Словенская группа
|
Эта группа славян в начале средневековья представлена пражско-корчакской культурой (рис. 60). Начало изучения последней было положено работами чешского археолога И. Борковского, хотя памятники этой культуры были выявлены еще в конце XIX в. Исследователь ввел в научный оборот керамику из славянских памятников Придунайских земель, но подчеркивал, что аналогичная глиняная посуда известна также на территории Польши и Германии. Предложив именовать ее пражской, И. Борковский считал, что эта глиняная посуда развивалась автохтон но из керамики культуры погребальных урн римского времени и кельтской.[493] 
Рис. 60. Распространение памятников пражско-корчакской культуры а — основные памятники пражско-корчакской культуры; б — ареал суковско-дзедзицкой культуры; в — пеньковской культуры; г — ипотешти-кындештской культуры; д — северная граница Византийской империи. После окончания Второй мировой войны начался период активного накопления археологических материалов. Славянские древности начала средневековья были выявлены и исследованы во многих странах Средней и Восточной Европы. Наиболее характерные формы рассматриваемой керамики дали раскопки поселений в Корчаке на Житомирщине.[494] В этой связи принято именовать её пражско-корчакской. Этим древностям посвящено множество исследований. Среди них можно назвать итоговые труды, посвященные отдельным регионам пражско-корчакского ареала. Материалы с территории Польши нашли отражение в двух книгах М. Парчевского.[495] Работы по изучению и систематизации рассматриваемых древностей Чехии принадлежит И. Зееману.[496] Д. Бялекова суммировала данные изысканий по Словакии.[497] Книга о начале славянской жизни на территории Чехословакии была написана 3. Кланицей.[498] В бассейне Эльбы на территории Германии обобщающие труды по памятникам пражско-корчакской культуры принадлежат Й. Геррманну и Г. Брахману.[499] Материалы этих древностей междуречья верхнего Днестра и среднего Днепра систематизировались В. Д. Бараном и И. П. Русановой.[500] Попытка целостного обобщения материалов, собранных до 70-х гг. XX в., была сделана И. П. Русановой.[501] Однако основная предпосылка исследовательницы, что культура славян в начале средневековья была единой и ее характеризуют исключительно пражско-корчакские древности, была явно ошибочной. Основу пражско-корчакской керамики составляют высокие горшки с усеченно-коническим туловом, слегка суженным горлом и коротким венчиком (рис. 61). Наибольшее расширение их приходится на верхнюю треть высоты. Большинство сосудов лишено орнаментации, лишь изредка встречаются горшки с косыми насечками по верхнему краю венчика. Вся эта посуда изготавливалась ручным способом без помощи гончарного круга. 
Рис. 61. Глиняные сосуды и пряслица из памятников пражско-корчакской культуры 1, 5 — Тетеревка; 2, 6, 7 — Корчак-VII; 3 — Сентендре; 4 — Корчак-I; 8, 9 — Корчак-IХ; 10 — Нова Гута — Могила; 11 — Велеславин; 12 — Бубенеч. Другим культурно-этнографическим маркером рассматриваемой группы славян являются жилища. Доминировали полуземляночные постройки, квадратные или подквадратные в плане размером от 12 до 20 кв. м. Котлованы их опускались в грунт на глубину 0,3–1 м. Конструкции стен были различными. В одних случаях это были срубы из бревен, реже плах, в других — стены устраивались из горизонтально положенных плах, впущенных концами в пазы угловых стояков или прижатых к земляным стенам котлована с помощью столбов. Полы таких жилищ были земляными, иногда промазывались глиной и выстилались досками. В одной из стен постройки делался вырез для ступенчатого входа, закрывавшегося дверью. Общая высота жилищ достигала 2 м. Перекрытия были двускатными, они имели деревянный каркас, покрытый досками или соломой. Отапливались жилища печами или очагами. В одних случаях это были печи-каменки, в других регионах строились печи из глины, а в западных регионах пражско-корчакского ареала доминировали очаги, сложенные из глины или небольших камней. Отопительные устройства находились обычно в одном их углов постройки, что составляет этнографическую особенность интерьера славянского жилища. Внутри жилищ вдоль стен устраивались прилавки, вырезанные в материке, со следами облицовки деревом или целиком сделанные из дерева. Они служили лежанками и скамейками. В полах иногда выявляются небольшие ямки, заполненные обугленным деревом. Скорее всего, это следы ножек столов или иной мебели. Открыты и более крупные ямы, в которых ставились большие глиняные сосуды с различными припасами. Жилища-полуземлянки пражско-корчакской культуры во многом сходны с постройками пеньковской культуры. В пражско-корчакском ареале известны также наземные жилища. Они менее изучены, поскольку их следы при раскопках обычно трудноуловимы. На основе фрагментарных остатков можно говорить, что это были преимущественно срубные постройки с отопительными устройствами и интерьером, аналогичными полуземляночным домам. Славянское домостроительство раннего средневековья получило обстоятельную характеристику в работах П. Доната.[502] Исследователь показал существенные этнографические различия между славянскими и соседними германскими жилищами, а среди славянских построек выделил три основных типа, два из которых свойственны пражско-корчакской культуре. Третьим этнографическим элементом рассматриваемой культуры является погребальная обрядность. На ранней стадии славяне этой группы хоронили умерших по обряду трупосожжения на стороне и последующим помещением остатков кремации в небольших и неглубоких ямках на грунтовых могильниках. Кальцинированные кости, собранные с погребального костра, иногда помещались в глиняных урнах — горшках пражско-корчакского облика, которые иногда накрывались камнем, опрокинутым вверх дном сосудом или сковородкой. Большинство захоронений безынвентарны. Встречены лишь одиночные и порой невыразительные, нередко оплавленные предметы, среди которых есть стеклянные бусы, железные ножи, кресала, пряжки, фрагменты костяных гребней и др. По всем своим показателям ранние могильники пражско-корчакской культуры сопоставимы с пшеворскими погребениями, теми, которые определены как славянские. Уже в VI–VII вв. в среде носителей пражско-корчакской