разделы

Эта книга находится в разделах

Древний Рим и Древняя Греция

Список книг по данной тематике

Случайные книги

Полезное

Тематические ссылки

Проблема ахейского объединения

Согласно гомеровскому эпосу, ко времени Троянской войны в Эгеиде существовали высокоразвитые культуры.

Тот факт, что Гомер помещает в поэмах довольно обширные генеалогические списки героев — современников Троянской войны, дает информацию о происшедших в более ранние времена событиях — о фиванцах и аргонавтах, указывает на то, что героический век для Гомера не ограничивался эпохой Троянской войны. Современные археологические открытия полностью подтвердили существование высокоразвитых культур в Эгейском бассейне, начиная с неолита и кончая бронзовой эпохой. Результатом столь длительного процесса формирования эгейской культуры можно считать своеобразную минойскую цивилизацию II тысячелетия до н. э. острова Крита — с различными системами письменности, блестящими дворцами и высокохудожественной керамикой. Утверждение Гомера и греческих сказаний о том, что минойский Крит был населен догреческими племенами, что греки проникли туда сравнительно поздно, также нашло оправдание в археологическом и эпиграфическом материале.¹⁾ Но одним из основных исторических тезисов Гомера следует считать то, что ко времени Троянской войны во всей Эгеиде ведущее положение занимали именно греки. Расшифровка одной из поздних эгейских систем письма, распространенной как на Крите, так и в континентальной Греции — линейного-Б, подтвердила реальность данного тезиса. В XIV—XIII вв. до н. э. греческий язык, как показывают документы линейного-Б письма, был распространен почти во всех крупных центрах Эгеиды как официальный язык.²⁾ Однако встречи между Гомером и археологией этим не исчерпываются. Если судить по гомеровским поэмам, Микены ко времени Троянской войны распространяли свое политическое влияние почти на все районы Греции. Однако пеласгический Аргос, как явствует из «Каталога кораблей» «Илиады», представлял собой более [169] независимый регион. Под влиянием Микен находились Крит, Родос и многие другие острова. Несмотря на определенную централизацию, отдельные области Греции имели своих царей. И царем царей все же являлся Агамемнон. Ему подчиняется все ахейское войско. Его слово — закон для других владык. Агамемнон, с определенной точки зрения, является правителем централизованной Греции. Народы и племена, приплывшие в Трою под его предводительством, являются не союзниками Агамемнона, а лишь частями общегреческого войска. Все они в гомеровском эпосе обозначаются одними и теми же терминами: ахейцы, данайцы или аргивяне. Согласно гомеровскому эпосу, до Троянской войны греки никогда не устраивали такого объединенного похода за пределы своей страны. Агамемнон, следует полагать, первый царь, во времена которого произошло политическое объединение почти всех областей Греции. В «Илиаде» вполне ясно сказано:

«Чести подобной (Агамемнону) доныне еще не стяжал ни единый
Царь скиптроносец, которого Зевс возвеличивал славой».

(I.278-279)

Сам Ахилл, после примирения с Атридом, перед погребением тела Патрокла, говорит Агамемнону:

«Царь Агамемнон, твоим повеленьям скорей (больше всего) покорятся
Мужи ахейские...»

(XXIII.156-157)

И действительно, если судить по «Каталогу кораблей» «Илиады» (II.494...), войско под предводительством Агамемнона представляло почти всю Грецию с островами. Перечисление в каталоге начинается с районов центральной Греции, за ней следуют Пелопоннес, северо-западная Греция, острова Эгейского моря и, наконец, северная Греция.³⁾ С этой картиной в полном согласии результаты археологических раскопок. Как выясняется, о политическом объединении в Греции можно говорить лишь с XIII в. до н. э. К позднеэлладскому IIIВ периоду (XIII в. до н. э.), как видно, Микены распространили свое влияние и на столь отдаленный от Греции остров, каким являлся Родос. С археологической точки зрения, Фессалия (или владения Ахилла) несколько независима от остального микенского мира. Следует полагать, что микенское влияние сравнительно слабо достигало ее. На протяжении [170] почти всего XIII в. до н. э. Микены, очевидно, стояли во главе ахейского мира и распоряжались ее политикой и культурой.⁴⁾ Но засвидетельствованная в поэмах информация о микенской Греции еще более удивляет своей точностью, когда дело касается гомеровской географии ахейского мира. Можно вполне определенно сказать, что география «Илиады» полностью микенская. В поэме не назван почти ни один населенный пункт, который бы не восходил к микенской эпохе. С этой точки зрения особый интерес представляет «Каталог кораблей» «Илиады».

На основе работ современных исследователей⁵⁾ и учета античных сведений можно сказать следующее: многие из перечисленных в каталоге населенных пунктов, после вторжения дорийцев, очевидно, прекратили свое существование. Их упоминание в греческих источниках ограничивается лишь каталогом. С другой стороны, в каталоге и словом не упоминается о большинстве тех поселений, которые имели важное значение для исторической Греции.

