|
Поскольку возничие колесниц были безоружны, вероятно, упомянутые на кносских табличках панцири предназначались именно для них. Изображение панциря или кольчуги на кносской табличке отличается от пилосских табличек, хотя слова для их обозначения совпадают. В пилосской табличке для этого использовано классическое слово thorax (грудь), идеограмма которого напоминает кирасу, нарисованную на «Вазе воина», относящейся к микенской эре. Кносский панцирь очень похож на бронзовую кольчугу, недавно найденную в камерной гробнице в Дендре (Мидия), которая относится к середине раннеэлладского периода или к концу XV в. до н. э., то есть немного раньше, чем предполагаемая дата кносских табличек. Эта уникальная находка напоминает нам, что много ценностей утрачено и по описаниям, содержащимся в табличках, можно делать лишь общие выводы.
 Рис. 53. Таблетка с колесницей из Кносса (по Чедвику)
На «Вазе воина» изображена самая поздняя разновидность доспеха, очевидно изготовленная из металла, скрепленного кожей, тогда как на кносских табличках показаны более ранние доспехи, сделанные из бронзы. Бронза прекрасно сохранялась на протяжении долгого времени, но она была достаточно ценным металлом и часто привлекала внимание грабителей гробниц.
В табличках не упоминается еще о двух видах вооружения – щитах и латах. Отсутствие их описаний не может не удивлять в сопоставлении с имеющимися находками. Хотя не сохранилось ни одного образца щитов, можно с уверенностью утверждать, что они существовали; сохранилось множество документально подтвержденных свидетельств, в частности изображения на микенских произведениях искусства.
На охотничьем кинжале с рукояткой в виде головы льва из шахтной могилы IV изображены два различных типа щитов: в виде восьмерки и «башенный» щит. Изображение последнего есть в сцене боя, вырезанной на золотом кольце-печатке, найденном в той же самой могиле.
Размеры данных щитов, прикрывавших все тело воина, позволяют предположить, что их изготавливали из нетяжелых материалов типа кожи. На фресках, обнаруженных в кносском и тиринфском дворцах, видно, что щиты, которыми украшены изображения воинов, сделаны из бычьих шкур. Пятнистая отделка щита воспроизводит защитную окраску животного.
Похоже, и этот щит, и щит в виде башни созданы именно на Крите. В материковой Греции его использование ограничивается XVI и XVII вв., отголоски можно найти в «Илиаде», где пространные описания щитов воспринимаются как дань старой и почти забытой традиции. Находки позднеэлладского периода показывают, что начиная с XIV в. все микенское вооружение изменилось. Расширившиеся в это время контакты с Ближним Востоком привели к появлению новых видов оборонительного и наступательного оружия. Огромный щит, пригодный для поединка или защиты в строю, заменен небольшим круглым щитом, лучше приспособленным для коллективного боя. Но как священный символ и украшение статуй большой щит продолжал использоваться еще на протяжении двух столетий. На «Вазе воинов» представлены два типа круглых щитов, но ученые расходятся по поводу их интерпретации.
 Рис. 54. Пилосский воин в латах (по Вентрису и Чедвику)
Люди моря, то есть жители островов, использовали округлый щит, похожий на отмеченный нами тип, он изображен на черепке того времени. Скорее всего, данный щит имел не плечевые ремни, а рукоятку, чтобы его можно было держать рукой. Этим он отличается от щита-восьмерки, который носили на специальной подвеске. Как показано на «Вазе воинов», щит носили на левой руке. Планы микенской крепости свидетельствуют о том, что подобный обычай был достаточно распространен. Бастионы для охраны главных ворот и бокового входа размещались так, чтобы с них было удобно наносить удары по незащищенной (правой) стороне нападающего противника.
В «Илиаде» часто говорится о «хорошо защищенных ахейцах», но лишь недавно археологи обнаружили фрагменты бронзовых наколенников, относящиеся к концу микенского периода. Один из них нашли на Кипре, а другой – в южном Пелопоннесе.
У изображенного на «Вазе воина» пехотинца ноги чем-то защищены, возможно наколенниками. На фресках также сохранилось несколько изображений мужчин, солдат или придворных, которые одеты похожим образом. Видимо, что материалом для них служил фетр или кожа. В поздний период, когда металл начали производить в больших количествах и он стал дешевле, их заменила бронза.
