VII. Ирландия в первой половине XIX в. (1801—1848 гг.)

Ирландия после введения унии

Уния между Великобританией и Ирландией окончательно определила статус Ирландии: в политическом отношении она стала бесправной провинцией, в экономическом — земледельческим округом, поставщиком дешевой рабочей силы и сырья, рынком сбыта для английской и шотландской буржуазии.

Молодая ирландская промышленность не могла выдержать конкуренции своего «партнера». К 40-м годам XIX в. даже такая ее традиционная отрасль, как текстильное производство, уже влачила жалкое существование. Ирландский революционер Томас Мигер в 1847 г. подвел печальный итог британского господства. «Дублинская хлопчатобумажная промышленность, — писал он,— в которой было занято 14 тыс. рабочих, уничтожена; 3400 шелкоткацких станков уничтожено; производство саржи, в котором был занят 1491 рабочий, уничтожено; фланелевое производство Рэтдрема, производство одеял в Килкенни, камлотовый промысел в Бэндоне, шерстяные мануфактуры Уотерфорда, ратиновые и бауковые мануфактуры Кэрри-он-Сюр уничтожены. Есть только одна отрасль промышленности, которую пощадил акт об унии. Это процветающая, привилегированная отрасль — ирландское похоронное дело».

Единственным источником существования для подавляющего большинства ирландского населения оставалась обработка земли. По данным 1841 г., 70% мужчин в возрасте свыше 16 лет занимались сельским хозяйством. В основном это были арендаторы, обрабатывающие мелкие и мельчайшие участки; почти половина из них арендовала участки менее 1 акра, а 20% — от 1 до 5 акров. При этом арендная плата в 2—3 раза превышала плату в Англии. Ее размеры, устанавливаемые лендлордами, не зависели ни от доходности земли, ни от стоимости арендуемого участка. Если же арендатору ценой неимоверных усилий удавалось добиться каких-либо улучшений в своем хозяйстве и повысить его рентабельность, это немедленно оборачивалось против него, так как лендлорд незамедлительно повышал арендную плату, а «несговорчивые» арендаторы заменялись более покладистыми. Этому способствовала огромная конкуренция между самими арендаторами. По официальным сведениям, на каждые пять акров сдававшейся в аренду земли насчитывалось до полутора десятков претендентов. «У народа оставался единственный выбор — либо аренда земли за любую арендную плату, либо голодная смерть»,¹ — констатировал Маркс.

Между арендатором и владельцем, как правило, стояло несколько посредников, и каждый из них обогащался за счет крестьян. Не было никаких законов, охранявших в самой минимальной степени права арендатора и ограничивавших произвол лендлорда. Над ирландским крестьянином как дамоклов меч постоянно висела угроза изгнания с его же земли.

Урожая хватало не более чем на 4—5 месяцев, после чего женщины и дети отправлялись собирать подаяние по дорогам Ирландии, а мужчины пытались найти какой-либо заработок. В 30—40-х годах масса населения устремилась на строительство железных дорог в Англии и Ирландии. Тогда и родилась пословица: «Под каждой шпалой в Англии похоронен ирландец». Но уже в 20-х годах стала проявляться тенденция к укрупнению земельных владений, к слиянию мелких участков в более крупные, пригодные для пастбищного хозяйства. Эта тенденция отражала изменения в экономике самой метрополии, в потребностях британского рынка. За 1807—1826 гг. вывоз крупного рогатого скота из Ирландии в Англию увеличился почти в 3 раза, овец — в 6, свиней — в 7 раз. Укрупнение участков неизбежно вело к вытеснению мелких и мельчайших арендаторов, что в свою очередь усиливало конкуренцию между ними и вызывало рост арендной платы. Начавшаяся концентрация сдаваемой в аренду земли была симптомом назревавшего аграрного переворота, который в полную силу развернулся в середине XIX в. Усилился приток ирландских эмигрантов в Англию, где они поглощались быстро растущей в эти годы промышленностью. «Английская промышленность, — писал Энгельс в 1845 г., — не могла бы развиться так быстро, если бы Англия не нашла в многочисленном и бедном населении Ирландии резерва, готового к ее услугам»². В 1841 г. около 400 тыс. жителей Англии, Шотландии и Уэльса были выходцами из Ирландии.

Страна постоянно находилась на осадном положении. Один репрессивный закон сменялся другим. В 1801—1805 гг. действовал акт «против мятежников»; в июне 1807 г. британский парламент принял сразу два закона: еще один акт против мятежников и акт о хранении оружия, действовавшие до 1810 г. Согласно этим законам, наместник мог объявить любое графство «в состоянии мятежа», что предоставляло властям право обыска жилищ в любое время и ареста «всех подозрительных». После четырехлетнего перерыва эти законы были возобновлены и действовали до 1818 г. включительно. В 1825 г. был введен новый акт о репрессиях сроком на три года, который был затем возобновлен в 1829—1833 гг. и дополнен на этот раз актом о приостановке конституционных гарантий.