культуры получает распространение курганный обряд, и эта особенность выделяет их из других культурно-племенных образований раннесредневекового славянства. Ранние курганы, как правило, не образуют отдельных могильников, а расположены в одних могильниках совместно с более поздними погребальными насыпями. Курганы невысокие (до 0,5 м), обычно окружены ровиком. Кремация совершалась на стороне, остатки сожжения помещались в основаниях насыпей или в неглубоких ямках под насыпями. Некоторые захоронения находились в глиняных урнах — сосудах пражско-корчакского типа. Захоронения, как правило, не содержат вещевых находок, поэтому датировка их затруднена. Условия зарождения курганной обрядности в среде славян пражско-корчакской группы пока непонятны. Возможно, они связаны с какими-то изменениями в языческом мировоззрении, но проникнуть в духовную жизнь славян начала средневековья не представляется возможным. Более вероятной представляется мысль о становлении новой обрядности в результате славянизации племен культуры карпатских курганов, локализуемой в Северо-Восточном Прикарпатье и датируемой первой половиной I тыс. н. э.[503] Носителями этих древностей была одна из племенных групп гето-фракийцев. Погребальными памятниками их являются такие же невысокие курганы с захоронениями по обряду кремации, совершаемой на стороне. Остатки кремации умерших помещались или в основаниях насыпей, или в грунтовых ямках. Ранние курганы пражско-корчакской культуры во всех деталях сопоставимы с погребальными насыпями культуры карпатских курганов. Функционировала последняя до середины V в., когда ее территорию осваивают славяне — носители пражско-корчакских древностей. При этом аборигенное население не покинуло мест своего проживания и влилось в славянскую среду. Об этом свидетельствуют, во-первых, наличие в поздних памятниках культуры карпатских курганов лепной посуды пражско-корчакского облика и полуземлянок с печами-каменками в углу и, во-вторых, присутствие на пражско-корчакских поселениях второй половины V–VI в. Прикарпатского региона комплексов, сочетающих в себе черты культур карпатских курганов и пражско-корчакских. Включившиеся в этногенез славян потомки племен культуры карпатских курганов, по всей вероятности, и привнесли в славянский мир новую обрядность. Из-за отсутствия датирующих находок выделить среди славянских курганов VI–VII вв. самые ранние затруднительно. Курганы VI–VII вв. известны уже на широкой территории, но наибольшее число их сосредоточено в северных районах Среднего Подунавья и в правобережной части Припятского бассейна. Эти области были освоены славянами только в VI в., и в составе переселенцев могли быть прикарпатские жители, которыми в эти регионы и была привнесена курганная обрядность. В коренных славянских землях прежний погребальный ритуал сохранялся более продолжительное время. В период становления курганной обрядности (VI — первая половина VII в.) в ареале пражско-корчакской культуры доминировали ещё захоронения в грунтовых могильниках. Лишь на следующем этапе (вторая половина VII–VIII в.) курганный обряд постепенно вытесняет прежний. Курганы появляются в Малопольше, Силезии и на Эльбе, но они ещё сосуществуют с грунтовыми могильниками. Лишь на третьем этапе (VIII–X вв.) курганный обряд широко распространяется по всему арелу пражско-корчакской культуры, а грунтовые некрополи постепенно прекращают функционирование. Курганы появляются и в тех землях, которые заселяли потомки носителей этой культуры. В IX–X вв. обряд кремации постепенно сменяется трупоположениями (о причинах будет сказано ниже). При этом обычай сооружения курганов не претерпел заметных изменений. Курганы с ингумациями по внешнему облику ничем не выделялись от насыпей с захоронениями по обряду кремации и располагались, как правило, в тех же могильниках. Описанная эволюция погребальной обрядности составляет характерную черту славянской группировки, представленной в начале средневековья пражско-корчакской культурой. В ареалах других групп раннесредневекового славянства наблюдается иная картина развития похоронного ритуала. Местами проживания славян рассматриваемой группы были неукрепленные поселения — селища. Располагались они, как правило, по берегам больших и малых рек, ручьев и иных водоемов. Поселения были сравнительно небольшими и состояли из 8–20 дворохозяйств. Лишь изредка встречаются селища более крупных размеров. Так, на поселении Рашков в Верхнем Поднестровье раскопками открыто 92 жилища, но какая-то часть построек, помимо того, была уничтожена при обвалах берега Днестра. В ряде регионов пражско-корчакской территории отмечено гнездообразное размещение селищ. Так, в Припятском Полесье зафиксированы «гнезда», состоящие из трёх — четырёх селищ, отдаленных друг от друга на 300–500 м. Расстояния между «гнездами» достигали 3–5 км. Подобное скопление поселений исследовано раскопками близ Дессау-Мозигкау на Эльбе. На террасе, возвышающейся над долиной реки, располагалось пять селений, каждое из которых состояло из 6–11 жилых построек. Наиболее распространенной была кучевая, бессистемная застройка. При этом нередко наблюдается размещение жилых построек нерегулярными группами. В промежутках между ними находились хозяйственные ямные строения, которыми, как считают исследователи, пользовались коллективно большие патриархальные семьи. Меньшее число поселений имело рядную застройку, постройки располагались в один — два ряда вдоль берегов рек или озер. На селище Дессау-Мозигкау выявлен ещё один тип планировки: около десятка жилых построек располагались кольцеобразно, середина оставалась незастроенной. В ареале пражско-корчакской культуры известны и единичные городища. Одним из таковых является поселение у с. Зимно на Волыни.