Чисто греческим видом вооружения можно считать шлем из клыков кабана. Он подробно описан Гомером, однако данный тип шлема вышел из употребления задолго до его времени. В микенский период он уже не применялся. Изображения шлемов часто встречаются на микенских памятниках: его носят воины, изображенные на геммах, он встречается на серебряном ритоне с изображением осады. Очень хорошо виден шлем (во всех подробностях) на голове воина на рельефе из слоновой кости. Обычно его относят к последней трети позднеэлладского периода.
Появление такого шлема, по-видимому, восходит к концу среднеэлладского периода. Шлем явно относился к предметам роскоши, чтобы изготовить его, требовалось от 30 до 40 пар кабаньих клыков. Многочисленные фрагменты обработанных клыков находили в гробницах по всей Греции.
Изготовление шлема занимало много времени. Сначала клыки кабана аккуратно разрезали на продолговатые куски, затем на их коротких концах прокалывали отверстия, потом пластины пришивали к раме конической формы, предположительно изготовленной из кожи. Материал, естественно, не сохранился. Клыки располагались рядами, слегка перекрывая друг друга. Чтобы закрыть всю поверхность шлема, требовалось четыре или пять рядов. Подобная схема воспроизведена и на рельефах из слоновой кости. Верхняя часть шлема увенчивалась перьями или завершалась узлом. На рельефах из слоновой кости также показаны полосы, защищавшие шею и подбородок воина.
 Рис. 55. Поздние минойские и микенские шлемы (по Вентрису и Чедвику)
Кроме данного шлема, известно еще несколько других типов. То, что одно время считали бронзовым шлемом (найден в гробнице в Дендре много лет назад), сегодня определяют как кусок плечевой части кольчуги, на который выше мы уже ссылались.
 Рис. 56. Подставка для ног (по Чайлду)
Последний по времени тип шлема изображен на «Вазе воинов». Там представлены две разновидности шлемов: один из клыков с пером, другой заостренной формы и украшен гребнем. Похоже, обе формы создавались под влиянием образцов, привезенных с Ближнего Востока. Белые пятна, украшающие шлемы и доспехи, изображенные на вазе, обычно рассматриваются как металлические диски, которые пришивали на материал, возможно, их изготавливали из кожи или фетра.
 Рис. 57. Подставка для ног среднеминойского периода (по Чайлду)
Основным наступательным оружием микенцев считались копье, сабля и лук. Самые ранние копья имели наконечники необычной формы, но они встречаются редко. Бронзовый наконечник имел углубление на одной или обеих сторонах, в него вставляли расщепленный конец деревянной рукоятки. Подобные копья были найдены в Сексле, Левкасе, Азине и в шахтной гробнице IV в Микенах, видимо, все они происходят с материка.
Гораздо чаще на протяжении всего микенского времени использовался традиционный узкий наконечник в форме листа с сильным средним ребром и углубленным основанием, который прикреплялся к деревянной рукоятке с помощью металлического хомута. Похоже, по происхождению он был кипрским.
Несколько длинных тяжелых копий подобного рода обнаружено в шахтных могилах царей, а их использование на колесницах показано на стеле. Применение копий во время единоборств запечатлено на печатках того же времени. Короткое копье использовалось как оружие типа кинжала во время охоты на львов.
Хотя от позднего микенского периода до нас дошло немного изображений данного вида оружия, о его военном значении свидетельствует то, что копье оказалось единственным оружием, изображенным на «Вазе воинов». Однако единственное изображение – еще не доказательство, что легкое метательное копье, которое когда-то играло такую важную роль в эпосе Гомера, использовалось как вооружение в материковой Греции.
В начале микенского периода главным оружием для нападения считались длинные и узкие мечи, множество образцов которых найдено в шахтных могилах. В захоронении каждого воина всегда было больше оружия, чем ему могло понадобиться во время его беспокойной жизни. Все образцы превосходной работы, и некоторые из них богато и изящно украшены, что позволяет предположить, что это погребальные подношения, а не настоящее оружие.