Движение за «эмансипацию католиков». Билль 1829 г. Личфильдхаузское соглашение

Социальный и политический гнет, всей тяжестью давивший на ирландских крестьян и городскую бедноту, сказывался, хотя и в значительно меньшей степени, на положении молодой буржуазии и помещиков католического вероисповедания, католического духовенства. Католики, составлявшие 90% всего населения Ирландии, все еще были лишены политических прав. Вне зависимости от их классовой принадлежности они не могли избираться в палату общин, становиться судьями, занимать какой-либо гражданский или военный пост. Привилегированное положение протестантов способствовало разжиганию религиозной розни, что всегда являлось важным рычагом в руках британских колонизаторов.

Специфической особенностью ирландского национального движения являлось переплетение в нем социального, национального и религиозного вопросов. Поэтому на всех этапах борьбы ирландского народа за свою независимость всегда выдвигались национальные, социальные и религиозные требования, хотя в зависимости от условий менялась их «очередность». Так, в 20-х годах XIX в. в национальном движении Ирландии на первый план выдвинулся религиозный вопрос — предоставление католическому населению политических прав («эмансипация католиков»). Широкая поддержка, оказанная крестьянскими массами и городскими низами, видевшими в его решении также и путь к ослаблению гнета лендлордов, свидетельствовала о том, что движение носит не только религиозный характер. Возглавляла его Католическая ассоциация, созданная в 1823 г. по инициативе представителя помещичьих кругов адвоката Даниэла О'Коннела. Его поддерживали помещики и буржуазия, надеявшиеся получить таким образом возможность проникнуть в государственный аппарат. Лидеры движения понимали, что они не смогут добиться «эмансипации католиков» без привлечения широких слоев народа. Для укрепления своей позиции среди крестьянства Ассоциация создала специальный фонд помощи особо бедствующим арендаторам, которым распоряжались католические священники. На митингах ораторы Ассоциации доказывали, что уравнение католиков в правах с протестантами незамедлительно скажется и на положении всего народа.

Английский кабинет министров несколько раз распускал Ассоциацию, объявляя ее незаконной, но она продолжала действовать, пользуясь поддержкой всего населения страны. Движение приобрело столь острый и массовый характер и так отчетливо проявлялась в нем ненависть к британскому колонизаторскому режиму, что правительство Великобритании было вынуждено уступить. В 1829 г. парламент принял билль об «эмансипации католиков». При условии принесения присяги верности королевской династии ирландцы-католики получали политические права, в том числе право избрания в парламент, хотя по-прежнему не могли занимать высшие государственные должности. Одновременно в Ирландии увеличивался избирательный ценз при выборах в палату общин с 40 шилл. до 10 ф. ст. Таким образом, часть избирателей-арендаторов отстранялась от участия в выборах.

В начале 30-х годов, после проведения билля об «эмансипации католиков» и парламентской реформы 1832 г., частично уничтожившей систему «гнилых местечек», в палате общин среди 100 ирландских депутатов насчитывалось значительное число представителей католической оппозиции во главе с О'Коннелом. «Ирландская бригада», как называла эту фракцию пресса, превратилась во влиятельную политическую силу. Используя противоречия между правящими партиями (тори и вигами), ирландцы могли воздействовать не только на исход голосования по обсуждавшимся текущим вопросам, но и на решение вопроса о пребывании у власти того или иного кабинета министров. Эту роль ирландских депутатов использовала в своих интересах партия вигов. В 1835 г. возглавляемое Мелбурном правительство вигов предложило лидеру «ирландской бригады» Даниэлу О'Коннелу соглашение, по которому ему и его коллегам предоставлялось право самим назначать должностных лиц в Ирландии; взамен этого ирландские депутаты обязались гарантировать правительству поддержку вигов в палате общин. Подписанное в доме лорда Личфильда соглашение (отсюда его название) содержало также обязательство ирландских парламентариев отказаться от агитации за отмену унии на период действия данного договора.

«Я обещаю вам от имени ирландского народа не поднимать разговора об унии... — заявил О'Коннел. — Народ Ирландии готов стать частью империи при условии соблюдения его интересов и справедливости...». Понятия «справедливость», «интересы» относились исключительно к высшим слоям ирландского общества, добивавшимся равных прав с англичанами в управлении страной. Об облегчении участи крестьян и рабочих не было сказано ни слова.

Крестьянская «война против десятины» и ее результаты

Личфильдхаузское соглашение было подписано в самый разгар широких крестьянских выступлений против англиканской церкви, владевшей в Ирландии 600 тыс. акров превосходной земли. Одним из источников ее дохода являлся налог на урожай, получаемый арендаторами (десятина), который приносил около 1/2 млн. ф. ст. в год. Фактически же сборщики налогов отбирали у крестьян более 1/10 урожая, пополняя тем самым и свои доходы. Обращаться в суд по поводу злоупотреблений было равносильно, как говорили в то время, «обращению в ад с жалобой на дьявола».

Против непомерных притязаний церкви крестьяне могли бороться только методом «аграрного террора». В различных районах страны действовали десятки тайных крестьянских обществ, члены которых нападали на сборщиков налогов и их охрану, прятали урожай, отбирали конфискованное за неуплату налога имущество и возвращали его арендаторам. К середине 30-х годов крестьянские выступления приобрели почти повсеместный характер. Тех, кто отказывался поддерживать тайные общества и не присоединялся к борьбе против десятины, подвергали мерам воздействия, предвосхитившим бойкот 80-х годов. Сборщики десятины могли действовать только под охраной полиции и солдат. Крестьян поддерживала городская беднота, а также низшее католическое духовенство, что свидетельствовало о возможности перерастания развертывавшейся аграрной борьбы в национальную.

