. Раздались требования самостоятельной хорватской армии и независимости. Это сильно возбудило сербское население, занимавшее анклавы в Хорватии: оно начало вооружаться [I]. 22 ноября 1971 г. началась бессрочная забастовка 30 тысяч хорватских студентов и гимназистов в поддержку национальных требований. На заседании президиума СКЮ 1-2 декабря 1971 г. Тито пригрозил применить силу против хорватского движения. Дабчевич, Трипало и их сторонники были сняты со своих постов. Внешне обстановка нормализовалась.

Тито провел в Хорватии широкую чистку СКХ, более 300 ключевых должностей в аппарате власти и сфере культуры было занято людьми, преданными Тито. Но национальная ситуация не стабилизировалась, жесткую линию новых чиновников особенно проводили сербы (например, Д. Драгосавац). Много участников движения эмигрировало, десятки были отданы под суд и наказаны. Дело не ограничилось Хорватией.

В Сербии ряд лидеров также сочувствовал либеральным реформам, изменениям в руководстве экономикой и демократизации. Кроме национального вопроса позиции сербов и хорватов во многом совпадали. Ряд руководителей Сербии (Латинка Перович и др.) отклонял сербские националистические концепции, в частности, в отношении Косово. Тито добился отставки сторонников реформ (1972 г.) и замены их лояльными ему людьми. Смена кадров была проведена в Белграде, Скопье, Любляне, Сараеве. Изгонялись сторонники модернизации политической и экономической жизни.

Ужесточение авторитарного режима продолжалось несколько лет. В 70-х годах реформы, связанные с разрывом со Сталиным, уже были недостаточны, и режим все более опирался на силу, диктат. Откладывание реформ оказалось роковым для Югославии.

В 1974 г. была принята новая конституция. Компетенции республик были расширены. Цель заключалась в обеспечении стабильности государства после ухода Тито. Высшая государственная и исполнительная власть была передана коллективным органам. Все восемь субъектов Федерации получили фактически одинаковые права. В этом руководство видело гарантию против военной или личной диктатуры или гегемонии одной нации. Была введена сложная процедура при принятии важных решений — при этом требовалось согласие всех восьми, что затрудняло действия федерального правительства и президиума (коллективного главы государства). Тито занимал пост президента пожизненно (фактически находясь на положении монарха).

Но личная свобода граждан была относительно широкой. Свобода творчества, науки, взглядов была больше, чем в любой стране Восточного блока. Однако власть стояла на страже системы и без колебаний репрессировала людей за ее критику.

В 1968 г. Югославия протестовала против оккупации ЧССР, ибо опасалась аналогичных действий против СФРЮ. Народы Югославии участвовали в акциях протеста стихийно. В 70-х годах отношения СФРЮ— СССР нормализовались.

Последние годы власти Тито прошли под знаком застоя. Темп роста экономики систематически снижался. Огромные суммы шли на выплату иностранных долгов. Но оплата труда некоторых слоев (интеллигенции) росла. Население охотно получало займы, ценность которых падала из- за инфляции. Все это, в конечном счете, грозило кризисом.

И. Броз Тито умер в 1980 г. Он стал символом послевоенных успехов, зашиты государственного суверенитета, устранения национальной дискриминации и длительного мира. Однако, как это ни парадоксально, сложившаяся ситуация готовила длительную прелюдию трагического распада Югославии в результате национальных противоречий. Оказалось, что югославское государство держалось лишь в условиях режима личной власти.

После смерти Тито все важнейшие решения принимались путем подчас длительных поисков компромисса между правительствами и партийным руководством всех восьми субъектов Федерации. Но первые годы после Тито, несмотря на все проблемы, режим пользовался поддержкой широких слоев населения. Все-таки коммунистическая власть здесь не была навязана извне, а создана народом в освободительной войне, традиции партизанского движения пользовались уважением. Кроме того, многие верили в возможность демократических реформ. Связи Югославии с Европейским Сообществом возрастали. По уровню свободы Югославия далеко превосходила страны Варшавского договора. «Твердых» сталинистов и националистов преследовали жестче, чем прозападных интеллектуалов.

Наиболее глубоко коренились идеи хорватской государственности. В Хорватии симпатизировали лидерам, подвергшимся преследованиям в 1971 г. Ф. Туджман и многие критики режима, оказавшиеся в тюрьмах, имели ореол народных мучеников. Вся многовековая история Хорватии объясняет эти чувства народа. Их поддерживала и католическая церковь.
О государственном суверенитете как цели в Хорватии не забывали. Характерно, что историческая наука почти не занималась А. Старчевичем и Э. Кватерником (примерно до 1970 г. под давлением режима не могла заниматься).