Картина политического деления Греции, данная в каталоге и вообще в гомеровском эпосе, безусловно, отличается от ситуации, возникшей после т. н. дорийского вторжения; взять хотя бы тот факт, что, согласно Гомеру, Микены занимают в Элладе ведущее положение, в то время как в Греции в I тысячелетии от Микен остались лишь развалины. Даже виднейшие греческие географы и историки ничего не знали приблизительно о четверти перечисленных в каталоге городов. Исключается, что эти города достигли лишь эпохи Гомера, а затем полностью исчезли из памяти греков, ибо, говоря словами Пейджа, «большой авторитет Гомера был полной гарантией того, что пункты, перечисленные в каталоге и сохраняющие свои названия до VIII в. до н. э., никогда бы не потеряли их — во всяком случае, хотя бы в памяти людской».⁶⁾

Из перечисленных в каталоге 164 пунктов 96 удалось более или менее точно идентифицировать, из коих, по мнению археологов, приблизительно 48 должны были быть заселены еще в микенское время. Возможно, к этой же группе можно отнести и остальные 48 городов, ибо они связаны с древнейшими преданиями. 33 города можно локализовать предположительно, из коих четверть также микенского происхождения. Совершенно неизвестно местонахождение приблизительно 35 городов. Их названия, по мнению исследователей, также [171] относятся к преддорийскому миру.⁷⁾ Интересно отметить, что многие гомеровские названия городов засвидетельствованы в письменных документах линейного-Б, что также подтверждает соображение о микенском характере гомеровской географии.⁸⁾ Отдельным вопросом является сравнение личных имен, представленных у Гомера, с одной стороны, и в документах линейного-Б, с другой. До сих пор исследователями выявлено около шестидесяти параллелей между Гомером и микенскими документами, среди которых «возможно не все идентифицированы точно, однако большинство должно быть верно».⁹⁾ Можно было бы привести несколько примеров ai-wa — Αίας, a-ki-re-u — ’Αχιλλεύς, a-ta-no — Αμφίαλος, a-ta-no — ’Αντήνωρ, e-ko-to — "Εκτωρ, ka-ra-u-ko — Γλαυκυς, ma-ka-wo — Μαχάων, pa-da-ro — Πάνδαρος, pe-ri-to-wo— Πειρίθοος и т. д.¹⁰⁾

Естественно, выявление в микенских документах засвидетельствованных у Гомера имен не означает того, что в этих надписях речь идет об известных нам героях греческих легенд. Этот факт может подтвердить лишь то, что гомеровские личные имена не чужды микенскому миру, что эти имена использовались уже в микенскую эпоху, следовательно, и здесь Гомер не противоречит микенским традициям.

