|
Ранней весной 334 г. до н. э. Александр Македонский наконец отправился из Пеллы к Дарданеллам во главе экспедиционной армии, чтобы вторгнуться на территорию Персии. Сбылась мечта всей его жизни. Он был одновременно Ахиллом, снова отправлявшимся в Трою, и верховным главнокомандующим греков, который должен был отомстить за вторжение Ксеркса в Элладу. Он даже пересек пролив в том же месте. Большой удачей Александра оказалось то, что переправа прошла практически без противодействия персов. Его слабостью оставался флот, ибо флот Дария в Финикии был почти в три раза сильнее. Массированная атака персидского флота могла бы прервать вторжение в самом начале. Но такой атаки, как и вообще противодействия на море, не состоялось. Организованная стратегия не являлась сильной стороной персидского командования.
Александр с отрядом в шесть тысяч человек отправился в Элею и, согласно традиции, совершил жертвоприношение в честь Протесилая, первого греческого воина, ступившего на берег Трои. Он помолился о более счастливом жребии, что и понятно, так как Протесилай был вскоре убит, и воззвал к богам с просьбой о победе в войне возмездия. После этого он со своим отрядом пересек пролив на шестидесяти кораблях, посланных Парменионом из Сестоса. Во время переправы, на полпути, Александр принес жертву Посейдону и совершил возлияние золотым кубком, как некогда Ксеркс.
После прибытия в Ахейскую гавань (вероятно, Ротэй) царь воздал должные почести Афине, Гераклу и Зевсу и помолился о том, чтобы эти земли по доброй воле признали его царем. Затем он отправился в Илион, где царя встретила депутация местных греков и вручила ему золотые венки в знак почтения, после чего Александр совершил жертвоприношения Аяксу и Ахиллу. Он также, говорят, попросил прощения перед алтарем Зевса, где, согласно легенде, его предок Неоптолем некогда убил Приама. Во время осмотра местных достопримечательностей его спросили, не желает ли он увидеть лиру Париса. Александр отказался, ответив, что Парис играл на ней только для того, чтобы покорять сердца женщин; однако, добавил царь, он бы с удовольствием увидел лиру Ахилла, воспевшего деяния храбрых мужей.
Из Илиона Александр отправился снова на север и присоединился к своему войску в Арисбе, близ Абидоса. Оттуда войско двинулось на Даскилий, где находилась резиденция фригийского сатрапа. Первое поселение на пути, Перкот, контролировалось македонянами, но следующий город, Лампсак, был подвластен наемнику Мемнону. Говорят, что философ Анаксимен, выступивший в качестве посла, уговорил Александра обойти город, возможно за крупную взятку (денежные затруднения царя были широко известны).
У Александра хватило бы запасов только на месяц (не считая того, что он мог бы раздобыть на месте), а потому он хотел поскорее вовлечь персов в сражение, чтобы разбить их. Между тем персы, не сумевшие помешать переправе через Дарданеллы, хорошо понимали угрожавшую им опасность. Арист, фригийский сатрап, обратился за помощью к другим правителям Малой Азии – Арсамену и Спитридату. Они втроем устроили лагерь в Зелее (Сары-Кая), к востоку от реки Граник, и собрали своих военачальников на совет. Наиболее продуманный план выдвинул Мемнон. Он предлагал тактику выжженной земли – опустошение ближайших районов, уничтожение посевов. Это должно было, по его словам, заставить македонское войско двигаться дальше в поисках продовольствия. Между тем персы, собрав большой флот и армию, могли бы тем временем начать войну с самой Македонией, пока армия Александра оставалась разделенной. Это был очень разумный совет, но беда в том, что исходил он от грека и не пришелся по душе его персидским коллегам. Мемнон не проявил достаточного такта: он убеждал их, что в любом случае следует избегать большого сражения, так как македонская пехота значительно превосходит персидскую. Персы были уязвлены и отвергли план Мемнона, решив сражаться. Александр не мог желать лучшего.
Однако за персами оставалось одно преимущество: выбор наиболее подходящего, как им казалось, места и времени битвы. Они решили, что если Александра вынудить атаковать их сильную позицию в невыгодных для него условиях, когда его кавалерия не может атаковать, а фаланга – держать строй, то тем самым, очевидно, будет положен конец вторжению.
Собрав все доступные им подкрепления, сатрапы из своего лагеря направились к реке Граник, которую Александру предстояло пересечь по пути в Даскилий. Они заняли позицию на восточном берегу, наиболее удобную с точки зрения их стратегии. В целом силы Ариста насчитывали около 30 000 человек, а войско Александра – 43 000. При этом персидская кавалерия имела до 16 000 конников, а конница Александра – всего 6000. Поэтому сатрапы в любом случае должны были не подставлять свою более слабую пехоту под удар, а могли добиться победы, умело используя кавалерию и греческих наемников.
Когда македоняне достигли Граника и увидели диспозицию, их командиры были удивлены и растеряны. Эти ветераны сразу поняли, что они в опасной ловушке. Парменион принялся убеждать царя, доказывая, что персов не удастся выманить с их укрепленных позиций, преимущество которых они и сами понимали. Река слишком глубока и быстра, ее придется переходить колонной, и во время этой трудной переправы они окажутся очень уязвимыми. Неудача первого приступа определит дальнейший ход сражения.
