4. Борьба городов и бюргерства за торговые привилегии и рыночную монополию

Концентрация обмена в городах, усиление роли города как центра внутреннего и внешнего обмена были как фактором, так и итогом развития рынка. Эта объективная позиция города закреплялась и реализовывалась путем прав и привилегий, борьба за которые по мере расширения социальной базы товарно-денежных отношений принимала все более ожесточенные и многообразные формы.

Право на торговлю, прежде всего профессиональную, формировалось как одна из основных сословно-корпоративных привилегий бюргерства, которой города стремились придать монопольный характер. Эта задача, как мы видели, решалась уже в XIII в. Вторая жалованная грамота Йёнчёпингу от 1284 г., подписанная в Бьельбу, в ответ на соответствующие жалобы и просьбы горожан не только запретила все торжища, которые устраивали бонды "у себя дома", но и обязала торговцев Смоланда, будь каждый из них (по статусу?) бонд или купец, жить в чёпстаде, только там совершать любые сделки; "иностранные купцы и (купцы?) из других городов" могли торговать в Йёнчёпинге лишь на ярмарках, трижды в год³³⁰.

Данный документ обнаруживает основные направления корпоративно-ограничительной политики городов в области торговли: 1) сужение территориальной базы обмена, прежде всего ограничение внегородской торговли, сосредоточение ее в городах, в определенных пунктах городской территории; 2) сужение социальной базы обмена за счет ограничения торговли негорожан, сосредоточения обмена в рамках бюргерской корпорации, причем с исключительными привилегиями местных бюргеров.

Стадслаг совершенно определенно запрещал торговать в сельской местности: "...все торговые сделки (köp) должны совершаться в городах (i stadhenum) как между сельскими жителями, так и жителями чёпстадов, а не в деревне или где-либо в ином месте". Посреднической торговлей могут заниматься только горожане, в том числе вывозом товара³³¹. В 1437 г. все города страны получили монополию на занятие ремеслом и торговлей, в 1441 г. – пошлинные привилегии в торговле внутри страны³³². Приобретение товара в деревне с целью вывоза объявлялось незаконной "закупкой" (förköp). Профессиональная торговля в деревне landsköp ("деревенская торговая сделка") – стала символом незаконной сделки и всячески преследовалась, причем содержание запретов все более расширялось³³³.

Городское уложение еще признавало традиционные ярмарки в деревне, особенно на севере, где сложившиеся города были редки; оно разрешало "ехать в сельскую местность и торговать на законных ярмарках, когда они будут собираться", людям Хельсингсланда, Далекарлии и других районов северной и средней части страны, ставят лишь одно условие: своевременность уплаты королевских податей³³⁴. В указе короля Альбректа от 1380 г. запрету подвергалась лишь "купеческая", т. е. профессиональная, торговля в деревне, под которой понималась торговля импортным товаром (rätta köpmans – varor – шелк, сукно, соль)³³⁵. Это предписание было затем повторено в Земском уложении XV в. и ряде привилегий. В последней четверти XV в. проходит уже серия предписаний против сельских торжищ вообще, инициаторами чего были Стокгольм и другие города. Деревенские ярмарки и иные торговые сборища – в гаванях, местечках и т. д. Смоланда, Упланда, Вестерйётланда, севернее Стокгольма – объявляются незаконными (olaga), торговля там подвергается гонениям³³⁶. Закон неоднократно предупреждает, что только те сделки, которые совершены на законном торге города, могут быть объектом его правовой защиты³³⁷.

Неоднократно повторявшиеся указы против деревенской торговли свидетельствуют о множестве местных торжищ в деревнях, торговых местечках, естественных гаванях и на дорожных перекрестках, где торговали бонды и держатели, клирики и люди дворян, те же бюргеры. Внегородские ярмарки и встречи для обмена были постоянными в Далекарлии, Херьедалене, Хельсингланде, Приботнии³³⁸; некоторые из них все еще оставались "законными"; но на территории между Арбугой, Чёпингом, Вестеросом, Энчёпингом и до Хедемуры в течение столетий было лишь одно законное внегородское торжище: около серебряных рудников Сала, остальные же – незаконные³³⁹. В северном Смоланде и Вестерйётланде было три известных ярмарочных местечка (одно из них – около Фальчёпинга); еще в начале XVI в. они неоднократно запрещались, т. е. оставались незаконными³⁴⁰. Некоторые из незаконных торжищ узаконивались и даже развивались в города. Свидетельство тому – город Чёпинг, название которого (Köping, букв.: "торговое местечко") первоначально звучало как Лаглёсачёпинг (Laglösa köping, букв.: "незаконное торговое местечко"). Но после XIII в. такая эволюция не была обычной; скорее можно говорить о закреплении и росте числа всякого рода "незаконных" торжищ и о более резкой грани между ними и узаконенными местами торговли, которые все более стягивались в города.

