Лига борется за автономию и целостность Албании

13 июня 1878 г. в Берлине открылся международный конгресс с участием европейских держав и Турции, созванный для пересмотра условий Сан-Стефанского договора. На конгресс, которому предстояло «окончательно» определить политическую карту Балкан, были приглашены, правда с совещательным голосом, и представители балканских государств. Албанская лига также послала в Берлин делегацию во главе с Абдюлем Фрашери. Он добился встречи с председательствовавшим на конгрессе Бисмарком и просил его поставить в повестку дня одного из заседаний вопрос о правах албанской нации. Но германский канцлер в категорической форме отклонил эту просьбу. Точка зрения Бисмарка, изложенная им при открытии конгресса, состояла в том, что «албанской национальности не существует». Это мнение главы германского правительства, вполне совпадавшее не только с тогдашними представлениями других руководителей европейских правительств, но и Порты, нашло отражение в решениях Берлинского конгресса.

Конгресс подтвердил положения Сан-Стефанского договора о признании независимости Сербии, Черногории и Румынии и создании автономного Болгарского княжества, хотя границы этих государств и были урезаны. Албания же в документах европейского конгресса фигурировала лишь как географическое понятие и составная часть территории Османской империи. Творцы берлинских решений рассматривали «ничейное албанское пространство» как источник территориального приращения соседних балканских государств. Правда, Берлинский конгресс не подтвердил принятого в Сан-Стефано решения о передаче Болгарии юго-западного района Албании с городом Корча. Но на севере по решению конгресса Черногории передавались два пункта со смешанным албано-славянским населением — Плав и Гусине (Гусья). На юге же по включенной в протокол № 13 от 5 июля 1878 г. рекомендации конгресса предполагалось установить новую греко-турецкую границу на линии реки Каламас. В результате к Греции отходила значительная часть Эпира, включая почти всю область Чамерия, населенную в основном албанцами.

Известие о планах передачи соседним странам земель с албанским населением вызвало в Албании бурю возмущения. В ряде городов прошли народные митинги протеста. Еще более возрос авторитет Албанской лиги среди населения. Ее активисты взяли на себя организацию защиты албанских территорий.

После второго общего собрания лиги 2 июля 1878 г. масштабы ее деятельности значительно расширились. Повсеместно созданные ранее народные комитеты самообороны превращались в местные отделения Албанской лиги; там, где этих комитетов не существовало, отделения лиги формировались на собраниях населения. Для более оперативного руководства и координации действий возникших на местах многочисленных отделений Албанской лиги были образованы три ее межобластных комитета — в Призрене, Шкодре и Янине. Два северных межобластных комитета лиги — Призренский и Шкодринский — главные свои усилия сосредоточили на организации борьбы против передачи Черногории Плава и Гусине.

По призыву отделений лиги в североалбанских районах началась вербовка добровольцев и сбор средств для организации сопротивления. Только в Шкодре за несколько дней записалось в добровольцы около 6 тыс. человек, горожане и крестьяне жертвовали в фонд обороны деньги и зерно. Сами албанские жители Плава и Гусине находились в боевой готовности, день и ночь следя за передвижениями черногорских войск.

Черногорский князь Николай, не рискуя в этих условиях пойти на применение силы, обратился к великим державам, обвиняя Порту в том, что она организовала Албанскую лигу с целью помешать выполнению территориальных статей Берлинского трактата.

Вне сомнения, движение в Албании против передачи Черногории и Греции территорий с албанским населением было на руку Порте, которая стремилась удержать эти территории под своей властью. Просьбы Албанской лиги об оказании ей помощи оружием находили живой отклик у Порты. Так, по сведениям российского консула в Янине А. Троянского, до декабря 1878 г. местный комитет лиги получил от османского командования 12 тыс. ружей. На севере Порта пыталась использовать военные силы Албанской лиги против оккупации австрийскими войсками Боснии и Герцеговины. Летом 1878 г. ее агенты раздавали албанскому населению Косово оружие и патроны. Однако вопреки настояниям представителей османских властей, Генеральный совет лиги отказался принять участие в борьбе против австрийской оккупации Боснии и Герцеговины. Албанская лига не отклонялась от курса на защиту целостности албанских земель от посягательств с чьей-либо стороны, в том числе и со стороны Порты. Об этом свидетельствовали события, развернувшиеся в июле—августе 1878 г. в Косово.