Правительство, вынужденное пойти на уступку, постаралось, как всегда, «уравновесить» положение путем проведения соответствующих актов. В мае 1838 г. ненавистная десятина была заменена налогом на аренду, при этом сумма поступлений англиканской церкви почти не изменилась. Вводились еще более строгие законы против крестьян — участников тайных обществ. Эту политику правительства поддерживали О'Коннел и его окружение. Именно это имел в виду Маркс, когда отмечал, что «ирландская бригада... ни разу не предотвратила ни одной подлости по отношению к Ирландии, ни одной несправедливости по отношению к английскому народу»¹.

В конце 30-х годов британское правительство распространило на Ирландию действие «закона о бедных», отменявшего пособие по бедности и вводившего, как и в Англии, работные дома с суровым режимом принудительного труда. Под действие этого закона подпала почти 1/3 населения. Ирландия была разделена на 130 округов с работным домом в каждом из них.

Введение работных домов было еще одним стимулом для увеличения эмиграции ирландских крестьян. Британская промышленность получила дополнительный приток дешевой рабочей силы.

Начало организованного рабочего движения. Социалист-утопист Уильям Томпсон

Первые организованные выступления ирландских пролетариев относятся к 20-м годам XIX в. и отражают процесс формирования рабочего класса Ирландии. Более интенсивно этот процесс происходил на севере страны, в Ольстере, где в отличие от остальных районов уже начался промышленный переворот. Льняная промышленность и судостроение, рост которых был обусловлен капиталовложениями английских и шотландских предпринимателей, привлекали тысячи рабочих со всех концов Ирландии. Росло также рабочее население Дублина, Корка и других портовых городов.

Первые объединения рабочих по профессиям — ирландские тред-юнионы появлялись, как в Англии и Шотландии, нелегально и были весьма непрочными. Они распадались, возникали вновь и снова терпели поражение. Но уже в 20-х годах молодой ирландский пролетариат заявил о себе первыми стачками в ряде городов страны. В конце 20-х — начале 30-х годов на севере страны появились тред-юнионы рабочих — прядильщиков хлопка, входившие в Ассоциацию прядильщиков всего Соединенного королевства, во главе которой стоял ирландец Джон Догерти. Будучи в то же время редактором печатного органа Ассоциации газеты «Войс оф пипл» («Голос народа»), он много внимания уделял в ней национальному движению, что содействовало популярности газеты среди населения. В 30—40-х годах рабочие Дублина и других городов страны поддерживали чартистское движение в Англии и Шотландии, открыто выражая свое одобрение программе чартистов.

К 20-м годам относится и выступление выдающегося ирландского социалиста-утописта Уильяма Томпсона. Он родился в 1785 году в Корке, в богатой англо-ирландской семье. Свой путь к социализму Томпсон начал под непосредственным воздействием учения Сен-Симона, с которым познакомился в 1814 г. во время путешествия по Франции. После посещения Ирландии Робертом Оуэном в 1822 г. Уильям Томпсон становится его преданным сторонником и учеником, хотя в ряде вопросов пошел значительно дальше своего учителя. Из теории трудовой стоимости Давида Рикардо Томпсон сделал далеко идущие социалистические выводы. В произведениях «Исследование о принципах распределения богатства, более способствующих человеческому счастью» (1824 г.), «Вознагражденный труд, примирение труда и капитала, или Как обеспечить труду весь продукт его усилий» (1827 г.) и других Томпсон резко критиковал систему наемного труда и пытался указать путь, ведущий к избавлению трудящихся от угнетения и нищеты. В «Исследовании» Томпсон излагал свою точку зрения на причины угнетенного положения рабочих, «действительно создающих при помощи науки все богатства», указывал на чудовищную узурпацию капиталистами и лендлордами накопленного человеческим трудом богатства. Томпсон писал: «Пока существует класс капиталистов, общество не может быть здоровым. Любая добыча, вырванная из рук политической власти, будет отниматься другим путем (под названием прибыль) капиталистами, которые, пока они остаются капиталистами, всегда будут законодателями».

Один из способов, ведущих к справедливому распределению богатства, к освобождению трудящихся, полагал Томпсон, состоит в ликвидации их политического бесправия путем введения всеобщего избирательного права для мужчин и женщин. Он возлагал большие надежды на то, что угнетенные слои населения, взявшие власть в свои руки, сами найдут, как «обуздать капиталистов».

Практический путь к решению поставленных вопросов Томпсон вслед за Оуэном видел в развитии кооперативного движения и принял в нем самое активное участие. Он был одним из организаторов общества «Кооператоры-миссионеры», которое в 30-х годах развернуло широкую деятельность в Англии. В собственном поместье Томпсон организовал опытную ферму для своих арендаторов, создав им самые благоприятные, с его точки зрения, условия труда. В качестве «дополнения к сельскому хозяйству» были созданы промышленные предприятия для производства шелка и льна. Для детей арендаторов была открыта бесплатная школа. Со смертью Томпсона ферма прекратила существование.

