Патриоты объединяются в Национально-освободительный фронт
Успехи групп сопротивления, а затем и партизанских чет, освободивших некоторые районы юга, свидетельствовали об эффективности борьбы против оккупантов и предателей. Расширение вооруженной борьбы ставило на повестку дня вопрос о том, какой будет власть в освобожденных районах. Как уже отмечалось, ориентация на создание национально-освободительных советов (легальных в освобожденных районах и подпольных в оккупированных) содержалась уже в первых рекомендациях КПА.
В марте 1942 г. временный ЦК КПА выработал и разослал во все областные партийные комитеты «Директивы в связи с созданием национально-освободительного фронта, образованием национально-освободительных советов, групп сопротивления, партизанских чет, укреплением организационной работы в партии». Создание Национально-освободительного фронта было провозглашено важнейшей политической задачей партии. В общих чертах программа создания этой общенародной антифашистской организации предусматривала проведение последовательных мероприятий по формированию военных единиц и административно-хозяйственных органов. Разъясняя, какими должны быть национально-освободительные советы, ЦК писал: «В этих советах должны находиться боевые представители всех политических течений в народе, которые выступают за решительную борьбу против оккупантов, и в особенности рабочие и беднейшие крестьяне». Советы должны оказывать экономическую помощь партизанам, поднимать народ на всеобщее национально-освободительное восстание. Такими рекомендациями практически исчерпывались конкретные указания, каким образом могло быть достигнуто единение народа. В тот период, весной 1942 г., обстановка в партии и в стране не позволяла еще рассматривать эту проблему глубже. Детализация произошла позже, когда движение за создание советов стало массовым. Оккупантам приходилось трудно. Патриоты разрушали коммуникации, взрывали склады и электростанции, саботировали добычу нефти, срывая тем самым поставки горючего итальянской армии. Смелые вооруженные вылазки против оккупационных войск совершали партизанские четы. Против них предпринимались карательные экспедиции, не приносившие, однако, результатов. Премьер-министр Верляци назначил вознаграждение в 20 тыс. золотых франков тому, кто захватит живым или мертвым Хаджи Лэши, одного из популярнейших партизанских руководителей. Но предателей не нашлось. Четы продолжали бороться, в их ряды вливались новые и новые добровольцы. Усиление сопротивления народа беспокоило итальянских оккупантов. Наряду с демагогическими лозунгами, от которых итальянские фашисты не отказывались до последних дней своего пребывания в Албании, они начали все шире применять полицейские и военные меры. Наместничеству стало ясно, что правительство Верляци не справилось с возлагавшейся на него задачей — подавить недовольство в стране. 3 декабря 1941 г. председатель марионеточного правительства и его члены были приняты наместником, который объявил о роспуске кабинета и сообщил о желании иметь председателем Мустафу Мерлику Крую, старого друга Италии. Состав нового кабинета расширился за счет включения в него министра «освобожденных земель», т. е. Косово, области Югославии со значительным албанским населением. Косово было присоединено после фашистской оккупации Югославии. «Освобождение» Косово ставилось в заслугу Мустафе Круе, однако этому предшествовали длительные переговоры Италии и Германии по поводу раздела сфер влияния на Балканах, и в частности в Югославии. Мустафа Круя делал ставку на албанский национализм, которым он камуфлировал по сути дела антинациональную сущность возглавлявшегося им правительства. Прославляя итало-фашистских оккупантов, якобы защитивших народ от произвола Зогу и сербо-греческой опасности, Мустафа Круя провел мобилизацию молодежи в албанскую армию и жандармерию. Они должны были заменить итальянскую милицию и карабинеров в будущем, а пока — бороться против национально-освободительного движения. Мустафе Круе удалось найти единомышленников среди интеллигенции. Однако задушить руками самих же албанцев освободительное движение народа ему не удалось. Лишь в северных горных районах Албании и в Косово марионеточное правительство смогло навербовать наемников для борьбы с освободительным движением. Социально-экономическая неразвитость, дань патриархальным отношениям, что проявлялось, в частности, в том, что слово старейшины села или байрактара имело решающее значение в определении позиции рода или нескольких родов, — все эти факторы привели в конечном счете к созданию довольно обширной территории, управляемой родовой знатью, которая использовала традиции «обычного права» в своих целях. Содержание этой категории наемников обходилось дешево, ибо надо было платить только байрактару. Но эта система имела и отрицательную сторону: горцы отказывались воевать в «чужих» районах. Правительство Мустафы Круи не смогло