Газа

Александр продолжил поход на юг. После известия о падении Тира все города на побережье на пути в Египет заявили о капитуляции, кроме Газы. Это была крепость на краю пустыни, окруженная дюнами. До сих пор ее удалось взять штурмом только персидскому царю Камбизу около двух столетий назад. Александру удалось то же самое, правда, после трудного боя, во время которого сам он был ранен.

После этого царь послал в Пеллу Аминту, сына Андромена, с десятью кораблями за пополнением. На месте можно было найти и добровольцев, и наемников, но основу македонской армии всегда составляла фаланга, а в ней эффективно служить могли только македоняне.

Из Газы Александр направился в дельту Нила, пройдя 130 миль до Пелузия менее чем за неделю. Как и прежде, он послал вперед флот, и его военные моряки приветствовали Александра по прибытии, вместе со множеством египтян, для которых он действительно был освободителем.

Персидское правление было тягостным игом для египтян с 525 г. до н. э., когда Египет был завоеван безумным Камбизом. Персы тем более жестоко обращались с этой провинцией, что они (как позднее римляне) рассматривали ее просто как большую даровую житницу.

Поэтому обстановка здесь была благоприятной для Александра. Ему стоило просто с пониманием отнестись к религиозным чувствам местных жителей, а еще лучше – поучаствовать в каком-нибудь ритуале, символизировавшем передачу власти, и он уже мог рассчитывать на восторженную поддержку населения. В действительности царь получил больше того, на что рассчитывал. То, что было задумано как дипломатический и политический ход, на деле обернулось важным духовным опытом. Не будет преувеличением утверждать, что время пребывания Александра в Египте (октябрь 332-го – апрель 331 г. до н. э.) в психологическом отношении явилось для него поворотным пунктом.

Из Пелузия македонское войско и флот направились вверх по Нилу, в Мемфис. Персидский гарнизон не оказал сопротивления, а сатрап Мазакес встретил Александра, преподнеся ему «800 талантов и все царские регалии». Благодаря этой услуге перс занял административный пост при новом режиме.

Но в Мемфисе Александра ждал новый приятный сюрприз. Персидские цари, свергшие местную династию, по праву завоевателей автоматически считались фараонами Египта. Александр же, победивший Дария, для египетских жрецов превратился в их законного правителя. Поэтому 14 ноября 332 г. до н. э. молодой царь Македонии был торжественно провозглашен фараоном Египта. Нетрудно представить себе, какое впечатление это произвело на самого Александра. Здесь наконец получила должное подтверждение вера Олимпиады в его божественное происхождение.

Слишком большой успех небезопасен – власть порождает особый вид одиночества. Есть основания утверждать, что после битвы при Иссе Александр стал терять контакт со своими македонскими соратниками, а после приобретения подобной сверхчеловеческой харизмы этот процесс, очевидно, еще усилился. Его собственные свершения уже могли соперничать со свершениями Геракла. И тут, среди древнего великолепия египетской культуры, которая, очевидно, вызывала у эллинов своего рода благоговейный трепет, Александр узнает, что он поистине бог и сын бога. Греческая традиция явно различает эти два понятия, египетская же – нет. Для Александра все это имело важные последствия.

В качестве фараона он решил подчеркнуть контраст между собственным правлением и правлением персидского предшественника. В январе 331 г. до н. э., перед уходом из Мемфиса, Александр велел восстановить два храма, карнакский и луксорский (оба, по всей вероятности, были разрушены Камбизом).

Затем он отплыл вниз по Нилу, имея своей целью Навкратис, международный греческий порт, представлявший потенциальную ценность как центр торговли. Уничтожив Тир, царь хотел бы перевести основной путь выгодной восточносредиземноморской торговли из Финикии в Египет. Навкратис, возможно из-за своего изолированного расположения, не произвел должного впечатления на Александра. Достигнув побережья, он нашел лучшее место между Мареотидским озером и морем, напротив острова Фарос.

Гавань была довольно глубокой и хорошо защищенной. Подходы с суши могли быть легко блокированы в случае вторжения врага. Преобладание прохладных ветров создавало благоприятный климат даже в разгар лета. После осмотра этого места Александру приснился вещий сон, в котором некий мудрец декламировал Гомера, намекая на Фарос. Македонский фараон Египта решил основать здесь город – Александрию Египетскую, наиболее известное из основанных им поселений своего имени.

В это самое время Александр выразил желание попросить совета у оракула Зевса-Амона в оазисе Сива. Если учесть, что оазис находился примерно в 300 милях и отделяла его от дельты Нила раскаленная Ливийская пустыня, у царя должны были быть достаточно серьезные причины для такого путешествия. Александр не стал бы тратить около полутора месяцев на пустой каприз. Известно также, что он обращался к оракулам и прежде – накануне значительных событий (так было в Дельфах и в Гордии). И снова он надеялся заглянуть в грядущее.

Александр достиг оазиса Сива в конце февраля. Когда он, получив ответ оракула, вышел к своим приближенным, жаждавшим узнать, что он услышал, он ответил только, что «узнал то, чего желало его сердце». В письме к матери, написанном вскоре, Александр заверил ее, что узнал некую тайну, которую поведает ей одной по возвращении. Так как при жизни он больше не побывал в Македонии, то унес эту тайну в могилу. Однако думается, что не стоит пренебрегать в этом случае традиционными ответами. Так как уже было известно о статусе Александра как сына бога, оракулы стремились подтвердить это. Если Амон и не прямо обещал македонскому царю власть над Персидской империей, то, по крайней мере, ему было сказано, каким богам следует принести жертвы, когда он станет владыкой Азии. Очевидно, была одобрена идея основания Александрии на выбранном месте. Ясно одно: услышанное в оазисе Амона Александр воспринял как откровение, и это повлияло на его дальнейшую судьбу.

Ко времени своего возвращения Александр уже выработал план строительства нового города. Он должен был находиться на перешейке, в форме, символически соответствующей виду македонского воинского плаща. Архитектор Деинохар уговаривал Александра принять «решетчатую» систему, с большим центральным проспектом, идущим с востока на запад, пересекаемым под прямым углом многочисленными улицами. Но у царя были и свои идеи относительно расположения внешних укреплений, центрального рынка, а также различных храмов, включая святилища египетских божеств Исиды и Сераписа. Официальная закладка города состоялась 7 апреля. После закладки первых камней Александр оставил строительную площадку и снова отплыл в Мемфис.

Там, среди многих ожидавших его послов, были и послы из Милета, сообщившие замечательные новости, касавшиеся местного оракула Аполлона. Оракул в Дидимском святилище ни разу не пророчествовал со времени Греко-персидских войн. Высох даже священный ручей. Однако после прихода Александра, как утверждали послы, произошло чудо: ручей снова потек, а оракул стал пророчествовать. Так как милетяне хотели загладить свою вину за поддержку персидского сатрапа во время эгейской кампании, царь, вероятно, воспринял все это не без скепсиса. Однако в пропагандистских целях все это было очень полезно. Сообщение же оракула, привезенное послами, не могло не быть приятным. Аполлон подтверждал происхождение Александра от Зевса, предсказывал великие победы в будущем и не видел опасности в мятежных намерениях спартанского царя Агиса.

С этого времени Александр начал более мягко относиться к послам из Эллады. Успехи, как и то, что он узнал в оазисе Амона, сделали его более снисходительным. Но трудно представить себе, чтобы Александру была безразлична возможность мятежей в Греции. Все, что могло предотвратить там всеобщую смуту, следовало использовать.