Западные державы до середины 80-х годов не были заинтересованы в сильной оппозиции в Югославии, наоборот, они поддерживали ее внутреннюю стабильность, имея в виду равновесие между блоками в Европе. Но в эмиграции в западных странах сформировались сильные реакционно-националистические экстремистские группы. Среди хорватов — стороннику бывшей НДХ. Сербские группы были слабее.

Представляет интерес деятельность в эмиграции немногих противников национализма, желавших реформирования Югославии в современную демократическую федерацию («Демократическая альтернатива»). Их взгляды заслуживают внимания и должны быть рассмотрены специалистами.
В стране особенно неблагополучным было положение в Косово, где, несмотря на обильную помощь Белграда, жизненный уровень был в восемь раз ниже словенского. Особенно сильной была безработица. В этих условиях население идеализировало положение в Албании, где диктаторствовал Э. Ходжа. Бурные выступления в Косово происходили в марте 1981 г. По-прежнему главным был лозунг «Косово — республика». Движение было жестоко подавлено.
Несмотря на внешнее благополучие, в экономике назревали серьезные осложнения. Росли диспропорции между республиками. Не без влияния конституции 1974 г. единая экономика стала распадаться на 6 и даже 8 комплексов, все слабее связанных между собой. Усиливались различия в ситуации социальных слоев, положение лиц низкой квалификации особенно ухудшалось. Безработица превышала 10 % и стала постоянным фактором жизни. Это сильно затронуло и людей с высшим образованием.

Множество крестьянской бедноты, особенно в пассивных районах, едва держалось на плаву. Горные районы пустели. Долги зарубежным странам к 1983 г. возросли с 1975 г. в три раза. Продолжалась широкая эмиссия бумажных обесцененных денег. Экономический рост застопорился. «Самоуправленческий социализм» функционировал плохо, плодил лишь множество чиновников, прежде всего интересовавшихся своими доходами.

С середины 80-х годов скрытые до того противоречия начали перерастать в открытую напряженность. Приход к власти в СССР М. С. Горбачева имел широкие последствия в мире. В частности, ускорилось развитие кризиса в Югославии. События в СССР лишили сторонников наследия Тито ореола борцов за демократию. Пало значение межблокового балансирования лидеров СФРЮ. Исчезла заинтересованность Запада в стабильной Югославии.

Тито стремился избежать судьбы королевской Югославии, когда народы страдали от господства бюрократии наиболее многочисленной нации — сербской. Условием сильной Югославии Тито считал относительно «слабую» Сербию, то есть республики не должны были ощущать давления Белграда (Сербии). Тито, не колеблясь, подавлял любой местный национализм. Государство строилось на принципе «братство — единство» народов СФРЮ. Децентрализация, осуществленная в 1974 г., не казалась опасной: власть в стране принадлежала Тито и авторитарной узкой группе вокруг него. Иное направление постепенно приняла политика центра после Тито (1980 г.), особенно с приходом к руководству в Сербии Слободана Милошевича и его националистического окружения (1986 г.). Волну сербского национализма он использовал для упрочения личной власти сначала только в многонациональной федеральной республике Сербии, но с тенденцией распространить ее на всю Югославию. А это уже во второй половине 80-х годов стало угрожать целостности югославского государства [5].

В период мирного перехода стран Восточного блока к либеральной экономике (конец 80-х — начало 90-х годов) у Югославии имелись, казалось бы, особенно благоприятные условия для такого перехода, так как, во-первых, там уже существовали очаги рыночной экономики, во-вторых, имелись элементы соответственной политической структуры (права граждан, относительно широкие возможности информации и т.д.). Главной бедой страны было традиционное, глубоко укоренившееся недоверие разных наций друг к другу, накопившееся в период Новой истории в связи с формированием националистической идеологии, неоднократно проявлявшимися межнациональными противоречиями и вспыхивавшими конфликтами. Особенно тяжелый политический груз создавало наличие целого ряда спорных территорий со смешанным этническим составом населения. При всем том гражданская война не являлась неизбежностью: люди сами делают свою историю. Несмотря на тяжелое прошлое, такие средства, как действительное равноправие республик, областная и национально-культурная автономия, могли дать многое для сохранения мира. В крайнем случае, даже ликвидация федерального государства могла осуществиться мирно.