Интересно отметить также, что в микенских документах обнаружены различные каталоги, принцип составления которых напоминает гомеровский «Каталог кораблей».¹¹⁾ Здесь уместно коснуться и термина Αχαιοί, употребленного у Гомера для обозначения греков. Как уже неоднократно отмечалось, Гомер не знает единого термина, соответствующего "Ελληνες, для обозначения всех греков. Он с этой целью использует три, очевидно, идентичных по содержанию термина: Αχαιοί — ахейцы, Δαναοί — данайцы, ’Αργειοι — аргивяне. Правда, у Гомера встречается термин Πανέλληνες, но он, как видно, не является общим обозначением греков, ибо употребляется единственный раз в II.530 «Илиады» и то вместе с термином ахейцы. Следовательно, лишь названные три термина можно считать равноправными обозначениями греков героической эпохи. Однако и между этими терминами существуют некоторые различия. Термин ахейцы в гомеровском эпосе используется чаще, чем остальные и с ним, как [172] правило, связаны те эпитеты-формулы, которые больше всех характеризуют внешность греков у Гомера: ευκνήμιδες «пышнопоножные», κάρη κομόωντες «густоволосые», ελίκωπες «блестящевзорые», χαλκοχίτωνες «меднобронные».¹²⁾ Интересно отметить также, что из этих названий позднее греки лишь ахейцев помещали в список племен, происшедших от эпонима эллинов. Так, согласно греческой генеалогической традиции, Эллин имел трех сыновей: Дора, Ксуфа и Эола; Ксуф, со своей стороны, двух — Ахея и Иона.¹³⁾ Как видим, данайцев и аргивян сама греческая традиция оставила вне этого списка. Этот факт, по нашему мнению, не случаен. При сравнении этих трех терминов видно, что самым поздним и при этом более остальных связанным с собственно эллинским миром является термин — Αχαιοί. Термин ‘Αργειοι явно догреческого — пеласгического происхождения и связан с не раз обсуждавшимся в науке пеласгическим названием Аргос. Что же касается термина данайцы, то он, очевидно, анатолийского происхождения. Как показывают египетские источники, в середине II тысячелетия до н. э. в юго-восточной Анатолии действительно проживало племя Danuna, активно фигурирующее затем среди т. н. «морских народов».¹⁴⁾ Примечательно, что эпоним данайцев — Данай, согласно греческой традиции, действительно является чужеземцем, переселившимся в Аргос. Как предполагают исследователи, все это делает реальным связь данайцев с Danuna.¹⁵⁾ Следует полагать, что и после того, как собственно эллинские племена заняли в Эгиде ведущее положение, они для самоназвания часто использовали догреческие термины, которые в результате сильной традиции еще долго не были забыты. Очевидно, такими терминами следует считать ’Αργειοι и Δαναοί. Ни один из этих терминов, как думается, в отличие от названий пеласги, лелеги и др., не применялся раньше к какой-нибудь этнической целостности, а употреблялся лишь для обозначения населения определенных районов Греции. Ввиду того, что в Элладе эти районы имели важное значение, данные термины одно время, из-за неимения общего самоназвания, использовались как синонимы для обозначения всего языково-культурного союза, в который входили и жители этих районов. После того, как эллины стали ведущим этническим элементом в Эгеиде, возрос удельный вес собственно греческих [173] этнонимов.¹⁶⁾ Не случайно то обстоятельство, что именно с Фессалией — первоначальным районом распространения греческих племен — связаны своим происхождением такие термины, как ахейцы и эллины. Об этом свидетельствует то, что названия ’Αχαιίς и Αχαιοί у Гомера употребляются как для обозначения местности Фессалии, так и для обозначения жителей определенной ее области. То же самое можно сказать и о термине Ελλάς «Эллада», который обозначает в II.683 и IX.447 «Илиады» город и местность Фессалии, а жители данной области называются ‘Ελληνες — в II.684 «Илиады». Первоначальная органическая связь между терминами ’Αχαιίς и Ελλάς совершенно бесспорна по Гомеру. В IX.395 «Илиады» Ахилл говорит: πολλάι ’Αχαιίδες είσιν αν’ ‘Ελλάδα τε Φθίην τε» («много ахеянок есть и в Гелладе и в Фтии»), а в II.684 «Илиады» он предстает как вождь мирмидонцев, эллинов и ахейцев. Именно из этих районов, которые были освоены греческими племенами раньше других, вместе с экспансией эллинов начали распространяться отдельные племенные названия во всей Эгеиде. К началу ПЭ III В периода, как видно, термин ахейцы становится не только синонимом более ранних догреческих названий — данайцы и аргивяне, но и основным термином, обозначающим объединенную к этому времени политически микенскую Грецию. Что же касается остальных названий, то они употреблялись лишь по традиции, пока вовсе не были забыты. Как нам представляется, термину ахейцы было отдано предпочтение перед данайцами и аргивянами не после микенской эпохи, а уже в ПЭ III В периоде, когда он употреблялся как основное самоназвание греков.¹⁷⁾

Встает вопрос — дают ли письменные документы II тысячелетия возможность утверждать, что в микенскую эпоху греки действительно назывались ахейцами?

В Кноссе была найдена табличка, выполненная линейным-Б (ΚΝΟ 914), на которой засвидетельствована форма a-ka-wi-ja-de. Как предполагает часть исследователей, данный термин обозначал один из критских топонимов.¹⁸⁾ Следовательно, [174] по мнению некоторых, трудно допустить, что в микенскую эпоху самоназвание греков содержало ту же основу. Если греки называли себя ахейцами, а свою страну Ахайей, было бы алогичным давать это же название основанным или покоренным ими пунктам. Поэтому более правдоподобно допустить, что греки обозначили своих микенских предков этим термином лишь после вторжения дорийцев, когда возникла определенная дистанция между двумя историческими эпохами.¹⁹⁾ Однако, нам кажется, что факт наличия подобного топонима на Крите можно истолковать иначе. Рассмотрим сначала известное место «Одиссеи», дающее информацию о населении Крита:

«Остров есть Крит посреди виноцветного моря, прекрасный,
Тучный, ото всюду объятый водами, людьми изобильный;
Там девяносто они городов населяют великих.
Разные слышатся там языки: там находишь ахеян,
С первоначальной породой воинственных критян;²⁰⁾ кидонцы
Там обитают, дорийцы, племя пеласгов...»

(XIX.172...)