При этом сами бюргеры оставляли за собой право торговать в деревне и расширяли его. Жители разных городов добивались разрешения на закупку местных продуктов питания "для своих нужд", мясники – скота "для продажи", купцы – зерна или извести "на вывоз"³⁴¹. Чаще всего речь шла о пригородной территории радиусом в 1/4-1/8 мили³⁴², на которую распространялись правила городской юрисдикции, но сплошь и рядом – и о территории района или области. Так, ярмарки в меларенском тракте держали прежде всего горожане³⁴³. Имеются интересные архивные данные не только о посещении, но и об устройстве местными купцами многочисленных ярмарок в гаванях и местечках побережья, от Стокгольма до Або³⁴⁴. Город Хернёсанд проводил сельские ярмарки в трех херадах (Sollfteå, Själevad, Nordraaling), Линчёпииг участвовал в ярмарках трех вермландских местечек (Väee, Olnee, Varnum), впоследствии узаконив эту традицию³⁴⁵, и т. д.

Таким образом, борьба бюргерства за сосредоточение торговли на городском рынке была, конечно, не безрезультатной, но и не полностью успешной. К концу XV в. города монополизировали только прямые торговые сношения с зарубежными странами; ввоз и вывоз товаров за рубеж и в значительной мере непосредственная торговля с иностранцами внутри страны стали исключительной привилегией жителей полноправных городов – чёпстадов. Что же касается внутренней торговли, то те же повторявшиеся указы против деревенской торговли свидетельствуют, что торговля вне городов была обычной и весьма распространенной, и это составляет одну из примечательных черт шведского средневекового рынка.

Тем более важно, на мой взгляд, констатировать, что в течение рассматриваемого периода эта традиционная внегородская торговля, несмотря на свое расширение, во-первых, все более уступала место городской; во-вторых, внегородская торговля не только не была противопоставлена городской, но, напротив, во многом стимулировалась если не формальной политикой городов, то деятельностью части бюргерства. Ведь "незаконные" ярмарки вовсе не служили, как это обычно подчеркивается в литературе, торжищами только бондов: там постоянно торговали и бюргеры. Более того, можно предположить, что живучесть и расширение сети такого рода торжищ, особенно в XV в., во многом объяснялись именно участием профессиональных торговцев, скупщиков и особенно бюргеров-шведов, искавших более дешевые и фискально независимые рынки, не подконтрольные немецкому торговому капиталу.

Другим направлением сословно-корпоративной политики городов в торговле было, как говорилось, стремление сузить круг торгующих лиц, создать монопольные или, по меньшей мере, преимущественные позиции здесь горожан. Эта линия в законодательстве XIII в. еще не просматривается, видимо, она развилась после Биркрэтта. Стадслаг трактует этот сюжет главным образом в плане упорядочения торговли. Гораздо большую заинтересованность проявляли отдельные города, добиваясь – через систему жалованных грамот – специальных постановлений о торговле отдельных групп городского и внегородского населения, властей и т. д. Из жалованных грамот отчетливо видна сложность жизни города, вызванная узостью местного рынка и, следовательно, необходимостью бороться за него на нескольких фронтах: с торгующими крестьянами, дворянами, церковниками; с иногородними купцами; наконец с лицами внутри самого городского сообщества, не имеющими допуска к торговле.

Всем негорожанам запрещалось вести розничную торговлю^346-348. Это ограничение четко прослеживается по многим главам Стадслага. Вместе с тем, в Стадслаге имеются отдельные моменты, позволяющие считать, что в XIV в. торговая "монополия" горожан на своих рынках еще не вполне утвердилась.

В частности, после нескольких достаточно жестких напоминаний, что скот и другие привозные товары можно продавать и покупать только на общественном торге, закон подчеркивает, что всем "местным людям" – хельсингам и им подобным, будь то бонды или те, кто прибывает из чёпстадов, – дозволяется совершать сделки между собою (mallen inlänska man timar), и если они желают торговать в городских "открытых лавках" (i oppenbarom bodhum), то и это им дозволяется³⁴⁹. Бонды же могут продавать привезенную ими рожь "с корабля"³⁵⁰.

Но все приезжие люди могут вступать в прямые сделки лишь с горожанами, а не между собою – с бондами и прочими (хотя в некоторых рукописях Стадслага, особенно самых ранних, гостям также разрешается пользоваться городскими лавками, и, вероятно, вступать в сделки между собою).

В следующем столетии, однако, появились грамоты, где торговля в лавках объявлялась лишь привилегией бюргеров. Ландслаг Кристофера узаконил в государственном масштабе запрет бондам торговать "купеческими товарами" – пункт, отсутствовавший в Земском уложении XIV в.; в 1491 г. бондам Смоланда вообще запретили возить товары дальше ближайшего города. Примерно в то же время стало действовать право первой покупки горожан данного города (förköpsrält). Оно действительно в отношении всех приезжих, т. е. иногородних, иностранцев, вероятно, и крестьян³⁵¹.