Испытывая возрастающее давление держав, Порта вынуждена была принять экстренные меры для претворения в жизнь решений Берлинского конгресса относительно передачи Черногории Плава и Гусине. С этой целью на турецко-черногорскую границу в качестве чрезвычайного комиссара стамбульского правительства был направлен маршал Мехмед Али-паша, которого сопровождал адъютант султана. 25 августа 1878 г. турецкий маршал прибыл в Призрен и немедленно вступил в переговоры с руководителями Албанской лиги, требуя от них безоговорочного исполнения постановлений Берлинского трактата. Однако руководители лиги, не признавая за Портой какое-либо право давать им указания, отказались продолжать переговоры с ее эмиссаром. К представителю османского правительства поступали сведения из пограничных районов о том, что их население настроено решительно против передачи тех или иных пунктов с албанским населением соседним государствам. Тем не менее Мехмед Али-паша решил продолжать путь к границе, надеясь уговорить жителей пограничных районов подчиниться приказу правительства. 31 августа он в сопровождении батальона турецких солдат выступил из Призрена в Дьякову (Джяковицу).

Известие о прибытии в Дьякову Мехмеда Али-паши, который в 1871 г. руководил карательной экспедицией против повстанцев в Шкодре, вызвало большое возбуждение среди местного населения. С разных сторон в город начали стекаться вооруженные горцы. В короткое время вместе с горожанами число вооруженных людей, окруживших дворец местного албанского феодала Абдуллах-паши Дрени, где обосновался турецкий военачальник, достигло 4500 человек. Предъявленный турецкому маршалу местным отделением лиги ультиматум покинуть Дьякову и вернуться в Призрен был отвергнут, 3 сентября произошел штурм дворца, продолжавшийся с перерывами четыре дня. В результате Мехмед Али-паша оказался в критическом положении: большая часть осажденных сдалась, шедший Им на выручку турецкий батальон распался, а служившие в нем албанцы присоединились к повстанцам. Во время последнего штурма, 6 сентября, Мехмед Али-паша был убит, а оставшиеся во дворце сдались. Эта короткая осада имела весьма кровопролитный итог: осажденные потеряли около 100 человек, осаждавшие — около 500.

Таким образом, приверженцы Албанской Призренской лиги впервые пустили в ход свое оружие не против соседних балканских государств, а против Порты. События в Дьякове носили достаточно серьезный характер. Но стамбульское правительство, не имея достаточно сил для борьбы с Призренской лигой, а главное, — нуждаясь еще в ней для противодействия территориальным изменениям на Балканах, которые были определены в Берлине, — решило замять этот серьезный инцидент.

События в Дьякове усилили позиции радикального крыла в руководстве Албанской лиги. Являвшийся опорой радикалов Стамбульский комитет в конце сентября 1878 г. обсудил и принял проект новой политической программы лиги. Она предусматривала объединение всех албанских территорий в единый албанский вилайет. Все должностные лица вилайета, включая губернатора, должны были быть албанцами. В судах и прочих учреждениях вводилось обязательное употребление албанского языка, обучение в школах также проводилось на албанском. В стране создавались выборные органы местного управления, которые предполагалось формировать на демократической основе, без какой-либо дискриминации по социальным или религиозным мотивам.

Предусматривалось создание национальной армии численностью в 200 тыс. человек. Суверенитет султана над Албанией сохранялся, но на условии, что османский монарх будет отстаивать целостность албанской территории.

Разработанная радикалами новая программа Албанской лиги была опубликована 27 сентября 1878 г. в стамбульской газете «Терджюман-и Шарк» («Рупор Востока»), которую редактировал албанский просветитель и публицист Сами Фрашери. Это первая в истории албанского национально-освободительного движения развернутая программа политической автономии Албании. Поворот в деятельности лиги в сторону борьбы за создание автономного албанского государства не ускользнул от внимания зарубежных наблюдателей. Русская газета «Голос», перепечатавшая 17 (29) сентября 1878 г. новую программу Албанской лиги, сопроводила ее следующим комментарием: «Албанская лига, основанная первоначально исключительно для противодействия расчленению Албании, приняла в последнее время характер национальный, имеющий целью домогаться образования автономного Албанского княжества, которое бы находилось только под верховной властью султана».

События в Албании все чаще становились в 1878—1879 гг. предметом дипломатических донесений, поступавших в Лондон, Париж, Вену, Петербург и другие европейские столицы. Многих дипломатов ставил в тупик подъем освободительного движения в стране, считавшейся самой отсталой на Балканах, со значительным мусульманским населением, рассматривавшимся как опора власти султана в Европе, и они пытались объяснить возникновение Албанской лиги различными внешними воздействиями. Большинство дипломатов сходилось на том, что лига является «инструментом» политики турецкого правительства.