[504] Располагалось оно на мысу высокого берега р. Луг, правого притока Западного Буга. Его жилая площадка размером 135 х 14 м занимала срединную часть мыса и была ограничена глубокими рвами, а с напольной стороны укреплена оборонительной стеной из бревенчатых стояков и закрепленных в пазах горизонтальных бревен, а также частоколом. Постройки здесь были наземными, очевидно, срубными, от которых сохранились лишь очаги на глиняных вымостках. На городище найдены многочисленные металлические предметы: орудия труда, бытовые вещи, принадлежности одежды и украшения, а также изделия из кости, камня и глины, в том числе литейные формочки и тигли. Материалы раскопок поселения свидетельствуют, что оно было зарождающимся ремесленным центром, в котором жили и работали кузнецы, бронзолитейщики и камнерезы. Основой экономики славянского населения пражско-корчакского ареала было сельское хозяйство. Об этом свидетельствуют и ландшафтная приуроченность поселений, и материалы раскопочных изысканий. Среди находок имеются железные орудия земледельческого труда: на-ральники, мотыжки, серпы, косы-горбуши. Наральники встречены на поселениях Городок, Бакота, Зимно, Хотомель, Рипнев, а также в составе клада железных вещей в Летах под Добржиховицами в Чехии. Они подразделяются на два типа: втульчатые и с бортиками в верхней части, которые удерживали их на деревянной основе рала. Последние известны и среди провинциальноримских древностей, и, очевидно, раннесредневековые являются наследием римского времени. Исследователи полагают, что такие наконечники принадлежали орудиям типа рала с полозом, используемым на сравнительно легких, вероятно старопахотных, землях. Кроме того, в ходу, нужно полагать, были деревянные рала без железных наральников. Тягловой силой при работе такими орудиями были лошадь и волы. Вспомогательными орудиями обработки пахотных участков были железные и костяные мотыжки. Урожай с полей снимали при помощи серпов, по форме близких параболе, с отогнутым наружу черенком. Современные серпы восходят к этим средневековым орудиям, а последние ведут свое происхождение от аналогичных провинциальноримских. Для уборки урожая и косьбы травы широко использовались косы — массивные изделия с немного вогнутым лезвием и отогнутой пяткой-штырём. Состав зерновых культур в разных регионах был неодинаковым. В ряде местностей пражско-корчакского ареала доминировало просо, в других — пшеница. Интересные карпологические материалы были получены при раскопках поселения Бржезно в Чехии: 46 % исследованной коллекции приходилось на пшеницу, 32 % — на ячмень, 11 % составляли зерна ржи, 10 % — овес и только 1 % — просо. Кроме того, на этом памятнике зафиксированы следы культивирования гороха, чечевицы, вики, конопли и сливы.[505] С переработкой зерновых культур связаны каменные жернова, повсеместно встречаемые на поселениях. Для выпечки хлеба и лепешек широко применялись глиняные сковородки, часто находимые на поселениях пражско-корчакской культуры. Их же использовали для приготовления различных блюд из несозревших зерен ячменя и пшеницы, а также пищи из проса.[506] Хранилось зерно в специальных ямах колоколовидной или бочковидной формы, которые выявлены раскопками на многих селениях. Достаточно очевидно, что земледелие составляло основу хозяйственной деятельности славян пражско-корчакского ареала. Немалая роль принадлежала и животноводству. К инвентарю этой отрасли занятий относятся косы для заготовки травы и сена, пружинные ножницы, использовавшиеся для стрижки овец, ботала-колокольчики. Важнейшим же источником для изучения животноводства являются остеологические материалы. Они свидетельствуют, что на первом месте по числу особей стоит крупный рогатый скот, второе место отводится свинье, третье — овцам и козам, четвертое — лошади. На поселении Бржезно по костным остаткам восстанавливается такой состав стада: крупный рогатый скот — 52 %, свинья — 22 %, овцы — 11 %, лошадь — менее 2 %, куры — 10 %, утки — 2 %. На поселении Девинске Язеро в Словакии установлено следующее соотношение: крупный рогатый скот — 46 %, свинья — 22 %, овцы — 24 %, лошадь — 6 %, куры — 1 %.[507] Охоте, рыбной ловле и лесным промыслам в целом принадлежала весьма второстепенная роль. Так, на поселении Бржезно на долю костей диких животных приходится лишь 2 % остеологического материала. Среди археологических находок наконечники стрел и копья — основные орудия охотника — весьма немногочисленны. В лесных местностях доля охоты на диких животных, конечно, была более заметной, но и там доминировали земледелие и скотоводство. Также единичны и находки на поселениях рыболовных крючков и сетевых грузил. Ремесленное дело населения пражско-корчакской культуры может быть охарактеризовано фрагментарно. Следы железоделательного и кузнечного производств зафиксированы на немногих поселениях — в Рипневе исследован железоделательный горн, в Рашкове — комплекс из горна и кузницы, в Зимно найдены заготовки товарного полуфабриката железа, наковальня, зубило и молоток. Несомненно, эти ремесла были распространены более широко, о чем говорят находки кузнечной продукции на поселениях. Металлографическое изучение изделий показывает, что они отковывались целиком из железа и сырцовой стали с применением ряда технологических приемов (цементация с последующей закалкой, пакетирование).[508] Ассортимент кузнечной продукции и анализы ее технологии свидетельствуют о заметной архаизации железообрабатывающего ремесла по сравнению с позднеримским периодом. С бронзолитейным делом связаны находки на Зимновском городище тиглей, льячек и литейных формочек. На других памятниках пражско-корчакской культуры они крайне редки. Изделия из цветных металлов представлены немногочисленными пряжками, бляшками, браслетами и привесками. Так, из раскопок в Зимно происходят бронзовые и серебряные пряжки с круглыми, овальными и фигурными рамками, простой и шарнирной конструкции, а также прямоугольные, «гитаровидные»; многочисленные поясные бляшки (двущитковые, круглые, трапециевидные и фигурные, прорезные и с рельефным орнаментом, в виде фигурок птиц); бронзовые и серебряные браслеты с утолщенными гранеными или округлыми концами; колоколовидные и трапециевидные привески. Изделия из кости на памятниках пражско-корчакской культуры представлены находками разнотипных проколок, шильев, иголок и гребней. К самым распространенным находкам принадлежат железные ножи и глиняные пряслица. Предметы вооружения крайне немногочисленны. Это железные наконечники копий, дротиков и стрел, а также удила и шпоры. Скорее всего, достигшее в римский период высокого развития деревообрабатывающее ремесло сохранялось в славянской