5. Искусство "страны Биайни"
|
Под рухнувшими стенами и обвалившимися перекрытиями построек крепости Тейшебаини оказался поистине целый музей культуры и искусства древнего Урарту. 14 бронзовых щитов, 20 шлемов из бронзы, бронзовых колчанов, стрелы и железные мечи, конские уборы, 97 бронзовых чаш, статуэтки богов, сосуды из глины, изделия ювелирного искусства - это далеко не полный перечень находок на Кармир-блуре. Только по одним памятникам из Тейшебаини можно получить полное представление о характере искусства урартов. А сама крепость представляет собой образец урартского зодчества. Урартские крепости обычно строили на труднодоступных утесах или на высоких обрывистых холмах, у подножия которых протекала река. Крепости предназначались для охраны границ, они должны были иметь хорошее снабжение водой, особенно при осаде. Известны многие остатки урартских крепостей в Закавказье по побережью Севана и в Араратской низменности, в области озера Ван. Но ни одна не сохранилась так хорошо, как Тейшебаини. А городище у подножия крепости - один из немногочисленных образцов урартского градостроительства. Урартская архитектура самобытна и не имеет аналогий с архитектурой Ассирии и Вавилонии. Обычно урартские постройки возводились на неровной площадке среди гористой местности. Именно неровность рельефа определила ломаную линию крепостной зубчатой стены Тейшебаини. Стена шла уступами по холму. Мощные контрфорсы и выступы разбивали плоскость стен. Башенки, сложенные из базальтовых плит, украшавшие цитадель, усиливали это впечатление. [78] Внутри крепости помещался дворец, или, точнее, целый комплекс дворцовых зданий, соединенных внутренними переходами. Его помещения были на разном уровне, так же как и перекрытия, которые имели вид плоскостей, расположенных уступами друг над другом. Оконные проемы помещались под самым потолком. Они выходили на крышу комнаты, расположенную ниже. Иногда для освещения служили люки в потолке. Находящиеся в самом низу здания кладовые не имели дневного света. В стенах крепости было два входа, один в южной части - главный вход, другой - в северо-западной. Главный вход - хорошо укрепленный портал с двумя башнями по сторонам - был внизу выложен большими каменными плитами. Второй - состоял из калитки для пешеходов и небольших ворот для повозок. Именно через него скифы ворвались в крепость в роковую для крепости августовскую ночь. Парадные комнаты дворца были покрыты стенными росписями. Хотя они сильно повреждены, все же по их остаткам можно получить представление об урартских фресках. Пожар в крепости повредил все здание, поэтому от росписей уцелели только отдельные изображения с орнаментальными мотивами. Здесь и круги с вписанными в них крестами, перекрещенные полосы, связанные с кругами, внутри которых помещены розетки. На некоторых фрагментах кусочки фигур крылатых божеств - лицо, части крыльев и платья, украшенного узором из розеток в квадратах, на одном сохранилась грива льва. Только один рисунок удалось восстановить полностью - диск с отходящими от него лучами. На концах лучей, чередуясь, помещены пальметки и гранатовые яблоки1). Стенные росписи Тейшебаини делались по белому фону - по стене, покрытой толстым слоем белой глины-каолина. Контуры рисунков наносились черным цветом (сажей). Для раскраски употреблялась ярко-красная охра и более светлая желтоватая охра. Синяя краска - фритовая глазурь (смальта) имела очень яркий синий цвет. Таким образом, в росписях использовались в основном синие и красные тона на белом фоне. [79] Такой же расцветки были росписи храма в Эребуни (на Арин-берде). Вследствие того, что здание на Арин-берде не горело, а постепенно обрушивалось, росписи сохранились там значительно полнее, чем на Кармир-блуре. Они были обнаружены впервые в 1950 году2) в юго-
западном углу здания, где лежал большой кусок обвалившейся стенной обмазки с росписью трех цветов, как и на Кармир-блуре, - белой, синей и красной. На фрагменте был совершенно четко виден орнамент, состоящий из пяти рядов. В верхней части на выступающем карнизе шел ряд кругов с вписанными в них звездами, под ним помещались чередующиеся синие и красные пальметки, третья полоса [80] состояла из ряда ступенчатых башенок. Неширокий фриз, расположенный под этими тремя рядами с орнаментами, был заполнен фигурками бычков и барашков, а под фризом в пятом ряду изображены божества, стоящие по сторонам священных деревьев с круглыми плодами. В руках у каждого божест-
ва плод и корзинка. Очевидно, и здесь имеется в виду сцена оплодотворения пальмы или граната. Кроме этого большого обломка, найдено в последующие годы большое количество кусочков росписей с изображением отдельных частей орнамента - гирляндами, розетками, стилизованными гранатами и бутонами, божествами. Особенно интересен большой кусок росписи, [81] открытой в 1959-1960 годах. На нем сохранилось пять рядов орнамента, разделенных узкими полосками, заполненными кружками. Каждый ряд имеет свой орнамент - ступенчатые башенки, деревья жизни со стоящими по бокам божествами, фигурки животных: быков, львов, крылатых божеств и четырехугольни-