Российский консул в Призрене И.С. Ястребов, исследуя «глубже» корни Албанской лиги, утверждал, что идею эту турецкому правительству внушил через албанского патриота Пашко Васу, советника косовского вали, видный деятель Парижской коммуны генерал Клюзере, оказавшийся тогда в Европейской Турции. Российский дипломат, относившийся враждебно и к Парижской коммуне, и к Албанской лиге, с явной предвзятостью называл приверженцев лиги «коммунарами». Хотя образованные албанцы, несомненно, знали о первой в истории пролетарской революции, данная аналогия выглядит весьма натянутой — слишком велика была разница между общественными условиями Франции и Албании той эпохи.

Европейские дипломаты, придерживавшиеся мнения, что Албанская лига была создана Портой с целью сохранить за собой территории, которых она лишалась по решениям Берлинского конгресса, приходили к выводу, что уже во второй половине 1878 г. деятельность лиги вышла за рамки, определенные для нее Портой. Так, в одном из писем российского посла в Константинополе А.Б. Лобанова-Ростовского в сентябре 1878 г. говорилось: «Надо полагать, что сопротивление албанцев выполнению условий Берлинского договора перерастает в общее восстание против Порты». Через несколько месяцев австрийский консул сообщал из Влёры: «Оттоманское правительство, спровоцировав призренские события и позволив им свободно развиваться, не оказывая влияния на ход дела, находится теперь перед возбужденным населением, готовым к восстанию, и не имеет более сил, чтобы подчинить народ своему авторитету».

Новая политическая программа Албанской лиги, выдвинутая Стамбульским комитетом, была разослана по городам Албании и стала предметом острых споров между активистами патриотического движения, поддержавшими программу, и просултанскими элементами, выступившими против нее. Решение Стамбульского комитета обсуждалось и на собраниях местных отделений Албанской лиги. 1 ноября 1878 г. на расширенном собрании отделения лиги в Дибре с участием Абдюля Фрашери, находившегося здесь в качестве представителя Тоскерии, программа Стамбульского комитета была одобрена, правда, в урезанном виде. Руководители радикального течения, стремясь обеспечить поддержку «умеренных», сняли пункт о демократическом характере будущего автономного албанского государства.

Совещание в Дибре решило, что политические требования лиги будут представлены Порте делегацией из видных деятелей албанского общества. Намечалось предварительно собрать подписи представителей всех албанских санджаков и каз под этим документом. Сбором подписей в городах и крупных селениях занимались члены местных отделений лиги, в деревнях — мухтары (старосты), и всюду албанцы охотно ставили свои подписи под новой программой лиги. Абдюль Фрашери, которому была поручена эта кампания на юге страны, посетил Эльбасан, Берат, Фиер, Влёру, Дельвину, Гирокастру и к началу декабря 1878 г. завершил свою работу. Ильяз-паша Дибра, которому поручалось получить мандат от населения Северной Албании, выполнил эту задачу к середине января 1879 г. Однако обострение обстановки в южных областях в связи с вопросом о турецко-греческом разграничении привело к тому, что представление политической программы Албанской лиги Порте было отложено.

Как уже говорилось, Берлинский конгресс рекомендовал Турции и Греции провести переговоры с целью передачи последней Фессалии и значительной части Эпира, включая населенную албанцами область Чамерия. Планы отторжения от Албании ее южных пределов, как и северных, встретили решительное противодействие Албанской лиги. До начала в Превезе греко-турецких переговоров 11 января 1879 г. здесь открылся кувенд Албанской лиги. В нем участвовало 400 делегатов — представителей разных областей Албании. Кувенд решительно высказался против передачи Эпира Греческому королевству.

В принятой резолюции говорилось: если великие державы будут настаивать на своем решении, албанцы окажут сопротивление всеми средствами. За счет лиги предполагалось мобилизовать всех способных носить оружие. Несколько тысяч вооруженных албанцев устроили на улицах Превезы демонстрацию в поддержку этого решения.

Греко-турецкая конференция открылась в Превезе 6 февраля 1879 г. и после шести недель работы была прервана турецкой стороной. Турецкие представители мотивировали свою позицию опасностью антиосманского восстания в Албании в случае удовлетворения греческих требований. Разумеется, протесты албанцев против уступки Эпира Греции объективно являлись поддержкой позиции Порты, стремившейся сорвать выполнение соответствующего решения Берлинского конгресса, но Албанская лига при этом следовала собственной политической линии и готова была проводить ее в жизнь вопреки намерениям стамбульского правительства. Как сообщал в феврале 1879 г. российский консул в Янине А. Троянский, албанцы решили: в случае, если Порта проявит уступчивость в переговорах с Афинами, «низложить турецкие власти во всем Эпире и заменить их властями албанскими». О самостоятельности действий лиги говорит и ее стремление войти в непосредственный контакт с правительствами великих держав.