среде раннего средневековья. Выявляемые при раскопках поселений остатки срубных построек (зафиксированы соединения «в лапу» и «в обло») свидетельствуют о наследовании славянами строительной техники римского времени. Материалы Зимновского городища указывают на бытование токарного станка, безусловно восходящего к провинциальноримской культуре. Высказано предположение об относительно широком бытовании в начале средневековья деревянной столовой посуды, изготавливаемой на токарных станках. Основная масса глиняной посуды пражско-корчакской культуры делалась домашним способом без применения гончарного круга. На самых ранних поселениях, расположенных в бывшем ареале провинциально-римских культур, в небольшом количестве (от 1 до 15 % керамического материала) встречается сероглиняная гончарная посуда, распространенная в пшеворской и Черняховской культурах. В отличие от последней, раннесредневековая сероглиняная керамика представлена более ограниченным ассортиментом (преимущественно это ребристые и раструбообразные миски с поддоном, с лощеной поверхностью серого или темного цвета) и не имеет орнаментации. Лишь единичные сосуды украшены врезными горизонтальными линиями. Несомненно, что сероглиняная керамика непосредственно связана с пшеворским и Черняховским гончарством. В Северной Буковине на раннесредневековом поселении у с. Глубокое раскопками открыты остатки мастерской по производству сероглинянои керамики. Гончарная печь двухъярусной конструкции соединялась с жилищем-полуземлянкой, отапливаемой печью-каменкой. Кроме гончарной керамики, в постройке найдены лепные горшки пражско-корчакского облика и сковородки.[509] 
Рис. 62. Распространение двух типов жилищ в раннесредневековом славянском мире а — поселения с жилищами-полуземлянками; б — поселения с наземными домами с подпольными ямами; в — ареалы пражско-корчакской (А) и суковско-дзедзицкой культур (Б). Е. Домбровская, анализируя раннесредневековую керамику Малопольши, утверждала, что гончарный круг здесь не исчезал, а использовался непрерывно в течение V–VIII вв. По ее мнению, на поселениях пражско-корчакской культуры Южной Польши параллельно с лепной посудой в той или иной степени бытовала керамика, в верхней части обточенная на круге.[510] Однако последующие изыскания не подтвердили этого. Устанавливается, что число гончарной керамики на поселениях этого региона постепенно уменьшается, и в комплексах VI и первой половины VII в. она отсутствует вовсе.[511] Иная ситуация была в Среднем Подунавье, где гончарный круг использовался для изготовления посуды без каких-то перерывов. Однако и здесь наблюдается непродолжительный период, когда производство гончарной керамики затухало и доминировала лепная. В VII–VIII вв. в Среднедунайском регионе получила широкое распространение гончарная посуда, именуемая дунайской. Импульсы из этого региона во второй половине VII–VIII в. достигли южнопольских земель, где началось постепенное вытеснение лепной посуды гончарной. Пражско-корчакская культура складывалась на территории, прежде занятой провинциальноримскими культурами. Вне последней рассматриваемая культура распространилась уже сформировавшейся в результате миграций ее носителей. Областью становления этой культуры был Севернокарпатский регион от верхнего течения Одера на западе до Верхнего Поднестровья включительно на востоке. В позднеримское время это южный ареал пшеворской культуры, где славяне впитали в себя кельтский субстрат, северо-западная окраина черняховской культуры, где последняя сформировалась непосредственно на пшеворской основе. В конце IV — первой половине V в. население пражско-корчакской культуры, по-видимому, не выходило за пределы этой территории. Только на поселениях этого региона встречена сероглиняная гончарная керамика и обнаружены вещевые находки, достаточно определенно относящиеся к этому времени. Так, на поселениях Кодын-1, Бакота и Лука-Каветчинская найдены фибулы, датируемые временем не позднее V в. Две железные арбалетовидные фибулы с высокой дугообразной дужкой, встреченные в жилищах 10 и 21 на Кодынском селище, имеют аналогии в материалах Северо-Восточной Польши, надежно датируемых второй половиной IV — первой половиной V в.[512] На поселении Лука-Каветчинская фибула найдена в полуземляночном жилище, печь-каменка которой археомагнитным способом датирована концом V в. На этом селище обнаружены ещё стеклянная спаренная бусина IV в. и трехчастный двустороннии костяной гребень.[513] Находка в жилище 65 железной фибулы с широкой, прямоугольной в сечении спинкой дала основание для датировки поселения Бакота концом IV — началом V в.[514] На поселении Рашков-III пять жилищ археомагнитным способом продатированы второй половиной V в.[515] На поселении Усмеж, находящемся на левобережье Западного Буга, где помимо лепной посуды встречены и фрагменты сероглиняной гончарной, обнаружен бронзовый поясной наконечник, характерный для древностей периода великого переселения народов (подобные встречаются и в вельбарской культуре), что дало основание исследователям памятника датировать его временем от второй половины IV в.[516] В Верхнем Поднестровье на ряде Черняховских поселений открыты напластования V в., свидетельствующие о континуитете населения. Так, на поселении Черепин раскопками изучено два жилища, сопоставимые с типично славянскими домами раннего средневековья. В керамическом материале памятника выявляются формы, занимающие промежуточное положение между Черняховской, изготовленной домашним способом, и ранней пражско-корчакской посудой. Сероглиняная гончарная керамика встречена на многих селениях начала средневековья, составляя до 10 %. На поселениях Теремцы, Сокол и Рогозина со слоями V в. связаны подквадратные полуземляночные жилища, занимающие промежуточное положение между Черняховскими и раннесредневековыми. Типологически они восходят к римскому времени, но также обнаруживают связи с пражско-корчакским домостроительством. В бассейне верхней Вислы культурные напластования V в. содержат поселения пражско-корчакской культуры Пулавы-Влостовице, где найдены бронзовые поясные принадлежности и костяной гребень,[517] Мерзановице и Страдув, где встречена сероглиняная гончарная керамика.