Согласно этому месту «Одиссеи», на Крите проживает по крайней мере пять различных племен: ахейцы, этеокритяне, кидонийцы, дорийцы, пеласги, из коих три (этеокритяне, кидонийцы, пеласги) относятся явно к догреческой среде. Что же касается дорийцев и ахейцев, то они должны быть греческими племенами. Сама греческая традиция выделяет дорийцев из остальных эллинских племен и считает их вторгшимися в Грецию лишь после микенской эпохи. Мы здесь не коснемся спорного вопроса — подразумеваются в «Одиссее» действительно исторические дорийцы, вторгшиеся после микенской эпохи, или лишь одна волна дорийцев, которая могла проникнуть на Крит уже в позднебронзовую эпоху.²¹⁾ С уверенностью можно сказать следующее: Гомер, как и вся греческая традиция, выделяет дорийцев из собственно микенских греков, то есть ахейцев. Дорийцы, согласно Гомеру, не являются участниками Троянской войны. Следовательно, он сознательно или подсознательно, домикенским племенам Крита противопоставляет ахейцев — уже не как один из конкретных эллинских племен, а как греков-колонистов героической эпохи вообще, пришедших сюда из Греции. Если учесть то обстоятельство, что греческая экспансия на Крит началась [175] лишь несколькими поколениями раньше Троянской войны,²²⁾ то станет ясно, почему на Крите ко времени войны обитают как греческие, так и негреческие племена. Учитывая все это, по нашему мнению, нетрудно объяснить возникновение на Крите топонима, содержащего основу *akawija или ей подобную. Как известно, когда одна волна какой-нибудь определенной этнической группы проникает на территорию, обитаемую другими этническими группами, и обосновывается там, очень часто на основанное ею поселение автоматически переносится самоназвание данного племени. Примеры этого можно привести в достаточном количестве не только из античной эпохи, но и из практики наших дней. Является фактом, что Крит не был зоной первоначального распространения ахейцев. Следовательно, наличие топонима akawijade на Крите должно указывать на то, что племя, давшее данному пункту подобное название, могло обозначать себя термином ахейцы. Это же дает основание думать, что греки героической эпохи действительно называли себя ахейцами.

Данную точку зрения подкрепляют и древневосточные, в первую очередь, хеттские письменные документы. Еще в двадцатых годах нашего века Е. Форрер постарался доказать, что в хеттских источниках можно найти информацию о стране ахейцев. По его мнению, упомянутая в хеттских документах Aḫḫiyawa соответствует гомеровскому ’Αχαιοί и обозначает реально существовавшее государство в Греции XIV—XIII вв. до н. э. Е. Форрер выявил в хеттских документах и другие имена, известные из греческой мифологии. В течение ряда лет его точка зрения пользовалась доверием и исследователи старались еще более углубить ее. Однако в 1932 году известный хеттолог Ф. Зоммер выступил против идентификации Аххиявы с Ахаией и высказал соображение, что хеттскую Аххияву следует искать в пределах Малой Азии, в частности Киликии.

Начиная с этого момента в науке не угасает дискуссия вокруг проблемы Аххиявы. Сегодня больше сторонников все же у точки зрения Форрера об идентичности Аххиявы с гомеровскими ахейцами.

Нашей задачей не является рассмотрение всех взглядов об Аххияве.²³⁾ Мы постараемся лишь передать, как изображают хеттские документы Аххияву и представить ряд соображений в пользу тождественности Аххиявы с ахейцами.

Aḫḫiyawa (или Aḫḫiya) упоминается в хеттских документах XIV—XIII вв. до н. э. Впервые это название мы [176] встречаем в источниках времен Суппилулиумаса I (1380—1346),²⁴⁾ в которых говорится, как Суппилулиумас сослал кого-то, возможно, собственную жену, в Аххияву. Данный факт указывает на то, что к тому времени между хеттами и Аххиявой существовали довольно дружественные отношения, в противном случае было бы непонятно, какое он имел право ссылать жену (?) в чужую страну.²⁵⁾

Такие же дружественные отношения должны были быть между хеттами и Аххиявой и во времена Мурсилиса II (1345—1315). Здесь впервые указывается на связь Аххиявы с Миллавандой и упоминается корабль, что дает основание допустить — Аххиява связывалась с Миллавандой морем. Интерес представляет документ, в котором заболевший Мурсилис выражает надежду, что его смогут излечить боги Аххиявы и Лацпаса.²⁶⁾

Следовательно, согласно хеттским документам, в первой половине XIV в. до н. э. между хеттами и Аххиявой существовали тесные дружественные связи и не было никаких разногласий. Этому взаимопониманию, по нашему мнению, способствовало и то, что к тому времени Аххиява еще не была сильной державой, способной оказывать соперничество хеттам в западной Анатолии.

Начиная со второй половины XIV в. до н. э., как видно, ситуация несколько меняется. Правда, между Аххиявой и хеттами по-прежнему царит мир, но замечаются и некоторые разногласия. Об этом свидетельствует известное «письмо Тавагалаваса», написанное, очевидно, во времена правления Муваталлиса (1315—1296) или чуть раньше — Мурсилиса II. Так как это письмо имеет большое значение для решения вопроса Аххиявы, ниже мы приводим перевод его текста в дошедшем до нас виде.²⁷⁾

(I.1-15) (Затем...) двинулся вперед и разрушил город Аттаримма и сжег его, вплоть до стены царского дворца. И как раз тогда, когда люди Лукки приблизились (?), Тавагалава и он пришли в эти страны. Когда я прибыл в Саллапа, он послал человека встретить меня (говоря): «Возьми меня в свое подданство и пришли мне «tuhkanlis», и он проводит меня к моему [177] солнцу. И я послал ему «tartenu» (и сказал): «Иди, посади его около себя на колеснице и привези сюда». Но он отчитал «tartenu» и сказал «нет». Но разве «tartenu» не является наиболее подходящим представителем царя? Ведь он имел мою руку. Но он ответил ему «нет» и унизил его перед странами. Более того, он сказал ему так: «Признай меня царем здесь, на месте; иначе я не пойду».

