Жан Гийю и Роджер Уаллис — Прощайте, Брюс Хатчинс
|
Эта статья впервые появилась в
стокгольмском журнале «Фолькет и Бильд-Культурфронт» за 4—17 марта 1976 г. Американскому шпионскому ведомству — ЦРУ — разрешалось свободно работать в Швеции почти 20 лет. За всё это время ни один из американцев — сотрудников ЦРУ — не был привлечён к суду или выдворен из страны. ЦРУ работало под протекцией шведской секретной службы SAPO и разведывательной службы. Швеция остаётся важным районом для работы ЦРУ. Большой процент персонала американского посольства составляют сотрудники ЦРУ. Они проникают в министерство иностранных дел и в средства массовой информации. Они шпионят за шведами и за иностранными предприятиями в Швеции. Они постоянно нарушают шведские законы и ведут себя так же беззаботно, как у себя дома. Однако 11 месяцев назад ЦРУ завербовало не того человека — независимого журналиста по имени Артур Опот. Вот тут и начинается настоящая история. При подаче Артура Опота мяч опускался далеко за пределами площадки или, как варёная картофелина, еле-еле переваливался через сетку. Его удар левой был ещё хуже. Короче, он был новичком на корте. Однако это заставляло его двигаться, и Артур вместе со своими знакомыми из числа африканских дипломатов в Стокгольме обычно играл в теннис каждую субботу в Солне на окраине города. Это случилось после одной из таких любительских встреч в апреле 1975 года, когда Артур в одиночку попивал апельсиновый сок в помещении спортклуба. Двое американцев остановились около его стола. Один из них, извинившись, сказал, что только что ему позвонили по телефону и он должен возвратиться на работу. Другой американец, назвавшийся Брюсом, обратился к Артуру и предложил сыграть партию, поскольку неожиданно остался без партнёра. После игры они пили апельсиновый сок и беседовали о политике. Брюс весело шутил на разные темы и между прочим сказал Артуру, что он американский дипломат, работает в политическом отделе посольства. Потом взглянул на часы, извинился и ушёл. Так ЦРУ установило первичный контакт. Всё было продумано до деталей, и план по вербовке уже внесли в заведенное досье вместе с данными об Артуре, которые ЦРУ собрало ранее благодаря другим контактам. Предварительный анализ показывал, что один из сотрудников резидентуры ЦРУ может попытаться завербовать его в лоб. Более того, ЦРУ было уверено, что оно уже завладело Артуром. Поэтому конец вербовочной операции обещал быть обычным. Как бы случайно Брюс и двое его друзей приехали поиграть в теннис в следующую субботу в то же самое время, что и Артур. Им был нужен четвертый для парной игры. После встречи Брюс и Артур беседовали. Брюс пригласил Артура позавтракать, сказав, что разговор был настолько интересным, что его надо продолжить. Итак, вербовка шла в соответствии с планом. Следующим этапом был ленч в ресторане «Гондолен» 5 мая. Брюс говорил в основном о Китае и о том, что «компания» (сотрудники ЦРУ всегда называют свое управление «компанией») занимается изучением потенциального дезертира из китайского посольства в Стокгольме. Подойдя к сути дела, Брюс сказал, что, если бы нейтральное лицо, подобное, например, Артуру, могло помочь в операции, ему бы хорошо заплатили. Не в Швеции, конечно, где все доходы облагаются налогами. С соблюдением секретности и без удержания налога деньги положили бы на банковский счет в Швейцарии. Брюс заказал ещё виски. Он поднял бокал и размешал в нём желтую жидкость. «Артур, скажем так, — проговорил он, — если ты сделаешь мне одолжение, я отплачу тебе тем же». Вербовка достигла критической точки, но Артур абсолютно не проявлял нервозности, которую он должен был испытывать. Даже в Швеции человек в такой момент встаёт, допивает виски, выходит из-за стола и просит никогда больше к нему не подходить. Но Артур остался. Всё происходившее казалось почти невероятным. Артур даже подумал сначала, что слова об «одолжении» могут быть предложением гомосексуалиста. Но Брюс ясно говорил ему, что работает в ЦРУ и что предлагает деньги людям, желающим сотрудничать. Всё это было слишком нереальным. До конца долгого ленча Брюс вёл разговор уже о других вещах. После этой явной попытки вербовки со стороны ЦРУ Артур прямиком направился к своим двум коллегам по иностранному отделу шведского радио Роджеру Уаллису и Киму Лугрену. К их изумлению, он рассказал им, что ЦРУ только что пыталось завербовать его. Втроём они обсудили случившееся и вскоре приняли решение. Если рассказать историю с Артуром — а это был бы шанс, о котором мечтает каждый журналист, — то ЦРУ можно поймать на крючок без всяких усилий. Конечно, дело было рискованным и походило на случай, когда при ловле трески на крючок неожиданно попадается двухметровая акула. Поэтому они решили подождать, пока возможность написать статью не станет яснее. Спустя несколько дней Брюс позвонил Артуру по телефону и опять пригласил его на ленч в ресторан «Дьюргордсбрунс Вэрдсхюс». На этот раз Брюс пришёл с двумя коллегами, одним из которых был резидент ЦРУ в Стокгольме Пол Гарблер. Беседа затрагивала различные темы, например жизнь иностранца в Стокгольме, американскую политику, политические события в Африке. Наступил момент, когда Брюсу Хатчинсу потребовалось использовать помощь коллег для оценки своей жертвы. Любая разведывательная служба старается тщательно оценить личность потенциального агента, и прежде всего определить те средства, которые нужно использовать, чтобы привлечь его к работе: как относится он к вину? Что ему важнее — деньги или честолюбие? Если деньги, то сколько он будет стоить? Чему он отдаёт предпочтение в еде и винах? Как оценить его общеполитические взгляды? Его отношение к коммунизму? В последующие недели Брюс Хатчинс постепенно завинчивал гайки. Сначала казалось, что Артур любопытен (он таким и был), а позднее — что он медленно, но верно втягивается в нечто, подразумевающее его согласие. Тогда Хатчинс ударил своей козырной картой. И вдруг всё происходящее перестало казаться полушутливой журналистской затеей, в которую был втянут Артур. Неожиданный поворот — и всё стало совершенно серьёзным. Почти у каждого человека есть своя слабость. Это может быть что-то связанное с его личностью или с карьерой. Когда шпионская служба находит, что является такой слабостью, она часто старается превратить её в козырь при вербовке. Но слабым местом кого-то может быть и один из его родственников. Это и было той козырной картой, которой Брюс Хатчинс сыграл против Артура Опота в ресторане «Беллмансро» в середине мая 1975 года. Когда Хатчинс начал свой решающий ход, Артур почувствовал, как мурашки побежали у него по спине. Спокойно и очень подробно Хатчинс рассказал Артуру, как много «компания» уже знает о нём. Сюда входило множество сведений о его личных средствах и семейном положении, и многие детали были настолько точны, что сам Артур мог бы с трудом дать более полное описание. Когда Артур спросил, как, чёрт возьми, Брюс так много узнал о нём, тот ответил, что в «компании» знают своё дело, умеют работать, когда выходят на нужного человека, и ничего не оставляют «на всякий случай». Это было элементарным психологическим приёмом, используемым почти всякой шпионской службой. Затем спустя некоторое время Брюс перешёл к делу. Он заговорил о родственниках Артура в Африке. И внезапно, как бы между прочим, сообщил, что власти одной восточноафриканской страны несколько дней назад арестовали его двоюродного брата. «В настоящее время его пытают, — добавил Брюс с намеренной бесстрастностью. — Да ты сам знаешь, что там происходит... Итак, ты видишь, Артур, вот пример, как я могу помочь тебе. Если ты присоединишься к «компании» и будешь сотрудничать со мной, мы сделаем так, чтобы этот парень был немедленно освобожден. О'кей?» Артур почувствовал, что он почти попал в ловушку. То, что началось как