Конституция 1974 г. не работала. Начались конфликты между центром и республиками. Вскрылось несколько крупных финансовых преступлений в «верхах». Олигархия СКЮ стала разваливаться. В Словении и Хорватии все большее влияние приобретали лица, понимавшие бесперспективность социалистической системы. Раздавались требования фундаментальных экономических перемен (развития рыночной экономики) и демократизации, и если это не удастся в государстве в целом, провести модернизацию в своей республике. «В политике большой акцент приобрела национальная точка зрения» [1]. Лидеры ЦК — в Словении М. Кучан, в Хорватии И. Рачан, действительно стремились к либерализации системы, но тем самым подрывалась основа единой коммунистической Югославии. Большинство сторонников межнациональной гармонии (И. Стамболич и др., в том числе последний председатель СКЮ хорватский деятель. Шувар) принадлежали к«истинному титоизму», т. е. консервативному крылу партии. Но это поколение сходило со сцены. Старые руководители не были способны к гибкой политике, и это дискредитировало югославское сотрудничество. Во второй половине 80-х годов общественность северных республик переживала утерю иллюзий. Застой в стране и, наконец, распад Восточного блока оттолкнули от режима множество его бывших сторонников.

В 1986 г. председателем СК Сербии стал Слободан Милошевич. В начале 1988 г. он был избран главой Сербской республики — председателем ее президиума. Милошевич тоже говорил о необходимости реформ, но всегда связывал это с национализмом. Его группа твердила о необходимости укрепления позиций сербов в Косово, Воеводине, Черногории, а также в Хорватии, Боснии, запугивала сербов Хорватии возможностью «нового геноцида». Милошевич раздувал национализм для укрепления личной власти. С этой целью он использовал острый конфликт в Косово. В 1987 г. он неожиданно решительно поддержал косовских сербов. Это по времени совпало с выступлением части членов Сербской академии наук и искусств с декларацией, в которой выражалась тревога за будущее сербского народа («меморандум»), говорилось о неравноправии Сербии и сербского народа в СФРЮ. Выдвигалось требование демократизации и одновременно ограничения автономии Косово и Воеводины, восстановления их сербского характера, сербского национального возрождения, расширения прав сербов в Хорватии и Боснии (1986). Этот документ «открыл простор быстрому развитию сербского национализма» [1]. Подняли голову сторонники самых различных взглядов, объединенные идеей радикального усиления позиции Сербии в СФРЮ. Были организованы массовые националистические манифестации (1988—1989 гг.), связанные с 600-летием Косовской битвы, но формально (при неведении участников об истинном назначении митингов) — против бюрократов, коррумпированных чиновников и за чистоту общественной жизни. После изгнания авторитетных албанских лидеров ситуация стала критической. С 1988 по 1991 г. в Албании продолжались массовые стачки и демонстрации протеста албанцев. Десятки людей были убиты. Политика Милошевича резко ухудшила обстановку. В 1989 г. автономия Косово и Воеводины фактически была отменена. Политика Милошевича способствовала нараставшему процессу подрыва устоев югославской Федерации. Но националистическая пропаганда все более активно велась и в других республиках.

В конце 80-х годов активизировались антикоммунисты, — раньше всего в Словении. Здесь множество людей выступило в защиту преследуемого оппозиционного журналиста и свободы печати. Впервые средства информации стран НАТО оказали оппозиции поддержку. Эго значило, что отношение НАТО к СФРЮ изменилось. Демократическая программа совмещалась в Словении с национальной: словенцы были напуганы шовинизмом сербского руководства и опасностью диктатуры Белграда. Противокоммунистические силы Словении со всей энергией использовали ситуацию, доказывая, что в такой обстановке лучший выход для Словении — покинуть Югославию. Действительно, Милошевич мечтал о личной власти в Сербии, а затем и во всей Югославии. Для этого он стремился ограничить права республик. В качестве средства он пытался использовать сербов в Хорватии, а также в Боснии и Герцеговине. Вместе с антикоммунистами окружение Милошевича развернуло пропаганду о якобы постоянной дискриминации сербов в Хорватии и Боснии. Белградская печать заполняла свои страницы рассказами о зверствах усташей, одновременно пытаясь реабилитировать четников. «Белградские националисты утверждали, что если положение не изменится, хорватских и боснийских сербов снова ожидает геноцид» [1]. Многие хорватские сербы, испытавшие ужасы НДХ, верили националистической пропаганде. На митинге в Книне в память Косовской битвы раздались требования изменения прав сербской общины в Хорватии. Арест нескольких организаторов митинга хорватской полицией лишь ухудшил обстановку. В 1989 г. ситуация в Югославии быстро осложнялась.