(I.16-31) Но когда я достиг Валиванды, я написал ему: «Если ты хочешь быть моим подданным, смотри, когда я приду в Ияланду, пусть я не найду никого из твоих людей в Ияланде; и ты не допускай, чтобы туда кто-нибудь вернулся; и ты не должен вторгаться в мои владения. Я сам посмотрю на своих подданных (?)». Но когда я (прибыл) в Ияланду, враг атаковал меня в трех местах. (В тех краях) труднопроходимые места, я спешился и разбил врага (там) и население оттуда (увел). Но Лахурцис, его брат, быстро (удалился), прежде чем я прибыл. Только выясни, мой брат, если это не так! Лахурцис не принимал участия в сражении, и на территории Ияланды я не находил его. (Он ушел) с этого места в соответствии с его лояльным заявлением об Ияланде: «Я вновь не войду в Ияланду»!

(I.32-34). Обо всем этом я написал тебе, как это произошло, и я, великий царь, дал клятву: «(пусть) бог ветра слышит и пусть (другие боги) слышат, как это (происходило)».

(I.35-52) Теперь, когда я (опустошил) страну Ияланду, хотя (я разрушил) всю страну, я оставил в качестве единственной крепости Атрию из благосклонности к (Миллаванде) и вернулся обратно (в Ияланду). (Пока я был) в Ияланде и уничтожил всю страну, (я не ходил) за пленниками. Если бы здесь не было воды, (я отправился бы за ними), но мои силы были (слишком невелики), и я не пошел за (пленными) и вернулся назад, (чтобы отдыхать в Абав...). Если бы Пиямарадус не захватил их, (я бы не имел ничего) против него. Теперь, (когда я был в) Абав..., я (написал Пиямарадусу) в Миллаванду: «Приди ко мне!» (И к моему брату также), прежде чем (я пересек) границу, я написал так (и обвинил его следующим образом): «Действительно, Пиямарадус производит атаки на эту (страну) — (знает) ли мой брат об этом или он не знает?»

(I.53-74) Но когда (посол моего брата) прибыл ко мне, он не привез мне (привета) и не (привез) мне подарка, но говорил (следующим образом): «Он написал Атласу, говоря: «Выдай Пиямарадуса в распоряжение [178] царя Хатти». Так я вступил в Миллаванду. Но я пришел с (таким) твердым намерением: «Слова, которые я скажу Пиямарадусу, — их должны услышать также все подданные моего брата». Но Пиямарадус бежал на корабле. Аваяна и Атпас выслушали обвинения, которые я имел против него. Но почему они скрывают существо дела, поскольку Пиямарадус их тесть? Я взял; с них клятву, и они поклялись изложить достоверно все дело тебе.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

(II.58-III.6) Смотри же, я послал Дабала-Даттаса, возничего. Дабала-Даттас не является человеком низкого ранга: со времени моей юности он был возничим моей колесницы, а также с твоим братом он и с Тавагалавой обычно ездил (на колеснице). Пиямарадусу (я дал уже) гарантии. Теперь в стране Хатти гарантии следующие: если кто-нибудь дал кому-нибудь хлеб и соль, значит он не питает злых замыслов против него. Но кроме гарантий я отправил ему это (письмо): «Приди, обратись ко мне, и я поставлю тебя на путь (успеха); о том, как я это сделаю, я напишу моему брату. Если ты удовлетворен, пусть будет так; если ты не удовлетворен, то один из моих людей отведет тебя обратно, в страну Аххияву». В противном случае этот возничий будет оставаться на месте, пока он не придет и пока он вновь не вернется. И кто этот возничий? Поскольку он имеет (жену) из семьи царицы, — а в стране Хатти семья царицы пользуется большим уважением,— разве он не шурин мне? И он будет оставаться на месте, пока он не вернется назад. Будь с ним ласков, мой брат. И пусть (кто-нибудь из) твоих (людей) приведет его (т. е. Пиямарадуса). И, мой брат, сообщи ему о моих гарантиях следующим образом: «Не причини вреда мне, солнцу, никогда, и я отпущу (тебя) назад, в (твою страну)».