забавная идея о статье, о чём Артур часто шутил с Кимом и Роджером («Неужели, чёрт возьми, они думают, что я стану предателем за несколько рюмок виски?»), оборачивалось серьёзным делом. Он сидит здесь, в ресторане, зная, что в эту минуту один из его близких родственников подвергается пыткам в другой стране, а за столом напротив кто-то спрашивает, не хотел бы он, чтобы эти пытки были прекращены. Артур согласился сотрудничать с «компанией». Конечно, он намеревался продолжать игру, пока его брат под арестом, но определённо решил написать статью. Но даже если Хатчинс и догадался о намерениях Артура, это вряд ли имело значение. Начав однажды сотрудничать со шпионской службой, оставить это совсем непросто. Как только Артур дал определённое согласие сотрудничать, Хатчинс достал из портфеля несколько фотографий — чёрно-белые снимки, сделанные с помощью телеобъектива. Это были портреты самых важных сотрудников советского посольства в Стокгольме. Брюс указывал пальцем на фото и называл имя каждого. Только что завербованному агенту ЦРУ это могло показаться несколько странным. Но Брюс объяснил: отныне Артур будет проводить много времени среди дипломатов в Стокгольме и может столкнуться с этими лицами. «Ты понимаешь, мы не хотим никакой игры в пинг-понг с ними, — предупредил Брюс, — поэтому начиная с сегодняшнего дня держись подальше от этих людей». Итак, вербовочная фаза этой обычной операции ЦРУ была завершена. Брюс проводил такие операции десятки раз, и всегда без провалов. Как акула, он рыскал по Хельсинки и Стокгольму в течение нескольких лет, никогда не упуская свои жертвы. Но на этот раз в его челюсти попал Артур Опот, и это было началом крупнейшего просчёта, когда-либо совершённого ЦРУ в Швеции, ужасного «прокола», как выражаются на жаргоне в управлении, когда что-нибудь полностью идёт насмарку. Но кто такой Артур Опот? И что сделало его столь привлекательным объектом для вербовочной операции ЦРУ в Швеции? Ответ до удивления прост: Артур незаменим для одной из постоянных операций ЦРУ в Швеции — проникновения в африканские посольства и вербовки агентов из числа проживающих в стране африканцев. Артур Опот, 27 лет, гражданин Кении, независимый журналист, пишущий для иностранного вещания шведского радио. Журалистика, как правило, одна из лучших крыш для агента. Журналисты могут появляться повсюду и задавать вопросы почти о чём угодно, не вызывая подозрений. Это тем более важно, что африканская колония в Стокгольме довольно малочисленна и туда трудно проникнуть. Африканцев, работающих в посольствах в Стокгольме, насчитывается лишь 50. Они стараются держаться вместе. Артур Опот, как и другие африканцы в Стокгольме, часто проводил время с этими дипломатами. Согласно предварительной оценке ЦРУ, Артур мог быть превосходным агентом — промежуточным звеном для вербовочных операций среди дипломатов. В дальнейшем ЦРУ выяснило, что Артур женат на шведке, которая является членом шведско-танзанийской ассоциации дружбы и небольшой компании левого толка под названием «Трейд-фронт», специализирующейся на импорте товаров потребления из Китая, Вьетнама, Танзании и Северной Кореи. Таким образом, прикрытие Артура выглядело бы почти идеальным. Затем ЦРУ выяснило финансовое положение Артура и его отношение к выпивке. Потом, когда Брюс хвастался, как много ЦРУ знает об Артуре, стало ясно, что план вербовки разрабатывали задолго до установления первого контакта с ним. Откуда они черпали свою информацию, выяснить невозможно. Но Артур, как и его жена Биби, видимо, убеждены, что много личных сведений поступило от некоего африканского дипломата, которого уже нет в Стокгольме, но который явно сотрудничал с Брюсом Хатчинсом. Для Брюса будто бы всё шло как и ожидалось. Артур казался завербованным. Единственное, что оставалось сделать — это убедить Артура, что его брат освобождён, и тогда упорство журналиста будет преодолено. Этому помогут деньги и внушение, что он фактически уже pаботает на ЦРУ. Но на этот раз Брюс и другие сотрудники ЦРУ в резидентуре в Стокгольме допустили просчёт. Крупный просчёт. Артур не имел намерения стать слугой ЦРУ. Вопрос, на который трудно ответить, заключается в том, как люди ЦРУ в Стокгольме могли так заблуждаться. Когда ЦРУ изучает человека, оно концентрирует внимание в первую очередь на алкогольных и сексуальных привычках жертвы, а также на его финансовых нуждах и отношении к мировому коммунизму. Всякий, кто является антикоммунистом, кто любит виски и красивых женщин и у кого также не хватает денег, может, при таком упрощённом подходе, почти наверняка быть завербован ЦРУ. Что никогда не приходило в голову Брюсу Хатчинсу, так это то, что Артур Опот считал совершенно немыслимым стать изменником, продавать свой народ американскому шпионскому ведомству. Необязательно быть коммунистом, чтобы прийти к такой простой точке зрения. Но Хатчинсу это, очевидно, никогда не приходило в голову. После решающей встречи в мае в ресторане «Беллмансро», когда Брюс попробовал угрожать Артуру продолжением пыток его брата в Африке, вынуждая согласиться работать на «компанию», Артур Опот направился прямо к своим друзьям на шведское радио и рассказал им, какой серьёзный оборот приняла эта затея. Втроём они обсудили ситуацию и вскоре пришли к заключению, к которому пришёл бы всякий журналист при подобных обстоятельствах. Они напишут статью и разоблачат ЦРУ. Артур притворится, что принимает предложение ЦРУ, и посмотрит, что произойдёт. Однако какой-либо значительной информации он сообщать не будет. Наоборот, они договорились, что Артур будет давать ложные ответы на вопросы Брюса. И таким образом, они посмотрят, как долго будет продолжаться их маскарад. Как только это было решено, дела быстро продвинулись. Брюс был уверен, что вербовка завершена; единственное, что оставалось сделать, — это определить Артуру работу, цели и отработать некоторые, очень слабенькие меры безопасности. Для будущих встреч они отобрали четыре места, в порядке предпочтительности: «Дерево» на железнодорожной станции в Стоксунде; «Ресторан» на улице Стриндбергсгатан № 50 в районе Гёрдет Стокгольма; «Отель» в кинотеатре «Эспланада»; «Ферма» — дом Брюса Хатчинса на улице Риддарваген № 37 в Лидингё («Ферма» — это жаргонное название тренировочной базы в Кэм-Пери (штат Вирджиния), кодовое название — «Изоляция»). Артур получил псевдоним Лacce. Если бы он захотел провести незапланированную встречу, он должен был позвонить Брюсу в посольство, представиться как Лассе и назвать время, в которое должна состояться встреча в «Ресторане». Брюс никогда не предлагал каких-либо других мер безопасности, только предупредил Артура, чтобы он ни в коем случае никому не говорил, даже Биби, его жене, что они работают вместе. Был уже июнь 1975 года, и работа, которую Брюс стал разворачивать, была направлена почти исключительно против африканских дипломатов и китайского дипломата Чень Ю — второго секретаря посольства, который занимался вопросами культуры. В ЦРУ считали его потенциальным дезертиром. (По мнению ЦРУ, Чень также выполнял другую, более важную работу.) Если бы Артур смог помочь в проводимой операции по превращению Ченя в «невозвращенца», ему заплатили бы сотни тысяч крон (десятки тысяч долларов). Для развития контактов с китайским посольством Артур должен был использовать свои связи в танзанийском посольстве. Это могло привести к приглашениям на приёмы, посещаемые китайскими дипломатами. Другой важной вадачей было попытаться выяснить у сомалийских дипломатов в Стокгольме, правда или нет, что Советский Союз создал военно-морскую базу в Сомали. Этот вопрос широко обсуждался в то время. В дополнение Брюс хотел получить информацию о личности большинства африканских дипломатов в Стокгольме. Артур начал передавать ложную информацию и в большом количестве. Его главным и очень простым