17 января 1989 г. СК Словении после дискуссии разрешил деятельность разных партий. Возник ряд группировок разных направлений, в том числе Социал-демократическая партия. Парламент Словении утвердил принципы политического плюрализма, равноправия форм собственности, принял закон о правах человека и, наконец, о праве Словении на полное самоопределение. Белград обвинял словенцев в измене югославской идее, попытался запугать их итальянской и германской опасностью. Целью этой пропаганды была подготовка насильственного вмешательства, как это произошло в Косове, Воеводине, Черногории. Был объявлен бойкот словенских товаров в Сербии. Но от этого пострадала прежде всего Сербия, а масса словенцев все более проникалась идеей независимости как гарантии экономического подъема.

По мере распада партийной структуры в Югославии возросла роль центрального правительства. Премьером в марте 1989 г. стал хорватский экономист Анте Маркович. Экономический кризис быстро углублялся. Во второй половине 80-х годов резко возросла внешняя задолженность, инфляция достигла 50% в месяц. В разных местах вспыхивали стачки. А. Маркович видел необходимость коренных реформ для сохранения Югославии и понимал опасность стихийного распада СФРЮ. Он стремился провести глубокую финансовую реформу. Предполагалась широкая приватизация. При переходе к рыночному хозяйству Маркович рассчитывал на помощь США и ЕС. Но пока что экономическое положение массы народа продолжало ухудшаться.

Успокоить политическую ситуацию также не удалось. Репрессии в Косово, сербско-словенская напряженность были дополнены международными событиями — распадом Варшавского блока, падением Берлинской стены, концом коммунистической власти в Болгарии и ЧССР.

Еще в 1982 г. хорватский философ и публицист П. Матвеевич в книге «Современный югославизм» попытался обосновать югославизм и необходимость объединенного югославского государства. Он, как и многие до него, отказался от обоснования Югославии национальным «единством», родством народов, единством или близостью их языков, а исключительной причиной необходимости Югославии назвал интересы ее народов: «Вне Югославии ни для кого из нас нет (и это основная предпосылка данного исследования) положительной альтернативы: национальной, государственной и социальной» [6]. В первой половине XX в. малые страны Европы опасались агрессии со стороны сильных соседей. Сейчас ситуация принципиально изменилась. Еще в 1918 г. Словения мечтала об объединении с другими югославянами ввиду экспансии Италии. Хорватия также опасалась остаться одинокой. В 1945 г. этот факт продолжал играть определенную роль. Но сейчас никто не угрожает Словении или Хорватии. Поэтому республики смелее стали выступать за самостоятельность.

Интересен обзор событий, сделанный В. Вуячичем, сербским социологом, работающим в США. Автор отмечает, что постепенный переход республик под контроль местных кадров в 1950—60-х годах стимулировал этническое самосознание народов. Но политика «выравнивания» республик имела успех лишь в сфере культуры и формирования этнических элит. В сфере же экономики эта политика потерпела неудачу ввиду низкой производительности труда в южных районах, отсутствия их четких обязательств по использованию средств, наконец, демографических различий. В этих условиях республиканские (этнические) элиты, раздраженные неэффективностью экономической политики, в частности иностранных вложений, стали стремиться к автаркии, укреплению своей экономической базы. Кризисные явления проявились в конце 1960-х годов. В начале следующего десятилетия в условиях огромного авторитета сильного центра (Тито и др.), полагает Вуячич, можно было предпринять рыночную реформу при курсе на демократизацию и экономическое процветание. «Но это противоречило логике режима». В условиях же кризиса (застоя) 1980-х годов и превращения СФРЮ в «рыхлую конфедерацию» реформа уже была невозможна. Национальная политика СКЮ в период быстрой индустриализации способствовала интеграции национальностей, в период же застоя рождала этническую мобилизацию и «этнизацию власти». Вуячич отмечает, что известная попытка Анте Марковича была сорвана республиками. Вывод Вуячича заслуживает особого внимания: «Усиление Национально-территориального принципа в сфере управления привело к созданию предпосылок для формирования полноценной республиканской государственности, т. е. конституционно-гарантированного суверенитета республик» [10].

В январе 1990 г. прошел XIV съезд СКЮ. Острый спор о будущей роли партии разгорелся между сербской делегацией, с одной стороны и словенцами и частью хорватов — с другой. После отказа пленума построить партию на основе конфедерации словенцы покинули заседания. Де-факто это означало ликвидацию СКЮ. Со съезда ушла и хорватская делегация. Центр власти, 45 лет решавший судьбу страны, был ликвидирован.