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

(III.52-62) Далее, смотри, (стало известно), что он привык говорить: «Я вторгнусь в страну Маса или в страну Каркия, но пленных, мою жену, детей и домочадцев я оставлю здесь». Теперь, согласно этим слухам, в то время как он оставляет свою жену, детей и домочадцев в стране моего брата, твоя страна оказывает ему защиту. Но он постоянно вторгается в мою страну: и где бы я ни выступал ему навстречу, он возвращается обратно на твою территорию. Разве ты, мой брат, благосклонно относишься к таким действиям? [179]

(III.63-IV.10) А если нет, то, мой брат, напиши ему так: «Встань и иди в страну Хатти: твой господин решил дело с тобой! В противном случае придти в страну Аххиява и, где бы я тебя ни поместил, (оставайся здесь). Встань (вместе с твоими пленными), твоими женами и детьми (и) поселись в другом месте! Поскольку ты во враждебных отношениях с царем Хатти, проявляй свою враждебность с (какого-нибудь другого места)! Из моей страны ты не должен осуществлять враждебных действий. Если твое сердце в стране Каркия или в стране Наса, то иди туда! Царь Хатти и я — в деле, касающемся Вилусы, из-за которого мы были врагами, — он убедил меня, и мы стали друзьями... война не должна возникать между нами».

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

(IV.52-55) Но мой брат некогда (написал) мне (следующее): «Ты действовал враждебно против меня». (Но в то время, мой брат), я был молод: если (в это время) я писал (что-либо враждебное, это было) не (по злому умыслу). Такие слова (могут) вылететь из уст предводителя войск, и (такой человек может) бранить своих людей, (если в сражении кто-нибудь бездействует или) труслив... Пусть такие слова (будут осуждены перед лицом) солнца, небесного бога, (или эти слова) должны быть отнесены (за мой) счет, если я враждебно действовал (против тебя). Но теперь устами (моего брата) злые слова были произнесены, и до великого царя (царя страны Хатти) они дошли. (Давай вместе) уладим это дело. Пошли, мой брат, одного из твоих подданных: и (человека, который) принес (это послание тебе)... его (я хочу) здесь (привлечь) к суду, (и этот человек) должен быть обезглавлен. И когда эта кровь прольется, (тогда слова, которые) твой подданный произнес, эти (слова) не выходили из твоего рта, но подданный (исказил их) впоследствии, и он (т. е. бог) не отнесет их за твой счет...»

Правда, в данном тексте не все ясно, но одно можно сказать с полной уверенностью: к этому времени Аххиява является уже значительной силой и войну с ней избегает даже хеттская империя. Царь хеттов старается разрешить разногласия с Аххиявой дипломатическим путем. В «письме Тавагалаваса» явно чувствуется сдержанный тон, стремление к смягчению напряженности. Из текста мы узнаем также, что правитель хеттской империи считал владыку Аххиявы царем своего ранга и, следовательно, обращался к нему — «мой брат». В тексте упоминается единственный географический [180] пункт, в котором распространялось влияние Аххиявы — это Миллаванда. «Письмо Тавагалаваса», по нашему мнению, указывает на начало процесса политического усиления Аххиявы. Из текста мы можем заключить, что царь хеттов не решается повторить враждебные слова, которые он сравнительно свободно мог написать в своей молодости царю Аххиявы. Напротив, царь Аххиявы чувствует себя настолько сильным, что может произнести «злые слова» в адрес правителя хеттов. Несмотря на все это, письмо говорит о том, что между хеттами и Аххиявой к этому времени были все еще дружественные и мирные отношения. Подобное положение, очевидно, сохранялось до конца правления Хаттусилиса III (1289—1265).²⁸⁾

Тудхалиас IV (1265—1235) в письме к правителю Амурру царя Аххиявы перечисляет среди царей, равных себе:

«Цари, которые равны мне, царь Египта, царь Вавилонии, царь Ассирии и царь Аххиявы».²⁹⁾ К этому времени суда Аххиявы достигли уже берегов Сирии. В известной хронике Тудхалиаса IV Аххиява упоминается в связи с страной реки Seha:³⁰⁾

1) «(.....) страна реки Seha вновь нарушает (границу).
2) (Народ страны реки Seha говорил;) «Дед его величества не покорял (нас) мечом.
3) З (когда) он покорял страны Арцева, нас
4) (он не покорил) мечом, мы...... ему»
5) (Так страна реки Seha...) развязал войну и царь Аххиявы отступил.
6) (Сейчас, когда ...... он) отступил, я, великий царь, атаковал...»