Идеи Уильяма Томпсона при всей их утопичности содержали талантливые догадки о будущем социалистическом обществе, характерные для той плеяды социалистов-утопистов 20—30-х годов, выступления которых непосредственно предшествовали появлению марксизма.

Национальное движение 40-х гг. Рипилеры. «Молодая Ирландия»

«Эмансипация католиков» и отмена десятины не удовлетворили широкие круги участников национального движения. По-прежнему лендлорды нещадно грабили крестьян, а террористический режим, установленный Дублинским замком, превратил политические права массы католиков в пустой звук. Наиболее популярным оставалось требование разрыва унии с Англией, объединявшее самые различные круги. К тому же верхи ирландского общества, связанные с партией вигов Личфильдхаузским соглашением, с приходом в 1841 г. к власти в Англии правительства тори, возглавляемого Пилем, лишились ряда преимуществ, оговоренных этим соглашением. Они снова заговорили об отмене унии.

В 1841 г. по инициативе Даниэла О'Коннела была создана Национальная лояльная ассоциация рипилеров (от слова «repeal» — отмена, разрыв), провозгласившая своей целью отмену унии исключительно конституционным путем. Сам О'Коннел, как и его ближайшее окружение, готов был довольствоваться обещанием со стороны правительства установить «хорошее управление» Ирландией и выполнением им обязательств, данных в свое время вигами. Но демократические круги, поддерживавшие Ассоциацию рипилеров, были намерены добиваться полного разрыва унии.

Особенно широко движение рипилеров, охватившее значительные слои ирландского населения, развернулось в 1843 г. Этому способствовало включение Ассоциацией в свою программу требований фиксации арендной платы, расширения избирательных прав для всех ирландцев, уничтожения ценза для депутатов парламента, перераспределения избирательных округов. В каждом графстве и городе, в церковных приходах и поместьях создавались отделения Ассоциации рипилеров, во главе которых обычно стояли представители либо духовенства, либо помещичьих кругов. Еженедельно созывались митинги, где принимались резолюции с требованием отмены унии; об этом же писали ирландские газеты, об этом же говорилось во время церковных служб. В то же время официальные ораторы Ассоциации не забывали повторять слова О'Коннела, что за отмену унии «не должно быть пролито ни капли крови».

В ответ правительство Пиля увеличило английский гарнизон в Ирландии, наводнило страну шпионами, расквартировало вокруг Дублина дополнительные воинские части. Особую тревогу правящей партии тори вызвало совпадение агитации рипилеров с подъемом чартистского движения в самой Англии. Национальная чартистская ассоциация в петиции 1842 г. потребовала уничтожения унии Англии с Ирландией и предоставления ирландскому народу права на самоуправление, таким образом открыто поддержав его движение. Это способствовало вовлечению в чартистское движение тысяч находившихся в Англии и Шотландии рабочих-ирландцев.

Однако лидеры рипилеров выступили против чартистов. О'Коннел, который еще в 30-х годах требовал запрещения тред-юнионов в Ирландии, принял самые энергичные меры, чтобы не допустить союза ирландских масс с британскими рабочими. Чартисты, по его словам, представляли собой «бесчинствующие банды», «толпы убийц» и т. п. Такова же была позиция и высшего католического духовенства.

Летом 1843 г. движение рипилеров достигло апогея. На митингах в Корке, Килкенни, Нине и других городах собирались сотни тысяч ирландцев, готовых выступить по призыву О'Коннела. В августе 1843 г. на одном из таких митингов в присутствии почти полумиллиона человек О'Коннел заявил: час освобождения близок, не пройдет и года, как Ирландия получит свой парламент, даже если Англия откажется отменить унию. Руководители Ассоциации назначили на 5 октября общеирландский митинг, на котором должно было быть принято «последнее обращение» к английским властям. Митинг намечался в пригороде Дублина — Клонтарфе, там, где в 1014 г. была одержана победа над вторгшимися в страну норманнами. Теперь Клонтарф должен был стать местом «бескровной победы» над англичанами. О'Коннел полагал, что под нажимом массового движения британское правительство пойдет на уступки. Авторитет О'Коннела — «освободителя», как звали его в народе, в это время был необычайно высок (этому способствовало и назначение его в 1842 г. на пост лорда-мэра Дублина). Лишь незначительная часть ирландских демократов понимала подлинный смысл политики О'Коннела, его готовность идти на компромисс с партией тори.

Фридрих Энгельс, который в это время находился в Англии, подчеркивал, что О'Коннел вовсе не ставит своей целью уничтожение унии, а только использует разоренный и угнетенный ирландский народ для того, чтобы вырвать у Англии определенные уступки в пользу ирландских имущих классов⁴.

Последовавшие события подтвердили правильность этой оценки. Британское правительство решило положить конец «беспорядкам». Был введен очередной закон, запрещающий хранение и ношение оружия, увеличилась переброска солдат из Англии в Ирландию. Вокруг Дублина была расположена полевая артиллерия.