правилом было: говорить Брюсу как раз противоположное тому, что было на самом деле. Вскоре Брюс сообщил Артуру, что его брат освобождён. Артур сделал несколько довольно дорогостоящих телефонных вызовов в Африку, чтобы получить подтверждение, что брат был арестован по неизвестной причине, что он подвергался жестоким пыткам и что по неизвестной же причине теперь освобождён. Брюс сказал, что «компания» может легко устроить для брата или других родственников Артура аналогичную ситуацию, если Артур откажется продолжать сотрудничество. «Это не угроза, а просто чтобы ты знал», — объяснил Брюс. Наступило лето. Артур и его двое коллег, Роджер и Ким, решили, что пора подключить к игре прессу. Они обсудили этот вопрос и затем обратились в большую ежедневную газету «Дагенс Нюхетер». Но её редакторы не были заинтересованы в разоблачении ЦРУ. Тогда выбор пал на «Фолькет и Бильд», и сотрудничество началось. Артур продолжал снабжать Брюса ложной информацией. Но теперь у Артура была целая команда репортёров, с кем он мог обсуждать полученные задания. Вопросы Брюса по большей части сосредоточивались на информации о различных африканских дипломатах. Чтобы помочь Артуру установить контакт с потенциальным дезертиром в китайском посольстве, Брюс предложил, чтобы Артур договорился о передаче некоторых китайских музыкальных записей по иностранному радиовещанию. Позднее, осенью, Артур получил документ, который, как ему было сказано, исходит от ангольского освободительного движения ФНЛА, но, вероятно, сфальсифицирован ЦРУ. Брюс приказал Артуру отнести этот документ в китайское посольство и сообщить, что он получил его от одного иностранного журналиста и подумал, что документ может представить интерес. Таким путем он должен попытаться развить беседу о ФНЛА и проследить, не намечаются ли какие-либо признаки изменения китайской позиции в отношении конфликта между МПЛА и ФНЛА в Анголе. В общем, он должен постараться развить свои личные отношения с китайцами. Однажды Брюс привёл Артура к себе домой, на «Ферму», и прочитал ему лекцию о «компании» и её работе. Большую часть времени он говорил о демократии и о том, как защищать её. «Мы в «компании» боремся против идеологии, — объяснял он. — «Компания» намерена спасти мир от коммунизма и уже достигла бы успеха, если бы ей не пришлось иметь дело с некомпетентными политиками, сенаторами и конгрессменами, которые всегда вставляют палки в колёса. Политики не располагают полной информацией, которую имеет «компания», и в результате часто принимают глубоко антидемократические решения, то есть решения, наносящие ущерб демократии. Поэтому бороться вместе с «компанией» — настоящая честь, и «компания» очень хорошо вознаградит тех, кто ей помогает». Сам же Артур никогда не должен пытаться дурачить «компанию». Это могло бы привести его к гибели. Кроме того, Артуру вскоре предстоит пройти испытания на полиграфе, обычные для каждого агента и даже для кадровых сотрудников ЦРУ. (Полиграф — усовершенствованный «детектор лжи», который использует ЦРУ. Это прибор, который одновременно измеряет кровяное давление, частоту пульса и потоотделение на ладонях.) Остальная часть беседы была посвящена предполагаемому китайскому дезертиру и положению в Африке. Брюс сообщил Артуру, что скоро произойдет государственный переворот в Нигерии (переворот позднее действительно произошёл), а также что «компания» готовит переворот в Сомали (там, насколько нам известно, пока не было даже попытки переворота). Артур должен стараться получить дополнительную информацию о сомалийских дипломатах в Стокгольме. В среду, 3 сентября, Брюс перехватил Артура напротив здания шведского радио и поручил ему организовать несколько приёмов для африканских дипломатов этой осенью. Брюс дал список тех, кого следовало пригласить, — около 30 человек, связанных с различными африканскими посольствами в Стокгольме, главным образом из Заира, Замбии и Танзании. Все гости имели какую-то связь с политическими секциями посольства или с шифровальными службами (в каждом посольстве есть служба, которая шифрует секретные политические сообщения, предназначенные для отправки на родину). Брюс тоже будет в числе приглашённых на приёмы вместе с десятком других, не важно каких лиц, чтобы собрание не было столь политически однородным. Основной целью плана, видимо, было дать Брюсу возможность установить личные контакты с теми дипломатами в Стокгольме, которые являлись объектами изучения ЦРУ. Конечно, Брюс брал на себя поставку закусок и виски. Через несколько меяцев, 22 ноября, такое мероприятие было организовано, и после него Брюс и Артур встречались несколько раз для оценки присутствовавших. Брюс впервые поднял вопрос об отправке Артура в Анголу 19 сентября. Согласно первоначальному плану, Артуру предстояло отправиться как журналисту в контролируемые ФНЛА районы для обора материала для газетных статей, который может быть отработан и «подправлен» резидентурой ЦРУ, когда он возвратится в Стокгольм. Затем, с помощью контактов ЦРУ, подготовленные статьи могли бы быть опубликованы в соответствующих шведских газетах. Цель операции — представить поддерживаемое Советами освободительное движение МПЛА в как можно более плохом свете. Поездка состоялась, но при совершенно иных обстоятельствах. Случилось то, что Хатчинс назвал «катастрофой», а именно — решение американского конгресса не предоставлять правительству необходимые средства для широкого вмешательства в происходящую войну в Анголе. Брюс называл это катастрофой, потому что решение, принятое, как обычно, глупыми политиками, оставляло Анголу «широко открытой» для захвата Советами и коммунистами. В связи с изменившейся ситуацией Артур теперь должен был поехать в зоны, контролируемые МПЛА, в первую очередь в Луанду, для сбора политической и военной информации о правительстве МПЛА. Если посмотреть перечень вопросов, данных Артуру, то можно было почти точно представить, как ЦРУ оценивало ситуацию в Анголе в то время с политической и с военной точек зрения. К тому же вопросы настолько серьёзны, что никто, как бы опытен он ни был, не смог бы составить полные ответы на них за одну поездку в Луанду. К тому же потребовались бы одновременные усилия нескольких различных агентов. Может показаться странным, что ЦРУ посылало такого агента, как Артур Опот, со столь серьёзной и опасной миссией (где разоблачение могло означать смерть). Но очевидно, это объяснялось тем, что в противоположность многим другим агентам Артур имел прекрасное прикрытие. Он являлся журналистом шведского радио. Кроме того, в тот период Ангола была явно высшим приоритетом для ЦРУ и оно посылало за рубеж всех своих агентов. Вероятно, ЦРУ имело цель собрать как можно больше информации и как можно быстрее, чтобы доказать, что Ангола вот-вот станет «советской колонией» (если «свободный мир» не вмешается вовремя). Когда команда репортеров Артура рассмотрела ситуацию, она показалась ей довольно щекотливой. Конечно, «отчёт», который Артур представил бы после возвращения в Стокгольм, не очень осчастливит любого шефа из ЦРУ, и грядущее фиаско сделает невозможным продолжение комедии. Таким образом, после обсуждения проблемы они решили как можно скорее прервать маскарад и опубликовать то, чем располагали. Это дало им превосходный шанс проверить взаимоотношения ЦРУ со шведской секретной службой. Артур и Брюс вновь встретились 30 декабря, и Артур получил 12 тысяч крон (3 тысячи долларов) и перечень вопросов. Предварительно он должен был заполнить форму АПУ (анкета персонального учета), которую обычно заполняли перед получением важного задания. Без утверждения контрразведывательной службы ЦРУ в Соединённых Штатах никто не может быть использован для выполнения любого оперативного задания управления. Артур, по-видимому, прошёл проверку благонадежности без всяких затруднений. Он