Как явствует из приведенных фрагментов, к этому времени Аххиява проводит уже активные военные операции в Западной Анатолии. В этом документе — и это главное — впервые указывается на то, что царь Аххиявы в то время находился в Малой Азии. Как видно, к этому времени Аххиява старалась распространить свое влияние на страны Западной Анатолии, большинство из которых при Тудхалиасе IV освобождается от подчинения Империи. Несмотря на то, что интересы Аххиявы и хеттов столкнулись в Западной Анатолии, это не привело к войне между империей и Аххиявой. Как видно из фрагментов хроники, хетты атаковали страну реки лишь после того, как царь Аххиявы ушел [181] оттуда. Ко времени царствования Тудхалиаса IV относится, видимо, и активное военное действие «мужа из Aḫḫiya»³¹⁾ Аттариссияса³²⁾ в Западной Анатолии. Эти события передаются в письме хеттского царя Арнувандаса III (1235—1215) к бунтующему вассалу Маддуваттасу. Из письма, которое является одним из последних документов хеттов, можно узнать следующее: Аттариссияс из Аххиявы выдворил из своей страны Маддуваттаса, которому Тудхалиас IV подарил маленькое поместье в горной стране Циппасла, поближе к стране Хатти. Маддуваттас готов был тогда «омыть руки в крови (врагов империи)», но Аттариссияс вновь атаковал его. Царь хеттов послал под предводительством одного из военачальников войсковую часть. В завязавшейся битве у Аттариссияса было 100 колесниц и неопределенное число пеших. Аттариссияс отступил и Маддуваттас вновь вернул себе власть. Затем, как выясняется из письма, Маддуваттас постепенно отошел от империи и в конце концов объединился со своим бывшим врагом Аттариссиясом и вместе с ним атаковал Алашию,³³⁾ которую хетты считали своим доминионом.³⁴⁾

Это письмо представляет Аххияву как явно агрессивную силу, старающуюся завладеть территориями западной Анатолии и переманить тамошних владык на свою сторону. Для достижения этой цели Аххиява не избегает даже прямого столкновения с хеттами.

Итак, согласно хеттским документам, об Аххияве можно сказать следующее: Аххиява, которую хеттские документы упоминают с XIV в. до н. э., первоначально не была сильной державой. Таковой она становится лишь с конца XIV в., а в XIII веке достигает наивысшего могущества. Именно в это время упоминается царь этой страны среди великих правителей, ее суда достигают Сирии, а воины овладевают территориями Западной Анатолии и Кипра (?), не избегая столкновения с самими хеттами. И все же, между империей и Аххиявой, как видно, никогда не было серьезной войны.

Сопоставив эту картину со сведениями греческой традиции и данными современной археологии, становится очевидным, что процесс усиления Аххиявы полностью совпадает с процессом усиления ахейских (грекоязычных) племен в Элладе.

И, действительно, с начала XIV в. до н. э. начинается, [182] согласно античной традиции, широкое распространение эллинских племен в континентальной Греции.³⁵⁾ Если верить Геродоту, эллинские племена за три поколения до Троянской войны (т. е. прибл. к 1370 году до н. э.) захватывают власть и на Крите (VII.171). В этот же период, по археологическим данным, сначала в Греции, а затем и во всем Эгейском бассейне начинает распространяться т. н. позднеэлладская, или микенская культура. Согласно традиции, уже с начала ΧΙΙI в. до н. э. эллины предпринимают далекие походы на своих судах (Персей, Геракл, аргонавты). Приблизительно с первой половины XIII в., как указывают археологические данные, можно говорить и об определенной политической общности во всей Греции, центром которой являлись Микены (и Пилос). Образцы микенской культуры встречаются даже на самых отдаленных от Греции островах Средиземного моря.³⁶⁾ Гомер и традиция указывают на рост власти Атрея и его потомков в Микенах именно к этому времени. Гомер подробно описывает, как Агамемнон во главе общегреческого войска направился в Трою и как в течение десяти лет ахейцы опустошали различные города западного побережья Малой Азии. С силой ахейцев считались даже правители далекого Кипра:

«Кои (знаменитые латы) когда-то Кинирес ему (Агамемнону) подарил на гостинец:
Ибо до Кипра достигла великая весть, что ахейцы
Ратью на землю троянскую плыть кораблями решились;
В оные дни подарил он Атрида, царю «угождая»

(XI.20...)

Следовательно, с исторической точки зрения, Аххиява хеттских документов показывает значительное сходство с гомеровскими ахейцами.

Окончательному разрешению вопроса препятствует утверждение ряда ученых о том, что Аххиява не должна быть страной, находящейся за пределами Малой Азии. По их мнению, существуют и лингвистические трудности при сопоставлении Aḫḫiyawa и Αχαιοί.³⁷⁾

Мы не будем здесь детально рассматривать данный вопрос, приведем лишь те аргументы, которые, как кажется, исключают локализацию Аххиявы в Малой Азии.

1) Аххиява, согласно хеттским документам, связана со странами, расположенными в западной и юго-западной частях Анатолии. Так что при допущении анатолийского [183] месторасположения Аххиявы, ее следует искать где-то в этих же пределах. По хеттским источникам, между Аххиявой и страной Хатти по крайней мере до 80-ых годов XIII в. существовали весьма дружественные взаимоотношения. Хетты все это время контролировали Анатолию, являясь сильнейшей державой Малой Азии. Об этом говорит и война хеттов с египтянами. В решающей битве при Кадеше, которая должна была бы состояться в 1300 г. до н. э., египетские источники в числе союзников Хатти называют многие племена западной и юго-западной Анатолии. Однако среди них мы не встречаем воинов из Аххиявы. Исключается, что анатолийская страна, находящаяся в столь дружественных отношениях с хеттами, не оказала бы империи союзничества при Кадешской битве.