ков с вогнутыми сторонами, снова деревья жизни и, наконец, гирлянды плодов граната. На куске широкого среднего фриза изображение большой фигуры быка, припавшего на одно колено. Эта центральная фигура сохранилась полностью. На других, рядом лежащих фрагментах четко видны части больших изображений - льва и крылатых божеств. Очевидно, на фризе чередовались эти три фигуры. [62] Урартские росписи очень близки к росписям ассирийских дворцов. Они достаточно хорошо известны начиная с XIII века до н. э. и кончая стенными росписями VIII века до н. э. во дворце ассирийского наместника в Тил-Барсибе на Евфрате. Если в царских дворцах главным украшением залов служили раскра-
шенные каменные рельефы, а росписи имели гораздо меньшее применение, то на окраине государства в Тил-Барсибе роспись заменяет рельефы. То же мы видим и в урартских дворцах и храмах. О том, что ассирийский орнамент оказал влияние на урартский, свидетельствует повторение ассирийских элементов в росписях Арин-берда и Кармир-блура. Ассирийские фризы обычно заполнялись фигурами [83] коленопреклоненных быков, крылатых богов, деревьями жизни. Типичным орнаментом для ассирийских росписей и рельефов являются ступенчатые башенки, гирлянды гранатовых плодов, розетки, пальметки и зачастую в том сочетании, которое повторяется в урартских стенных росписях. Также совпадает и раскраска - синяя, красная и черная по белому фону. Ассирийская держава, занимавшая в Передней Азии ведущее положение в течение многих веков, оказывала большое влияние на окружающие страны и особенно на те, с которыми входила в близкие и тесные отношения. Вспомним, что влияние Ассирии на Урарту сказалось не только в искусстве. Ведь урартское письмо - клинопись - было заимствовано из Ассирии, а первые надписи урартских царей были на ассирийском языке. И только впоследствии, когда урарты приспособили клинопись к своему языку, появились клинообразные тексты на урартском языке. В 1961-1962 годах в южной части цитадели были обнаружены руины храма бога Халди, как раз те цокольные плиты, надпись на которых окончательно подтвердила имя крепости Тейшебаини. Храм, открытый в Тейшебаини, был типа "суси", т. е. простой прямоугольной формы с гладкими стенами и плоской крышей, покоившейся на деревянных балках. В тех храмах, где внутри были очень большие залы, как, например, на Арин-берде и Алтын-тепе, ставили деревянные столбы-колонны как опору для балок перекрытия. Таким образом получались колонные залы, которые как бы предвосхищали "многоколонные парадные залы персидских царей Ахменидов"3) VI-V веков до н. э. Так же как дворцы, храмы украшали росписями (как храм в Эребуни) фризами и панелями, выложенными из камня. Обломки фриза из красного мрамора были найдены И. А. Орбели на Топрах-кале среди развалин храма. Они находятся теперь в Эрмитаже. Фриз был богато украшен разнообразным орнаментом, врезанным в камень, - здесь встречаются и священные деревья, и быки с характерной для урартского искусства геометризованной [84] разделкой деталей, и ромбическая плетенка, розетки и фигуры, похожие на узор на одежде бога Тейшебы с рельефа из Адильджеваза. На другом небольшом обломке (тоже украшение храма из Топрах-кале) сохранился рельеф - верхняя часть фигуры божества или царя в молитвенной позе. Вместо лица, рук, каймы на одежде и ветки дерева сделаны углубления в камне. Очевидно, эти части были инкрустированы разноцветными камнями, возможно, даже золотом. Инкрустация широко использовалась урартскими мастерами и, как мы увидим дальше, особенно часто применялась в произведениях художественного ремесла. Встречались даже полы, выложенные из каменных плит со вставленными в них кольцами из красного, черного и белого камня. Стены другого храма в Русахинили были выложены плитами из светлого и темного камня в шахматном порядке. Таким образом, мы видим, что в Урарту - горной стране с многочисленными и разнообразными породами камней, камень служил не только как строительный материал. Его богатые возможности в полной мере использовали для декорировки зданий. Особое место в храмовом зодчестве Урарту занимает храм в крепости Мусасир. К сожалению, об этом городе известно только то, что он находился в горной местности, к западу от озера Урмии. Однако его точное местоположение до сих пор не установлено, и мы судим о конструкции этого храма только по рельефу из XIV зала дворца Саргона II, где изображено ограбление храма ассирийскими войсками. А в летописи Саргона II перечислена огромная добыча, увезенная оттуда в Ассирию. Храм стоит на высокой площадке, к нему ведут с двух сторон лестницы (они не сохранились на рельефе, так как, вероятно, были нарисованы). В отличие от всех известных храмов Передней Азии Мусасирский имел двускатную крышу с высоким шпилем в форме копья. Фасад его представлял собой портик с высоким фронтоном. Шесть колонн, или, может быть, столбов портика, были сложены из нескольких барабанов, скрепленных металлическими обручами. Впрочем, трудно судить по рельефу, [85] были это действительные колонны или выступы стены. Стены храма и портика украшены золотыми и серебряными щитами со скульптурными головами животных на умбонах (выступах в центре щита). Подобные щиты из бронзы в большом количестве были найдены на Кармир-блуре. По обеим сторонам у входа стояли бронзовые котлы для омовения, а может быть, для возлияний. Типы подобных