Отчуждение крестьянских держаний

В обстановке возрастания экономической самостоятельности и конкуренции крестьянских хозяйств, выделения зажиточных крестьян-держателей и арендаторов феодальные землевладельцы, заинтересованные в исправном поступлении ренты, устанавливали все более тщательный контроль над крестьянскими хозяйствами. Феодалы стали требовать, чтобы крестьяне содержали хозяйства в порядке и своевременно вносили доброкачественную ренту. В то же время возрастала заинтересованность феодалов в ликвидации несостоятельных хозяйств. Все эти тенденции особенно ярко проявлялись в районах преобладания хлебопашества.

Чтобы понять сущность вопроса, необходимо обратить внимание на то, что считалось крестьянским держанием в предшествующее XIV в. время. В одном из главных юридических документов XIII в., «Саксонском зерцале», говорилось, что крестьянским держанием считается любой надел, который в течение «одного года и дня» находился в руках мужчины без «юридически обоснованного возражения» с чьей-либо стороны.⁵¹ От держателя требовалось соблюдение общеизвестных традиций и порядков, но он не был обязан оформлять свои держательские права. Его отношения с земельным господином зиждились на основе личных связей. Хотя наиболее законным считался переход надела по наследству, практически держателем мог стать любой мужчина.

Феодал не имел права лишать кого-нибудь держания по произволу: наследственного держателя он мог лишить надела только в судебном порядке,⁵² а обладателя срочного держания он обязывался предупредить о сйоем намерении до сретения, т. е. до начала весенних работ,⁵³ чтобы тот не зря затрачивал свой труд.

С держателя, не уплатившего в срок ренту, взимался залог, или фант, который не должен был превышать размер ренты.⁵⁴ Кроме того, такой держатель подвергался судебному штрафу.⁵⁵ Знаменательно, что господин или его представитель должны были приходить за просроченной рентой в дом держателя, ибо как говорится в законе, «держатель не обязан давать ренту вне своего дома».⁵⁶ Наконец, категорически запрещалось кого-нибудь удалять с надела, если предварительно не было доказано, что он не имеет права на данный надел.⁵⁷

Таким образом, «Саксонское зерцало» благоприятствовало держанию любого размера, независимо от экономического содержания держательского хозяйства. В целом «Саксонское зерцало» руководствовалось еще тем патриархальным правом, которое в одном из документов конца XII в. сформулировано так: «Существует право, по которому, если кто из монастырских людей обеднеет настолько, что он не будет в , состоянии возделывать свой надел и платить оброк, его несмотря на это, нельзя выгонять из четырех стен».⁵⁸

Со второй половины XIII в. наблюдаются первые изменения в этом вопросе. По «Швабскому зерцалу» рента, не внесенная в срок, в каждый последующий день удваивалась, пока не достигала стоимости всего надела. После этого судоисполнитель без суда, но «по праву» отчуждал надел держателя в пользу господина.⁵⁹ С конца XIII в., следовательно, оправдывался юридически акт отчуждения крестьянского держания. Теперь разрешалось самому господину взимать залог с задолжавшего крепостного держателя.⁶⁰

«Саксонское зерцало» и «Швабское зерцало» предусматривают отчуждение держательского надела в случае, если держатель подвергался судебному штрафу за уголовное преступление и сумма штрафа превышала стоимость надела. Характерно, что при этом в них подчеркивается, что отчуждение должно быть осуществлено судебным исполнителем, а не феодалом.⁶¹

Дальнейшая эволюция феодального права на отчуждение крестьянских держаний отражена в вейстюмах. Во всех известных нам случаях вейстюмы предусматривают отчуждение («fronen», «erwinnen», «an sich dingen», «ziehen», «unter pflugf schlahen») по инициативе и в интересах собственника, земли. В то же время знаменательно, что отчуждению подвергается только та земля, которая входит в господский двор. Следовательно, такая земля в прошлом являлась составной частью до-мениальной земли. При этом сам господский двор арендовался старостой. Арендатор господского двора и становился тем лицом, при помощи которого земельный собственник осуществлял, свое верховенство над крестьянскими держаниями.