Очень быстро распалась власть коммунистов в Хорватии. С 1990 г возросло влияние Хорватского социально-либерального союза и восстановленной крестьянской партии. Но наиболее популярным стало Хорватское демократическое сообщество (ХДС) во главе с бывшим генералом югославской армии Франьо Туджманом. В 60-х годах, будучи директором загребского института истории рабочего движения, он примкнул к националистам. В 1971 г. был снят с должности и дважды попадал под арест. Туджман и его группа пропагандировали антикоммунизм и национализм. Хорватское общество было напугано нескрываемой угрозой захвата власти в СФРЮ сербскими националистами и в программе Туджмана видело выход. «Хорватский народ, как и словенцы, никогда целиком не принимал югославистскую идею» [1]. Перспектив решения хронического кризиса в условиях Югославии не было, поэтому возрастала привлекательность традиций хорватской суверенной государственности. В Хорватии, всегда сохранявшей идейные традиции национальной государственности, сложившаяся ситуация способствовала активизации стремления к независимости. Идея национального самоопределения вырвалась на первый план, как только связывающий ее режим оказался на грани краха [11].

В начале 90-х годов 12 % населения Хорватии составляли сербы. В ряде областей сербов было большинство (Сев. Далмация, Лика, Кордун, Бания, Срем). Сторонники Туджмана утверждали, что СФРЮ принесла лишь страдания хорватам, которые содержали за свой счет других. О том, что их народ подвергался наибольшей дискриминации в СФРЮ, твердили националисты всех республик. В Хорватии вновь стали слышны голоса о сербах как ленивой низшей расе. Нелепость подобных выходок очевидна. Но дело было серьезнее. Началась кампания реабилитации НДХ, эту кампанию поддерживала и ХДС. В Хорватию из заграницы хлынул поток идейных «потомков» усташей. Группе Туджмана они были нужны как яростные сторонники вооруженной борьбы с сербами, т. е. как солдаты. Это вызывало паническую реакцию среди местных сербов, но реакцию тоже националистическую: надежды на восстановление сербского господства в стране, как это было при короле Александре, или на присоединение сербских анклавов, регионов с сербским большинством - к Сербии. Хорватские крайние националисты хотели изгнать сербов из Хорватии, сербские крайние националисты стремились соединить всех сербов (в том числе хорватских) в составе «Великой Сербии».

Обе стороны разжигали взаимное недоверие, что во время последовавшей войны увеличило страдания народов и количество жертв.

В 1990 г. первые свободные (после 30-х годов!) выборы в парламент Словении проходили в антикоммунистической атмосфере. Большинство получил ДЕМОС (Демократическая оппозиция Словении) с программой независимой Словении. Коммунисты сменили название на «Партия демократического обновления» и получили 17%. Одновременно президентом был избран Милан Кучан, в 1989 г. вышедший из СКЮ и решительно защищавший национальные интересы. Л. Петерле — христианский демократ из ДЕМОСа — стал главой правительства.

2 июля 1990 г. парламент принял «Декларацию о суверенитете Республики Словении»: федеральные законы могли иметь силу только при соответствии их правовым принципам Словении. Ускоренно формировалась армия. Референдум в декабре 1990 г. при почти 100 % участии голосовавших дал 88 % за полный суверенитет республики. «Выход из Федерации подавал максимум надежды на защиту словенского народа от гегемонистского давления белградских националистов» [1]. Пример Словении вдохновил хорватов.

На выборах в Хорватии в апреле—мае 1990 г. потерпела тяжелое поражение Партия демократических перемен (бывшие коммунисты). Провалилась и Сербская демократическая партия, претендовавшая на представительство всех сербов в Хорватии, — часть сербов голосовала за коммунистов как сторонников национальной терпимости (хранительницу партизанских традиций). Две трети мест получило ХДС (41 % голосов). Председателем президиума Хорватии стал Ф. Туджман. ХДС готовило скорейший выход Хорватии из СФРЮ. Началось изгнание сербов из государственных учреждений, полиции. В поправке к конституции в июне 1991 г хорватское государство было провозглашено суверенным государством хорватов и других народов, т. е. статус сербов как государствообразующего (конститутивного) народа, установленный в 1945 г., был отменен. В конституции они даже не упоминались. Конфликт с сербами помог Туджману сплотить хорватов и быстрее достичь независимости. Признание сербов конститутивным народом — ввиду исключительно важного стратегического положения сербских анклавов — открывало возможность такого территориального раскола Хорватии, который делал само существование этого государства как целого невозможным. Конститутивность сербов в Хорватии при авторитарном режиме Тито ничем никому не угрожала, так как власть была в руках ЦК КПЮ. Иное дело в посткоммунистическом государстве. Без учета этого обстоятельства понять политику Хорватии в сербском вопросе невозможно. Иначе говоря, в Хорватии сложилась совершенно особая национально-политическая обстановка.