котлов хорошо известны по находкам и в Тейшебаини и во многих других местах. Справа и слева около высоких мачт копьеобразной формы помещались две большие статуи царя в позе молящегося. К сожалению, если не считать одной сильно поврежденной статуи, изображения фигур у фасада храма - это все, что мы знаем о монументальной скульптуре Урарту. С чем можно сравнить Мусасирский храм? Ни одно здание в странах Месопотамии не имеет с ним сходства, в архитектуре древнего Востока - это единственное здание подобной формы. Но если мы обратимся к храмам Древней Греции, то увидим там и двускатную крышу, и портик, увенчанный фронтоном, и статуи у входа. "Мусасирский храм представляет древнейший из известных типов храма с фронтоном и колоннадой, который лег в основу малоазиатской храмовой архитектуры и перешел в Грецию"4). Таким образом, корни урартских связей с миром Средиземного моря уходят далеко в глубь веков. В одной надписи сказано, что в крепость Тейшебаини было принесено "священное оружие". Оно и было найдено в большом количестве при раскопках Кармир-блура, главным образом, изделия из бронзы (реже из железа), многие из которых украшены великолепным чеканным орнаментом. Это прежде всего щиты, некоторые из них, как было сказано выше, изготовлены для Эребуни и затем перенесены в Тейшебаини. Щиты из Кармир-блура, как и все урартские щиты, имеют круглую форму с выступом в центре и напоминают по форме шляпу с широкими полями и слегка загнутым бортиком. По его краю идет посвятительная надпись с именами царей. Поэтому [86] они точно датируются временем правления Аргишти I, Сардури II и Русы I.
Эти щиты не имели боевого значения и использовались для украшения храмов, как это хорошо видно на рельефе Саргона II, где изображен Мусасирский храм. Таким образом, щит висел в [87] вертикальном положении, и с учетом этого на него наносился орнамент, как, например, на некоторых щитах из Тейшебаини. Такой щит разделен на три концентрических круга широкими полосами с плетенкой или розетками. На одном щите центр гладкий, на другом - прочеканена розетка. Внутри кругов помещены фигуры львов и быков, причем половина животных идут вправо, половина - влево. Таким образом, ни одна фигура не смотрится в перевернутом виде. Характерна для урартского орнамента очень нарядная декоративная отделка туловища животных. Она делалась тонкими инструментами, после того как на поверхности щита штампом наносили фигурку животного. Первые урартские щиты были найдены в прошлом веке. Обломок одного из них находится в музее в Берлине, два других в Лондоне, в Британском музее. Они относятся к последнему урартскому царю Русе, сыну Эримены. Орнамент и техника чеканки щита такие же, как на описанных выше. Это свидетельствует об очень устойчивой и неизменной традиции в украшении щитов и вообще оружия5). Очень близка к щитам техника отделки урартских шлемов, имеющих форму остроконечного шишака. В раскопках Тейшебаини их найдено 20, на многих выгравированы посвятительные надписи. Обычно украшение шлема занимало лобную часть, височную и затылочную. На лобной части, разделенной на два ряда, помещены по пяти священных деревьев с крылатыми божествами по бокам, над ними вверху изображено одно такое дерево с богами - одиннадцатое по счету. Священное дерево с крылатыми божествами (керубами) - это типично ассирийский сюжет, так же как и многие другие. Так, например, колесницы на затылочной и височной частях шлема тоже очень близки к ассирийским, то же легкое дышло и облегченный кузов, два стоящих в ней человека - один кучер, другой воин. Но если на ассирийских памятниках кони в колесницах показаны в беге и галопе, животные в движении, прыжках, нападении, то на урартских мы видим ряды спокойно стоящих или [88] медленно двигающихся львов и быков. По меткому выражению турецкого исследователя урартского искусства Акургала, урартские львы "гуляют". Орнамент на шлемах являлся не только украшением, он имел и религиозно-магическое значение - об этом свидетельствуют восемь змей с львиными
[89] головами - по четыре с каждой стороны священных деревьев на лобной части. Они считались защитниками от злых сил. Восемнадцать колчанов из крепости на Кармир-блуре также украшены полосами с изображением всадников и боевых колесниц, таких же, как на шле-
[90]мах. И только на одном обломке колчана изображены идущие львы и быки, как на щитах. Очень интересен найденный на Кармир-блуре бронзовый пояс шириной 12 см и длиной в один метр. По краям идет кайма, состоящая из четырех лепестковых розеток, спиралей и пальметок. Такая же
[91] кайма делит весь пояс на одиннадцать квадратов, внутри каждого изображено священное дерево или божество на быке, на льве. На другом поясе, тоже из Кармир-блура (от него сохранился только фрагмент), более сложные изображения богов урартского пантеона Халди, Тейшебы и Шивини и фанта-
[92]стических животных: крылатого грифона с туловищем льва и хвостом птицы и крылатых львов с человеческими головами. Бог Халди стоит на льве, Тейшеба на быке, а бог солнца Шивини олицетворен священным деревом под солнечным диском. Но, независимо от сюжета и назначения изделия, стилистически и по технике выполнения орнамент на поясах очень близок к таковым на щитах, колчанах и шлемах.