Характерно, что с XIV в. в вейстюмах выдвигается требование, чтобы держатели, вступая во владение бывшей домениальной землей, оформляли свои права на нее. Акт оформления осуществлялся публично на сходке держателей в присутствии арендатора господского двора. При этом держатель вносил плату под названием «erschatz».⁶² Наследственные держания оформлялись в течение годичного срока,⁶³ вступление в Держательские права нового человека — в течение одного месяца⁶⁴ или нa ближайшем заседании местного суда.⁶⁵ «Ersehatz» обычно равнялся годичной ренте.⁶⁶

Введение особого акта вручения надела держателю И платы за надел объясняется в основном двумя причинами: 1) «erschatz» являлся новым существенным источником феодальных доходов; 2) оформлением держательских прав феодал в эпоху значительных изменений в формах собственности постоянно подчеркивал, что собственником земли является он, а не держатель.⁶⁷ Последнее особенно ярко проявлялось по отношению к срочным держаниям. Их теперь ежегодно «возвращали» господину и вновь «вручали» держателю. Делалось это публично и чаще всего без всякой или за очень незначительную плату.⁶⁸ В отличие от времен «Саксонского зерцала» держатели теперь сами были обязаны приносить ренту на господский двор,⁶⁹ а в случае не внесения ренты в срок (как правило, последним днем уплаты ренты было 11 ноября — день св. Мартина или 23 декабря — день святого Томаса) феодал сам, т. е. без суда и судебного исполнителя, брал под залог какую-нибудь вещь или скотину.⁷⁰ Крестьянину держателю, не платившему в срок ренту, после взимания с него залога запрещалось пользоваться наделом.⁷¹ Запрет пользоваться наделом объявлялся публично обычно арендатором-мейером господского двора в присутствии ряда крестьян-держателей.⁷² Одновременно с запретом арендатор господского двора передавал дело в местный суд, чтобы в ближайшие 45 дней получить законное основание для конфискации крестьянского держания. Поскольку мейер господского двора обычно сам председательствовал на таком суде, то речь шла просто о формальности.

Вейстюмы делают различие между актом отчуждения и актом передачи земли в руки господину или его представителю. Во всяком случае, оба акта не могли быть осуществлены одновременно, в один день. В разных районах устанавливались различные сроки, в течение которых отчужденный надел не должен был обрабатываться: срок достигал и 45 дней, и одного года, и даже нескольких лет.⁷³ В одном из вейстюмов об этом говорится так: «Пусть в первый год надел остается необработанным, во второй пусть на нем растут сорные травы, на третий — терновник и крапива, а в четвертый — пусть монастырь вспашет его своими плугами».⁷⁴ Такое положение говорит о двух сторонах дела: во-первых, земельный собственник оставался все же заинтересованным в крестьянине-держателе, который исправно платил ему ренту; во-вторых, имелись, очевидно, случаи, когда крестьянин откуда-то доставал средства и выкупал свой конфискованный надел.

И тем не менее не так-то просто было отнять у кого-нибудь надел: крестьяне-держатели всячески этому сопротивлялись. Они требовали различных новых уступок со стороны феодалов. Одним из результатов сопротивления крестьян являются уточнения и оговорки в феодальном законодательстве. Так, в вейстюмах уточняется, какие держания подлежат отчуждению: не только срочные, но и наследственные; подчеркивается, что акт отчуждения может быть осуществлен не любым человеком, а только лично свободным. О предстоящем акте отчуждения следует предварительно оповещать колокольным звоном всю общину. Если окажется, что к этому времени поля находятся под посевами, то акт отчуждения откладывался на год. Нo и после отчуждения надела в течение года следует в церкви по воскресным дням объявлять, что такой-то надел отчужден, чтобы тот, кто его потерял, мог его выкупить.⁷⁵ Правда, поскольку вейстюмы составлялись для локально ограниченной территории, то в них встречаются и постановления, по которым запрещалось отчуждать надел только из-за просроченного ценза.⁷⁶

В целом, однако, с XV в. все чаще появляются в вейстюмах такие формулировки, которые свидетельствуют о возраставших возможностях решать вопросы отчуждения произвольным путем. Появляются, например, постановления, по которым только за то что крестьянин-держатель не, являлся на заседание местного суда, его можно было лишить надела, и даже только за то, что держание плохо обрабатывалось, оно могло быть отчуждено.⁷⁷

Учащались случаи, когда предварительно, до того как отнимать надел у несостоятельного крестьянина-держателя, его постепенно разоряли. При первой просрочке внесения ренты отнимали у него лошадь, потом посевы; в конце концов его сгоняли с надела.⁷⁸

Отчужденный надел после истечения предусмотренных сроков переходил, как правило, в руки господина, что могло быть, официально оформлено, но последнее не было обязательным условием передачи, господин и по своему усмотрению мог приступить к обработке отчужденного надела.⁷⁹ Отчужденный надел мог быть передан и арендатору-мейеру господского двора и даже другому крестьянину-держателю.