[518] Поселениями V в., возникшими на пшеворской основе, являются также Иголомья под Краковом, Хорула в Силезии и др. Жилища этих селищ — подквадратные полуземлянки и наземные срубной и столбовой конструкции — по своим деталям ничем не отличаются от пшеворских. Зарождение характерных пражско-корчакских горшков восходит к пшеворской культуре, о чем было сказано ранее. К ареалу становления пражско-корчакской культуры принадлежит и область прешовских древностей в Южном Прикарпатье (часть бассейна Тисы). На позднем этапе (конец IV — первая половина V в.) на прешовских поселениях доминировали уже жилища-полуземлянки, сопоставимые с раннесредневековыми славянскими. Бытует сероглиняная гончарная керамика, что и в севернокарпатских землях. Среди лепной посуды немало горшков, тождественных пражско-корчакским. На ряде поселений, в частности в Блатны Реметы, устанавливается непрерывная эволюция вплоть до VIII–IX вв. Д. Бялекова на основе анализа материалов Северной Словакии считает, что с прешовской культурой связана первая ступень распространения лепной, предпражской керамики, а собственно пражско-корчакская в этом регионе датируется от конца V в.[519] Представляется несомненным, что в Прикарпатском регионе основные массы пшеворского населения продолжали проживать в начале средневековья, но облик его культуры в силу изменившейся исторической ситуации претерпел существенные изменения.[520] Что же произошло, почему провинциальноримская культура прекратила свое развитие и чем был обусловлен культурный регресс в начале средневековой поры? Нашествие гуннов затронуло не только Севернопричерноморские земли, но и достигло южных областей пшеворского ареала. На ряде поселений фиксируются следы пожарищ, но в большей степени пострадали ремесленные центры, снабжавшие своими изделиями земледельческое население пшеворской культуры. Так, в Тропишуве (близ Кракова) — одном из крупных центров гончарства этой культуры — раскопками было открыто несколько гончарных горнов, загруженных глиняными сосудами. Гончары-ремесленники или были перебиты гуннскими ордами, или бежали и не смогли вернуться к своему производству. Поселение было полностью разгромлено и позднее не восстановлено. Такая участь постигла и другие ремесленные центры пшеворской культуры, что и привело к её краху. О проникновении гуннов в регион верхних течений Вислы и Одера говорят и богатые гуннские погребения V в., исследованные в Енджиховицах, Якушовицах и Пшеменчанах. Очевидно, какое-то время гунны властвовали в этих землях. В результате гуннского нашествия провинциальноримское производство (железоделательное и кузнечное, бронзолитейное и ювелирное, гончарное), сконцентрированное в крупных ремесленных центрах, которые обеспечивали потребности основной массы земледельческого населения пшеворской культуры, прекратило свое функционирование. В итоге пшеворская культура постепенно сходит на нет и прекращает свое существование. Германский этнический компонент ее (военно-дружинное сословие со своей свитой и окружением) при этом покинул пшеворскии ареал, продвинувшись в Дунайские земли и далее на запад. Вероятно, оставила эти земли и какая-то часть ремесленников. Лишь одиночные мастера продолжили свою деятельность, перемещаясь с одного места на другое. На рассматриваемой территории сохранилось лишь земледельческое, в основной массе славянское население. Наступил общий регресс культуры и экономики. Население вынуждено было изготавливать лишь самые необходимые в быту и хозяйстве вещи домашним способом. В качественном отношении они были хуже провинциальноримских. Из обихода исчезли многие изделия, прежде изготавливаемые в ремесленных центрах. Пострадало и земледелие — высококачественные железные орудия обработки пашни и уборки урожая перестали поступать к сельскому населению. Не покинула мест своего обитания и часть иноязычных земледельцев южнопшеворского ареала, теперь проживавших более или менее крупными островками среди славянской массы. Один из таких островков характеризует добродзеньская культурная группа, локализуемая в сравнительно небольшом регионе междуречья Одера и верхней Варты.[521] Истоки её, несомненно, восходят к пшеворской культуре. Небольшие поселения состояли из жилищ-полуземлянок и наземных построек, идентичных пшеворским. Умерших хоронили по обряду кремации на стороне, остатки трупосожжений рассыпались на поверхности могильников, разграничить захоронения индивидуумов в которых невозможно. Лепная керамика добродзеньской группы в основной массе обнаруживает аналогии с позднепшеворской, гончарная — с бытовавшей в римское время среди германских племён. В могильнике Семониа обнаружен лепной сосуд с «хроповатой» поверхностью, по форме идентичный пражско-корчакским горшкам. Фрагментарно такая керамика встречена и на других памятниках. Добродзеньские древности, нужно полагать, принадлежат какой-то группе германцев, смешавшейся со славянским населением. В течение V в. германцы, по-видимому, растворились в славянской среде. С территории становления пражско-корчакской культуры ее носители начали широкое расселение в западном, южном и восточном направлениях. Причины миграций нам не ясны. Можно предполагать, что многочисленное земледельческое население в связи с экономическим регрессом не могло прокормиться в Прикарпатском регионе. К этому добавился, вероятно, и демографический всплеск, может быть, нарушение дисбаланса между мужским и женским населением. Уже в V и особенно в VI столетиях один из миграционных потоков славян — носителей пражско-корчакской культуры — устремился вдоль восточных склонов Карпатских гор в междуречье Днестра и нижнего Дуная. В бассейнах Прута и Сирета выявлена большая группа поселений пражско-корчакской культуры, называемых в румынской литературе памятниками типа Костиша-Ботошана.