противопоставить быстро растущему движению сопротивления единый фронт реакционных проитальянских сил. Не удалось ему и создать себе ореол «освободителя» косовских албанцев. Жестокие расправы с мирным населением, заподозренным в сочувствии партизанам, стали привычным явлением повсюду. «С рук Мустафы стекает кровь албанцев, — писала в августе 1942 г. газета «Зери и популыт», разоблачая политику мнимого освобождения. — Во многих семьях матери и сестры надели траур из-за того, что их родных убил Мерлика». Компартия продолжала постепенно завоевывать симпатии самых широких слоев народа. Лозунги национально-освободительной борьбы, независимости, демократии привлекали на ее сторону не только рабочих и крестьян. Мелкая буржуазия, интеллигенция, патриотически настроенное духовенство — провославное и мусульманское — поддерживали платформу широкого общенационального объединения в целях ликвидации иностранного господства. Одной из весьма веских причин популярности лозунгов борьбы и объединения в единый фронт в среде трудового крестьянства было то, что их поддерживали влиятельные лидеры мусульманской секты бекташей Баба Файя Мартанеши (Мустафа Джани) и Баба Феза Малакастра. Сам глава секты бекташей Деде Абази остался в стороне, занимая на первых порах недоброжелательную позицию, а затем открыто перешел в лагерь противников национально-освободительного движения. Но то, что наиболее популярные лидеры бекташизма возглавили четы, превратили текке (бекташские монастыри) в партизанские центры, как это было в начале века в годы борьбы за независимость, имело большое значение для определения позиции верующих крестьян юга. Бекташи сразу пошли на сотрудничество с КПА, приняв в свои четы политкомиссаров-коммунистов. К осознанию необходимости участия в национально-освободительной борьбе люди приходили разными путями, по-разному представляли они себе и будущее страны после освобождения. Компартия выдвигала такие лозунги, которые помогали сплочению народа. В это время получил распространение термин «честные, или подлинные, националисты». Ими считались все те, кто соглашался активно, с оружием в руках бороться против оккупантов и сил марионеточного правительства. Политическое лицо таких националистов реакционного толка, как Абаз Купи, Мухаррем Байрактари, Исмаил Петреля, было ясным. Однако компартия шла на сотрудничество и с ними. В своей пропаганде она ставила их в один ряд с Мюслимом Пезой, Хаджи Лэши, Гьином Марку, потому что они поднимали на борьбу с оккупантами народ «своих» районов. Главный критерий — готовность к участию в антифашистской борьбе — сыграл свою положительную роль осенью 1942 г. в период подготовки к конференции, на которой предполагалось договориться об объединении всех освободительных сил под знаменем единого Национально-освободительного фронта. На созванной 16 сентября по инициативе компартии в деревне Большая Пеза конференции присутствовало 20 делегатов: представители компартии, комсомола, командиры партизанских чет, в том числе националисты и бекташи. В отличие от большинства аналогичных по названию организаций, созданных в годы войны в отрядах Восточной и Юго-Восточной Европы, Национально-освободительный фронт Албании (НОФ) не был коалицией нескольких политических партий. Он складывался как объединение сторонников борьбы за национальное освобождение. Коммунистическая партия уже самой обстановкой выдвигалась на роль руководителя движения, ибо она была единственной организованной политической силой и стремилась выработать объединяющую всех патриотов общенациональную программу. На конференции был обсужден доклад Энвера Ходжи «Национально-освободительные советы как органы единения и борьбы албанского народа». Результатом работы конференции явилось принятие резолюции, содержавшей платформу национально-освободительной борьбы. Главные её пункты состояли в следующем: бороться за свободную, независимую и демократическую Албанию, крепить основу боевого союза албанского народа путем вооруженной борьбы против захватчиков и предателей; сплотить все патриотические силы страны в единый национально-освободительный фронт независимо от классовой принадлежности, политических и религиозных убеждений людей. Большое историческое значение имело решение конференции о национально-освободительных советах, которым в ходе борьбы предстояло преобразоваться в органы народной власти. Функции советов в оккупированных и освобожденных районах были четко Внешний и внутренний вид дома в Пезе, где 16 сентября 1942 г. проходила конфе ре нция Национально-освободительного фронта определены. Им вменялось в обязанность руководство вооруженной и политической борьбой против оккупантов, мобилизация материальных средств, организация выступлений против экономической политики оккупантов в защиту трудового народа. Советы должны были нести в массу народа идею всеобщего восстания как последнего и решающего этапа национально-освободительной