Вейстюмы, по существу, оставались постановлениями, которыми господин мог и не руководствоваться. Об этом говорят случаи, когда господин забирал у крестьянина-держателя надел только потому, что это было ему выгодно. Несмотря на то, что в вейстюмах говорится об отчуждении только таких наделов, которые относились к господской усадьбе, контролировавшей всю хозяйственную деятельность крестьян, практика отчуждения принимала все более широкое распространение.

В вейстюмах, как правило, не говорится о судьбе людей, лишенных надела. Встречаются только выражения «zum Stab gehen» («взять палку в руки»), т. е. уйти без ничего, с одним посохом. В то же время именно в изучаемое время беспрерывно увеличивается количество бродяг в стране. Вейстюмы называют их «злыми бродягами», «нарушителями покоя», «отважными детьми, не боящимися ни бога, ни людей»^.80 В Гессене стали издаваться законы, запрещавшие нищим собирать виноград после сбора урожая.⁸¹ В Баварии с XV в. запрещалось крестьянам принимать на работу посторонних людей ⁸² или предоставлять им приют.⁸³ Если в деревне обнаруживались люди, которые приходили туда из других мест и проживали в деревне в течение 14 дней, их обязаны были заставлять трудиться. От бродяг стали требовать, чтобы те предъявляли паспорта.⁸⁴

Бродягами наполнялись города. Известный реформатор Андреас Карлштадт в 1522 г. констатировал, что нищие «шныряют повсюду и рассаживаются на улицах перед домами и церквами, где они просят хлеба». Считая виновными в нищенстве богачей, А. Карлштадт требует, чтобы они через каждые 7 лет «объявляли о касании долгов.⁸⁵ С конца XV в. и на протяжении всего XVI в. в Вюртемберге территориальными князьями издаются законы о запрете нищенства. В них общество предупреждается о грозящей опасности, исходящей от нищих и бродяг. В законах также постоянно подчеркивается, что в нищенстве виновны ростовщики, которые скупают у крестьян урожай на корню.⁸⁶

К этому же времени относится также появление в деревнях наемных работников, «работающих из-за бедности». Их теперь больше не пускают на сельские сходы, т. е. фактически их исключают из общины.⁸⁷

Документы, содержащие данные об отчуждении наделов крестьян-держателей по несостоятельности последних, относятся к районам, где основным занятием было хлебопашество. Поэтому нет никаких причин для того, чтобы не видеть связи между возникновением крупных арендаторских хозяйств, дифференциацией крестьянства в целом и отчуждением крестьянских наделов за недоимки и по другим причинам. Факт отчуждения крестьянских наделов и их передачи в руки феодалу, мейерам или другим держателям говорит о вытеснении маломощных крестьян-держателей из деревни. Именно эти обедневшие люди, по всей вероятности, и пополняли ряды нищих и бродяг, из-за которых территориальными князьями и императорами так последовательно издавались законы. Разумеется, далеко не все становились нищими. Особенностью эпохи и условий Германии являлось то, что в это время открывались большие возможности для подыскания работы в самых различных хозяйствах. Рост огородничества, садоводства и виноградарства, основание новых промыслов в районах развития горного дела, появление крупных издольных хозяйств — все это давало возможность найти другие занятия после потери крестьянами-держателями своего надела.

Подводя итоги главы, необходимо отметить следующее.

1) Успехи в развитии зернового хозяйства зависели от более рационального использования и усовершенствования орудий труда, улучшения агротехники, использования лучшей по качеству земли под посевы зерновых, сочетания с более совершенными формами скотоводства, особенно овцеводства. Заметные сдвиги в XIV—XVI вв. наблюдаются в отборе злаковых культур и распределении посевных площадей под зерновые. Отбор зерновых культур производился в основном по двум признакам: а) соответствия данной культуры рыночному спросу и б) трудовых затрат, необходимых на выращивание отдельной культуры. Судьба издольных хозяйств была различна. В период феодальной реакции в Вюртемберге происходило дробление большинства хозяйств мейеров. Одним хозяйством владели несколько соарендаторов и субарендаторов. Рядом с жилыми помещениями арендаторов появляются жалкие землянки наемных людей. Издольная аренда заменяется фиксированной рентой. Таким образом глушатся ростки нового. Только отдельным хозяйствам удавалось занять ведущее место. В Саксонии и Тюрингии большинство арендаторских хозяйств было в состоянии в XVI в. закрепиться и в дальнейшем эволюционировать в капиталистические хозяйства. Свободному развитию хозяйств по этому пути в северо-западной Германии мешало возрождение крепостной зависимости.