[522] Раскопки поселений выявили подквадратные полуземлянки с печами-каменками в углах и керамику (лепную и серую гончарную), которые тождественны славянским памятникам Верхнего Поднестровья первой половины и середины V в. В более южных нижнедунайских землях этот переселенческий поток славян — носителей пражско-корчакской культуры — встретился с антским и перемешался с ним. Это было мирное проникновение земледельческого населения. В результате при взаимодействии антов и славен с автохтонными жителями сформировалась описанная выше ипотешти-кындештская культура. Анты оставались в Нижнем Подунавье основной динамической силой. В 530 г. они вместе с болгарами вовлекаются в агрессивные действия против Византийской империи. Значительные массы славян пражско-корчакской культуры, по-видимому, несколькими крупными и мелкими потоками направились в области Среднего Подунавья. К этому времени восточная часть его была заселена антами, появившимися здесь в потоках гуннского нашествия. Славяне из Прикарпатского региона освоили земли Словакии и двигались в Моравию и Чехию. Согласно изысканиям Д. Бялековой, первые памятники пражско-корчакской культуры на территории Словакии относятся к VI в.[523]3. Кланица утверждает, что славяне прослеживаются в Моравии не ранее 30-х гг. VI в.[524] Й. Земан на основе разработанной им хронологии раннесредневековой керамики в Чехии показал, что пражско-корчакская керамика здесь распространилась только в первой половине VI в. Тогда же славяне пришли в контакты с проживавшим здесь германским населением (рис. 65).[525] 
Рис. 63. Памятники славян и лангобардов в Среднем Подунавье а — памятники пражско-корчакской культуры; 6 — памятники прешовской культуры; в — славянские памятники V в. с пшеворскими чертами (по М. и Д. Янковичам); г — славянские памятники конца V и первой половины VI в. (по М. и Д. Янковичам); д — памятники лангобардов; е — памятники лангобардско-славянские; ж — регион полабских германцев; з — регион гепидов; и — северная граница Византийской империи. 1 — Велатице; 2 — Шаратице; 3 — Журань; 4 — Хохенау; 5 — Лангенлебарн; 6 — Сентендре; 7 — Рекалмас; 8 — Вырс; 9 — Сомбор; 10 — Хоргош; 11 — Осиек; 12 — Винковици; 13 — Каб (Нови Сад); 14 — Опово-Баранда; 15 — Мушиеи; 16 — Петровина; 17 — Двоград; 18 — Бакар. Древности германского племени лангобардов, проживавшего в рассматриваемое время в Среднем Подунавье, хорошо известны и были объектом монографического анализа И. Вернера.[526] Погребальными памятниками лангобардов являются грунтовые могильники с трупоположениями. Глиняная посуда резко отлична от славянской. Наиболее характерными являются широкогорлые чашевидные сосуды с бороздчатой орнаментацией и миски с резким изломом профиля. В погребениях обычны мечи, шайбообразные и так называемые С-образные фибулы, фибулы с полукрестообразными головками. Согласно И. Вернеру, лангобарды расселились в Моравии около 450 г., в Паннонских землях — в 526/527 г. В среднедунайской части области расселения лангобардов выявляется довольно много элементов пражско-корчакской культуры. Так, в могильнике Хохенау было открыто захоронение, в котором в глиняном сосуде пражско-корчакского облика находились остатки кремации умершего.[527] Трупосожжения с глиняной посудой, сопоставимой с пражско-корчакской, исследовались также в лангобардских могильниках Велатице, Журань, Ланжхот, Пржитлуки. И. Вернер отмечал, что какого-либо регионального разграничения между славянскими трупосожжениями и лангобардскими ингумациями в могильниках не выявляется. Более того, обнаруживается некоторое смешение лангобардских и славянских культурных элементов. Так, в могильнике Лангенлебарн близ Туллна открыты типично пражско-корчакские горшки в лангобардских скелетных погребениях. В одном из захоронений находились глиняный горшок пражско-корчакского типа и характерные лангобардские пряжка и стеклянные бусы. Подобная картина и в могильнике Шаратице в окрестностях Брно. Здесь типично славянские культурные элементы зафиксированы в ряде скелетных захоронений.[528] Керамика пражско-корчакского облика встречена также на лангобардском поселении Линц-Зизлау.[529] Специально находки пражско-корчакских горшков в памятниках лангобардов рассматривались венгерским археологом И. Бона, который показал их довольно широкое распространение в германских трупоположениях.[530] Всё это несомненные свидетельства славянского прникновения в среду лангобардов и начала процесса славяно-лангобардской метисации. Интересная картина контакта лангобардов и славян реконструируется в результате раскопок И. Плейнеровой поселения Бржезно, находящегося на террасе р. Огрже в районе Лоуни.[531] На разных участках, разделенных небольшим оврагом, открыты различающиеся по конструкциям и инвентарям жилища лангобардов и славян, существовавшие синхронно. Германское население строило вытянуто-прямоугольные жилища столбовой конструкции с очагами, расположенными посередине их. Славяне воздвигали подквадратные полуземлянки с находящимися в углу печами-каменками или очагами, оконтуренными камнями. Керамика лангобардской части поселения представлена биконическими горшками и низкими широкими мисками, которые орнаментировались врезными или штамповыми узорами. На славянском участке встречена преимущественно лепная посуда пражско-корчакского облика. Первопоселенцами здесь были лангобарды, их постройки датируются от первой половины VI в. В середине этого столетия к ним подселились славяне, которые проживали на поселении и тогда, когда лангобарды ушли из Подунавья, вплоть до рубежа IX–X вв. Выявлены и следы германско-славянского взаимодействия: в отдельных постройках германцев встречена славянская керамика и, наоборот, в славянских полуземлянках — сосуды германских типов. Черты смешения двух этносов обнаруживаются и в домостроительстве. Так, жилище 8 в конструкции и интерьере сочетало славянские (оно имело квадратную форму и печь в углу) и германские (шестистолбовая конструкция стен) элементы. О контактах лангобардов и славян рассказывает Прокопий Кесарийский в сочинении «История войн». Сообщается, что Ильдигис, сын законного наследника правителя лангобардов, спасаясь от преследования узурпатора Авдуина, вынужден был бежать к славянам. Когда началась война между лангобардами и гепидами, Ильдигис с большим отрядом, в составе которого были и славяне, пришел на помощь последним. Первоначально гепиды намеревались возвести его на лангобардский престол. Однако вскоре с лангобардами был заключен мирный договор, и Авдуин стал требовать выдачи Ильдигиса, который со своим отрядом ушёл обратно к славянам.