5 октября 1843 г. за несколько часов до открытия митинга на стенах домов Дублина появилось подписанное главным секретарем по делам Ирландии и командующим военными силами извещение, запрещавшее его созыв в Клонтарфе. Дублинский замок поставил руководство Ассоциации рипилеров перед дилеммой: либо не подчиниться и тем самым довести дело до столкновения, либо отказаться от созыва митинга, что было равносильно капитуляции. О'Коннел выбрал второе. Совет Ассоциации срочно разослал своих посланцев по всем дорогам Ирландии с сообщением об отмене митинга. Но британские власти все же арестовали девять руководителей Ассоциации якобы за участие в заговоре «против английской королевы» и «за призыв к мятежу».

В январе 1844 г. Даниэл О'Коннел, его сын Джон, редактор еженедельника «Нэйшн» («Нация») Чарлз Даффи и другие ирландские деятели предстали перед судом. Судьи своим приговором фактически засвидетельствовали несостоятельность обвинений, выдвинутых британским правительством. Все обвиняемые были приговорены лишь к шести месяцам тюрьмы. Но когда 70-летний О'Коннел вышел на свободу, в самой Ассоциации рипилеров уже назрел раскол. Против его политики решительно выступили радикально настроенные демократы.

Еще в октябре 1842 г. в первом номере «Нэйшн» его издатели: Чарлз Даффи, Джон Диллон, Томас Дэвис и поддерживавшие их представители нового поколения демократов, воспитанные на идеях Уолфа Тона и Эммета, отвергли политику сделок и компромиссов с английскими властями⁵. «Молодая Ирландия» — так стали называть это движение по аналогии с буржуазно-демократическими «Молодой Германией» и «Молодой Италией» — мечтала объединить всех ирландцев в едином независимом государстве. «Молодые ирландцы» говорили и писали о будущей великой, славной, свободной Ирландии.

«Если бы вы дали нам завтра наилучшие в мире условия аренды... — писал в 1844 г. Дэвис, обращаясь к англичанам, — если бы вы дали нам самое полное представительство в вашем парламенте, если бы вы восстановили в правах наших изгнанников, избавили бы нас от долгов и вознаградили за все несправедливо взысканные с нас поборы... мы все же заявили бы вам... что с презрением отвергли бы ваши дары, если бы Ирландия продолжала оставаться английской провинцией... Несмотря ни на что, ни на подкуп, суды, полицию или войну, мы заявляем вам от имени Ирландии, что Ирландия будет независимой...»

В то же время выступления «молодых ирландцев» показали ограниченность их программы, и прежде всего непонимание ими неизбежности классового расслоения ирландского общества. Они полагали, что ирландский народ представляет собой некое «единое целое».

Складывание революционной ситуации. Ирландская конфедерация

В результате колониальной политики Англии над ирландским народом постоянно висела угроза голода. В середине 40-х годов эта угроза стала ужасной реальностью. В течение трех лет не был собран урожай основного продукта питания ирландских крестьян — картофеля. И хотя в 1845 г. в стране еще было достаточно мяса, молочных продуктов и зерна, эти продукты были недоступны ирландским трудящимся. Они шли на продажу ради внесения арендной платы, вывозились в Англию. Так, в 1845 г. в Англию было вывезено 3 250 000 квартеров пшеницы, большое количество масла, бекона, а также скота и др. Вывоз продолжался и в последующие годы, несмотря на возрастающую смертность населения от голода. В 1845 г. погибло 500 тыс. ирландцев, в 1848 г. — более 300 тыс. Спутники голода — болезни также косили людей. Только в 1847 г. от тифозной лихорадки погибло более 250 тыс. человек.

«Люди умирали целыми семьями, оставаясь лежать в своих нищенских хижинах, разлагаясь, — писал Джон Конноли. — В отдаленных частях страны путешественники часто наталкивались на деревни, все население которых умерло от голода». А агенты лендлордов по-прежнему выколачивали ренту, требовали уплаты недоимок. Ответом крестьян был «аграрный террор».

Резко возросло число «преступлений» — свидетельство стихийного протеста крестьянина против условий его существования. По официальным данным, в эти годы было отдано под суд: в 1844 г. — 19448 человек, в 1847 г.— 31 209, в 1848 г. — 38 522, в 1849 г. — 41 389, в 1850 г.— 31 326 человек.

Обострение классовой борьбы вызвало размежевание внутри самого национального движения. Более радикально настроенная часть «молодых ирландцев» требовала разрыва с Ассоциацией рипилеров и выступления с самостоятельной программой. После смерти в 1845 г. Томаса Дэвиса видную роль в левом крыле стал играть молодой журналист Джон Митчел, который открыто заявлял, что «худшим врагом Ирландии после британского правительства является О'Коннел».

В конце 1846 г. «молодые ирландцы» официально порвали с Ассоциацией рипилеров и объявили о создании Ирландской конфедерации, руководящее ядро которой составили Смит О'Брайен, Томас Даффи, Мигер, Дохени, Джон Диллон, Джон Митчел и др. К концу 1847 г. Ирландская конфедерация насчитывала около 11 тыс. человек, но фактически ее поддерживало гораздо большее число людей. В нее входили мелкие торговцы, служащие, интеллигенция, рабочие; к ней примыкала часть средних помещиков и либеральных буржуа. Внутри самой Конфедерации не было единства по вопросу о целях и методах борьбы. Ее умеренное направление, возглавляемое Смитом О'Брайеном, сформулировало свою позицию в резолюциях, предложенных им в начале 1848 г. на собрании дублинских конфедератов. В них говорилось, что организация должна силой убеждения и сотрудничества всех классов добиться законодательной независимости Ирландии. Конфедерация, подчеркивалось в резолюциях, отказывается от любого намерения вовлечь страну в гражданскую войну и категорически возражает против призывов к оружию, рассматривая это как осуждение народа на гибельные для него последствия. Она безоговорочно осуждает советы крестьянам отказываться от платежа налогов или арендной платы.