Городу приходилось отстаивать свои торговые привилегии и перед лицом господствующего класса, каждая группа которого, принимая участие в обмене, стремилась пользоваться преимуществами и в этой сфере. О привилегиях господ в городах и торговле речь пойдет ниже. Здесь же отметим, что формально наибольшие преимущества имели королевская семья (либо регенты) и правительственные чиновники: право первой покупки через склад (varuhus), беспошлинный проезд³⁵². Преимущества дворян в торговле законодательством особо не оговаривались. Но фрельсисманы и их доверенные лица являлись привилегированными субъектами обмена уже потому, что принадлежали к неподатному сословию и, как говорят хартии, "занимаясь бюргерским делом", не несли городское тягло, причем делали это вопреки указаниям правительства³⁵³. То же относилось к духовенству, но церковные учреждения к середине XV в. сумели получить ряд официальных торговых привилегий: право на беспошлинную торговлю в некоторых городах и преимущественные закупки на торге, право держать лавки на общих правах с бюргерами, торговать в городе непосредственно с иноземными купцами, а также ввозить купеческие товары³⁵⁴.

Ограничение негорожан было одной из главных линий средневековой городской политики, основанной на корпоративном начале. В принципе для бюргера всякий, кто не принадлежал к корпорации его города, был чужаком. Но законодательство и практика отнюдь не нивелируют чужаков, а, напротив, определенным образом дифференцируют. При этом, во-первых, отчетливо выделяется социальный подход: противопоставляя горожан бондам и господам, очерчивали права и привилегии бюргерского сословия внутри Швеции. Такой подход был одной из цементирующих основ социального единения горожан в рамках страны, важнейшим элементом развития бюргерства как особого социального слоя и сословия феодального европейского общества. Во-вторых, существовал своего рода ценз гражданской (государственной) принадлежности: в отношениях с "чужаками"-иноземцами городское право выдвигает правило о преимуществе своих граждан – "местных людей" (inlänska man). В Стадслаге "местные люди" – это и крестьяне, и бюргеры, и фрельсисмаиы из разных областей, которые пользуются в городах преимуществами по сравнению с зарубежными людьми.

Принцип государственной принадлежности торгующего лица и, более широко, принцип гражданской "совместимости" был выработан и сформулирован прежде всего в связи с городской жизнью и рынком и эволюционировал затем именно в среде бюргерства. Этот принцип, как говорилось выше, активно использовался в политической борьбе XV в., в частности против унии.

Применительно к торговле и кругу торговцев вопрос о гражданской принадлежности и полноправии решался традиционнее и проще, чем в политической сфере и в связи с аппаратом городского управления. Если в последних случаях критерием служила национальность, а затем и место рождения "иноземцев" (utlaensker), то в сфере торговли "иноземец" – это синоним "гостя" (gast, gäster) , т. е. купца, прибывшего на время извне, из другого государства³⁵⁵.

Режим "гостей" в Швеции, их правообязанности в принципе исходили из международных норм купеческого и торгового права. Представление об этих международных нормах дают ратифицированные договоры ("целовальные грамоты", нем.-ганз. Kruszbreff) между торговыми партнерами на Балтике, а также проекты договоров, судебные грамоты и др.; корни многих положений, там фиксируемых либо упоминаемых, уходят в более далекое прошлое.

Так, в договорах между Новгородом, Готским берегом (Готландом) и немецкими городами начиная с конца XII в. говорится о пошлинах при торговых сношениях между "варягом", "русином" и "немчином", неоднократно – о мерах, весе, оплате лоцманов и перевозчиков-лодочников³⁵⁶. Постоянно проводится мысль о неприкосновенности гостя: даже война между сторонами не должна касаться купцов ("а то купьцам не надобе"); купцы из договаривающихся стран должны ездить друг к другу "бес пакости", будь то по воде или "горою", и на дорогах их "не переимати"; и "бес пакости" же, "по старому миру" надлежит проживать купцам в становищах – колониях на чужом берегу^356a. Купцы и стороны в целом должны соблюдать правила кредитно-долговых сделок, возвращать товар погибших купцов, либо незаконно захваченный; выдавать нарушителей закона, в том числе неплательщиков долга. Настойчиво подчеркивалось, что в чужом городе гости могут торговать только с местными купцами, но не между собою³⁵⁷.

Судя по этим договорам, особенно Ореховецкому, а также договорам Смоленска, судебнику Висбю, законодательству сконских городов, сохранившимся рудиментам древнего морского и берегового права Балтики и др., приезжий купец на Балтике имел право на: 1) неприкосновенность личности и имущества (включая наследство) во время мира, войны, при кораблекрушении (освобождение от берегового права), на торговых путях и в становище на месте назначения; 2) совершение сделки, приобретение средств существования для себя и семьи (пища, жилье и т. п.), заключение брака и прочих актов гражданского состояния; 3) правосудие. В то же время приезжий купец был обязан: 1) соблюдать правила в отношении цены, веса, меры, качества товара; 2) вносить пошлины и другие полагающиеся платежи; 3) подчиняться юрисдикции страны и места своего временного проживания; 4) соблюдать местные обычаи, привилегии (например, торговые привилегии властей), рыночные распорядки; 5) подчиняться местной системе досмотра³⁵⁸.