Урартские пояса хорошо известны по находкам в могильнике около Арин-берда и по раскопкам на Алтын-тепе на территории Турции. На некоторых повторяется орнамент из фигурок быков и львов, на других (в том числе на 3-х из могильника) [93] изображены всадники и пешие воины, которые охотятся на львов и быков. Их сопоставляют со сценами охоты на рельефах ассирийских дворцов6). Аналогией к украшениям на урартских поясах являются скифские памятники, открытые в курганах по нижнему течению Днепра и на Кубани. На золотых
ножнах мечей - акинаках, на золотом поясе из Келермеса и в целом ряде других изображены львы и быки, священные деревья, головы людей, очень близкие по стилю к урартскому чеканному орнаменту. Характерна графическая разделка фигур быков, повторяющая урартские образцы. Связи скифов с урартами были достаточно близкими, что сказалось и на искусстве. В этом отношении много [94] материала дают находки скифских кладов, где ярко проступают древневосточные мотивы. Возможно, это обусловлено пребыванием скифов в Приурмийском районе, о чем свидетельствуют ассирийские надписи. Среди произведений художественного ремесла,
происходящих из раскопок Кармир-блура, особенно выделяется бронзовая головка коня. Несмотря на очень небольшие размеры, голова была отлита из отдельных частей: морда, грива, челка и уши после отливки были спаяны вместе, при этом так плотно, что только в местах изломов можно обнаружить спайку. Очень выразительно переданы глаза, рот, ноздри и горделивая посадка головы. Судя по [95] ассирийским рельефам, где дышла колесниц украшали конскими головами, можно предположить, что и эта голова имела такое же назначение. Вообще в изображении животных урартские мастера достигли большого совершенства. Даже маленькие головки быков на бронзовом ведерке из Тейше-
баини выполнены очень искусно. Обычай украшать бронзовые котлы головами быков получил в Урарту широкое распространение. Наряду с ними встречаются также украшения в виде крылатых птиц с женскими головами. Все эти вещи иногда монтировались из отдельно отлитых частей, зачастую даже из бронзы неодинакового состава и цвета. Подобные украшения котлов встречаются на очень [96] большом пространстве от Италии и Греции до стран Передней Азии. Хотя стилистически западные и восточные фигурки имеют различные черты, однако археологи сходятся на той точке зрения, что они все же происходят из Передней Азии, правда, из разных центров, одним из которых было Урарту7).
В искусстве Урарту особое место, по количеству найденного материала и по высокому качеству работы, занимают бронзовые украшения мебели. Эти памятники стали известными раньше всех других, так как они попали в музеи Лондона, Берлина, Ленинграда еще в конце XIX века, задолго до начала систематических раскопок на территории страны Биайни. Среди них имеется целый ряд таких [97] великолепных изделий, что их с полным правом можно считать шедеврами. К их числу относится часть трона, попавшая в Эрмитаж в 1885 году. Она представляет собой крылатого льва с человеческим торсом. Лицо этой бронзовой фигурки сделано из камня, глаза и брови инкрустированы. Крылья
покрыты чеканкой, так же, как и тиара, украшенная рогами. Сохранились следы позолоты. Строгое лицо с чертами, характерными для урартских изображений, позолота и орнаментальность чеканки придают скульптуре большую декоративность. Таковы и все части мебели, найденные в различных местах и хранящиеся в музеях Лондона, Парижа, Ленинграда. Близка по типу к вышеописанной [98] фигурке части трона и другая в виде крылатого быка с человеческим торсом, повернутым влево. Только вместо чеканки крылья покрыты углублениями для инкрустации, которая так же, как и лицо, не сохранилась. Почти совпадает с ней другая - тоже в виде крылатого быка, также с утраченной инкрустацией лица и крыльев и с шеей, разделанной чеканкой под перья птицы. Нарядностью и декоративной отделкой отличаются ножки тронов. Особенно интересна та, где сохранилась часть рамы с прикрепленной к ней фигуркой лежащего крылатого льва. Среди подобных украшений встречаются также и крылатые грифоны. Интересны фигурки бога, стоящего на животном.
[99] Их сохранилось всего пять. Они также сделаны из позолоченной бронзы. Фигура бога (из пяти полностью сохранилась только одна, и то вставное лицо из камня утрачено) прямая, как столбик, большое внимание здесь уделено чеканке орнамента на одежде. Возможно, это были тоже части мебели,
[100] а может быть, эти фигурки могли быть частью запора, через которые продвигался засов-задвижка. О таких затворах упоминается в летописи Саргона II, где сказано, что в храме Мусасира были захвачены два золотых затвора в виде фигур богов, стоящих на оскаленных животных8). Украшения парадной дворцовой мебели, по сути, представляют собой настоящую скульптуру. Они являются произведениями мелкой пластики, как и дошедшие до нас в очень ограниченном количестве статуэтки урартских божеств.