Националистические лидеры в сербском анклаве (так называемая Краина) под влиянием великосербской пропаганды из Белграда отказывались от какого-либо компромисса с хорватами, что было самоубийственной политикой, рассчитанной на установление великосербского режима в СФРЮ. Только хорвато-сербский компромисс мог спасти положение — результат многовековой истории.

Особая острота положения в Хорватии была вызвана тяжелым наследием хорвато-сербских отношений времен 2-й мировой войны — усташской политикой геноцида, что не могло исчезнуть из сознания сербского населения Хорватии. Однако выход, который был предложен сербским национализмом в ответ на это («Великая Сербия», «все сербы — в одном государстве»), попытка ради свободы сербов захватить Боснию (с ее мусульманско-хорватским большинством) и соединиться с сербскими анклавами в Хорватии, разрушив Хорватскую республику, — все это могло придать событиям еще более трагический характер. Важно, что для Сербии, в отличие от Хорватии, угрозы разрушения государства в 1991 г. не было.

В этом существенное различие между двумя национальными движениями, хотя во главе обоих находились националисты. Несомненно, население сербских анклавов в Хорватии искренне выступало за национальную самостоятельность, за соединение с другими сербами, верило, что участвует в национально-освободительном движении. Но историк обязан оценивать объективное содержание каждого движения, его цели и возможные последствия. Что если движение, в котором народ искренне ищет спасения, вместе с тем для своего успеха готово погубить соседнее государство? И захватить большую часть его территории? Пригодно ли в этом случае определение «освободительное»? Скорее подходит mors tua — vita mea.

О политике геноцида в Хорватии в 90-х годах не могло быть речи. Туджман — националист, но не фашист, и ориентировался он на либеральные Германию и США, зависел от них во многих отношениях. Милошевич спекулировал на естественной тревоге простых людей, на мрачных воспоминаниях сербского населения Хорватии и Боснии.

В сербских районах стали возникать автономные административные учреждения. Центром сербского сепаратизма в Хорватии стал город Книн (на севере Далматинской Загоры). Созданный там Сербский национальный совет стал выступать как представитель всех сербов Хорватии. Сербская полиция не выполняла приказы Загреба. Начались перестрелки. Сербы блокировали железнодорожное сообщение и электропередачу между северо-западной (или центральной) Хорватией и Далмацией. В декабре 1990 г. в Книне была провозглашена «Сербская автономная область Краина». Затем то же было сделано на востоке Хорватии. Хорватия оказалась раздробленной на три части. Группа Милошевича рассчитывала на то, что конфликт с сербской общиной настолько ослабит режим Туджмана, что его нетрудно будет заменить политиками, лояльными Белграду [1].³

В Сербии в 1990 г. была принята конституция, предоставившая президенту решающую власть. Сформировалась оппозиция. «Демократическая партия» (Д. Мичуновича) стремилась к государству западного типа. «Сербское движение обновления» (В. Драшкович) — антикоммунистическое и радикально-националистическое. «Обновление» заключалось бы в восстановлении позиций Сербии до 1941 г. В. Драшкович написал роман, где восхвалял генерала Д. Михайловича, лидера четников во время войны. «Сербская радикальная партия» В. Шешеля стояла на шовинистических позициях. Итак, две оппозиционные партии из трех придерживались более националистических взглядов, чем Милошевич. Последний в декабре 1990 г. на президентских выборах получил 65%. Социалисты (т. е. коммунисты) получили в скупщине 4/> мест.

Выборы в Боснии и Герцеговине дали четкий результат: победили три национальные партии: мусульмане — 40%, сербы — 1/3, хорваты — 1/5. Президентом стал мусульманин А. Изетбегович. Но компромисс в Боснии был шатким.

Союзная скупщина фактически утеряла законную базу, т. к. выборы в нее не были проведены. В начале 1991 г. судьба Югославии была мрачной. Словения быстро ликвидировала связи с центром. Основное напряжение коренилось в хорватско-сербских отношениях. В первые недели 1991 г. начались вооруженные столкновения из-за спорных территорий. Хорватское население стало покидать районы под сербской властью, сербы устремились в Сербию.
25 марта 1991 г. Милошевич и Туджман тайно встретились в Воеводине и договорились не препятствовать друг другу занять сербские и хорватские районы Боснии и Герцеговины. Но договориться о Краинах в Хорватии не удалось.

В апреле-мае 1991 г. на рубежах Сербской Краины в Хорватии спорадические перестрелки переросли в полномасштабную войну. И сразу же начались преступления против гражданского населения. Изгнание коренного населения из родных мест осуществлялось обеими воюющими сторонами. В апреле Хорватия стала спешно комплектовать армию. Частям югославской армии (ЮНА) вначале было приказано развести враждующие стороны, но фактически она вскоре перешла на сторону сербов. Хорватские подразделения вступали в бои с ЮНА.