В той или иной мере эти международные нормы включены в шведское законодательство. Но оно было ориентировано иначе, чем, скажем, международные торговые соглашения. Поэтому Стадслаг, уделяя достаточно внимания общим проблемам проживания и правообязанностям иноземного купечества, отнюдь не фиксирует весь свод купеческого права, а о ряде его норм вообще умалчивает, и мы узнаем об их фактическом применении то из Памятных книг, то из жалованных грамот. Видимо, законодатели полагались на знание современниками общих норм купеческого права и привычку соблюдать обычай. Внимательнее всего закон к отношениям между "гостями" и бюргерами и к обязательствам "гостей".

Иски между иноземными купцами и горожанами рассматривались городским судом; разбор апелляций производил "один из королевского совета", командируемый в город дважды в год (на пасху и в день св. Якова, т. е. 25 июля) сроком на две недели; если спор возникал между приезжим купцом и фрельсисманом или клириком, разбор дела производил член архиепископского или епископского капитула, который приезжал вместе с членом Государственного совета³⁵⁹. "Законы о праве короля", говоря об уплате горожанами поземельного налога, настоятельно напоминают о включении в число налогоплательщиков "зимних" и "летних" гостей, проживающих в городе соответственно в течение зимы ("рождества и пасхи") или лета ("с первого корабля до Ворфрудаген", т. е. 8 сентября)³⁶⁰. Каждый горожанин должен зарегистрировать своих "гостей" независимо от того, находятся они в его доме самолично или, уехав, оставили свое имущество³⁶¹.

Закон запрещал иностранцам "свободно" разъезжать по стране, "чтобы заниматься торговлей": они должны торговать в том городе, где проживают или держат свои товары, и преимущественно с жителями данного города³⁶². Последний пункт имел ряд разночтений: иногда правом вступать в сделки с иноземцами наделялись лишь полноправные бюргеры; иногда ограничение касалось времени (например, первого для ярмарки) или места (мост, корабль); иногда запрещалось торговать с бондами и т. д. Но два положения были безусловными: скупать товары на вывоз надлежало лишь у бюргеров, независимо от того, где производилась сделка: иноземным купцам запрещалось торговать между собою³⁶³.

Следующая группа ограничений касалась характера и условий торговли. Иноземцам дозволялась только оптовая продажа – "кусками", "сотнями", лэстами. Им разрешалось продавать сукно лишь после перегрузки на склад, вино – лишь в городских тавернах, соль и другие "тяжелые" товары – на рынке, а не в кабачках или "боковых лавках" (т. е. на улицах). И такой же оптовой должна быть закупка товаров на вывоз (если только "гость" не покупает для собственного пропитания)³⁶⁴. "Гостей" ограничивали в ассортименте товаров, особенно при вывозе; ограничивался и круг вывозных гаваней: Стадслаг запрещает, например, прямую торговлю с заграницей городам финского берега (кроме Або), Норланда и Рудена³⁶⁵. Наконец, "гостям" запрещалось привлекать местных бюргеров в качестве "прикрытия" для обхода запретов розничной продажи и т. д.³⁶⁶ Если при подобных условиях иноземец не распродал свой товар, он мог его увезти³⁶⁷.

Все эти ограничения в ходе времени уточнялись, детализировались, снимались или усиливались. Чужаков ограничивали во времени, месте, ассортименте торговли, сроках пребывания в городе, торговле вне города и на промыслах, им не дозволялось ездить в "незаконные" гавани и т. д. Товарищества, заключаемые между чужаками и местными бюргерами, брались под контроль муниципалитета³⁶⁸. Все большую роль в отношении иноземных гостей стал брать на себя Государственный совет³⁶⁹.

Ограничения, которым подвергались в шведских городах иноземные купцы³⁷⁰, подчас были менее тяжелыми, чем может показаться на первый взгляд. Дело в том, что "гости", прежде всего из вендских городов, могли внедриться в систему внутришведских бюргерских торговых привилегий: достаточно было получить временное бюргерство. Не случайно на Херредаге в 1485 г. рассматривалась жалоба Государственного совета³⁷¹ на то, что иноземные купцы, запасшись рекомендательно-гарантийными письмами с родины, регистрируются как "бюргеры за 5 эре" (femöres-borgare) и затем незаконно торгуют в деревне. Но "внедрение в бюргерство" требовало местных поручителей, а прочные связи в чужих городах имели лишь наиболее состоятельные купцы. В отношении же средних и мелких "гостей" ограничительная политика шведских городов, безусловно, была более результативной.

Борьба городов против иноземных торговцев была средством утверждения шведского бюргерства как части европейского бюргерства, во всяком случае, в пределах балтийского ареала. Приведенный материал показывает, что шведское бюргерство применяло общий для того времени принцип протекционизма в его североевропейских нормах, т. е. с признанием преимущественных позиций северонемецкого купечества; соответственно к концу XV в. ослабление ганзейской организации сказалось и здесь.