Царь нехотя согласился. Однако битва все же состоялась и началась с почти невероятной прямой атаки с переходом через реку. Под покровом темноты, не загасив лагерные костры, чтобы обмануть персов, македонское войско шло вдоль реки, пока не был найден подходящий брод. Там войско на несколько часов стало лагерем. Переправа началась на рассвете. Только в это время разведчики персов подняли тревогу. Несколько конных отрядов спешно направились к броду, надеясь застать людей Александра врасплох, но было поздно. Большая часть их уже переправилась, а при македонской дисциплине нетрудно было противостоять подобному нападению. Фаланга построилась, чтобы прикрыть тех, кто еще не переправился; Александр во главе своей конницы начал контратаку. Персы сочли за благо отступить. Александр собрал остальную часть войска и построил его для битвы. Равнина, на которой они находились, была очень удобной для действий кавалерии.
Арист и его приближенные выстроили свою кавалерию в одну линию, широким фронтом, а пехоту поставили в резерв. После этого они начали продвигаться вперед, к позициям.
Если они хотели убить самого царя, то узнать Александра им было бы нетрудно. На нем были великолепные доспехи из храма Афины в Илионе, щит его украшен был не хуже, чем щит Ахилла, а самого царя окружали оруженосцы и штабные командиры.
Заметив, что Александр, очевидно, готовится к нападению с правого фланга, персы перевели туда из центра несколько лучших частей. Именно на это и рассчитывал царь. По его приказу затрубили трубы, и равнину огласил боевой клич македонян. Александр повел в бой кавалерию, построенную клином. Он сделал вид, что хочет нанести удар по левому флангу противника, где его ждали Мемнон и Арсамен, но внезапно изменил направление удара и направил конницу на ослабленный центр персов. Между тем Парменион на левом фланге сдерживал атаки персидской кавалерии.
Началось сражение, достойное описания Гомера. Митридат, зять персидского царя, контратаковал во главе конной гвардии, стремясь нанести удар по центру македонского войска. Во время первой атаки у Александра сломалось копье, и Демарат из Коринфа дал ему свое. Повернув коня, царь поскакал прямо к Митридату. Говорят, кто-то из персов метнул в Александра копье с такой силой, что оно пробило щит и вонзилось в латы. Александр вытащил его, пришпорил коня и собственным копьем поразил Митридата в грудь. При этом, как пишет Диодор, «бойцы в рядах обоих войск испустили клич восторга при виде такого свершения».
Однако броня выдержала удар, от копья царя откололся кончик, а Митридат, пошатнувшийся, но готовый к бою, обнажил меч, намереваясь начать поединок. Александр, не растерявшись, бросил сломанное копье в лицо противнику, и тот упал на землю.
Занятый противником, Александр не обратил внимания на новую опасность. Знатный перс Розакес подскакал к нему сбоку, с саблей наголо, и нанес удар такой силы, что рассек крылатый шлем Александра и нанес ему легкую рану в голову. Несмотря на это, царь успел все же разделаться и с новым противником, но брат Розакеса Спитридат напал на Александра сзади с обнаженным мечом, готовясь нанести новый удар. В это время Клит Черный, брат кормилицы Александра, мощным ударом отсек Спитридату руку. Едва он успел это сделать, как Александр упал на землю, а яростная битва продолжалась.
Воспользовавшись тем, что в центре ряды врагов поредели, македонская фаланга пошла в наступление. Александру каким-то образом снова удалось сесть верхом, и его гетайры собрались вокруг него. Персидские воины в центре дрогнули, оставив без поддержки тех, кто находился на флангах. После того как на левом фланге Парменион со своей фессалийской конницей пошел в атаку, персы обратились в бегство. Не считая наемников, пехота почти не оказывала сопротивления. Мемнон же со своими людьми в боевом порядке отступил на один из холмов. К Александру послали гонца с просьбой о пощаде, но царь не был склонен даровать ее. Пока фаланга продолжала наступление, кавалерия царя окружила наемников со всех сторон, чтобы никто не прорвался. Самому Мемнону, правда, удалось каким-то образом спастись.
Битва при Гранике закончилась славной победой македонского главнокомандующего. Его личное поведение было героическим, и редко когда венок за мужество, врученный ему «по общему решению», доставался более достойному кандидату. Потери персов составили примерно 2500 человек, и только около тысячи из них были коренными персами. В пехоте самого Александра потери составили не более 30 человек, а в кавалерии – не более 120. Птолемей и Аристобул утверждают, что всего 60, из них 25 гвардейцев. Впоследствии Александр установил в честь этих 25 статуи в Македонии – единственный в этом роде случай. Примечательно, что в эту группу он включил и свою статую.
2000 оставшихся в живых наемников Мемнона заковали в цепи и отправили в качестве рабов в Македонию. Сам Александр объяснял это тем, что они оскорбили эллинов, сражаясь на стороне восточных варваров против греков. Иначе говоря, это был жест главнокомандующего Эллинским союзом.
Но мы не знаем, насколько пропагандистские мотивы были важными для царя. Аристобул считает, что Александр руководствовался скорее гневом, чем разумом, и это справедливо. Снова, под прикрытием решений союза, Александр показал, что будет со всеми греками, которые выступят против него.
После этих событий Дарий вынужден был принять македонскую угрозу всерьез. Александр, казалось обреченный на поражение, одержал поразительную победу. Теперь у его ног лежала вся Малая Азия.
|