Это небольшие статуэтки из бронзы, глины и дерева. В них сохраняются все черты монументальной скульптуры, несмотря на их маленькие размеры. [101] Таких бронзовых статуэток сохранилось всего три. Одна из них попала в Британский музей в 1874 году. Она представляет собой человека с протянутыми вперед руками, согнутыми в локтях. Кисть левой руки сжата в кулак, и, судя по имеющемуся в нем сквозном отверстии, там была либо булава, либо посох. На голове фигурки надет островерхий шлем, украшенный по бокам рогами быка. Подобные головные уборы, как в Ассирии, так и в Урарту, являются атрибутами божеств, поэтому предполагают, что это главный бог урартского пантеона Халди9).
Вторая статуэтка - жена бога Халди, Арубани10). Богиня изображена сидящей (очевидно, на троне, [102] но он не сохранился). На Арубани надето длинное платье, на голове покрывало, которое ниспадает на спину. Чеканкой по бронзе выполнен орнамент на платье и покрывале и нагрудное украшение богини. Правая рука с открытой ладонью согнута в локте и вытянута вперед, левая сжата в кулак, в котором имеется круглое отверстие. По-видимому, в нее был вставлен какой-то предмет, возможно, ветка, как на бронзовом медальоне, о котором будет сказано ниже. Эта статуэтка отличается очень хорошим качеством работы. Великолепна чеканка по бронзе, тонко выполнены черты лица, характерные для урартской скульптуры: большие глаза, широкие брови, сходящиеся у переносицы, и тонкие губы, застывшие в загадочной улыбке, которая чем-то напоминает улыбающиеся статуи архаической скульптуры Древней Греции. Третья бронзовая статуэтка найдена на Кармир-блуре. Стилистически она не отличается от первых двух. Только правая рука с топором опущена вдоль туловища, левая - прижата к груди и, согнутая в локте, держит булаву. Одежда с бахромой покрыта таким же узором квадратов, как платье богини. Внизу статуэтка завершается острым стержнем - вероятно, ее втыкали в древко штандарта, а через кольцо на головном уборе продевали разноцветные ленты или металлические обручи. Штандарты подобного типа хорошо известны на ассирийских рельефах. Этот штандарт принадлежал, вероятно, военному отряду, и не случайно его навершием служила статуэтка бога войны Тейшебы, как определяют его по атрибутам - булаве и топору11). Такой штандарт мог принадлежать специальному отряду крепости Тейшебаини, которая носила имя бога войны. На Кармир-блуре же найдены три статуэтки из глины. Они сделаны грубо и схематично, черты лица проработаны слабо, на грудь спускается борода. У двух из них головы и спины покрыты рыбьей кожей, и голова рыбы является их головным убором. Они были раскрашены яркой голубой краской, которая сразу поблекла на солнце. Обе эти [103] статуэтки нашли около жертвенника в кладовой - очевидно, это были боги-охранители. Их значение можно объяснить только связью с мифологией Ассирии и Вавилонии, где почитался бог воды и океана Эа. Боги, с ним связанные, носили одеяния рыб и имели магическое значение12).
[104] Третья статуэтка найдена в другой кладовой Кармир-блура. Она представляет собой человека с хвостом скорпиона. На ней сохранились следы раскраски - белое лицо, красные глаза, бурая борода и волосы, ярко-голубой головной убор. Эта статуэтка тоже была богом, охранителем кладовой.
[105] Следует назвать также и четыре деревянные фигурки богов, чудом уцелевшие от огня во время пожара в Тейшебаини. Их нашли в куче обгорелых веток. Три из них представляют собой бородатых богов, четвертая - богиню, держащую маленькое зеркальце и опахало. Боги изображены в длинных одеждах
[106] (на одном сохранилась белая окраска, на другом - красная) и с полным вооружением. Из тонких бронзовых листков выполнены пояса, диадемы и оружие - колчаны с крохотными стрелами, наконечники копий и мечи, заткнутые за пояс. Несмотря на то, что статуэтки повреждены, в них, особенно в лицах, четко выступают характерные признаки урартского искусства - большие глаза, линия бровей, сходящихся у переносицы, и тонкие губы, застывшие в улыбке.