Против этой программы выступало более радикальное направление, во главе которого стояли революционные демократы Лалор, Митчел, Рейли и др. Они указывали, что осуществление этих требований означало бы по существу сохранение лендлордизма со всеми вытекающими отсюда политическими и экономическими последствиями.

Идейным вдохновителем революционной демократии 40-х годов был Джеймс Финтан Лалор (1808—1846 гг.), «проницательнейший ирландский ум того времени», как характеризовал его Дж. Конноли. Сын арендатора из графства Куинс, Лалор одним из первых в Ирландии понял органическую связь между национальным освобождением Ирландии и решением ее социальных проблем. Лозунг «Ирландия для ирландцев», писал он, прежде всего означает, что земля должна быть возвращена ее подлинным хозяевам — крестьянам, а лендлордизм должен быть уничтожен. «Земля вместе со всем, что она производит,— говорил Лалор, — есть свободная и общественная собственность, принадлежащая всему народу. Все люди равны, и никто не имеет права захватывать в свою собственность какую-либо часть земли; отказ от уплаты арендной платы есть законный акт. Рента должна уплачиваться самому народу для общественных целей и для выгоды и пользы всего народа в целом. Нельзя дожидаться, пока британский парламент согласится с требованием Конфедерации, а следует самим завоевывать свое право быть свободным. Надо вовлечь в движение массы крестьян, методом борьбы должен стать отказ от внесения арендной платы и всех недоимок, сопротивление выселению».

Лалор, Митчел к их сторонники представляли будущую Ирландию только как независимую демократическую республику. «Моя цель, — писал Лалор, — не отмена унии, а завоевание независимости, не назад к 1782 г., а вперед к 1848 году, не восстановление старой конституции, а создание новой нации».

Ревностным сторонником Лалора стал журналист Джон Митчел. Он родился в 1815 г. в семье священника, в которой глубоко чтили традиции революционной национальной борьбы. Отец Джона был участником движения «Объединенных ирландцев», и Митчел вырос убежденным республиканцем, сторонником вооруженной борьбы за независимость Ирландии. Полностью разделяя взгляды Лалора, он попытался применять их на практике.

1848 год в Ирландии

Революционная ирландская демократия восприняла февральскую революцию 1848 г. во Франции как сигнал к действиям и обратилась с призывом к народу готовиться к вооруженному восстанию. Митчел выступил с открытой агитацией за независимую республиканскую Ирландию «на весьма широкой демократической основе». Он заявлял, что добиться независимой республики можно только одним путем — через вооруженное восстание. Революция, с его точки зрения, являлась неизбежной, а поэтому надо к ней готовиться. «Лозунг «агитируйте и голосуйте», — писал он, — должен быть заменен теорией и практикой гражданской войны как единственным, действительно надежным методом для возрождения Ирландии, столь долго усыпляемой легальным обманом; вместо лозунга «агитируйте, агитируйте» надо выдвинуть другой лозунг: «вооружайтесь, вооружайтесь»». Весной 1848 г. Митчел от «имени своей партии» провозгласил основной целью вооружение народа, подготовку восстания для свержения власти лендлордов. И хотя Джон Митчел и его ближайший сторонник Девин Рейли обращались преимущественно к крестьянам, они уже отмечали особые интересы «рабочих классов», подходили к пониманию необходимости уничтожения тирании капитала, видели противоположности интересов рабочих и имущих классов. Большое влияние оказали на них в этом отношении выступления чартистов в Англии и рабочих во Франции.

Французская революция конца XVIII в. была, заявил Митчел на митинге в Дублине, революцией «французских фермеров», 1830 год — «революцией республиканской буржуазии», а февральская революция 1848 г. «носит на себе печать человека, который ее совершил, и эта печать гласит: Альбер, рабочий». Ирландии необходимо, считал Митчел, совершить все три указанные революции одновременно.

Убежденность Митчела в возможности осуществления в Ирландии всех «трех революций» одновременно свидетельствовала об утопичности его воззрений. Ирландская революционная демократия не могла уяснить подлинного характера освободительного движения рабочего класса, считала социалистические цели противоречащими национальным задачам страны. Неразвитость классовых отношений в самой Ирландии мешала даже лучшим из революционных демократов 40-х годов приблизиться к пониманию органического единства борьбы за социализм и национальную независимость. И все же, несмотря на теоретическую путаницу, непонимание классовых взаимоотношений, революционные демократы сделали большой шаг вперед. Их программа — полная независимость Ирландской республики, предоставление земли крестьянам, решение «рабочего вопроса» — была самой передовой программой ирландского национального движения первой половины XIX в.