борьбы. «Значение национально-освободительных советов велико. Посредством их осуществляются властные функции, мобилизуется народ на борьбу и восстание. Вот в чем их значение», — заключала принятая в Пезе резолюция. Внешний и внутренний вид дома в Пезе, где 16 сентября 1942 г. проходила конференция Национально-освободительного фронта Такая постановка вопроса явилась первой серьезной проверкой отношения широких слоев албанской общественности к лозунгу общенационального объединения в интересах антифашистской освободительной борьбы. Этот лозунг поддержали очень многие, в том числе и те, кто в душе не одобрял его. Абаз Купи, убежденный сторонник реставрации королевской власти, тесно связанный с английской разведкой, высказался в поддержку платформы, ибо рассчитывал использовать в своих интересах пребывание в руководстве фронтом. Конференция избрала Генеральный национально-освободительный совет, который должен был направлять всю деятельность низовых организаций. Представительство в совете распределялось следующим образом: четыре места получили националисты (Абаз Купи, Баба Файя Мартанеши, Мюслим Пеза, Хаджи Лэщи) и три — коммунисты (Энвер Ходжа, Юмер Дишница, Мустафа Гиниши). В начале 1943 г. в Албанию вернулся из эмиграции участник революции 1924 г., член Московской коммунистической группы Сейфула Малешова. Кооптированный в состав Генсовета, он «уравновесил» представительство коммунистов с националистами. Образование Национально-освободительного фронта окончательно убедило оккупантов в бесперспективности усилий по «обеспечению» албанского тыла. Попытки мобилизовать албанцев на войну в Ливии, а затем сформировать воинское объединение для посылки на советско-германский фронт потерпели неудачу. Марионеточное правительство Мустафы Круи все чаще прибегало к жестоким репрессиям против патриотов. Известно его распоряжение префектам, в котором говорилось, что «является совершенно ненужным заполнять тюрьмы и задавать лишнюю работу судьям, беспокоя их в связи с делами преступных элементов, место которых — на веревке». Префектам было предоставлено право по собственному усмотрению применять карательные меры. Наместник Якомони обнародовал декрет о том, что в городах в ответ на каждый акт саботажа будет сжигаться дом, а в сельской местности вводился коллективный штраф, налагавшийся на население, проживавшее в радиусе пяти километров от места действий партизанских чет. Выполнение карательных мероприятий возлагалось на так называемое «главное управление по обеспечению общественного порядка в королевстве». Возглавивший его итальянский генерал Дзанини провел первую операцию против Пезы. Сотни домов были разрушены, скот угнан, подвергнуты пыткам и казням женщины, дети и старики. Но карателям не удалось ни уничтожить чету, ни запугать население. Более того, зона, контролируемая партизанами, вскоре расширилась. «Мало сил, — писал Чиано в своем дневнике. — Ведь это только считается, что там у нас четыре дивизии: на самом же деле это всего лишь одиннадцать тысяч человек». Оккупационная система в Албании переживала кризис. На Мустафу Крую стали возлагать ответственность за неудачи даже его ближайшие соратники. Активизировались его личные враги и среди них и Теренц Точи, председатель албанской корпоративной палаты. Настроения, господствовавшие в «верхах», отражены в протоколе ноябрьского заседания корпоративной палаты, созванного для того, чтобы наметить пути обеспечения «спокойствия и порядка в стране». Присутствовавшие на заседании члены палаты, представители власти на местах говорили о тяжелом экономическом положении страны. Заседание было закрытым, а поэтому участники его весьма откровенно заявляли о том, что независимость является фиктивной и видимость парламентского правления не может обмануть народ. «Нынешнее правительство, — говорил один из участников, — не пользуется ни малейшей симпатией в народе, а потому я предлагаю уполномочить председателя (собрания. — Авт.) обратиться куда следует, чтобы было образовано правительство национального единства». Просьба попала по адресу. Чиано и наместник Якомони стали подбирать новую кандидатуру на пост премьера. Их мысли сходились в том, что следует вернуться к правлению беев, которые еще имеют сильное влияние на общественное мнение. 