мог теперь быть направлен со своей первой миссией в Луанду, в Анголу. Комедия действительно зашла слишком далеко. Друзья Артура думали, что будет просто вырвать его из рук ЦРУ. Они знали, что его ангольский «отчёт» будет содержать ложную информацию и всякую искажённую, хотя и правдоподобную, чепуху, которую они состряпали. Кроме того, они организовали телефонный звонок, который, как они думали, наверняка в мгновение ока вырвет Артура. Жена Артура Биби, полностью посвящённая в план, через несколько дней после отъезда Артура позвонила в американское посольство и заявила, что хочет говорить с Брюсом Хатчинсом. Назвав свое имя, она сказала, что Артур потерял в Анголе деньги. И поскольку, настаивала она, Артур находится в Анголе с миссией ЦРУ, оно должно найти способ для передачи ему ещё денег. Вначале Брюс ответил Биби, что это невозможно. Затем, немного спустя, он сам позвонил ей и попросил встретиться. Заметьте следующие детали: жена агента звонит по телефону прямо в посольство. Она называет своё имя. Она просит соединить её с названным лицом. Она называет имя агента ЦРУ, находящегося где-то за рубежом с заданием. Она уточняет, что ЦРУ оплатило поездку. Она требует ещё денег. Брюс не отрицает ничего. Он просто говорит, что это невозможно, и потом назначает встречу. Телефоны каждого посольства прослушиваются шведской разведывательной службой. Простой звонок в другие посольства может привести к немедленным и крутым мерам. Однако, когда речь идёт о ЦРУ, дело обстоит иначе. Брюс вышел, позвонил Биби Опот и договорился о встрече на следующий день, 8 января, в баре стокгольмского «Гранд-отеля». Брюс заказывает виски и начинает угрожать Биби смертью. Он объясняет, какая огромная опасность грозит всем, если кто-либо узнает, чем занимается он или Артур. В частности, он хочет, чтобы она знала, что в жизни, которую ведёт он, Брюс Хатчинс, может случиться так, что однажды, вернувшись с работы, он обнаружит в доме своего убийцу. И теперь Биби Опот может попасть в такое же положение... Так обстоят дела, хотя всё можно уладить наилучшим образом, если Биби тоже начнёт работать для «компании». Для «компании» 10 тысяч долларов не более чем копейки, особенно когда дело касается работы среди китайцев в Стокгольме. Китайский дезертир или ценная информация, исходящая из китайского посольства, будут хорошо вознаграждены. Поскольку Биби работает в «Трейд-фронт», она легко может установить хорошие отношения с китайцами. В общем, имеются великолепные возможности для будущего сотрудничества. Потом Брюс передал Биби 1300 крон (около 350 долларов), которые понадобятся на расходы Артуру во время его пребывания в Анголе. Брюс заговорил также о политике, и, как обычно, его язык развязывался в прямой зависимости от количества выпитого спиртного. Он много рассказал о «кубинском кризисе», который привёл его к теме о Кеннеди. Брюс заявил, что сам он — сторонник Кеннеди, и указал Биби, что Кеннеди боролся за демократию, справедливость и права человека. Несколько дней спустя после полной неудачи из Анголы вернулся Артур. Брюс снял № 561, в отеле «Шератон» под вымышленным именем и в течение двух дней (12—13 января) расспрашивал Артура, который сообщал ему только ложную или искажённую информацию. К тому времени Брюс должен был понять всю бесполезность Артура как агента ЦРУ. Однако, как ни странно, Брюс продолжал требовать новых сведений. Они встречались уже раз двадцать с весны, и за всё это время Артур ничего не сделал, за исключением организации двух вечеринок и предоставления нескольких запутанных личных характеристик. А теперь поездка в Анголу, которая оказалась двойным провалом... Во-первых, Артур рассказал о своей деятельности постороннему лицу, которое потом позвонило в посольство и позволило шведской разведывательной службе записать всё на магнитофон. Во-вторых, Артур не смог выполнить единственное задание в Анголе. Но, несмотря на всё это, Брюс дал Артуру поручение снова возвратиться в Анголу. Журналисты обсудили это в своей репортёрской команде и пришли к выводу, что поездка вряд ли может быть ловушкой. Если бы Брюс не доверял Артуру, он наверняка не дал бы ему документ, который определял задачи на вторую поездку. Документ слишком явно разоблачал Брюса. В нём требовалась информация о двух шведских журналистах в Анголе, что изобличало Брюса как шпиона, — это было нечто гораздо более серьёзное, чем прежнее обвинение в недозволенной разведывательной деятельности. Артур решился на поездку в Анголу во второй раз. Его друзья могли надеяться, что ЦРУ уволит его из-за неспособности. Кроме того, они выигрывали время для работы над статьей, не вызывая подозрений у Брюса Хатчинса. Брюс Хатчинс ограждён от закона благодаря дипломатическому иммунитету. Если бы он был так называемым сотрудником глубокого прикрытия — сотрудником ЦРУ, работающим не под дипломатической крышей, как, например, представитель авиакомпании, он мог быть привлечён к судебной ответственности в Швеции. Ему могли бы предъявить обвинение в шантаже (максимум 6 лет тюрьмы), недозволенной разведывательной деятельности (попытки сбора информации о других иностранных дипломатах — максимум 2 года), возможно, в противозаконной угрозе (максимум 2 года) и шпионаже (максимум 6 лет). Если Брюс Хатчинс ещё будет в Швеции, когда эту статью напечатают, шведское министерство иностранных дел признает его персоной нон грата и Брюс Хатчинс будет первым американским дипломатом, когда-либо выдворенным из Швеции. Брюс Хатчинс примерно один из десяти сотрудников ЦРУ в американском посольстве в Стокгольме. Ему за сорок, и, вероятно, он никогда не занимался другим делом. Это значит, что он был завербован самым обычным способом: прямо из американского университета. Это значит также, что он, должно быть, довольно хорошо успевал в университете. Без сомнения, история и политические науки входили в число дисциплин, на которых специализировался Брюс Хатчинс. Трудно представить, какими же качествами должен обладать молодой американский студент, чтобы поступить в ЦРУ. Длительная программа испытаний настолько трудна, что почти 99 процентов поступающих отпадают. Проверка службой безопасности ЦРУ занимает шесть месяцев (никаких родственников-коммунистов, никаких родственников в Восточной Европе, никаких сенсационных сексуальных извращений и т. п.). В общем, можно заключить, что те, кто принимается на службу в ЦРУ, имеют интеллектуальные способности значительно выше средних, заметный интерес к политике, хорошую физическую подготовку, сильное желание отстаивать свои взгляды и стремление участвовать в формировании политики. Подготовка длится несколько лет и включает как технические аспекты (владение радиоделом, аппаратурой подслушивания, шифрами, фотоделом, вскрытием корреспонденций и т. п.), так и специальное военное и политическое обучение, в частности изучение структуры и организации коммунистических партий и (или) политики страны, куда будет впервые направлен новичок. Брюс Хатчинс раньше работал в Москве, где условия коренным образом отличаются от условий работы в Швеции. До прибытия в Швецию в 1972 году он провёл несколько лет в Хельсинки, направляя свои усилия на то, чтобы оказывать влияние на любую политическую силу, связанную с Советским Союзом, что в Финляндии было большим делом. В Стокгольме главная работа Хатчинса заключалась в проникновении в дипломатические представительства стран третьего мира, а также сбор информации об отношениях шведского правительства со странами третьего мира. Подобно другим разведывательным службам, деятельность ЦРУ строго подразделяется. Это означает, что каждый сотрудник должен занимать своё место в команде и выполнять свою специальную работу так, как дисциплинированный футбольный игрок. Только руководитель резидентуры ЦРУ имеет полное представление о всех операциях в