Памятников настоящей монументальной скульптуры урартов почти не сохранилось. Мы знаем только одну очень фрагментированную статую и сильно поврежденный рельеф. Каменная статуя находится [107] в музее в Тбилиси. Высота ее 1,28 м (голова и нижняя часть статуи утрачены). Отделка фигуры представляет собой низкий рельеф, сильно поврежденный во многих местах. В сложенных на груди руках палица и лук со стрелами, за поясом длинный меч в ножнах. Формы самой фигуры, с полным отсутствием проработанных деталей, напоминают по стилю архаические статуи богов и ассирийских царей IX века до н. э. По-видимому, и эту статую следует отнести к началу урартского царства, может быть, она является изображением одного из ранних урартских царей. Впрочем, из-за отсутствия головного убора трудно утверждать, что это царь, а не бог Тейшеба или Халди. [108]
К монументальной скульптуре также относятся и большие рельефы. Но о том, что они существовали в Урарту, никто не подозревал, хотя давно были известны по эстампажам два каменных фрагмента с изображением на одном - головы быка и на другом - части туловища. Оба происходили из Адильджеваза, местности в районе озера Ван. Немецкий урартолог Леман-Гаупт опубликовал эти фрагменты еще в 1931 году13), и тогда по поводу их развернулась целая дискуссия. Одни считали их парфянскими, другие относили эти рельефы к эпохе Сасанидов - средневековой Персии. Однако два крупнейших ираниста Зарре и Герцфельд убедительно доказали урартское происхождение этих памятников14). Спор [109] был окончательно решен, когда в пятидесятых годах в том же Адильджевазе нашли еще фрагменты этого рельефа, которые дали возможность почти полностью восстановить его, и точка зрения обоих иранистов была окончательно подтверждена. По-видимому, найденные фрагменты были правой частью большого монументального рельефа. На нем изображена фигура бога Тейшебы, стоящего на быке, справа и слева два высоких священных дерева. Лицо бога сильно повреждено, от него остались только схематично выполненные нос и глаз. Но очень тщательно переданы детали головного убора и узорная ткань одеяния с широкой бахромчатой каймой по краю. Судя по расположению каймы [110] можно предположить, что одеждой Тейшебы служил кусок материи, искусно обернутой вокруг туловища. Так же как статуя, так и фигура божества близка по стилю, по четким прямым линиям, геометрическому узору ткани - восьмиугольников с розетками - к ассирийским рельефам. Их можно назвать барельефами, так как высота фигуры всего 1 см. Высота фигуры быка немного выше - 2 см. Сохранившаяся часть головы и туловища животного отличается от ассирийских изображений. Ассирийцы прорабатывали детали резко подчеркнутой мускулатурой. Урарты вместо этого покрывали туловище характерным для них геометризованным орнаментом. Схематическую форму имеют и священные деревья, они очень напоминают копья, стоящие у входа в Мусасирский храм. Если бы не были хорошо известны священные деревья, помещенные на изделиях мелкой пластики, то не сразу можно было догадаться, что представляют собой эти стержни с листьями (может быть, с бутонами или плодами). В правой руке у бога такой же плод, в левой, очень поврежденной, кажется, какой-то сосуд. Сцена очень напоминает обычную для ассирийцев композицию оплодотворения священного дерева - пальму или граната - божеством или жрецом. Судя по высоте фигуры Тейшебы в три метра, можно думать, что рельеф в целом был очень велик. Возможно, на нем была изображена процессия богов. Произведений ювелирного искусства урартов сохранилось немного. К сожалению, кладоискатели не понимали подлинной ценности древних предметов из дорогих металлов, продавали их на переплавку. Один золотой медальон круглой формы попал в Берлинский музей. На нем изображена сидящая на троне богиня, перед ней женщина. Фигурка богини совершенно точно воспроизводит бронзовую статуэтку богини Арубани. Очень близка по типу и серебряная подвеска Берлинского музея - на ней изображена тоже сидящая богиня с чашей в одной руке и веткой в другой. Перед ней стоят женщина и козленок, вероятно, жертвенное животное. Справа [111] и слева два дерева с кроной в форме листа, внизу зигзагообразный орнамент - в отличие от орнамента из гирлянды бутонов на медальоне. Обе эти вещи представляют собой лучшие образцы ювелирного искусства Урарту. Два серебряных медальона из Кармир-блура, тоже с изображениями сидящей богини на одном и стоящего бога и фигурами людей перед ними на втором, сделаны довольно грубо. Интересно отметить, что на обоих медальонах головы божеств сделаны на напаянной золотой пластинке, что создает впечатление нимба вокруг их голов.
Золотые вещи были найдены и на Кармир-блуре. Здесь и серебряные гривны с тонко выполненной [112] позолоченной головкой льва, золотая булавка с головкой из шести ажурных лепестков и крохотное навершие булавы. Ее украшают мелкие узоры и треугольники из золотой зерни. Применение зерни - напаивание на золотую пластинку мельчайших золотых шариков - было типично для ювелирных из-
делий Урарту так же, как и для всех стран древнего мира. Подобные изделия дошли до нас из Древнего Египта, Месопотамии, Передней Азии, Древней Греции и Рима. Секрет этой тончайшей техники до сих пор окончательно не разгадан, хотя ученые и продолжают работать над этой проблемой. Особенно хорошо выполнены две серьги. Серьги в форме полого внутри калачика покрыты орнаментами [113] из тонкой проволоки и мелкой зерни. Их нашли в одной из кладовых Кармир-блура спрятанными в небольшую бронзовую чашу. Серьги такого типа встречаются в VIII-VII веках до н. э. во всех странах Средиземного моря 15). Из серебра изготовляли и серебряные сосуды -
[115] немало обнаружено в Тейшебаини. Лучше всех одна фиала с 14-ю выпуклостями. Фиалы - типичная металлическая посуда. Формы гладких чаш повторяются в керамике.
Глиняные сосуды Кармир-блура обычно бывали красного цвета с большей или меньшей степенью [116] лощения. В одной из кладовых лежала одна тысяча тридцать шесть кувшинов, в которые разливали из карасов вино. Все они имеют круглое тулово, довольно высокое горло и одну ручку. Сохранились плоские светильники, чаши типа металлических, высокие остродонные вазы.