[532] Эти события имели место в 549 г. В 568 г. лангобарды в условиях аварского нашествия оставили Среднедунайские области. Крупными массами они вторглись в Северную Италию. Византия не смогла выдержать напора лангобардов, ее владычество над этими землями рухнуло. В составе лангобардов, осевших в Италии, как следует из исторических источников и данных археологии, были и иные племенные группы, в том числе славяне, как проживавшие на среднем Дунае в лангобардском окружении, так и из соседних регионов, население которых оказалось вовлеченным в потоки миграций. После ухода лангобардов их дунайские земли были плотно заселены славянами. Начиная со второй половины VI в. славяне пражско-корчакской группы широко расселяются также в бассейнах верхнего и среднего течения Эльбы и Заале. В этом регионе открыто и частично исследовано множество селищ и грунтовых могильников с захоронениями по обряду трупосожжения, датируемых второй половиной VI–VII в.[533] Наиболее обстоятельно исследованным является селище Дессау-Мозигкау, устроенное на небольшом всхолмлении при р. Мульда.[534] Раскопками открыто 44 полуземляночных жилища с печами-каменками в углах, относящихся к четырем строительным периодам. Вход в постройки — прирезка к квадратному котловану в виде наклонного пандуса или вырезанных ступеней, иногда покрытых плоскими камнями, — устраивался обычно напротив печи. Это типичные славянские дома пражско-корчакской культуры. Только одна постройка заметно выделялась среди них. Она имела удлиненные очертания и шесть столбов вдоль стен. Исследователь памятника Б. Крюгер сопоставил ее с домами, весьма характерными для германского мира. Очевидно, что славяне, продвигаясь на север вдоль Эльбы и по ее притокам, кое-где встретились с германским населением, сохранившимся небольшими островками с эпохи переселения народов. Основываясь на находке в жилище 10 тюрингской миски, Б. Крюгер датировал поселение временем начиная с конца VI в. Радиокарбонная дата шестого жилища — 590 ± 80 г. Большинство же вещевых находок на поселении относятся к VII и началу VIII в. Южные области Среднего Подунавья и Адриатика были довольно плотно заселены автохтонным романским населением, германскими племенами и частично потомками антов. Адриатика и прилегающие области Дунайского региона были территорией Византийской империи, граница которой также сдерживала продвижение больших масс носителей пражско-корчакской культуры в эти земли. Массового расселения славян здесь не наблюдается, но инфильтрация была весьма заметной. М. и Б. Янковичи допускают проникновение в Сербское Подунавье небольших групп славян начиная с рубежа IV и V вв. Из старых сборов в Опово-Баранде имеются материалы, сопоставимые с пшеворскими. Концом V — началом VI в. датируется поселение Хоргош (Суботица), где раскопками выявлены наземная и углубленная постройки и деревянная оборонительная стена. К этому же времени относятся находки в Нови Саде (Каб) и Сомборе. Интересные материалы были получены при раскопках поселения Апатин близ Винчи. Кроме лепных глиняных сосудов, здесь найдена и византийская керамика, позволяющая датировать памятник серединой VI в. При появлении аваров жители оставили это поселение. Славяне жили разрозненными поселениями не только близ границ Византии, но и проникли в пограничные крепости, став наемниками Империи. Они довольно быстро осваивали византийскую культуру и фортификацию, пользовались византийской керамикой, уже не строили полуземлянок, а проживали в домах с каменными стенами.[535] В Хорватии, Боснии и Герцеговине зафиксированы отдельные очаги славянских древностей рассматриваемого облика преимущественно VI в. Поселение первой половины этого столетия с прямоугольной полуземлянкой и очагом исследовалось в местности Кршце близ Вышеграда. В Кашичи близ Задара открыт грунтовой могильник с трупосожжениями и лепной урной VII в.[536] Тогда же славяне мелкими группами достигли Адриатического побережья Истрии: лепной сосуд пражско-корчакского облика найден при раскопках в Двограде.[537] В Адриатике славяне быстро приспосабливаются к местной культуре и условиям быта и становятся археологически неуловимыми. Чуть позднее эти земли были сравнительно плотно заселены славянами антской группы. Носители пражско-корчакской культуры продвигаются также в южные районы Припятского Полесья вплоть до Киева, по-видимому, перед этим пустовавшие некоторое время. Первые немногочисленные группы славян появляются здесь в V в., основные же массы расселяются в VI–VII вв.[538] Рассматриваемая группа славян достаточно надежно отождествляется со славенами, описанными Иорданом и византийскими авторами VI–VII вв. Иордан приводит географические координаты их расселения: «Склавены живут от города Новиетуна и озера именуемого Мурсианским, до Данастра, а на север — до Висклы».[539] Е. Ч. Скржинская, комментируя труд Иордана, отметила, что, судя по контексту, город Новиетун и Мурсианское озеро, ограничивавшие ареал славен с запада, следует отождествлять с Невиодуном на р. Саве, здесь же находилось и Мурсианское озеро, названное от города Мурсы (ныне Осиек). Вместе с тем исследовательница не исключает, что Мурсианским озером мог быть и Балатон, поскольку путь к нему для римлян начинался от города Мурсы.[540] В Осиеке и в его округе известны материалы пражско-корчакской культуры, что делает локализацию Е. Ч. Скржинской Новиетуна более надежной. Таким образом, область расселения славен отмечается тремя точками — низовья р. Савы или Балатон на западе, Висла на севере, Днестр на востоке. Эта территория как раз и соответствует ареалу пражско-корчакской культуры первых десятилетий VI в. Информация эта заимствована Иорданом у Кассиодора, писавшего в начале VI в. Не входящие в него земли Чехии и Моравии, бассейна Эльбы и Припятского Полесья были освоены носителями этой культуры несколько позднее. Славены, нужно полагать, самоназвание носителей пражско-корчакской культуры, впоследствии распространившееся на весь славянский мир. Этнонимы же отдельных племен этой группы славян в праславянский период, кроме одного — дулебы, нам неизвестны. Средневековыми письменными документами зафиксировано проживание дулебов на Волыни, в Чехии, между озером Балатон и р. Мурсой, на Драве.