В 1848 г. в Ирландии вступил в действие очередной «исключительный закон», вводивший во многих графствах страны осадное положение. Но карательные меры не сломили нараставшую революционную борьбу. Ее организационным центром стал еженедельник, выходивший с 12 февраля 1848 г. под названием «Юнайтед айришмен» («Объединенный ирландец»). Его редакторы Джон Митчел, Девин Рейли и Джон Мартин подчеркивали, что они являются преемниками, продолжателями дела революционных демократов конца XVIII в. Девизом газеты служили слова Уолфа Тона: «Мы должны добиваться независимости любыми средствами. Если собственники не поддержат нас, они должны погибнуть; мы найдем поддержку у многочисленного класса общества, людей, не имеющих собственности».

Конфедераты торжественно отпраздновали провозглашение Французской республики. На многочисленных митингах ораторы призывали следовать «французскому примеру».

Джон Митчел и его друзья нашли союзника в левом крыле чартистов, возглавляемом членами Союза коммунистов Джулианом Гарни и Эрнестом Джонсом. Впервые в истории национальной борьбы Ирландии в 1848 г. был установлен непосредственный контакт между ирландской революционной демократией и чартистами в Англии. На встрече с представителями Национальной чартистской ассоциации в Дублине Митчел говорил: «Нет ничего более страшного для английского правительства, чем союз между ирландским и английским народами». Во многих английских городах создавались клубы Ирландской конфедерации, открыто поддерживавшие чартистов. Представители Ирландской конфедерации присутствовали на заседаниях чартистского Конвента. 10 апреля 1848 г. около 5 тыс. ирландских конфедератов участвовали в Лондоне в чартистской демонстрации. На их знаменах было написано: «Хартия и отмена унии», «Каждый человек должен иметь свою родину».

После неудачи демонстрации 10 апреля 1848 г. Митчел и Рейли осудили «петиционные» методы руководителей чартистов. «Я полагаю, — говорил Митчел на встрече с их представителями в Дублине при обсуждении дальнейшего плана совместных действий, — что английские чартисты выучат урок, данный им 10 апреля, и никогда больше не будут подавать петиций... Когда демократы любой страны стремятся низвергнуть аристократию, то они не нуждаются ни в петициях, ни в голосовании; существует единственное средство — оружие». Сближение чартистов и ирландских революционеров пробивало брешь в той стене антагонизма между ирландскими трудящимися и английским пролетариатом, которую так тщательно возводила английская буржуазия.

Весной 1848 г. левое крыло Ирландской конфедерации открыто взяло курс на развязывание вооруженной борьбы. В городах Ирландии возникали новые клубы — отделения Конфедерации. К лету только в Дублине 40 клубов объединили более 12 тыс. человек.

Клубы стали открытыми центрами подготовки вооруженного восстания. В них закупалось и распределялось оружие, проводились военные занятия. В марте 1848 г. была создана специальная Национальная гвардия.

Митчел и его соратники намечали восстание на сентябрь, после уборки урожая, и призывали активно готовиться к нему. «Чтобы завоевать свои права, — говорил Митчел на митинге в Дрогеде, — ирландский народ должен сделать то, что сделали демократы во Франции... Мы должны последовать примеру французских рабочих. Организуйте клубы, вооружайтесь, только тогда мы сможем следовать за «французской модой». Ура в честь французских баррикад! Ура в честь взятия дворцов! Ура в честь сожжения трона!»

Подобные призывы находили большой отклик в народных массах. Подготовка восстания шла совершенно открыто. «Юнайтед айришмен» опубликовал подробный план атаки на Дублин, разработанный еще Эмметом. В каждом номере еженедельника помещались заметки о ходе подготовки и рекомендации, как лучше готовиться к вооруженной борьбе. Во Францию был послан представитель Конфедерации для изучения опыта постройки баррикад.

Революционное демократическое крыло ирландского национального движения ориентировалось на крестьянство, на трудящихся и мелкую буржуазию города, на ирландцев в армии и студентов. Митчел и его друзья были убеждены в том, что только широкая гласность позволит вовлечь в движение народные массы, что тайная подготовка погубит дело. Однако, справедливо выступая против тайных заговоров, они впадали в другую крайность, пренебрегая всякой конспирацией.

Подготовка к восстанию, вооружение масс, непрекращающиеся выступления крестьян и, казалось, реальная угроза соединения ирландского движения с чартизмом вызывали тревогу в правящих кругах Англии. Буржуазная пресса требовала «Варфоломеевской ночи для конфедератов», «не допускать никакие полумеры» и т. п.

12 мая 1848 г. британское правительство нанесло первый удар: был арестован Джон Митчел. Известие о его аресте всколыхнуло всю революционную Ирландию. В Дублин и другие города стекались вооруженные конфедераты, требовавшие немедленно выступить на защиту Митчела. Клуб св. Патрика, председателем которого был Митчел, принял решение о немедленном переходе к вооруженной борьбе, поддержанное представителями других клубов, и договорился с революционными чартистами об одновременном выступлении в Дублине и Лондоне 29 мая, в день, когда ожидалось вынесение приговора Митчелу. Предполагалось, что освобождение Митчела явится сигналом к всеобщему восстанию. Но ранним утром 27 мая на улицы Дублина был выведен 10-тысячный английский гарнизон, а затем суд огласил приговор Митчелу — 14 лет ссылки в Тасманию. Закованный в кандалы, сопровождаемый полком кавалерии, Джон Митчел был немедленно отвезен на судно, тут же отплывшее по назначению.