данном месте. Цель такого подразделения — свести к минимуму число случаев, которые в ЦРУ называют «проколом», таких, например, как эта статья для Брюса Хатчинса и ЦРУ. Простой дезертир или разоблачённый сотрудник ЦРУ никогда не будет в состоянии полностью раскрыть проводимые в стране операции. Методы работы Брюса Хатчинса в Стокгольме показывают некоторые удивительные особенности. Его и других сотрудников ЦРУ можно часто видеть в стокгольмских барах и ресторанах, а их излюбленным местом является английская пивная «Тюдор армс» на Гревгатане. По иронии судьбы «Тюдор армс» является также излюбленным местом сотрудников информационного бюро шведской разведывательной службы. ЦРУ постоянно снимает номера в американском отеле «Шератон», который в основном используется для встреч с агентурой. Примечательно, что Хатчинс и некоторые из его коллег ведут себя довольно открыто. Когда играют в дарты они разговаривают на внутреннем жаргоне ЦРУ, который сразу может узнать сотрудник службы безопасности или агент иностранной разведки. Хатчинс хорошо известен в «Тюдор армс» как постоянно проигрывающий в дарты1. Но если он побеждает, то ставит всем пиво. Спиртное он потребляет в огромных количествах. Его любимый напиток «Роб Рой» (виски с красным вермутом). В среду, 7 января, один из членов репортерской команды из «ФИБ-Культурфронт» журнала «Фолькет и Бильд-Культурфронт» пришёл в «Тюдор армс», чтобы дождаться Хатчинса. Лишь за несколько часов до этого Хатчинсу позвонила Биби Опот и сообщила, что его агент в Анголе близок к «проколу», и журналистов интересовало, какова будет реакция Брюса. Хатчинс появился в «Тюдор армс» около 6 часов вечера и немедленно начал четырехчасовую партию в дарты, постоянно попивая «Роб Рой». Когда он выигрывал, то покупал спиртное всем присутствующим. Когда проигрывал, ругался и бросал дарты на пол. После четырёх часов крикливой буффонады Хатчинс пригласил несколько человек, в том числе и репортёра журнала, в ресторан «Остермальмскалларен». Швейцар отказался его впустить, поскольку он был очень пьян. Однако репортёр уговорил швейцара, показав своё удостоверение. И выпивка продолжалась, всё за счёт ЦРУ. Вечер закончился в 2 часа ночи, и Хатчинс, шатаясь, двинулся к своей автомашине, которая была припаркована около ночного клуба «Александра». Он пил в барах и ресторанах в течение девяти часов. Стоявшие около автомашины двое полицейских в форме с удивлением спросили его, действительно ли он намеревается сесть в автомашину. «Не беспокойтесь, это мой автомобиль», — пробормотал человек из ЦРУ. Хатчинс продолжал пререкаться с полицейским ещё некоторое время, но они не могли задержать его, поскольку он предъявил дипломатическую карточку. Хатчинс пытался спровоцировать полицейских, чтобы они отобрали у него ключи от машины силой. Наконец инцидент закончился тем, что Хатчинс добровольно отдал им ключи, взял такси до дома в Лидингё, потом вернулся на место происшествия и, будучи ещё пьяным, поехал на своей машине домой. Хатчинс часто водил машину в пьяном виде. Обильное употребление спиртного — неотъемлемая сторона работы ЦРУ (люди ЦРУ редко оплачивают эти расходы из своего собственного кармана. Расходы Хатчинса, вероятно, достигали 5 тысяч крон (около 1200 долларов) в месяц). Контакты устанавливаются в ресторанах, и каждая разведывательная служба живёт своими связями. Кроме того, деньги и уровень жизни людей ЦРУ играют большую роль в достижении успеха. Например, когда Брюс и его жена Лу Энн уходили по вечерам, детям шести и четырёх лет приказывали смотреть друг за другом. И они получали за это деньги: старший 3 кроны (1 доллар) в час, младший 1,5 кроны (50 центов). Значение такого поведения, разумеется, определяется не уровнем личной морали. Сотрудник разведки должен подвергаться минимальному риску во время работы. Поэтому по меньшей мере удивительно, что человек ЦРУ в Стокгольме может вести себя так, как Хатчинс. Даже небольшое дорожное происшествие, когда он пьян, может привести к провалу. Дипломат рискует быть отозванным из страны и, если он сотрудник ЦРУ, может оставить много агентов и информаторов без «оперативного руководителя». К тому же допустить, чтобы стало публично известно, что он работает на разведывательное ведомство, будет против всех правил и инструкций. Поэтому самоуверенная беспечность, которую проявлял Хатчинс, как было в случае, когда он угрожал смертью жене Артура Опота на другой день после проведённой в городе ночи, может показаться довольно непонятной. Его чрезвычайную беспечность и нарушение им всяких инструкций по безопасности следует объяснить благоприятным оперативным климатом в Швеции. Шведская секретная служба никогда не преследовала людей ЦРУ. Она охотится только за восточноевропейскими дипломатами и организованными шведскими левыми. С точки зрения ЦРУ, она является его союзником, который никогда не станет помехой в любой операции. ЦРУ может вести себя в Стокгольме как у себя дома, не боясь риска. Весь верхний этаж американского посольства в Стокгольме является «оперативным центром» ЦРУ в Швеции. Отсюда ЦРУ руководит сотнями информаторов и агентов, которые действуют в шведском обществе. Самыми главными, так называемыми оперативными, объектами ЦРУ в Швеции являются министерство иностранных дел, средства массовой информации, шведская политика иностранной помощи, посольства стран третьего мира и восточноевропейские агенты. Сведения о полном бюджете ЦРУ расходятся, но самые последние цифры достигают 50 миллиардов шведских крон (около 10 миллиардов долларов) -— сумма, в пять раз превышающая весь бюджет Швеции на оборону! ЦРУ имеет по меньшей мере 15 тысяч сотрудников, сотни тысяч информаторов и так называемых агентов по всему миру. Из потока мемуаров бывших сотрудников ЦРУ и различных расследований, проведённых в последние несколько лет американским конгрессом, стало многое известно об операциях ЦРУ в международной политической жизни, в первую очередь в Индокитае. Однако почти ничего не опубликовано об операциях ЦРУ в Швеции. Тем не менее можно утверждать, что деятельность ЦРУ здесь более обширна, чем во многих других странах мира. В большинстве американских посольств сотрудники ЦРУ не превышают 20 процентов общей численности персонала. В Швеции одну треть посольского персонала составляют сотрудники ЦРУ. Обор чисто военной информации практически не представляет интереса для резидентуры ЦРУ в Стокгольме, потому что шведские вооружённые силы настолько тесно связаны с американской военной промышленностью, что американская разведывательная служба автоматически получает большой объём информации, не прилагая никаких усилий. К тому же, как показывает «Доклад о расследовании разведывательной деятельности», шведская разведывательная служба в течение многих лет является одним ив союзников ЦРУ и будет оставаться таковым в будущем. В этом докладе предлагалось, чтобы разросшаяся шведская разведывательная служба готовила свои кадры с помощью иностранных разведывательных ведомств, и, поскольку в этом деле нет вероятной альтернативы ЦРУ, наши будущие сотрудники шведского информационного бюро будут ещё теснее связаны с ЦРУ, чем в настоящее время. Более того, поскольку ЦРУ постоянно старается вербовать агентов среди сотрудников иностранных разведывательных служб, можно смело предполагать, что определённая часть будущих шведских разведчиков будет получать деньги от ЦРУ. Глава шведской секретной службы Ганс Холмер публично признал, что его учреждение сотрудничает с ЦРУ. Это даёт достаточно ясную картину оперативного климата в Швеции. Оперативный климат оценивается возможностью деятельности в данной стране и служит основой для всей работы ЦРУ. Первый вопрос ЦРУ: каково отношение к нам местной службы безопасности? Второй: каково отношение к нам местной разведывательной службы? И только потом, в третью