Урартская керамика отличалась изяществом тулова и тонкой ручкой с плавным изгибом. Влияние металлической посуды на красные лощеные сосуды сказывается в плоской ручке и рельефном пояске, отделяющем горло от тулова. Кроме простой керамики, там же была извлечена из земли и парадная посуда. К ней можно отнести сосуд из светлой лощеной глины типа античного [117] "аска" (одноручный сосуд в форме чуть сдавленного сверху и снизу шара и выступающим сбоку горлом). Он расписан по поверхности геометрическим орнаментом, состоящим из квадратов, кругов, зигзагообразных линий и сетки. Второй кармир-блурский сосуд называется "кернос" - у него
овальное тулово, широкая ножка и высокое широкое горло, вокруг тулова прикреплены к нему маленькие горшочки. Подобные сосуды имели широкое распространение и служили для возлияний во время исполнения религиозных обрядов. Особенно интересна форма двух других сосудов Кармир-блура в виде сапожков, точно передающих форму обуви. Один из них покрыт росписью, [118] близкой по типу к орнаменту аска. Вверху по кремовому фону полоса с шахматным узором и кружками. Так же расписан и носок. Второй сосуд из черной лощеной глины покрыт узором из вдавленных штампом линий и треугольников. Его форма передает урартскую обувь из мягкой кожи с длинным носком и без подшитой подошвы из другого материала. Линии орнамента идут по швам сапожка, и даже шнуровка спереди передана на обоих сосудах. Для более ясного представления об урартском искусстве остается упомянуть о печатях. В Урарту были распространены подвесные печати. Они нередко служили одновременно и амулетами. Поэтому у них всегда было отверстие для продевания шнура. Форма их разнообразна - конические, гиреобразные, цилиндрические, в виде четырехгранного столбика, дисковидные. На печатях обычно изображения животных, богов, культовых сцен выполнялись очень схематично. На некоторых помещались сцены, связанные с придворной жизнью и царем. Оттиски печатей были найдены в Тейшебаини на буллах от кладовых. На некоторых письмах - приказах из архива Тейшебаини - тоже сохранились отпечатки, которые совпадают с буллами. Печати обычно делались из камня, на которых металлическим острым инструментом вырезали рисунок. Много каменных бус было найдено на Кармир-блуре. Для них употребляли самые различные породы- сердолик, яшма, сардоникс, стеатит и горный хрусталь. Какие же особые черты характерны для искусства Урарту? Каково его значение и место в развитии искусства древнего мира? По-настоящему изучать урартскую культуру стали только с 30-х годов XX века, когда начались археологические работы на территории Советской Армении. И самый большой вклад внесли раскопки Тейшебаини на холме Кармир-блур. Они, как уже сказано выше, дали такое огромное количество памятников, какое не зарегистрировано ни в одних раскопках урартских крепостей, поселений и могильников. А между тем первые урартские памятники [119] появились в европейских музеях во второй половине XIX века. Но тогда никто не имел представления о том, к какому народу они относятся, каким временем их следует датировать. Несколько вещей, найденных в районе Еревана у казачьего поста Алишер, попали в 1860 году в Петербург, в Эрми-
таж. Их записали в каталог музея как сасанидские памятники, т. е. отнесли их к средневековой Персии. Примерно в это же время крупный немецкий египтолог Бругш проездом в Персию оказался на Кавказе. Там он получил в подарок несколько бронзовых вещей из той же находки, которые он посчитал ассирийскими. А между тем из района озера Ван продолжали поступать вещи в музеи [120] Константинополя, Лондона, Петербурга, Берлина. Правда, их находили не археологи, которые в те времена не занимались раскопками на территории древнего Урарту. Памятники добывали предприимчивые кладоискатели. Для них весь интерес заключался в том, чтобы получить как можно больше денег, поэтому
они нередко разбивали целую вещь и продавали ее по частям. Именно с середины 70-х годов и особенно 80-х годов прошлого века увеличилось количество древностей из Вана на антикварном рынке, и кладоискатели усилили свои "раскопки". Находки кладоискателей в районе Вана привлекли внимание археологов. Материалы из этих раскопок поступили в Берлин и Лондон. Но они долгое время пролежали [121] необработанными. Только через 80 лет была издана коллекция Британского музея16). Хотя отчеты о раскопках памятников Берлинского музея стали выходить еще с 1898 года17), но полная обработка всех материалов появилась только в 1955 году18). Но уже в 70-х годах прошлого века эти памятники
[122] возбудили большой интерес востоковедов, однако между ними не было полного согласия в вопросах их датировки и происхождения. Чаще всего их считали ассирийскими 19). И в этом случае, понятно, возникает законный вопрос - почему урартские вещи долгое время считали ассирийскими? Для этого
[123] действительно, имелись основания. Могущественное Ассирийское государство, можно даже сказать, первое мировое государство, включавшее в свои пределы все царства древнего Востока, даже Египет, играло в течение многих веков ведущую роль. Его влияние сказалось во всех сторонах жизни в целом