Таблица 2. Характеристика шведских городов в связи с получением ими полноправия в XIII-XV вв.¹

1. Подробнее см.: Сванидзе А. А. Муниципальные привилегии..., табл. 1, 2.

2. Стокгольм, Сёдерчёпинг, Кальмар, Йёнчёпинг, Энчёпинг, Линчёпинг, Вадстена, Сигтуна, Арбуга, Вестерос, Людос, Нючёпинг, Шеннинге, Вестервик.

3. В этот период ярмарки устраивались также в городах Упсале, Або, Стренгнесе, Векше, Эребру, официально ставших полноправными в XIV в., и в Скаре, ставшей чёпстадом в 1410 г.

4. Стокгольм (столица с XIII в.), Нючёпинг (резиденция Магнуса Биргерссона в 70-х годах XIII в.), Вестерос (тинг Вестманланда), Линчёпинг (тинг Эстерйётланда), Арбуга (центр херада), Вестервик (тинг Тьюста), Йёнчёпинг (тинг Смоланда).

5. Стокгольм, Кальмар, Йёнчёпинг, Сигтуна, Арбуга (рядом крепость Окерсбург или Хегвалла), Вестерос, Людос, Нючёпинг, Вестервик (рядом крепость Стэкехольм).

6. Вестерос, Линчёпинг.

7. Стокгольм.

8. Стренгнес, Эстхаммар, Чёшшг, Ульвсби, Векше, Турсхелла, Або, Норчёпинг, Упсала, Эребру.

9. Города, сведения о ярмарках в которых восходят к XIV в.: Эстхаммар, Чёпинг, Шёвде, Линчёпинг, Сундсвалль, Хедемура, Кеми. Из них Эстхаммар и Чёпинг получили полноправие в том же столетии, четыре следующих — в XV в. Кеми не имели его до конца XV в. Но в XIV в. получили полноправие также 5 городов, имевших ярмарки с более раннего времени, и два города (Норчёпинг и Ульвсби) получили полноправие, еще не имея ярмарки.

10. Або (центр финских земель), Эребру (тинг Нэрке), Упсала (тинг и древняя столица Свеаланда, место выборов шведского короля), Стренгнес (тинг Сёдёрманланда).

11. Эстхаммар, Лаглёсачёиинг (Чёпинг), Або, Норчёпинг (рядом крепость Рингстадахольм), Эребру.

12. Упсала, Векше, Стренгнес, Або.

13. Кальмар, Арбуга, Вестерос.

14. Экшё, Сундсвалль, Евле, Лидчёпинг, Нодендаль, Шёвде, Хьё, Скара, Труса, Эрегрунд, Выборг, Уддевалла, Телье (Сёдертелье), Хедемура, Раумо.

15. Из городов, получивших ярмарку в XV в., Телье, Хьё, Евле тогда же получили полноправие, Норчёпинг и Ульвсби имели его с XIV в. 5 городов, которые получили полноправие в XV в., имели ярмарки с XIII и XIV вв. (см. прим. 3 и 9).

16. Скара (тинг Вестерйётланда), Хьё (тинг херада), Хедемура (административный центр Даларна).

17. Евле (неподалеку крепость Гаддаборг), Выборг, Телье.

18. Скара.

19. Не получили полноправия: Фальчёпинг и Хэрнёсанд (ярмарка с XIII в.), Кеми и Вимарбю (ярмарка с XIV в.), Тингвалла (будущий Карлстад), Умео, Торнео (ярмарка с XV в.).

Характерной чертой формирования сословно-корпоративной монополии городов в области торговли было взаимное противопоставление разных городов и их жителей в ходе внутрисоциальной конкурентной борьбы. Каждый город стремился укрепить собственные исключительные позиции, хотя бы нарушая привилегию всех прочих городов страны. При этом использовались различные методы, но прежде всего ранжирование. О действии метода ранжирования в Швеции уже говорилось в связи с рангами ярмарок и рынков. Хотя различия между "свободной" и "собственной" ярмаркой до XVI в. соблюдались не всегда скрупулезно, ранг города был довольно четко связан с рангом торжища (см. табл. 2). Естественно, что города прилагали все усилия, чтобы возвыситься, используя эту связь. Соответственно использовались и возможности пошлинного режима, в частности рыночных (за допуск к рынку данного города) пошлин: каждый город стремился торговать "свободно" на рынках и ярмарках других городов. Реализовать это стремление удавалось далеко не сразу, не всем городам и не в полной мере. Так, финский Ульвсби в середине XVI в. (хартии 1347 и 1349 гг.) получил возможность торговать в ближайшем районе Норботии и складывающемся городке Кеми (Kwmo). Судя по тому, что в 1504 г. город получил разрешение вывозить ряд товаров в некоторые зарубежные гавани, он в течение предыдущего столетия сильно вырос, но права торговли в известных городах страны не получил³⁷². Бюргерам Вадстены удалось добиться "свободного" посещения ярмарок в Хьё (что возвысило и этот городок, поскольку его ярмарка числилась "собственной"), а Людосу – в Лидчёпинге и Скаре. Йёнчёпинг, который имел "свободную" ярмарку, получил возможность вывозить товары через Людос и Сёдерчёпинг (1335 г.), а через столетие добился права посещать ярмарку в Скаре (1448 г.); частичное освобождение от пошлин город получал в 1335, 1339, 1380, 1417 гг., в 1515 г. – полную пошлинную свободу³⁷³.