В конце марта 1879 г. Абдюль Фрашери и Мехмет Али Вриони отправились в дипломатическое турне по европейским столицам. За три месяца они побывали в Риме, Париже, Лондоне, Берлине, Вене и Стамбуле. Основной целью их поездки было доказать незаконность и несправедливость передачи Греции в соответствии с рекомендацией Берлинского конгресса Эпира. В записке идентичного содержания, которую «делегаты албанского народа», как подписывались Мехмет Али Вриони и Абдюль Фрашери, представили в дипломатические канцелярии европейских держав, они категорически возражали против передачи Эпира Греции, ибо это ставило под угрозу само существование Албании. «Албанцы, — говорилось в записке, — сохранили свою родину, свой язык и свои нравы, отразив в варварские времена нападения римлян, византийцев и венецианцев¹. Как можно допустить, чтобы в век просвещения и цивилизации нация, столь храбрая и столь привязанная к своей земле, была принесена в жертву, отдана без каких-либо законных оснований алчному соседу?» Но справедливые требования албанского народа о сохранении независимости и территориальной целостности страны сочетались в записке и с претензиями албанской мусульманской знати, игравшей весьма значительную роль в деятельности Албанской лиги, на чужие земли.

В меморандуме отстаивалась принадлежность к Албании не только населенной албанцами северо-западной части Эпира — Чамерии, но и всего Эпира. В рассматриваемый период албанская феодальная знать обладала сильными позициями в Эпире: некоторые паши и беи жили в Янине, Арте, Превезе и других местах Эпира, владели там землями и пастбищами и со времен Али-паши пользовались в этом крае значительным политическим влиянием. Естественно, что албанские феодалы цепко держались за свои права и привилегии, используя в этих целях и Албанскую лигу. В записке, представленной Абдюлем Фрашери и Мехметом Али Вриони, для обоснования принадлежности Эпира к Албании приводились различные аргументы: экономические — передача Эпира лишила бы албанских пастухов их зимних пастбищ, стратегические — потеря естественных укреплений Янины, Превезы и Арты означала бы передачу ключей от Албании чужому народу. Значительное место в записке уделялось и аргументам исторического характера. «Албанский народ, — утверждали авторы записки, — более древний, чем греческий народ; известно, что в старину Эпир был одной из составных частей Албании, и никогда греки в какой-либо мере не владели этой страной».

Албанские делегаты получили возможность встретиться и устно изложить свои пожелания некоторым видным европейским дипломатам, в том числе французскому министру иностранных дел В. Ваддингтону, его английскому коллеге Р. Солсбери, итальянскому премьер-министру А.Депретису. Трудно говорить о каких-либо конкретных результатах дипломатической миссии Албанской лиги в Европу, но она определенно показала главам дипломатических ведомств великих держав, что в греко-турецком территориальном споре участвует и третья сторона — албанская, с которой волей-неволей придется считаться.

В перечне столиц, которые посетили представители Албанской лиги, нет Петербурга. Возможно, это было вызвано тем, что зондаж политики России, предпринятый ранее, не дал утешительных результатов. В октябре 1878 г. в Адрианополь, где находилась тогда ставка главнокомандующего русской армией, прибыл некий албанский бей, имя которого в русских дипломатических документах зашифровано тремя звездочками². В беседе с главнокомандующим генералом Э.И. Тотлебеном, коснувшись подробно происхождения и целей Албанской лиги, он поставил вопрос: что албанцы могут ожидать со стороны России? Тотлебен ответил, что «Россия относится сочувственно ко всем народностям и к их законным и справедливым стремлениям, что она отнесется также сочувственно и к албанцам, если они поведением своим сумеют оправдать эти симпатии». Албанцы, продолжал генерал, могут «снискать себе расположение европейских держав», если они добровольно уступят местности, которые в силу решений Берлинского конгресса должны быть присоединены к соседним государствам. Эта позиция России вряд ли могла удовлетворить Албанскую лигу, но она ничем существенным не отличалась от позиции других держав — участниц Берлинского трактата 1878 г.

¹ То, что здесь упоминается не одна, самая героическая, страница освободительной борьбы албанцев - против османской агрессии, - можно объяснить тем, что деятельность Албанской лиги в тот период формально не выходила за рамки лояльности по отношению к Порте.
² По мнению советской исследовательницы И.Г. Сенкевич, впервые осветившей данный эпизод, это был албанский национальный деятель и публицист Юсуф Али-бей.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 3147

загрузка...

Другие книги по данной тематике