28 и 29 мая в Дублине произошли стихийные, разрозненные выступления, в рабочих кварталах появились баррикады. Но все выступления были быстро подавлены. Такие же неудачные выступления чартистов и ирландцев произошли 29 мая и в Лондоне.

Несмотря на неудачи майских выступлений и арест руководителя движения, оставшиеся на свободе ирландские демократы продолжали готовиться к восстанию. Вместо закрытого «Юнайтед айришмен» стала выходить новая газета, демонстративно названная в честь осужденного Митчела «Айриш филон» («Ирландский государственный преступник»). Чартистская «Норсерн стар» («Северная звезда») писала 29 июня 1848 г., что статьи в «Айриш филон» «более похожи на прокламации, издаваемые в городе, из которого изгнаны вражеские войска, чем на статьи газеты, выходящей под королевской цензурой».

8 июля была опубликована большая статья Джемса Лалора «Кредо государственного преступника», в которой излагалась программа революционного крыла национального движения и критиковалось стремление официальных руководителей Конфедерации искать соглашения с британскими правящими кругами. Лалор заканчивал статью следующими словами: «Человечество еще станет хозяином земли. Право народа создавать законы — вот что вызвало первое великое современное землетрясение, скрытые колебания которого еще и сейчас чувствуются в глубинах общества. Право народов владеть землей — вот что вызовет следующее землетрясение».

Летом 1848 г. движение продолжало разрастаться, появлялись новые клубы, которые принимали названия, демонстративно свидетельствовавшие об их намерениях: «Общество восстания», «Клуб государственного преступника», «Клуб 98-го года», «Клуб Эммета» и т. п. Из номера в номер газета печатала статьи Лалора, призывавшего крестьян к борьбе против лендлордов, к решительной битве за землю и свободу. Но и его выступлениям был скоро положен конец. В июле 1848 г. британские власти бросили тяжелобольного и почти ослепшего Лалора в каторжную тюрьму, где он и умер через год.

Кабинет министров принял экстренные репрессивные меры. С 24 июля были отменены гарантии личной безопасности (приостановлено действие Хабеас корпус акта). Начались массовые аресты, изымалось оружие. А совет Ирландской конфедерации все еще не решался начать открытую борьбу и посылал своих представителей в различные графства лишь «для выяснения обстановки».

Было очевидно, что в Дублине, куда прибыли из Англии новые контингента войск, любое выступление обречено на неудачу. Единственно возможным оставалось восстание в провинции. К этому решению совет Конфедерации пришел лишь после того, как стал известен приказ Дублинского замка об аресте всех официальных руководителей движения. В газетах были напечатаны приметы руководителей Конфедерации, за арест О'Брайена, Мигера, Диллона, Дохени и других была обещана большая награда. Только тогда было решено призвать народ к восстанию. Центром восстания был избран город Килкенни, удаленный от моря и недосягаемый для военных кораблей. Здесь восставшие могли рассчитывать на поддержку 4—5 тыс. вооруженных конфедератов из ближайших городов. Но время уже было упущено.

Пока совет Конфедерации колебался, на местах начались разрозненные выступления. В Каррике и Уэксфилде появились баррикады, и правительственные войска были вытеснены за город. Активная роль принадлежала городской бедноте и рабочим. В ряде пролетарских кварталов Лимерика произошли столкновения с войсками. Однако это были отдельные, разрозненные вспышки.

О'Брайен, к которому стекались вооруженные конфедераты, переезжал из одного южного графства в другое. Тщетно некоторые члены совета пытались заставить его дать бой правительственным войскам, что послужило бы сигналом к общему выступлению. Но О'Брайен приказывал не нападать на английские войска и запрещал рубить деревья для баррикад без разрешения владельцев садов и парков.

В то же время высшее католическое духовенство, поддерживавшее Ассоциацию рипилеров, усилило свою агитацию против вооруженного восстания, воздействуя тем самым на религиозно настроенное крестьянство.

Руководители движения О'Брайен и его сторонники придерживались позиции, занимаемой ими с момента образования Ирландской конфедерации. Боязнь революционного выступления, стремление ограничить борьбу исключительно агитационными методами, неоднократные попытки заключить соглашение с той частью ирландской буржуазии и помещиков, которая находилась в союзе с английскими вигами, — таковы были характерные черты поведения официальных лидеров ирландских конфедератов. Они фактически отступили, как только дело дошло до решающего этапа движения. Последующие аресты и эмиграция лишили национальное движение его наиболее активной части.

Подавив восстание, английская полицейщина подвергла Ирландию «ограблению, осквернению, злодейским зверствам»⁶.

¹ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 16, с. 471-472.
² Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 325.
³ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 10, с. 60.
⁴ См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 523-524.
⁵ «Можете ли Вы охарактеризовать тон нового журнала? — спросил своего коллегу один из членов Верховного суда Англии. «Могу, — ответил тот, — это Уолф Тон»».
⁶ См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 6, с. 159.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 5285

загрузка...

Другие книги по данной тематике