очередь, ЦРУ начинает интересоваться отношением местного правительства. С точки зрения ЦРУ, условия работы в Швеции так же благоприятны, как, например, в Западной Германии. Шведская служба безопасности никогда не тревожила ЦРУ. Пресса также не создавала проблем. Шпионская деятельность ЦРУ в Швеции почти исключительно сосредоточена вокруг сбора политической и экономической информации. Кроме этого, имеются два совершенно отдельных направления работы. Одно — это иностранные посольства и разведывательные службы, другое — шведское общество. Как в любой другой стране, ЦРУ, естественно, направляет свою деятельность против Советского государства и его союзников, а также против Китая. Стокгольм является нейтральной территорией, местом, где разведки встречаются для обмена агентами. Примеры такой деятельности часто довольно комичны. Глава резидентуры ЦРУ в Швеции Пол Гарблер встречается в своём доме с самыми различными шведскими гражданами и международными делегациями. Сегодня это может быть группа из министерства или профсоюзов, завтра — сотрудники западногерманской разведки. Несомненно, шпионаж ЦРУ против посольств стран третьего мира в Стокгольме является для него самой первоочередной задачей. В свете международной политики Швеция ключевая страна, и ЦРУ постоянно собирает информацию о выдвигаемых ею политических инициативах в отношении третьего мира. В частности, среди прочих в резидентуре ЦРУ в Стокгольме собирает информацию и планирует подрыв шведской программы помощи по развитию Джордж Свердлин. От дипломатических источников, которые мы дали обещание не раскрывать, мы получили подробное описание того, каким образом Свердлин пытался найти доказательства, что Швеция увязывает помощь по развитию с политическими требованиями. Африканских дипломатов удивило, что Свердлин, видимо, считает, что Швеция использует свою помощь как сверхдержава, то есть как средство политического давления. В целях подрыва шведской помощи по развитию Свердлин подготавливает базу для американских или находящихся под американским влиянием «контрпожертвований» и для политического сопротивления в Швеции против определённых объектов шведской помощи, таких, как Вьетнам и Куба. Оперативная деятельность резидентуры ЦРУ, касающаяся Швеции и стран третьего мира, подразделяется на ряд различных участков. Министерство иностранных дел — один из наиболее важных шведских объектов, и нет сомнения, что ЦРУ может получать оттуда секретную информацию. Последним примером служит доказанная осведомлённость ЦРУ о планах Организации освобождения Палестины создать информационное представительство в Стокгольме. ЦРУ узнало об этих планах задолго до того, как они были преданы гласности, и американский посол в Стокгольме мог выразить своё недовольство шведскому правительству. Как оказалось, Брюс Хатчинс иэ ЦРУ занимался как раз этим делом. Жена одного из высокопоставленных чиновников, ведавшего арабскими вопросами в шведском МИД, длительно поддерживала близкие связи с Хатчинсом. Эта женщина и Хатчинс регулярно встречались в Стокгольме, хотя их отношения и не были личными. Кроме МИД, другим важным оперативным объектом проникновения ЦРУ является шведское радио. И поскольку первоначальный план поездки Артура Опота в Анголу включал публикацию пропагандистских материалов с помощью сети контактов ЦРУ, ясно, что оно имело оплачиваемых шведских журналистов с определённым влиянием. Это едва ли удивительно, поскольку постоянной задачей любой резидентуры ЦРУ является установление таких контактов. Система контактов имеет двойную цель. С одной стороны, журналисты работают в среде, где распространяется много информации, и таким образом они могут стать превосходными информаторами. С другой — журналисты, используемые ЦРУ, могут легко фабриковать желаемые пропагандистские материалы. Наше описание того, чем занимается ЦРУ в Швеции, безусловно, отрывочно и неполно. Естественно, у нас есть другие источники информации. И необходимость держать эти источники нераскрытыми — предварительное условие для получения информации из дипломатических кругов — сделало наше описание менее точным, чем нам хотелось бы. Наконец, важно подчеркнуть следующее. В американском посольстве в Стокгольме находится от 10 до 15 сотрудников ЦРУ. Если мы предположим, что каждый из них руководит по крайней мере десятью местными «агентами», то получим приблизительное представление о широте деятельности ЦРУ в Швеции. Другими словами, при всех своих подробностях, эта статья, вероятно, не охватывает больше одного процента действий ЦРУ в Швеции. Документы, врученные Артуру Опоту (воспроизведены точно, как они были отпечатаны) Первый документ 1. Относительно конференций Организации африканского единства (ОАБ): каковы закулисные попытки МПЛА, СССР и Кубы убедить делегатов признать правительство МПЛА в Анголе? Что конкретно делает МПЛА, чтобы выдвигать обвинения против южноафриканского вмешательства в Анголе и свести до минимума контробвинения против советской и кубинской поддержки МПЛА? Особый интерес представляют планы действий МПЛА на конференциях ОАЕ. Какого рода планы на непредвиденный случай готовит МПЛА, если её усилия в ОАЕ не дадут результата (другими словами, какова будет реакция МПЛА, если ОАЕ решит послать войска для поддержания мира в Анголе)? Как станет реагировать МПЛА в связи с требованием ряда стран об участии ФНЛА и УНИТА в независимом ангольском правительстве? 2. Настоятельно необходимо подтвердить сообщения о прибытии в Конго (Браззавиль) и (или) Анголу самолетов МиГ-21 и сообщить подробности. Согласно некоторым сообщениям, «миги» доставлены в Браззавиль в начале ноября, а в сообщениях прессы от 14 ноября со ссылкой на восточноевропейские источники в Луанде говорится, что около 400 советских представителей прибыли в Луанду для управления танками и МиГ-21 для поддержки МПЛА. 3. Необходима информация о механизме управления, установленного правительством МПЛА в Луанде (группы народной бдительности, квартальные комитеты, элементы «народной власти»), используемом для наблюдения и контроля за населением, — аналогично тому, как делается в советском блоке и на Кубе, повсюду и всегда, когда коммунистические партии захватывают власть. 4. Сколько советских технических и военных советников находится в Анголе и Кабинде? Каковы их специальности и военные звания, где они расположены? Нас интересуют фамилии и звания любых высших офицеров, советских или советского блока. 5. Каковы нынешние военные части МПЛА, их численность, командиры и дислокация? Как велики и насколько хорошо вооружены силы МПЛА, наступающие на штаб-квартиру ФНЛА в Амбрисе? Последняя информация показывает, что эти силы находятся в 80 километрах южнее Амбриса. Сколько русских и кубинцев в составе этих сил? Такая же информация требуется о развертывании сил МПЛА на юге и востоке, в частности в Энрике де Карвальо. 6. Каковы ближайшие политические планы МПЛА на период после гражданской войны? Если МПЛА победит в Анголе, как она намерена относиться к племенам Баконго, поддерживающим ФНЛА, и Овимбунду, поддерживающим УНИТА? В этой связи, имеются ли люди из племени Баконго или Овимбунду в МПЛА? Если да, то сколько? 7. Каковы внешнеполитические планы МПЛА? Имеет ли оно в виду или желает установить отношения с известными и предполагаемыми сторонниками ФНЛА и УНИТА, включая Заир, Китай и США? Откроет ли железную дорогу в Бенгелу для Заира? Каковы его намерения в отношении Южной Африки и поддержки освободительных движений в Намибии и Родезии? Как относительно отношений с Португалией? 8. Имеются признаки развития фракционности внутри МПЛА (мулаты против негров, умеренные против радикалов, сторонники и противники Нето)? Насколько широка и значительна эта фракционность? Установите в каждой фракции силу её сторонников, их взгляды, их политическую организацию. Особый интерес представляют сведения о тех, кто выражает желание вести переговоры о мирном урегулировании и образовании многопартийного правительства, а также сведения о любом недовольстве МПЛА Советами и кубинцами, и наоборот. 