|
В конце XIX века в научных кругах Европы и Америки не было ни малейшего представления об основных этапах развития культур в доиспанской Мезоамерике. Конечно, каждый исследователь твёрдо знал, что ацтеки появились на исторической арене сравнительно поздно и было неопределённое предположение, что величественные руины Теотихуакана — продукт деятельности более раннего народа. И это всё! Можно представить себе шок, который испытали мексиканские коллекционеры древностей, когда в их собраниях стали появляться небольшие лепные глиняные фигурки наивного и восхитительного стиля — совсем не похожие на отлитые в формах терракоты поздних народов в долине Мехико. Найдены они были в слоях, перекрытых «Педрегалем» — панцирем окаменевшей лавы, покрывшей большую часть юго-западной части долины, что свидетельствовало об их большой древности. Учёные, привыкшие давать всему ярлыки, немедленно назвали культуру, к которой принадлежали глиняные фигурки и связанная с ними многочисленная керамика, — «архаической», а в 1911 году Мануэль Гамио стратиграфически определил чередование этапов развития культуры в Центральной Мексике, от древнейших к более поздним: «Архаический», «Теотихуаканский» и «Ацтекский».
Раскопки вскрыли остатки памятников «Архаической» культуры по всей Мексике и Центральной Америке. Найдены подобные статуэтки и керамика даже в Южной Америке. Основываясь на их распространении, Герберт Спинден (США) в 1917 году высказал предположение о том, что существовал «Архаический» основополагающий комплекс, лежащий в основе всех цивилизаций Нового Света. Это была единая культура, произошедшая от людей, осуществлявших первыми доместикацию маиса в долине Мехико и которая распространилась с этим растением повсюду, а фигурки служили её характерной чертой. Но последующие раскопки опровергли данную идею, показав большое разнообразие стилей в предположительно монолитной культуре.
Я определяю доклассический период как время, когда земледелие, основанное на маисе, бобах (фасоли) и тыкве, действительно стало эффективным — эффективным в том смысле, что деревни и хутора распространились по всей Мексике. Как таковой, этот период вполне сопоставим с неолитом в Старом Свете — здесь были представлены почти все неолитические черты культуры, за исключением скотоводства: строительство компактных поселений, керамика, ткачество, работа по полировке камня и лепка женских фигурок из глины.
Селения концентрировали в себе большее количество людей, а это, в широком смысле, явилось результатом заметно возросших пищевых запасов. Что привело к такому результату? Как было изложено в предыдущей главе, растения, необходимые для стабильного земледелия, были доместицированы за несколько тысячелетий до начала доклассического периода. Мы можем предполагать быстрое улучшение в размерах початка и количестве зёрен у маиса в результате растущего скрещивания его со своим диким сородичем теосинте. В конечном итоге вся Мексика быстро покрылась постоянными селениями с оседлым образом жизни.
Когда это случилось? Несколько произвольно можно предположить, что мы можем провести нижнюю границу перехода по факту массового появления керамики — согласно данным С-14 около 2000 года до н. э. (Пуррон и Барра-Покс в Мексике дают время 2300–2000 гг. до н. э). Верхняя граница — рубеж нашей эры, когда появляется цивилизация Теотихуакана, а майя классического периода начинают высекать из камня первые монументы с календарными надписями. Таким образом, эти даты охватывают длительный и сравнительно спокойный отрезок времени примерно в 18–20 столетий.
Есть основания спросить, почему для предков мексиканцев потребовалось так много времени для того, чтобы достичь порога оседлой земледельческой жизни. В Старом Свете это событие произошло на холмистых флангах Месопотамии ещё в VII тысячелетии до рождения Христа, не намного позднее первых экспериментов с доместикацией животных и растений. В Мексике, где американский индеец первоначально сделал этот шаг, процесс доместикации занял по меньшей мере четыре с половиной тысячелетия; было ли это отставание вызвано отсутствием домашних животных, характером доместицированных растений, культурным багажом Мексики, или какими-либо иными факторами? Каков бы ни был ответ, подобного рода отставание — это и есть реальная причина того, почему Мексика XVI века была ниже по уровню развития, чем Европа. Учитывая этот поздний старт индейцев к цивилизации, которую разрушил Кортес, следует сравнивать Мезоамерику не с Европой эпохи Ренессанса, а с бронзовым веком Ближнего Востока и Китая.
Как уже отмечалось, впервые постепенный переход к земледелию и оседлости в Мезоамерике был прослежен Р. Мак Нейшем в долине Техуакана (штат Пуэбла, Мексика). Есть основание предполагать, что такие же процессы имели место и в других горных районах Южной Мексики. В долине Оахака, в 160 км к югу от Техуакана, американский археолог Кент Флэннери проследил аналогичную цепь событий. Развивая идеи Р. Мак Нейша, он предположил, что переход к оседлоземледельческому образу жизни произошёл не просто благодаря росту продуктивности земледельческого хозяйства, а скорее был вызван прямой необходимостью для больших племенных групп постоянно оставаться в том или ином районе для того, чтобы сажать растения, служившие им источниками пищи, и собирать урожай. Иными словами, всё увеличивающая зависимость от доместицированных растений в конечном итоге заставила обитателей горных долин — таких, как Техуакан и Оахака, — оставаться в своих деревушках в течение всего года.
Как развивалась эта всё усиливавшаяся зависимость от земледелия и оседлости? По мнению К. Флэннери, происшедшие изменения можно рассматривать как пример положительной «обратной связи», которой вообще могло бы не быть без случайных житейских мутаций, пошатнувших равновесие между ранними культурами и их экосистемами: «Этими… незначительными или случайными исходными стимулами была серия генетических изменений в одном или двух видах мезоамериканских растений, используемых человеком. Эксплуатация этих растений представляла собой малую систему обеспечения по сравнению с эксплуатацией магея, кактуса, фруктовых или бобовых культур, однако положительная обратная связь, как следствие этих начальных генетических изменений, привела к тому, что одна малая система выросла непропорционально всем другим системам, что и в конечном счёте изменило всю экосистему горной Южной Мексики».
Случайные (вначале) изменения в системе вызвали позитивную обратную связь, которая в итоге привела к превращению возделывания маиса в самую выгодную для Мезоамерики сферу земледелия. Чем шире разворачивалось возделывание маиса, тем больше появлялось возможностей для благоприятного скрещивания и обратной гибридизации. Благоприятные генетические изменения приводили к росту урожаев, последнее способствовало росту населения, а это, в свою очередь, заставляло расширять масштабы возделывания культурных растений.
Предложенные Р. Мак Нейшем и К. Флэннери модели дают ключ к пониманию сути процессов возникновения земледелия и перехода к оседлому образу жизни. Сам Р. Мак Нейш полагает, что при всей разнице в экологических условиях между Старым и Новым Светом решающая роль в возникновении и развитии постоянных земледельческих поселений в Шумере, Египте, долине Инда и в Мексике, вероятно, принадлежала растущей необходимости пребывать в непосредственной близости к возделываемым участкам. Разумеется, между двумя культурными регионами существовали большие различия. Как уже отмечалось, в Мезоамерике, в отличие от Ближнего Востока, не было одомашненных животных, которые могли бы служить источником протеина и выполнять нужные человеку работы, такие как пахота, перевозка людей и грузов и т. п. Эти регионы отличались по климатическим условиям и видам выращиваемых растений: если важным элементом хозяйственной базы Старого Света было выращивание зерновых — главным образом пшеницы и ячменя, — то у древних мексиканцев основной сельскохозяйственной культурой был маис (кукуруза).
|