[541] Все эти регионы находятся в ареале пражско-корчакской культуры. Разбросанность этнонимов может быть обусловлена только дифференциацией прежде единого большого праславянского племени в результате миграций его отдельных групп. Все регионы, где зафиксировано проживание дулебов, находятся в ареале пражско-корчакской культуры, что позволяет отнести это племя к славенской группе. Согласно О. Н. Трубачёву, этноним его имеет западногерманское начало.[542] Если это так, то племенное образование дулебов следует отнести к римскому времени и локализовать где-то в ареале пшеворской культуры, где славяне контактировали с германцами внутрирегионально. Пражско-корчакская культура в целом датируется V–VII вв. В связи с широким расселением её носителей дальнейшее развитие культуры было неодинаковым в разных землях. В Среднедунайском регионе пражско-корчакская культура не имела прямого развития. Здесь, как уже говорилось, славени территориально перемешались с антами и пришлыми тюркоязычными кочевниками, результатом чего стало формирование славяно-аварской культуры. В бассейне Эльбы развитие пражско-корчакской культуры было прервано новыми волнами славянской миграции, исходившими из Среднего Подунавья. О судьбе славен в Нижнем Подунавье было сказано выше. Более или менее спокойно протекало культурное развитие в южных землях Польши, на Волыни и в Припятском Полесье. На рубеже VII и VIII вв. на территории Правобережной Украины в результате плавной эволюции на основе пражско-корчакских древностей складывается лука-райковецкая культура, носителей которой можно отождествлять с дулебами, названными в Повести временных лет. В VIII–IX вв. в ареале лука-райковецкой культуры наблюдается становление отдельных племен, зафиксированных русскими летописями. Здесь выявляется четыре крупных региона концентрации памятников, разделенных незаселенными лесными и болотистыми пространствами: 1. Верховья рек Буга Западного, Стыри и Горыни — область, соответствующая региону волынян. 2. Бассейны рек Тетерева и Ужа — коренная область древлян. 3. Среднее течение Припяти — регион дреговичей. 4. Киевское поречье Днепра с Ирпенью и устьем Десны — земля полян. Некоторая изолированность этих групп, очевидно, способствовала слабо заметному этнографическому обособлению их. Таким образом, из среды дулебов вышли волыняне, древляне, поляне и дреговичи. Эти новообразования получили свои этнонимы от характера местностей, в которых они обитали. «…Разидошася по земле и прозвашася имены своими, где седше на которомъ месте», — пишет летописец.[543] И, действительно, название полян явно образовано от лексемы поле (поляне — жители культурно возделываемых земель), этноним древляне производен от слова дерево — лесные жители («…древляне, зане седоша в лесех…»), которые в самом деле заселяли лесную область. Этимология дреговичей связана со словами со значением ‘болото’ (укр. дряговина ‘болото’, белорус, дрэгва ‘болотистая, топкая местность’ и родственные лексемы в летто-литовских языках).[544] И это соответствует характеру территории этого племени. Та часть дулебов, которая обитала в бассейне Буга, стала именоваться бужанами, а позднее волынянами (от топонима Волынь — Велынь). Волыняне, древляне, поляне и дреговичи в древнерусское время составляли юго-западную группу восточного славянства. Еще А. А. Спицын обратил внимание на полное единство обрядности и вещевых инвента-рей курганов IX–XII вв. этой группы племен. Если каждое из восточнославянских племенных образований лесной зоны Русской равнины имело свой этноопределяющий тип височных колец, то на Юго-Западе для всех племен были свойственны одинаковые черты женского убранства.[545] Аналогичная ситуация была и в южнопольском регионе ареала пражско-корчакской культуры. Здесь на ее территории также складываются племенные новообразования. Их регионы, как и в Бугско-Днепровском междуречье, были разделены незаселенными или слабо заселенными лесными пространствами. Свои названия они также получают от особенностей местностей или географических ориентиров. Это — висляне в верховьях Вислы; слензяне, проживавшие по обоим берегам Одера ниже полян (название их происходит от реки Слензы и горы Сленз); лендзяне (из славянского ledo, русск. ляда, лядина ‘пустошь, новь, необработанная земля’) на правобережье Вислы между устьями Сана и Вепжа.[546] Несмотря на обширность территории, заселенной рассматриваемой славянской группировкой, ещё в IX–XII вв. проявляется единообразие в женских височных украшениях славян, вышедших из неё. Это явное свидетельство устойчивости этнографического своеобразия рассматриваемого праславянского образования, представленного в начале средневековья пражско-корчакскими древностями. Височные кольца — одно из важнейших и наиболее характерных украшений славянского мира раннего средневековья. Ещё в XIX в. исследователи обратили внимание на это и использовали для определения территории расселения славян, для разграничения их земель от регионов соседних германских и других иноэтничных племён.[547] Последующие изыскания многократно подтвердили это положение. Для восточнославянского ареала были определены типы височных колец, специфические для племенных образований, известных по русским летописям. 
Рис. 64. Эсоконечные височные кольца 1, 2 — Калдус; 3 — Млодзиково; 4 — Мейецовощ; 5, 6 — Гданьск. Для славянского населения рассматриваемой группы были характерны проволочные (или дротовые) кольца разного диаметра, один конец которых завит в виде латинской буквы S (рис. 64). Они носились на висках с одной или обеих сторон головы и крепились на налобной ленточной повязке или головном уборе, а нередко просто вплетались в волосы. Этим височным кольцам посвящена большая литература.[548] В. Гензель высказал догадку, что эти украшения имели какое-то магическое значение,[549] что не исключено. Большинство исследователей считают их западнославянскими, но такого образования в раннем средневековье не было, а их распространение никак не соответствует западнославянскому языковому ареалу. Картография эсоконечных колец рассматриваемого типа дает все основания утверждать, что они были характерны для славян, вышедших из пражско-корчакской группировки.[550] |