9. Начиная с октября сообщается, что кубинские войска переправлялись в Анголу и Кабинду через Пуант-Нуар (Конго). Нам необходимо знать, сколько кубинцев находится теперь собственно в Анголе, сколько в Кабинде, сколько ещё прибывает и как долго все они будут там находиться? Как они прибыли или прибывают (самолетом, пароходом, прямо с Кубы)? Какой процент кубинского персонала составляют военные и какие виды вооружённых сил они представляют (армия, флот, авиация)? Каковы их специальности? Есть ли среди них пилоты, если да, то сколько и на чём они будут летать? Представьте подробности о размерах и типах военного снаряжения, которым они обеспечены. Кто предложил прямое кубинское участие (кубинцы, конголезцы, Советы или МПЛА)? Представьте имена кубинских офицеров в Анголе и Кабинде. Второй документ А. Любая дополнительная информация о наличии самолетов МиГ-17, например: когда они были посланы в Луанду и каким образом доставлялись? Было бы полезно, если бы вы смогли увидеть своими глазами один из самолетов МПЛА и установить, что это за тип. МиГ-17 — самолёт со стреловидным крылом, имеет два наружных дополнительных бака для горючего, по одному под каждым крылом. МиГ-21 — реактивный истребитель, с дельтовидным крылом, с обтекаемым баком для горючего, укреплённым под центром фюзеляжа, имеет также конусообразную носовую часть. Б. В дополнение к вопросам, данным вам ранее: 1. О районах боевых действий: информация о присутствии и деятельности кубинских и советских советников и (или) войск, а также о типах и количестве вооружения, имеющегося на каждом посещаемом участке фронта. Также необходимы долгосрочные военные планы МПЛА. 2. Каковы намерения МПЛА в отношении предстоящего февральского совещания совета министров ОАЕ в Аддис-Абебе? Особенно, как МПЛА использует это совещание для усиления своей кампании за признание со стороны ОАЕ, в частности теперь, когда так много стран — членов ОАЕ признали МПЛА? 3. Нужны всевозможные сведения о Кото Кабрале (биографические данные, дата рождения, образование и т. п.). Каково его положение (должность и полномочия) в МПЛА? Каково его положение как представителя мулатов? Поскольку руководство МПЛА в большинстве состоит из мулатов, неясно, в какой мере Кабраль соответствует роли их представителя. 4. Соберите информацию о прошлом Лейфа Бьюреборга. Кто использует его? Является ли он бизнесменом, или ему платит МПЛА, или шведское правительство, или социал-демократическая партия? Необходима его оценка. 5. Кто там уже является представителем шведского радио? Кто слишком консервативен, чтобы ему разрешили посещать районы боевых действий? Вся информация о нём: биография, оценка. В. Необходимы детали о любой поддержке (деньгами, материалами, войсками) МПЛА африканскими странами и, возможно, латиноамериканскими. 29 декабря глава делегации из трёх человек, совершающих поездку по африканским и латиноамериканским странам, Карвальо Душ Сантуш сказал на пресс-конференции в Гайане, что страны, которые обещали военную помощь МПЛА, — это Нигерия, Гвинея, Гвинея-Бисау и Конго. Согласно Душ Сантушу, помощь будет состоять из войск, снаряжения и оружия. Г. Нам необходимы свидетельства и детали любого советского нажима на МПЛА для принятия компромиссного решения о создании правительства национального единства с участием ФНЛА и УНИТА с преимущественной ролью МПЛА. Д. В аэропорту Луанды имеется недавно построенная советская радиолокационная система. Она находится примерно в 200 метрах южнее контрольной вышки аэропорта и установлена на крыше небольшого здания. Нас интересует специфическое назначение системы, её эффективный радиус действия, радиочастота, частоты, на которых она работает, окружность, диаметр, глубина (в центре) антенны, описание любых дополнений или выступающих частей антенны (длина и ширина) и советское название или обозначение системы. Е. Советский ракетоносец «Находчивый» класса «Котлин» был замечен северо-западнее Пуант-Нуара (Конго) 6 января, возможно, по пути в Анголу для присоединения к десантному транспортному кораблю, который находится у берегов Пуант-Нуара. Нас интересуют советские планы в отношении «Находчивого»: находится ли он на пути в Пуант-Нуар, и если так, то какова его задача? Используется ли активно десантно-транспортный корабль для доставки советского вооружения в Пуант-Нуар для МПЛА? Если так, то какое вооружение и в каких количествах? Какие поставки ожидаются в будущем и когда? Ж. Какова общая стоимость советского вооружения, направленного в Анголу, включая расходы по морским перевозкам, стоимость транспортировки, содержания кубинских войск и вооружения в Анголе (если вы что-нибудь получите по этому вопросу, пожалуйста, укажите период, к которому относятся ваши цифры). О чём говорят документы. Насколько нам известно, документы такого рода ранее никогда не публиковались. Стоит только коротко взглянуть на вопросы, чтобы понять, что один из центральных мифов современного шпионажа полностью фальшив. Спутники и другие технические новинки не в состоянии заменить агента-человека на месте действия. Спутники могут фотографировать большие предметы, но не политические идеи. Вопросы ЦРУ точно показывают, как выглядит подлинный современный шпионаж. Они показывают, как собирают политическую и военную информацию. Чтобы помочь создать основу для действий поддерживаемого американцами крыла ОАЕ, было важно иметь информацию о том, что собирается делать МПЛА на конференции ОАЕ в Аддис-Абебе. В случае победы МПЛА на поле боя было жизненно необходимо иметь информацию о внутреннем положении в МПЛА. Разрабатывая планы на будущее в Анголе, было важно знать о возможных внутренних тенденциях в МПЛА, которые поддерживали бы примирение и коалиционное правительство. Временами трудно провести грань между политической и военной информацией. Настоятельная необходимость для ЦРУ знать, появились ли МиГ-21 и МиГ-17 в Анголе, связана с планированием затяжной войны. Миг-21 — это самолёт-истребитель. Если МиГ-21 находится в Анголе, МПЛА и Советский Союз готовятся к предстоящей воздушной войне против вражеских самолетов. МиГ-17 — самолёт тактического назначения — предназначен для применения против вражеских моторизованных колонн на земле. Если МиГ-17 там, то ожидается наземная война. Вопрос о возможных полётах кубинских или советских самолётов политически важен для определения степени прямого русского вмешательства. Бесстрастный тон вопросов объясняется тем, что это секретный документ, не имеющий ничего общего с публичной пропагандой. Вопросы также дают довольно точную картину того, что ЦРУ действительно знало и чего не знало в тот момент. (Эти документы были бы весьма ценны для русских разведывательных служб в то время, но теперь они уже бесполезны.) Те, кому интересно знать, как ЦРУ постепенно получает ответы на эти вопросы, могут почитать журнал «Ньюсуик» за январь 1976 года. В журнале можно проследить, как кусочки головоломки один за другим ложились на своё место. Не секрет, что информация и анализы положения в Анголе, опубликованные в «Ньюсуик», принадлежали ЦРУ. Артур Опот, репортёр журнала «Фолькет и Бильд-Культурфронт», «провалился» полностью: дал очень осторожные ответы на любой из этих вопросов. Он также потерял все деньги и должен был вернуться в Швецию, не выполнив задания. Наконец, следует отметить, что поставленные в документах вопросы слишком подробны и требовательны, чтобы один агент мог полностью осветить их в отчёте. Агенты ведь не сверхлюди. Артур Опот ко всему был не единственным посланцем ЦРУ в Анголе. Если мы представим, что от 15 до 30 агентов находились в