2) Аххияву не знают и угаритские документы, которые называют многие народы, населявшие западную и юго-западную части Малой Азии. Трудно допустить, что угаритские документы упустили бы из виду столь мощное объединение, находящееся недалеко от них.

3) Само неоднократно изученное «письмо Тавагалаваса» может сказать многое в связи с этим:

а) в письме нигде не видно, чтобы царь Аххиявы находился в Малой Азии, ибо он сам никогда не встречается с Пиямарадусом, который скрывается на территории, принадлежащей ему;

б) единственный конкретный географический пункт в Анатолии, на который распространяется влияние Аххиявы — это Миллаванда. Здесь царь Аххиявы имеет своих представителей. Если бы Аххиява находилась в Анатолии, была бы неоправданной встреча царя Хатти с Пиямарадусом в Миллаванде, а не на самой территории Аххиявы. Так же непонятно, почему царь хеттов во время неоднократных походов в западную Малую Азию ни разу не навестил властителя дружественной Аххиявы, расположенной там же, тем более, что у них было о чем поговорить;

в) в своем письме царь Хатти, объясняя властителю Аххиявы положение дел, представляет последнего как человека, находившегося довольно далеко от того места, где происходили столкновения хеттов с Пиямарадусом;

г) царь хеттов просит царя Аххиявы написать письмо Пиямарадусу, который в то время находился на территории, принадлежащей Аххияве. Та часть Аххиявы, на которой скрывается Пиямарадус от хеттов, видимо, находилась далеко от резиденции царя Аххиявы, иначе для него было бы проще вызвать Пиямарадуса к себе.

Если к этому добавить и другие аргументы сторонников идентичности Ахаии и Аххиявы (упоминание судов в связи с Аххиявой, бегство Пиямарадуса на корабле на территорию [184] Аххиявы и т. д.), то станет очевидным, что трудно локализовать резиденцию Аххиявы в Малой Азии. Она должна была бы находиться за пределами Анатолии в бассейне Эгейского моря.

Аххиява, как видно, не являлась страной, находившейся на одном конкретном острове. Она имела свою анатолийскую опору в Миллаванде. Ей же принадлежал, очевидно, тот остров, куда Пиямарадус убежал от хеттов на корабле, и, наконец, территория, где находился центр Аххиявы — резиденция царя. В то время в Эгейском бассейне подобное объединение могла создать лишь микенская Греция. И, действительно, как показывает археология, в руках Микен находились многие острова Эгейского моря, им же можно приписать распространение власти сначала в Милете (т. е. в Миллаванде хеттских документов (?)), а затем и в других районах западного побережья Малой Азии. Следовательно, существование сильного ахейского объединения, соответствующего масштабам гомеровских ахейцев, в Эгеиде XIV—XIII вв. до н. э., можно считать доказанным фактом. [185]

¹⁾ Для обзора ср. 24; 58а; 60а; 113а; 142 и т. д.

²⁾ Для обзора 60а; 142а и др.

³⁾ Детально см. 25; 115; 205.

⁴⁾ Ср. 205; 33; 33а; 135 и др.

⁵⁾ 115; 205;303.

⁶⁾ 303, стр. 122.

⁷⁾ 115; 303.

⁸⁾ Ср. 51; 176; 389.

⁹⁾ 389, стр. 103.

¹⁰⁾ Там же. См. также 246.

¹¹⁾ Об этом см. ниже, стр. 328.

¹²⁾ Ср. 303, стр. 242...

¹³⁾ Ср. Страб. VIII.7.1.

¹⁴⁾ 88а, стр. 9.

¹⁵⁾ Подробно см. 86, стр. 1...

¹⁶⁾ Говоря о греческих этнонимах, мы имеем в виду не этимологию этих терминов, а их историческую связь с отдельными эллинскими племенами.

¹⁷⁾ Употребление его двух синонимов у Гомера может являться следствием поэтической традиции, сохраненной в отдельных районах и восходящей к микенской эпохе. Вполне возможно, что жители отдельных районов Греции помнили еще в гомеровскую эпоху название, которым они как-то выделяли себя из «общегреческой среды».

¹⁸⁾ 341.

¹⁹⁾ 341.

²⁰⁾ В оригинале — «этеокритяне».

²¹⁾ Об этом см. ниже.

²²⁾ Ср. Геродот VII, 171.

²³⁾ Для обзора ср. 336.

²⁴⁾ Здесь и ниже даты правления приводятся по традиционной хронологии.

²⁵⁾ 178а, стр. 55; 303, стр. 4...

²⁶⁾ Миллаванда обычно отождествляется с Милетом, а Лацпа(с) — с о. Лесбос. Ср. 178а, стр. 56.

²⁷⁾ Перевод приводится по 336; там же см. замечания к отдельным терминам и выражениям.

²⁸⁾ Ср. 303, стр. 2... 178-a.

²⁹⁾ К вопросу о трудностях в чтении последнего слова ср. 303, стр. 25.