20 января 1943 г. премьер-министром стал Экрем Либохова, а менее чем через месяц, 13 февраля, — Малик Бушати. Почти одновременно с премьером был сменен и наместник. Якомони в тех обстоятельствах выглядел слишком либеральным, и поэтому на его место был переведен с поста начальника генштаба сухопутных войск генерал Альберто Париани. Перед ним и главнокомандующим итальянскими войсками в Албании генералом Ренцо Далмаццо ставилась задача подавления национально-освободительного движения, руководимого коммунистами. Положение в стране становилось все более тяжелым, фашистское хозяйствование привело к дальнейшему обнищанию народа. Не хватало топлива, ощущался острый недостаток мяса, масла, сахара, соли и других продуктов первой необходимости. Зимой 1942/43 г. ряд районов Албании остался без муки и соли: запасы истощились, а подвоз новых партий продовольствия прекратился из-за транспортных затруднений. Голод охватил одну из самых богатых префектур страны — Корчу. Производство зерновых во время войны значительно сократилось, но и собранный урожай пшеницы и кукурузы, во всяком случае его львиная доля, вывозился в Италию. Итальянские захватчики бессовестно грабили страну, и в этом им помогали албанские предприниматели. Национальный банк Албании и банк Неаполя финансировали деятельность Акционерного торгового и сельскохозяйственного албанского общества. Контракты, подписанные обществом с министерством национальной экономики, давали ему исключительное право покупать и продавать зерно по монопольным ценам. Более того, это акционерное общество получило также разрешение запрещать разведение тех сельскохозяйственных культур, возделывание которых было по той или иной причине нежелательно администрации. По специальному соглашению с министерством финансов общество приобретало по низким ценам пшеницу, ячмень и кукурузу, собранные у крестьян в счет уплаты налогов за 1942—1943 гг. Оно освобождалось от уплаты всех государственных налогов и других форм обложения. Особенно сильно пострадали от деятельности данного общества плодородные районы Косово, которые были буквально опустошены в результате его грабительской политики. Все более широкие слои трудового народа Албании осознавали, что единственным выходом из тяжелого экономического и политического положения является вооруженная борьба. К концу 1942 г. число партизанских чет увеличилось до 22. Кроме них в освобожденных районах формировались крестьянские четы, которые играли роль отрядов самообороны и помощи партизанским четам. Доверие крестьян к партизанам росло потому, что в освобожденных районах, где устанавливалась власть национально-освободительных советов, отменялись налоги, введенные оккупантами, распределялось среди населения содержимое продовольственных складов. Крестьянство видело в партизанах своих защитников и охотно им помогало. В декабре 1942 г. освободительная борьба албанского народа была официально признана державами антигитлеровской коалиции. В декларации советского правительства отвергались притязания итальянского империализма на Албанию, выражалась уверенность, что «борьба албанского народа за свою независимость сольется с освободительной борьбой других угнетаемых итало-германскими оккупантами балканских народов, которые в союзе со всеми свободолюбивыми странами изгонят захватчиков со своей земли. Вопрос о будущем государственном строе Албании является ее внутренним делом и должен быть решен самим албанским народом». Декларации правительств США и Великобритании были выдержаны в духе Атлантической хартии и содержали высокую оценку участия албанского народа в общей борьбе против фашизма. Однако позиция правительства Великобритании несколько отличалась от американской. Содержавшаяся в британской декларации фраза о том, что «вопрос о границах Албанского государства должен быть рассмотрен при заключении мира», расценивалась в политических кругах Европы и Америки как намерение способствовать в будущем передаче Южной Албании Греции. Греческое эмигрантское правительство Цудероса обращалось с просьбой к Рузвельту включить в декларацию формулу, аналогичную английской, но президент отказался это сделать. Заявления великих держав албанские патриоты восприняли с энтузиазмом. Признание их борьбы частью той великой битвы, которую вели народы мира против фашизма, укрепляло их надежды на победу над оккупантами. Вместе с тем объективно декларации усиливали позиции национально-освободительного фронта, повышали популярность Советского Союза, чей подход к будущему Албании представлялся наиболее приемлемым для всех борцов за независимость. В рядах албанских коллаборационистов эти заявления вызвали серьезное замешательство. Ф. Якомони писал в своих воспоминаниях, что после декабрьских деклараций очень многие албанские националисты, сенаторы и другие лица заявляли, что постановка английским министром иностранных дел Иденом вопроса о границах Албании вынуждает их с большей надеждой взирать на Россию. Дескать, еще с царских времен эта страна проявляла благожелательный интерес к Албании. Сейчас трудно судить о том, насколько искренними были эти заявления. Однако фактом является то, что политика СССР и героическая борьба советского народа вызывали в Албании на протяжении всего периода национально-освободительной борьбы неизменное восхищение. Развитие освободительного движения, все более определенно принимавшего антиимпериалистический и антифашистский характер, привело к обострению классовых противоречий. В политике Национально-освободительного фронта, местных советов все яснее проявлялось демократическое содержание. Обращение