Сёдерчёпинг торговал по всей стране и во всех чёпстадах. Его шестинедельная ярмарка (со дня св. Бартоломея, 24 августа) формально была также свободной для всех приезжих, кроме дня открытия, когда местные бюргеры применяли право первой покупки. Однако купцы из Шеннинге и других городов, кроме внешних портов, могли там лишь продавать свои товары и покупать товары у местных горожан, т. е. им не разрешалась торговля с иностранцами. Шеннинге добился отмены этих ограничений в 1335 г., Линчёпинг – в 1497 г., Вадстена, Стренгнес и некоторые другие города пользовались этим правом в явочном порядке. В 1517 г. Сёдерчёпинг жаловался риксдагу в Арбуге, что Вадстена, Линчёпинг, Шеннинге "свободно" торгуют на его рынке с иностранцами, что противоречит его привилегиям. Но представители этих городов возразили, что грамоту на такое право они получили от Государственного совета за взносы, которые они внесли на войну с Данией, и что грамота дает им право "на свободную торговлю" в Сёдерчёпинге с иностранными купцами в течение 14 дней³⁷⁴. Сам Сёдерчёпинг имел право торговать в Вадстене и Шеннинге с 1444 г.³⁷⁵

Стокгольм, который занимал исключительное положение среди городов страны и пользовался преимущественным вниманием со стороны властей, торговал без пошлин по всей Далекарлии и имел аналогичные привилегии в других районах; на его же рынках торговать с иностранцами могли лишь немногие города и то с известными ограничениями; торговать в Стокгольме с бондами могли только города, расположенные южнее столицы³⁷⁶.

Не менее сложная борьба велась городами за право вывоза тех или иных товаров, право активной или пассивной внешней торговли.

Торговое соперничество между городами имело внутрисословный характер – это была существенная часть борьбы за распределение и перераспределение привилегий и в конечном счете собственности, внутри самого бюргерства. Результатом явилось складывание к середине XV в. все той же системы ранжирования, типично феодальной иерархии городов, восходящие ступени которой отличались последовательным расширением привилегий и прав. Низшую занимали города с правом местной торговли. Вторую составляли "внутренние", или "верхние", города (uppstäder), которые независимо от наличия или отсутствия в них гавани могли торговать только внутри страны; иногда это право было монопольным. Хартия 1517 г. упоминает три "верхних" города – Вадеттту, Линчёпинг, Шеннинге³⁷⁷, но их было больше. Сам термин восходит к 1461 г.³⁷⁸ Затем шли "внешние", или "морские", города (sjöstäder), которые имели право пассивной внешней торговли, т. е. приема и выпуска иностранных судов. Во второй половине XIV в. такое право имели Кальмар, Сёдерчёпинг, Йёнчёпинг, Скара, Людос, Вестервик, в 1491 г. среди морских городов называли Евле³⁷⁹. В их среде как-то выделялись так называемые axelstader (Екшё в 1452 г., Эллехольм в 1501 г. и др.)³⁸⁰. Самое высокое положение занимал Стокгольм, близкое к нему – Або: они имели права активной внешней торговли (на своих кораблях), перегрузки товаров из "верхних" и части "морских" городов, надзора за мерами и весом; это были стапельные порты Швеции.

Из приведенного материала видно, что система ранжирования городов до конца рассматриваемого периода не стала жесткой. Положение большинства из них все время менялось, между городами происходила непрерывная борьба, в ходе которой отдельные центры то теряли, то обретали торговые привилегии высшего уровня (их "необходимый" уровень предусматривался положением чёпстада). Но сама по себе эта система рангов уже существовала³⁸¹. И можно заметить, что позиция города в области именно внешней торговли определяла как ранг его торжища, так и во многом его общее место среди других городов³⁸².

Примечательно, что внешнеторговых центров было совсем немного: два крупнейших, еще 6-7 с правом пассивной внешней торговли. Остальные города, даже приморские или имеющие прямые связи с морем, были заняты исключительно или по преимуществу внутренним обменом. Законодательство в этой области, явившееся плодом действия двух факторов – определенной политики правительства и соперничества в среде самих городов, – отражало объективную и вполне логичную картину положения города в мире торговых связей тогдашнего общества, как центра прежде всего внутреннего обмена.