Заключительная фаза развала югославского государства формально началась 25 июня 1991 г., когда Словения и Хорватия провозгласили полную независимость. Хорваты этим пока что ограничились, а вооруженные отряды территориальной зашиты Словении немедленно напали на части ЮНА, охранявшие границу с Италией и Австрией и не имевшие приказа открывать огонь. За 10 дней боев погибло шесть словенцев и 39 солдат ЮНА. Милошевич решил не препятствовать уходу Словении из Федерации. Под давлением ЕС было заключено перемирие. ЮНА согласилась покинуть Словению, а словенское правительство обязалось отложить окончательный разрыв с СФРЮ на три месяца. Но фактически Словения с июня 1991 г. стала независимой. Между тем в Хорватии уже шли ожесточенные бои. Туджман был в нерешительности. Ведь Хорватия была почти безоружной перед лицом ЮНА. 25 июня, объявив о независимости, хорватский сабор прокламировал широкие национальные права сербов. Через несколько дней сербам была обещана широкая политическая автономия в рамках Хорватии. Но было поздно. Сербы хотели во что бы то ни стало порвать с Хорватией.

Летом 1991 г. бои распространились на все области Хорватии, граничившие с Боснией, Черногорией и Воеводиной. В руках югославской армии и сербских повстанцев оказалась треть территории Хорватии. Ввиду блокады хорватами гарнизонов ЮНА в глубине страны бои переместились и в центральные районы Хорватии.

В этих условиях народ проникся мыслью о ведении справедливой отечественной войны. На Западе пришли к заключению, что сохранение Югославии невозможно, а выход — в признании новых республик. На эту эволюцию сильно повлияла Германия, с самого начала ставшая на сторону Хорватии и Словении. Иностранные дипломаты пытались остановить войну. В октябре 1991 г. ЕС объявило экономические санкции Югославии (фактически — Сербии и Черногории). Постепенно сербское руководство склонялось к отказу от плана захвата всей Югославии (кроме уже ушедшей Словении) в пользу идеи уменьшенной Югославии (состоящей из Сербии, Черногории, Боснии и Герцеговины, Македонии и областей Хорватии, захваченных местными сербами), а возможно, и без Македонии и Боснии (но при сохранении за Белградом сербских районов).

Главное внимание властей Милошевича переключилось на консолидацию сербских территориальных приобретений и их присоединение к Сербии. 19 декабря 1991 г. в Книне была провозглашена «Сербская Республика Краина».

В 1991 г. резко обострилась ситуация в Боснии и Герцеговине. 15 октября 1991 г. боснийский парламент провозгласил суверенитет. Сербская часть (т. е. 1/3 депутатов) была против, покинула парламент и организовала свою скупщину.

23 декабря 1991 г. Хорватия, Словения, Македония и Босния и Герцеговина обратились в Европейский союз с просьбой о дипломатическом признании их независимости. 7 января 1992 г. Милошевич и Туджман согласились прекратить огонь. Уполномоченный ООН Сайрус Вэнс предложил план размещения «голубых касок» ООН в Хорватии для контроля над соблюдением мира. План был принят Белградом и Загребом. Кончился первый этап войны.

В январе 1992 г. большинство европейских государств и ряд внеевропейских стран признали суверенитет и независимость Словении и Хорватии. Таким образом, в январе 1992 г. СФРЮ перестала существовать и формально. Но трагические события еще были впереди.

Проявления национализма имели место во всех трех «главных» республиках, но ответственность за распад Югославии лежит прежде всего на сербских националистах, претендовавших на власть во всей Югославии или, по крайней мере, на расширение своей власти. Это утверждает Б. Денич, американец, серб по происхождению, публицист глубоко демократического направления. Денич выступал как сторонник сохранения Югославии на демократических началах, поэтому он говорил об ответственности лидеров трех республик за распад Югославии [8]. Предлагаем читателю решить вопрос, можно ли винить словенцев за стремление к суверенитету, независимости от скомпрометировавшей себя власти? Что касается Туджмана, при всех его националистических пороках он сыграл на стремлении народа воплотить вековую мечту хорватов о суверенном государстве. Думается, что данная книга убеждает в том, что хорваты тысячелетие были преданы идее своего государства.⁴

Остается кратко сказать о восстановлении целостности территории Республики Хорватии.

