IX. Фараон в домашнем кругу

Возвращаясь после дальнего путешествия или перехода через пустыню, фараон знал, что его ждет приятный отдых во дворцах Пер-Рамсеса,³⁷⁾ Мемфиса или Фив. А Эхнатону так нравился новый дворец в Ахетатоне, что он почти не покидал его. Нежный отец, верный муж, почтительный сын, он был счастлив только в кругу своей семьи, рядом с царицей и царевнами. Они сопровождают его и на прогулках. Они ходят вместе с ним в храм. Они присутствуют при раздаче вознаграждений. Они помогают ему принимать иноземных послов. Они готовят для него напитки и лакомства. Царица сама берет кувшин и ситечко и наливает фараону горячее питье. А когда у фараона гостила царица-мать, это уж было полное счастье! Полуденный завтрак и обед тоже происходили в семейном кругу.³⁸⁾

Однако весьма сомнительно, чтобы такие семейные отношения поддерживали другие фараоны. Эхнатон протестовал против многих идей и обычаев своего времени, но они вновь возродились после его смерти. В начале XVIII династии фараоны проводили в семье гораздо меньше времени. Вот фараон Яхмес вернулся к себе отдохнуть. Его встречает дочь царя, она же — сестра царя, она же — жена бога, великая царская супруга Яхмес-Нефертари. О чем же они беседуют? Фараон говорит о том, сколько добра можно было бы сделать для тех, кто там, по ту сторону, для дорогих покойников, которым требуются вода [215] и жертвенные столы со всеми яствами для праздничных пиров на небе и на земле. Слегка удивленная, царица, ожидавшая, наверное, более приятных слов, осторожно спрашивает: «Откуда такие мысли? Почему вдруг ты заговорил об этом? Что вошло в твое сердце?»

На что фараон отвечает: «Это потому, что я вспомнил мать моей матери, мать моего отца, великую царскую супругу, царскую мать Тетшнери правогласную, чьи памятники ныне лежат в пыли в Фивах и в Тини. Я говорю тебе это потому, что мое величество желает построить ей пирамиду и дворец в Та-джесер (некрополе) рядом с монументом моего величества, желает вырыть водоем, посадить деревья, наделить ее хлебами, землями с людьми и со стадами, назначить ей вдвое больше жрецов, распорядителей церемоний и всех других, знающих свое дело».³⁹⁾

Можно восхищаться набожностью фараона, его красноречием, почтением, которое он оказывает жене, однако нас не покидает мысль, что сама жена, наверное, предпочла бы поговорить о чем-нибудь другом.

Рамсес II был не столь суров. Многочисленные тексты, относящиеся к Пер-Рамсесу, построенному им на руинах Авариса в Восточной Дельте, расхваливают эту прелестную и веселую царскую резиденцию. Там любили поесть. Еще больше выпить. Особенно вино, сладкое, как мед. Наряжались в венки из цветов. Восхваляли фараона изо дня в день. В общем, рай, да и только!⁴⁰⁾ В Ахетатоне жизнь тоже проходила празднично, однако с одним значительным различием. Фараон-еретик проповедовал верность, постоянство и прочие семейные добродетели в нашем современном понимании.^*) А Рамсесы любили перемены. При Рамсесе II, насколько мы знаем, пять жен носили титул великой царской супруги. Число это не столь уж велико для властителя, который царствовал шестьдесят семь лет, однако он имел сто шестьдесят два царских отпрыска, а это говорит о том, что фараон отнюдь не ограничивался официальными женами. Как уживалось все это огромное семейство, мы за недостатком документов не можем даже вообразить. Приведем только один пример галантности великого фараона. Он заключил мир со своим врагом Хаттусилисом III, царем хеттов. Однако военные действия продолжались. Всякий раз, когда египетский отряд наталкивался на хеттов, разгорался бой. [216]

Рис.: Трапеза во дворце Эхнатона [217]

Рис.: Рамсес III за игральным столом с одной из дам гарема

Тогда Хаттусилис решился ни смелый шаг. Он собрал все свои сокровища и отправил их Рамсесу II вместе со своей любимой дочерью. Караван тронулся в путь в неблагоприятное время года, однако бог Сетх, который ни в чем не мог отказать своему далекому потомку Рамсесу, сотворил по его просьбе чудо: вдруг настали летние дни, и жаркое, яркое солнце озаряло весь путь царевны из Малой Азии до самого Египта.

Но это еще не все. Рамсес II построил между Египтом и Финикией крепость и назвал ее Рамсес-великий-победами. Ее охраняли четыре божества: два азиатских — Сутех и Астарта и два египетских — Амон и Уаджет. Он накопил там продовольствие, послал туда четыре статуи и, наконец, сам прибыл в крепость, чтобы встретить здесь царевну с ее эскортом и проводить ее в свою главную резиденцию — великий Пер-Рамсес. Народ шумно выражал восторг при виде прекрасной царевны, а египетские и хеттские воины братались впервые в истории.⁴¹⁾

Преемники Рамсеса II и не пытались сравниться с ним в этих делах. Даже Рамсес III, старавшийся ни в чем не отстать от него, ограничился тремя женами и десятком детей, но вообще-то очень любил женское общество. Он охотно играл в египетские шашки с обнаженными красотками, которые подносили ему цветы, напитки и лакомства.

Фараоны ценили общество своих соратников по оружию и по охоте, а также знающих, опытных людей. Хуфу созывал своих сыновей и просил их по очереди развлекать его рассказами. Тот же Хуфу, узнав, что есть на свете мудрец, умеющий творить чудеса, отправил за ним одного из своих сыновей. Снофру призвал ко двору ученого, который знал прошлое и мог предсказать будущее. Позднее Аменхотеп III поделился своими опасениями с мудрецом, тоже Аменхотепом, и поведал ему о своем желании узреть богов. [218]

³⁷⁾ Poeme de Qadech, ed Kuentz, c. 338-339.

³⁸⁾ Davies. El Amarna. T. III, c. 30-34, 4, 6, 18, 13; IV, c. 15.

³⁹⁾ Caire, Cat. gén. 36001.

⁴⁰⁾ Montet. Drame d'Avaris, c. 116-129.

^*) Действительно, титул «жены царевой великой» носила только Нефертити. Лишь в конце его правления ненадолго возвысилась побочная жена фараона — Кэйе.

⁴¹⁾ Согласно свадебной стеле Рамсеса II: ASAE, XXV; Bibl. eg., VII, 12; ср.: Montet. Drame d'Avaris, c. 134-135.