Возвращаясь к борьбе городов за торговую монополию, отметим еще одно направление, связанное с социальной стратификацией торговли внутри городского сообщества (о чем отчасти говорилось в связи с оформлением сделки). В жалованных грамотах иногда особо оговаривается, что право посещать ярмарку или рынок в каком-то городе имеют только оседлые (bofaste) и даже семейные люди³⁸³. В принципе это правило обращено против подключения чужаков к привилегиям конкретного города. Но здесь защищается право именно бюргеров. Стадслаг вносит уточнения и другого рода: из числа бюргеров профессиональной торговлей могут заниматься только чёпманы (köpman), т. е. лица, имеющие статус профессионального купца. Именно чёпманы действуют в сфере внешней торговли (см. гл. 5). При этом и в их среде разные имущественные группы имеют разные права. Так, в зависимости от того, какой капитал "предъявляет" купец или его агент (от себя или от группы складников) – 40 мк и более, 20-40 мк, менее 20 мк, – он может претендовать на оптовую, полуоптовую или мелкую закупку экспортного товара, причем, виды товаров, подлежащих закупке торговцами с разным капиталом, тоже неодинаковы³⁸⁴.

Борьба городов за торговую монополию, торговые привилегии имела сложный характер. Это был важный фактор экономической, социальной и политической консолидации бюргерства и каждого города, и в пределах всего государства, и в международной (во всяком случае, балтийской) феодальной среде. Одновременно это был фактор консолидации, вычленения "главных" городов и высших групп горожан – за счет остальных городов и групп городского населения; в ходе борьбы за торговую монополию развивалась и закреплялась социально-имущественная дифференциация горожан. В целом торговая политика города обнаруживает отчетливые феодально-корпоративные черты. Объективно – всей системой своего хозяйства, связанного с товарным производством и обменом, – расширяя товарное обращение, город в то же время субъективно стремился ограничить его рамками бюргерской корпорации и, еще точнее, ее купеческой верхушки.