Весной 1992 г. войска ООН разместились на хорватских границах. Это обеспечивало безопасность, но в то же время грозило консервацией существующего положения, когда одна треть страны была потеряна. Предложения Загреба автономии сербов были пропагандистским, тактическим приемом, тем более что сербы не уступали, а наоборот, мечтали о расширении территории Краины. Милошевич планировал аннексию Сербией Краины.

Как было отмечено, Хорватия стала усиленно вооружаться и формировать хорошо обученную армию. Вопреки эмбарго вооружение секретно поставляли Германия и США; Германия финансировала Загреб еще до начала войны.

С 1992 г. началась война в Боснии и Хорватия освободилась от угрозы вторжения. В 1992 г. ЮНА покинула южную Далмацию. Мусульмане же оказали упорное сопротивление сербским войскам,
Туджман еще в 1990 г. поддерживал те силы в Боснии, которые стремились к отделению страны от СФРЮ. Боснийские хорваты поддержали независимость Боснии, считали ее этапом к присоединению здешних хорватов к Хорватии. Туджман в соответствии с великохорватской традицией стремился осуществить план присоединения Боснии и Герцеговины или их части к Хорватии. Федерация мусульманско-хорватских Боснии и Герцеговины с Хорватией была одной из таких возможностей. Этот план сочетался с задачей ликвидации Сербской Республики Краины. В1994 г. был заключен договор о мусульмано-хорватской федерации в Боснии и Герцеговине и о возможной конфедерации Боснии и Герцеговины с Хорватией.

В целом 1992—1994 гг. прошли в обстановке вялых переговоров между Сербией и Хорватией и интенсивной подготовки хорватов к продолжению войны. В 1995 г. хорваты в результате двух молниеносных ударов ликвидировали Краину, кроме сектора «Восток» — восточной Славонии, западного Срема и Барани, находившихся в сербских руках. По сербскохорватскому соглашению эти районы были мирно заняты хорватами в 1998 г. Территориальная целостность Хорватии была восстановлена [9, 5]. Но уже в 1995 г. статус Хорватии был обеспечен.

Военные действия остались позади, но нельзя забыть о невинных жертвах — мусульманах, хорватах и сербах, страданиях сотен тысяч беженцев.

Чешские историки заключают: «Было бы большой иллюзией верить, что после гибели коммунистической системы в югославянских республиках удастся быстро построить демократическое общество». Националисты в борьбе за власть заменили коммунистическую доктрину «новой коллективистской идеологией — национализмом. Хаотический распад многонационального государства, этнические чистки, политические преследования... все это во время кризиса угрожало и доныне угрожает целым национальным сообществам. В этих условиях национальной пропаганде относительно легко удаюсь убедить большую часть населения, что только национально ориентированные партии и программы могут гарантировать их свободу и защитить их интересы». В значительной мере от внешнего мира зависит, удастся ли путем систематической помощи вытащить этот кризисный район «из политического, хозяйственного и общественного маразма...». «Но самая интенсивная внешняя помощь не в состоянии предохранить югославянский регион от дальнейших национальных конфликтов, пока об этом не позаботятся сами здешние народы» [1]. (О том же см. [11].)

К этому анализу уже можно добавить, что в январе 2000 г., вскоре после ухода Туджмана, на выборах в парламент националистическое ХДС потерпело катастрофическое поражение; подавляющее большинство мест хорватский народ отдал двум группировкам: социал-демократам и демократической партии. После этого лидер демократов Ст. Месич был избран президентом Республики Хорватия. Все это подает добрые надежды [1].⁵ Крах режима Милошевича в СР Югославии в решающей мере их усиливает.⁶

¹ Хронологическая выборка времени войны 1941-1945 гг. сделана по кн. [2].

² Данные получены автором публикации (3) из югославских печатных материалов.

³ Этнический состав Югославии и Хорватии, территориальное размещение хорватов и сербов, соотношение численности народов и пр. см. [5, 9]. Хорваты в Хорватии (1991 г.) составляли 78,1%, сербы в Хорватии — 12,2% 19].

⁴ В главе широко использован материал новейшего чешского обобщающего труда D£jiny JihoslovanskychzemL Praha. 1998, а также обширные сведения из кн.: Мартынова М. Ю. [9]. Наряду с этим автор «Истории Хорватии» свободно излагал свои мысли. Ответственность за содержание книги, естественно, несет автор.

⁵ Подробно о процессе кризиса СФР Югославии и ее распада см.: Мартынова М. Ю. [9J; Романенко С. А. [11].

⁶ Необходимое пояснение: объективно сербское национально-освободительное движение в Хорватии стало бы возможным с 1995 г., если бы пришлось оттаивать права в области языка, религии, культуры, самоуправления и пр.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 3626

загрузка...

Другие книги по данной тематике