2) Развитие товарности сельского хозяйства достигло той степени, когда все шире стал применяться наемный труд. Среди сезонных и постоянных работников имелось еще много таких, у которых в той или иной мере оставалось имущество, это были малоземельные крестьяне, огородники, халупники и другие; в то же время развитие бродяжничества свидетельствует о том, что имелись уже и совершенно неимущие наемные работники.Применение в сельском хозяйстве наемного труда давало возможность провести более глубокое разделение труда между различными видами сельскохозяйственных трудовых операций

3) Для зерновых районов весьма характерным становится отчуждение крестьянских наделов, что получило широкое - отражение в местном законодательстве, особенно в вейстюмах. Если в первой половине XIII в. отчуждение крестьянского надела противоречило юридическому порядку, а со второй половины XIII в. стало возможным, то с XIV в. отчуждение крестьянского надела стало законным явлением. По самым различным причинам и под различными предлогами феодалы «возвращают» часть розданных держателям земель, чтобы передать их более состоятельным хозяевам или самим брать их под плуг. Отчуждение крестьянских наделов отражает процесс отделения части крестьян от земли, их обнищание и вытеснение из группы самостоятельных хозяев. Процесс этот тесно связан с первоначальным накоплением капитала.

⁵¹Sachsenspiegel. Landrecht. Hrsg. von К. A. Eckhardt. Göttingen, 1955, II, 44, § I, S. 168.
⁵² Ibid.
⁵³ Ibid., II, § 9, § 1, S. 173.
⁵⁴ Ibid., I, 54, § 4, S. 122.
⁵⁵ Ibid., I, 53, § 3, ,S. 111.
⁵⁶ Ibid., I, 54, § 2, S. 112.
⁵⁷ Ibid., II, 70, S. 130.
⁵⁸ GrimmJ. Weisthümer, Bd. VI, S. 129.
⁵⁹Des Schwabenspie gel's- Laridrecht'sbuch. Hrsg. von Hi. О.. Gengier. Erlangen, 1851.
⁶⁰ Ibid., LXX, S. 52.
⁶¹ Sасhsenspiegel, II, 41, § 1, S. 165—166. Schwabenspiegel, CLXXVI S 123
⁶² Grimm J. Op. cit., Bd. I, S. 677; Bd. II, S. 200, 496,
⁶³ Ibid., Bd. I, S. 650; Bd. IV, S. 79. Bd. VI, S 308.
⁶⁴ Ibid., Bd. I, S. 650.
⁶⁵ Ibid., Bd. I, S. 719.
⁶⁶Ibid., Bd. IV, S. 213.
⁶⁷Ibid., Bd. I, S. 650.
⁶⁸ Ibid., Bd. I, S. 719; Bd. V, S. 417, 420.
⁶⁹ Ibid., Bd. I, S. 517; Bd. II, S. 462; Bd. V, S. 424.
⁷⁰ Ibid., Bd. II, S. 462, 475.
⁷¹Ibid., Bd. I, S. 710, 719, 725, 731, 738; Bd. V, S. 420.
⁷² Ibid., Bd. IV, ,S. 256; Bd. V, 459—460.
⁷³ Ibid., Bd. V, S. 452; Bd. I, S. 560; Bd. V, S. 298.
⁷⁴ Ibid., Bd. II, S. 47,5, 487, 493, 496.
⁷⁵bid., Bd. I, S. 730; Bd. IV, S. 167, 213; Bd. V, S. 420; Bd. IV, S: 151, 173, 182; Bd. I, S. 804; Bd. II, S. 664.
⁷⁶ Ibid., Bd. IV, S. 181.
⁷⁷ Ibid., Bd. I, S. 717; Bd. V, S. 298; Bd. VI, S. 16.
⁷⁸ Ibid., Bd. II, S. 123.
⁷⁹ Ibid., Bd. II, S. 271, 450, 161, 162, 487,493; Bd. III, S, 830; Bd. IV, S. 41; Bd. VI, S. 593, 614.
⁸⁰Ibid., Bd. V, S . 352; Bd. I, S. 518; Loersch H. Die Weistümer der Rheinprovinz. Bonn, 1900. S. 48—49.
⁸¹ Grimm J. Op. cit.. Bd. III, S. 606
⁸² Ibid., Bd. III, S. 673.
⁸³ Ibid, Bd. V, S. 96.
⁸⁴ Ibid, Bd. V, S. 598.
⁸⁵Кaгlstadt A. Von Abtuhung der Bilder und das Kein Bedtler unther den Christen Г522. Bonn, 1911, S. 23, 26, 70.
⁸⁶ Reyscher A. Vollständige Sammlung der Würtembergischen Gesetze. ?Bd. 12, Tübingen, 1841, S. 13, 22, 101, 157, 191.
Lоersсh Н. Oр. cit, S. 21, 70.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4412

загрузка...

Другие книги по данной тематике