³³⁰ PRF, N IV, 1, 2.
³³¹ MESt, KmB, XXIII, 1, 2.
³³² PRF, N 80, 86.
³³³ Сванидзе А. А. Ремесло..., с. 69 сл. О связи förköp и landsköp см. PRF, № 61, 355 о. а.
³³⁴ MESt, KmB, XXII, XXIII. Предписание об уплате налога как условии допуска к торговле имело целью не только избавиться от недоимок, но, видимо, ограничить распродажу тамошних товаров, в бесплатном – в виде налога – получении которых (особенно меха, металла, вадмаля) было весьма заинтересовано правительство.
³³⁵ Bjärköa Rätten, bil., s. 30 ff.
³³⁶ PRF, N 153, 176, 220, 253: USP, N 18, 21; St. tb 2, s. 281.
³³⁷ MESt, KmB, IV, XIV.
³³⁸ Påhlman A. Op. cit., s. 29-38, 52 f.
³³⁹ Ibid., s. 63; Gotlind J. Falan, s. 10.
³⁴⁰ PRF N 176, 177 (a. 1473); Arbman H., Norborg L.-A. Jönköpings historia, s. 332.
³⁴¹ PRF, N 116, 135, 173, 206, 353, 371; MESt, KmB, XVIII, XX, XXII.
³⁴² Данные по концу XV в. см.: PRF, № 149. 389. Ремесленные предписания называют 3 мили, – So, s. 54.
³⁴³ Staf N. Marknader, s. 252, 251.
³⁴⁴ Ibid., s. 256, 257.
³⁴⁵ PRF, N 176; Påhlman A. Op. cit., s. 42, 43.
^346-348 MESt, KmB, XIV, XXV; cp. PRF, N 118, а. 1449.
³⁴⁹ MESt, KmB, XV, 4.
³⁵⁰ Ibid., XVI.
³⁵¹ ChrL, KmB, VII; PRF, N 202; PRF, N 205, 250; в Висбю, например, крестьяне могли продавать свой товар кому угодно лишь после того, как бюргеры воспользуются своим правом первой покупки. – Ibid., N 353 (а. 1492).
³⁵² MESt, KmB, XXXIII; SkB, I; PRF, N 356, a. 1498: свобода предварительной закупки, разгрузки и погрузки. Аналогичный материал имеется в ряде хартий и в цеховых уставах.
³⁵³ PRF, № 21, 400; MSUB, s. 50, 58. Некоторые историки считают, что фрельсисманы были освобождены от пошлин при провозе товаров на своих судах, – на том основании, что их почти нет в регистрационных книгах (Rosén I. Svensk historia, t, s. 245); другие полагают, что их освобождали лишь от платы за провоз товаров, купленных для своих нужд, а за "купеческие товары" они платили, как купцы (Weibull С. Lübecks sjöfart, s. 30). В 1523 г. дворяне официально получили частичный допуск к профессиональной торговле
³⁵⁴ PRF, N 128, а. 1454 (Упсала, право собора иметь лавки на городском мосту), № 169, а. 1470 (Липчёпинг, торговые свободы собора), № 142. а. 1457 (общее право преимущественной закупки клириков на торге), № 241. а. 1512 (право соборного регента в Ульвсби на предварительные закупки) и др.
³⁵⁵ Этот термин балтийской торговли (ср. нижненем. gast, русск. "гость"), возможно, сложился в связи с обыкновением приезжих купцов останавливаться для проживания в местных купеческих семьях. См.: Schuck A. Studier, s. 268.
³⁵⁶ ГВНП, № 28 (1189-1199), 29 (1262-1263), 31 (1269).
^356a ГВНП. № 29, 31, 45 (1373); ср. № 50 (1410-1411).
³⁵⁷ ГВНП, № 3 (1270), 6 (1304-1305), 7 (1304-1305), 8 (1307-1308), № 31, 33 (1323), 44 (1373), 47 (1396), 49 (1409); РЛА, № XLIX, с. 26-27; Акты, № 39 (1440).
³⁵⁸ См.: Смоленские грамоты, с. 10, 18, 25; Клейненберг И. О. Кораблекрушение в русском морском праве, с. 352, 353, 358; Pardessus J. М. Ur det coutumes, v. 2; Barfod J. H. P. Navigation. – KHL, XVII, sp. 260 f. Hasselberg G. Studier rorande Visbystadslag, s. 20, f.. 74 f., 113 о. a.; Horborg Е. Segelsjofartenshistoria, s. 201. О береговом праве на Балтике см.: Niitemaa V. Das Strandrecht in Nordeuropa imMittelalter. Выморочное имущество купца (как и других иностранцев) делили пополам король и город, где купец скончался (ср.: PFF, N 296, 299а).
³⁵⁹ MESt, KmB, XXX, 2.
³⁶⁰ Ibid., XXX. "Зимние" и "летние" гости – vinterliggare, sommarliggare. Ср. MSUB, N 296 (а. 1440), 307 (а. 1446).
³⁶¹ MESt, KgB, XIX, XX.
³⁶² Некоторое исключение составляли висбийцы, которые имели в Швеции такие же права, "как все шведы", уже с 1276 г. обладали привилегией на торговлю в Карелии с частичной пошлинной свободой, но в Стокгольм приезжали на правах "гостей" (только соль могли продавать не лэстами, "как гости", а щеппами). См.: PRF, N 1, 5, 16, 39; MESt, KmB, ХХХШ, 3.
³⁶³ Ibid., XXXIV, pr, 5.
³⁶⁴ Ibid., XXXII, XXXIII, 1, 2, 3; XXXIV, 1, 2.
³⁶⁵ Ibid., XXXIV, 4.
³⁶⁶ Ibid., XXXIII, 4, 7.
³⁶⁷ Ibid., XXXI. Здесь имеется в виду также охрана прав купца на привезенный им товар.
³⁶⁸ PRF, N 17, 100, 101, 212, 290, 292, 307, 328, 346, 353, 356, 3961; Ср.: MSUB, S. 15, 17, 24, 25, 43, 44, 45, 58 о. а.
³⁶⁹ PRF, N 212, а. 1497 (никаких привилегий иноземным купцам без согласия Государственного совета!).
³⁷⁰ Ограничения чужаков, как мы видим, достаточно жестки, они напоминают английскую систему, изложенную в Купеческой хартии 1303 г. (Гутнова Е. В. Возникновение..., с. 211); в рассматриваемый период английская система была сложнее шведской (ср., например: Grass N. S. The Evolution of the Corn market, p. 177) и, вероятно, балтийской в целом.
³⁷¹ Государственный совет беспокоился прежде всего из-за нарушения пошлинного режима (Sjoden С. С. Stockholms borgerskap, s. 90). Herredag – собрание представителей дворянства.
³⁷² PRF, N 33, 49, 230.
³⁷³ DS, N 335; PRF, N 25, 30. 55. 117. 176; Larsson В. Jonkopings lans historia, s. 82.
³⁷⁴ PRF, N 205, 210, 250; Skanninge historia, s. 92.
³⁷⁵ PRF, N 98, 106.
³⁷⁶ Ibid., N 101, 153; MESt, KmB, XXXIV.
³⁷⁷ PRF, N 205, 210, 250.
³⁷⁸ Хартия Стокгольму. PRF, N 153.
³⁷⁹ PRF, N 200, 205, 210, 250; Weibull С. Op. cit., s. 44 о. tabl. 1, s. 47.
³⁸⁰ PRF, N 123, 374.
³⁸¹ Законодательное оформление "рангов" отдельных городов произошло в 1614 г., когда стапельное право закрепилось за 10 городами, главным образом из уже знакомой нам "девятки".
³⁸² В частности, порты с правом активной внешней торговли и "морские" города принадлежали преимущественно к числу старых чёпстадов.
³⁸³ PRF, N 137, 210.
³⁸⁴ MESt, KmB, XIV. Этот капитал надо было предъявить буквально, и состоял он, видимо, из весового серебра, "марок серебром" (вспомним бюргеров, которые посылали на ярмарки членов семьи с серебром для закупок).

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 5335

загрузка...

Другие книги по данной тематике