ряде стран, в том числе и в Урарту, которое имело с Ассирией тесные связи во времена и мира и войн. Культура Ассирии сложилась задолго до появления и объединения племен в страну Биайни и появления в ней династии независимых правителей. Поэтому сложившиеся и устойчивые формы и традиции ассирийского искусства были восприняты и творчески переработаны урартскими мастерами. [124] Ассирийские рельефы, созданные для украшения царских дворцов, представляют собой повествовательные композиции. Они рассказывают о подвигах царя и ассирийского войска, о ловкости и мужестве царя на охоте, о придворном быте и выполнении религиозных обрядов. Эти рельефы не только иллюстрируют ассирийские летописи о деяниях владык, но дополняют и расширяют их содержание. Отличительной чертой этих композиций является динамичность всех сцен, знание повадок изображаемых животных - львов, быков, лошадей и т. д. И очень тонкое умение передать особенности их характера, типа, блестящая разработка мускулатуры. Люди на ассирийских рельефах не имеют четко выраженной индивидуальности, но в них великолепно проработаны черты лица, подчеркнута мужская красота, передана мускулатура, выражающая силу и мощь. Композиции на урартских памятниках - мы знаем их по украшениям на щитах, шлемах, колчанах - носят совершенно иной характер. Сюжеты большей частью совпадают с ассирийскими - идущие львы и быки, колесницы, всадники, священные деревья со стоящими по обеим сторонам божествами. Но выполнение их совершенно иное, самобытное. Прежде всего эти сцены не имеют композиции, они носят чисто орнаментальный характер. В задачу мастера входило обязательство украсить вещь, а не рассказать о царских подвигах, поэтому на первый план выступает декоративность искусства. Отсюда и чередование разных животных, колесниц и всадников и т. п. Характерны для урартских памятников приземистые фигуры людей с грубо выполненным профилем, мастерская передача животных с орнаментом, покрывающим их туловище (вместо проработки мускулатуры, как в Ассирии), отсутствие движения - все это резко отличает урартское искусство от ассирийского. Нам неизвестны монументальные памятники урартов, кроме одного фрагмента большого рельефа. Возможно, что там стояли перед художником иные задачи, и мы обнаружили бы другие особенности, отличные от орнаментов на оружии. Но нельзя судить о том, чего нет. [125] Государство Урарту являлось мостом, который соединял государства древнего Востока с Средиземноморьем, со скифским миром. Найденные в раскопках Тейшебаини египетские, ассирийские и скифские памятники, несомненно, дают материал для подобного утверждения. Урарту также оказало известное влияние на искусство Ирана времени Ахеменидов. Посредствующим звеном между ними служила Мидия, мастера которой перенесли в ахеменидское искусство традиции Ассирии и Урарту. Об этом с достаточной убедительностью свидетельствуют памятники "Саккызского клада", найденного в 1947 году на территории иранского Курдистана. Самые большие связи с искусством Урарту можно проследить на памятниках скифского круга. Здесь имело место взаимное влияние: на Кармир-блуре было найдено много вещей скифского типа (например, головка грифона, которую не успел доделать сторож у ворот Тейшебаини), в скифских курганах найдены памятники, близкие по стилю к урартским (например, ножны из Келермеса и Мельгуновского клада). Проблема связей и влияния Урарту на искусство древнего мира приобретает все более серьезное значение. Иранист Р. Гиршман разрабатывает тему о влиянии урартской культуры на культуру ахеменидского Ирана. Советский ученый М. И. Артамонов поднял вопрос о формирующей роли древнего Востока в создании скифского искусства, причем Урарту в этой связи отводится важная роль. Большой проблемой является изучение взаимного влияния средиземноморской, сирийской и урартской культур в начале I тысячелетия до н. э. Находки в греческих и этрусских могилах ручек от котлов типа урартских, связь многих элементов урартского орнамента с греческим, времени архаики и, наконец, Мусасирский храм, близкий по типу к древнегреческим храмам, говорят об известной роли культуры Передней Азии в образовании античной культуры. Особенно большой интерес и значение для советских ученых представляет разработка темы о влиянии Урарту на культуру древнего Закавказья. 1) Б. Б. Пиотровский. Кармир-блур 11. Ереван, 1952, стр. 41. 2) К. Л. Оганесян. Раскопки урартского города Эребуни. - "Советская археология", 1960 г., № 3, рис. 8. 3) Б. Б. Пиотровский. Искусство Урарту. Л., 1962, стр. 115. 4) "Памятники мирового искусства", том "Искусство Древнего Востока". М., 1968, стр. 77. 5) "Искусство Урарту", стр. 70. 6) А. Мартиросян, А. Мнацаканян. Нор-Арештский урартский колумбарий. - "Известия АН Арм. ССР", 1958, № 10. 7) Б. Б. Пиотровский. Искусство Урарту, стр. 63-64. 8) Там же, стр. 51-415. 9) Там же, стр. 81. 10) Там же, стр. 82. 11) Там же, стр. 82. 12) Там же, стр. 112. 13) Там же, стр. 96, прим. 101. 14) Там же, стр. 96, прим. 102. 15) Там же, стр. 87. 16) Там же, стр. 16, прим. 21. 17) Там же, стр. 16, прим. 22. 18) Там же, стр. 17, прим. 23. 19) G. Perrot et Ch. Chipier. Histoire de l'Art dans l'Antiquite. Paris, 1884. H. Schäfer und W. Anderea. Die Kunst des alten Orients. 1925. |