НОФ к народу и к его инициативе в организации борьбы и создании органов власти вызвало ответную реакцию со стороны тех представителей господствующих классов Албании, которые надеялись удержаться у власти и после окончания войны. Основную угрозу они видели в том, что руководство движением концентрировалось в руках коммунистов. Поэтому вскоре после конференции в Пезе в Албании появилась организация «Балы комбтар» («Национальный фронт»). В руководство ее вошли крупные землевладельцы, кулаки, байрактары, представители интеллигенции. Возглавил организацию Митхат Фрашери, известный политик и публицист консервативного толка (псевдоним Люмо Скендо), один из лидеров соглашательского крыла освободительного движения 1910—1912 гг. и министр общественных работ в правительстве И. Кемали. После апреля 1939 г. Митхат Фрашери держался в стороне от политической жизни. Его пригласили на конференцию в Пезе, но он отказался принять в ней участие. Организация «Балы комбтар» имела свой денежный фонд, составлявшийся из ежемесячных взносов членов организации, издавала газету «Мбройтья комбтаре» («Защита нации»). По замыслам ее организаторов, «Балы комбтар» должна была существовать параллельно с Национально-освободительным фронтом и, привлекая массы на свою сторону, ослаблять его. Их официальной линией являлась тактика сохранения сил для «дня икс». Балысты делали главный упор на пропаганду национализма, обещали землю крестьянам, декларировали различные свободы (от свободы слова до свободы предпринимательства). Они заявляли о демократическом характере своей организации, которая должна была объединить всех албанских патриотов и бороться за свободу народа. Эти пункты вошли в те десять принципов (декалог), которые составили программу организации. Декалог был выдержан в решительном тоне, каждый пункт его начинался со слов: «мы боремся...». Однако развитие событий показало, что существовало большое различие между словами и делами балыстов. Печать периода антифашистской национально-освободительной войны Листовка "Крестьяне защищают свой урожай от фашистских разбойников" Формально «Балы комбтар» считалась нелегальной организацией и формировала отряды добровольцев якобы для борьбы против оккупантов. Видя, какую популярность завоевала в народе идея национально-освободительных советов, балысты стали создавать свои советы. Были случаи, когда в одной деревне действовали два совета — НОФ и «Балы комбтар». Появление новой организации произвело определенное впечатление в народе. Балыстам удалось сразу же привлечь на свою сторону часть мелкой городской буржуазии, многих крестьян, которые никогда прежде не принимали участия в политической жизни и поэтому не видели особой разницы между НОФ и «Балы». Руководство последней использовало пережитки патриархально-родовых отношений и, привлекая на свою сторону старейшин, обеспечило себе поддержку деревни. Главной опорой «Балы» стали северные районы — Шкодра, Мирдита, Дибра, но их отряды действовали также на юге и в центре Албании. Рядовыми членами «Балы комбтар» в большинстве своем являлись люди, которые искренне желали посвятить себя борьбе за освобождение родины от оккупантов и коллаборационистов. Им было известно подлинное лицо лидеров этой организации, которые главными врагами считали не итало-фашистских оккупантов, а коммунистов. Иногда балыстские четы, руководимые людьми, слабо осведомленными в политике центра, участвовали в совместных операциях с отрядами партизан. Однако такие примеры были единичными, ибо лидеры «Балы» скорее находили общий язык с оккупационными властями, чем с представителями НОФ. Балысты извращали характер Национально-освободительного фронта, утверждая, что он является ширмой для коммунистической партии, которая не представляет интересов албанского народа, тогда как «Балы» выражает национальные чаяния. Их девизом был призыв: «Албания — албанцам, смерть предателям!», который они противопоставили призыву НОФ: «Смерть — фашизму, свобода — народу!» Балыстское руководство скрывало от масс свои давнишние связи с итальянским фашизмом. Перед компартией встала сложная задача. Она должна была добиться победы над «Балы комбтар» в борьбе за привлечение на сторону НОФ крестьянства. От этого зависел успех руководимого ею национально-освободительного движения. Коммунисты противопоставили выжидательной тактике балыстского руководства программу решительной антифашистской борьбы за освобождение страны в союзе со всеми свободолюбивыми народами Балкан. В первом номере журнала «Башкими»; органа генсовета НОФ, эта политика формулировалась следующим образом: «У нас нет проблемы борьбы тенденций, националистических или коммунистических, как и проблемы борьбы между красными и белыми. Для нас существует только совместная борьба за освобождение нашей страны. Окончание совместной борьбы приведет к осуществлению нашей цели: созданию свободной народно-демократической Албании». |
загрузка...