У мечей обычно закругленные выступы, короткие рукоятки и ярко выраженные ребра; по поперечному сечению они представляют собой сочетание окружностей. Предшественниками мечей подобного типа (А), несомненно, были образцы минойского типа (рис. 58).
Однако наряду с этими мечами в скальных могилах находят изделия другого типа (В), хотя он не так широко распространен, как тип А. В ранних круговых могилах найден только один образец такого меча. Основное различие между двумя типами оружия в том, что у типа В квадратные или заостренные выступы, удлиненная рукоятка и более короткое лезвие.
Возможно, предшественниками данных мечей были широкие кинжалы, позволявшие наносить рубящий удар. В круговых могилах нашли несколько похожих образцов, видимо происходящих с Ближнего Востока. Вариантом типа В считается меч или сабля в форме полумесяца, заостренные выступы, похоже, заимствованы у типа А.
Превосходные образцы кинжалов того времени найдены в скальных могилах, у них великолепная отделка. Искусная техника нанесения инкрустаций из золота, серебра и черни, несомненно, восходит к традициям азиатских, а не минойских мастеров.
Благодаря расширению контактов с Ближним Востоком в позднеэлладский период получил распространение новый тип сабли. Прямые рапирообразные мечи, известные по находкам предшествующего времени, стали постепенно заменяться обоюдоострым мечом или саблей, то есть рубящим оружием. Техника его использования стала совершенно иной.
Одна микенская версия нового типа сабли имеет квадратные выступы, отделанные так же, как рукоятка. Лезвие плоское, расширяющееся к концу, не имеет среднего ребра. Ранние образцы таких сабель датируются, возможно, самым концом позднеэлладского периода, то есть второй половиной XIV в. В табличках не указывается, о каком типе меча идет речь, да и изображения достаточно схематичны.
Изображение на табличке позволяет представить крестообразный меч середины позднеэлладского периода. У него широкое лезвие, выкованное вместе с рукояткой, небольшие выступы и четко намеченное среднее ребро, без которого рубящее оружие просто нельзя было бы использовать (рис. 61).
На археологических находках представлены единичные примеры использования лука, в основном в сценах охоты. Подобным примером можно считать кинжал с изображением охоты на львов. Они показывают, что, скорее всего, в микенский период лук не играл особой роли во время военных действий, но на фрагменте стеатитовой вазы из Кносса изображен бородатый лучник, по его одежде можно определить, что он из Микен.
 Рис. 58. Рапиры. Типы А и В (по Чайлду)
 Рис. 59. Крестообразный меч (по Фуремарку)
 Рис. 60. Кинжал листообразной формы или меч (по Фуремарку)
В кноссском дворце обнаружены два огромных склада бронзовых наконечников для стрел вместе с ярлыками-табличками, насчитывающими 6010 и 2630 штук соответственно. Бронзовые головки для стрел соответствуют наконечникам копий на пилосских табличках.
 Рис. 61. Табличка с изображением меча (по Чедвику)
 Рис. 62. Бронзовый наконечник стрелы (по Вентрису и Чедвику)
Данные находки показывают, что луки находились на вооружении у микенских воинов. Об устройстве луков известно гораздо меньше. По изображениям известен только цельный лук, выполненный из одного куска дерева. Нет свидетельств, подтверждающих существование составного лука, аналогичного тому, который использовался Одиссеем для наказания женихов.
В начале позднеэлладского периода наконечники для стрел изготавливали из кремня или обсидиана, и они имели высверленную полость внутри, так что их форма напоминала митру епископа (рис. 62, 65). Снаружи поверхность тщательно отделывали. Со временем их начали отливать из бронзы, и тогда на них нередко делались зазубрины. Изображения лучников и камнеметателей с пращами встречаются на фрагменте ритона со сценами осады, но это изображения не микенцев, а их врагов.
Следует также упомянуть примерно о пяти сотнях гребцов, перечисленных на пилосских табличках. Но это единственное упоминание, указывающее на возможность существования военного флота. Изображения кораблей немногочисленны и очень схематичны (см. рис. 74). Возможно, одни и те же типы судов использовались и для торговли, и для войны (или пиратства).
|