то же самое время в Луанде в январе, то получим действительную картину работы шпионской сети. «Шпион ищет кусочки для решения головоломки» — гласила надпись на шведских спичечных коробках во время войны. Или, вернее, мастер шпионажа и его компьютер складывают кусочки вместе. Решение штаб-квартиры ЦРУ послать совершенно неподготовленного к такой работе Артура Опота в Анголу показывает, что ангольский вопрос был наипервейшей задачей и что ЦРУ использовало все доступные средства. Этот вывод подкрепляется тем, что Артур, несмотря на его ужасный «провал», был немедленно вновь направлен в Анголу. В течение двух дней, 12 и 13 января, Брюс Хатчинс расспрашивал Артура Опота в снятом гостиничном номере (№ 561, отель «Шератон»), прежде чем отпустить. После суровой головомойки и отказа от прежних финансовых обязательств Брюс Хатчинс и его начальник решили, однако, послать Артура опять в Анголу! Это определённо создает впечатление, что ЦРУ рассматривало практически любой шанс для получения информации из Анголы как чрезвычайно важный. Вторая шпионская миссия в Анголу резко отличалась от первой. Теперь, по-видимому, ЦРУ неизвестным путём получило сообщения о шведах, находившихся в Анголе. Наш человек был поэтому проинструктирован проверить сведения и собрать биографическую, политическую и экономическую информацию о них. Таким образом, ЦРУ доказало, что оно также ведёт шпионаж прямо против шведских интересов. К этому моменту, однако, стало невозможным продолжать дальше комедию. Теперь всё решало время: смогут ли журналисты опубликовать статью раньше, чем ЦРУ поймет, что оно попало впросак? Сравнивая вопросы, поставленные по двум заданиям, можно сделать некоторые прямые выводы. Во втором задании уровень трудности снизился. Это неудивительно, после того как Лассе полностью «провалился» при выполнении первого задания. Кроме того, некоторые из вопросов ЦРУ выглядят как попытка прощупать, какими могли бы быть переговоры между США и Советским Союзом. Вопрос «Г» требует доказательства советского давления на МПЛА в отношении компромиссного решения за спиной ангольского народа. Такой вид контроля типичен для современной разведывательной деятельности в эпоху мирного сосуществования. Абсолютно необходимо знать, соблюдает ли другая сторона правила, которые были секретно обусловлены, и только разведывательные службы могут ответить на такие вопросы. Из военных вопросов «Д» имеет особый интерес. Спутники и самолёты-шпионы, конечно, могут сфотографировать радиолокационную систему, но фотографии не выявят тип системы. Если, например, радиолокатор связан с противовоздушной ракетной системой, последствия могли быть совсем другими, чем в случае обычной поисковой радиолокационной станции. Вопросы «Б-4» и «Б-5» имеют весьма специальный характер. Они говорят о том, что ЦРУ получило информацию из других источников о двух лицах, о которых идёт речь. Человеком из шведского радио в Африке («Б-5») является Ингемар Одландер, ранее занимавший руководящий пост в информационной программе «Новости». Вопросы об Одландере кажутся вполне нормальными. Любая разведывательная организация рассматривает журналистов как «перспективных кандидатов», поскольку журналисты собирают информацию (часто гораздо эффективнее, чем агенты), а также создают почву своими сообщениями для политической пропаганды. Почти каждый иностранный корреспондент по меньшей мере однажды сталкивается с агентом. Вскоре после того как были поставлены эти вопросы, у Ингемара Одландера возникли некоторые необъяснимые трудности при получении разрешения на работу в Кении, которые могли иметь связь с интересом ЦРУ к его личности. Если так, Одландер мог бы с гордостью заявить, что ЦРУ с ним не повезло. Так или иначе, на этот вопрос «Фолькет и Бильд» не может дать определённого ответа. Интерес ЦРУ к Лейфу Бьюреборгу — совсем другое дело. Бьюреборг выполняет несколько различных обязанностей в Анголе. То он будто бы «представляет» шведскую социал-демократическую партию. То журналист (за последний год он написал несколько «героических» статей для социал-демократической прессы) и одновременно занимается каким-то туманным бизнесом. Очевидно, с помощью своей разведки ЦРУ получило некоторые предварительные данные обо всём этом. И это сделало Бьюреборга лицом, заслуживающим изучения. Невзирая на достигаемый результат, сотни шведских граждан изучаются ЦРУ для возможного использования в качестве своих агентов. Поскольку Брюс Хатчинс защищён дипломатическим иммунитетом, правовые аспекты изучения ЦРУ шведских граждан в Анголе имеют только теоретический интерес. В целом, однако, вопросы, поставленные во втором документе, вовлекают ЦРУ в преступление — прямой шпионаж против шведских интересов. (С точки зрения безопасности, например, даже радио Швеции является закрытым учреждением.) После того как Артур Опот «провалился» как агент и при выполнении второго задания, отношения между ним и его «оперативным руководителем» Брюсом Хатчинсом стали, мягко говоря, ухудшаться. Артур вернулся в Швецию в феврале, и, поскольку вряд ли стоило продолжать комедию с бесполезным агентом, репортёрская команда немедленно стала заканчивать статью. В ожидании публикации статьи Артур по возможности продолжал свои отношения с Брюсом Хатчинсом. Вопрос, на который ещё не было ответа, заключался в том, поймет ли наконец резидентура ЦРУ в Стокгольме, что вокруг их «бесполезного агента» творится что-то подозрительное. Поэтому мы пока не знаем, будет ли Брюс ещё находиться в Швеции, когда появится статья. Но если будет, вероятно, начнется какое-то состязание между ЦРУ и шведским министерством иностранных дел. И проблема будет заключаться в том, успеет ли ЦРУ отозвать Брюса Хатчинса из Швеции раньше, чем его выдворят оттуда. Послесловие. За несколько дней до того, как статья наконец была опубликована, ЦРУ фактически выгнало «бесполезного агента» Артура Опота. Хатчинс передал Артуру листок бумаги, на котором попросил дать подписку о том, что он никогда ничего не раскроет о своих отношениях с американским правительством. Затем он вручил Артуру 1700 крон (около 400 долларов) и сделал заключительное предупреждение, прозвучавшее примерно так: «Запомни одно. Если что-нибудь всплывет о наших отношениях, больно будет твоему заду, а не моему». Итак, статья появилась в начале марта, но больно стало заду Хатчинса, а не Артура. На следующий день после публикации Брюс неожиданно покинул Швецию, и посольство США официально уведомило шведское министерство иностранных дел о его отъезде, что было понято как подтверждение истории с Артуром Опотом. Выяснилось также, что коллега Хатчинса Джеймс Сков выехал несколько недель назад и ожидается отъезд Свердлина. Шведская секретная служба расследовала все обстоятельства, отчасти чтобы посмотреть, нельзя ли выдвинуть какие-либо обвинения против Артура и репортёрской команды из «Фолькет и Бильд-Культурфронт». Потом, спустя три недели, общественный прокурор объявил, что он не выдвигает обвинений ни против журналистов, ни против дипломатов, и на следующий день МИД формально уведомил посольство США, что шведское правительство «сильно озабочено» деятельностью Хатчинса в Швеции. Это был самый сильный дипломатический протест, когда-либо выраженный Швецией за время её отношений с Соединёнными Штатами. Что касается лично Брюса Хатчинса, то следует заметить, что он прикарманил часть денег, предназначавшихся Артуру. Ни одна разведывательная служба не сочтёт достойным подписать контракт о прекращении сотрудничества с агентом и затем вручить ему ничтожную сумму в 400 долларов как выходное пособие. Подобная ситуация потребовала бы сумму по крайней мере в десять раз большую. Мистеру Хатчинсу наверняка придётся многое объяснить своим начальникам после возвращения в США. 1 Дарты — метание стрелок в настенную мишень. |
загрузка...