3. Армянское нагорье в эпоху ассирийских и урартских войн и завоеваний

Гибель Хеттского царства, разгром мелких государств Сирии и наступившее в этот же период по внутренним причинам ослабление Египта и Вавилонии сделало Ассирию с середины XII в. до н.э. единственной великой державой. С конца этого столетня начинаются завоевательные походы царя Тиглатпаласара I (Тукульти-апал-Эшарра, 1115—1077 гг. до н.э.). Его анналы и надписи являются нашим основным источником по истории Армянского нагорья для периода, последовавшего за падением Хеттской державы. Они рисуют следующую картину.

Мушки, абешлайцыи урумейцы. За 50 лет до вступления Тиглатпаласара I на престол, то есть около 1165 г. до н.э., племена мушков — так ассирийцы, как мы увидим ниже, называли фрако-фригийские племена — перешли Евфрат и, углубившись в долину р. Арацани, заняли страны Алзи и Пурукуззи. Одновременно каски и урумейцы тоже продвинулись в долину верхнею Евфрата. Как мы помним, термин «каски» носит очень общий характер, но одна из надписей Тиглатпаласара I уточняет племенное название данных «касков» — это были абешлайцы, племя, из хеттских источников, по-видимому, не известное¹¹⁶⁾. Поэтому здесь, скорее всего, речь идет не просто о возобновлении набегов на юг тех касков, которые издавна тревожили Хеттское царство, а теперь могли воспользоваться его разгромом для расширения поля своей боевой деятельности, а скорее о вовлечении в этнические передвижки новых племен. Что касается урумейцев, то и это племя из более ранних источников нам не известно; о них речь еще будет ниже. К 1115 г. мушки возобновили свое продвижение и спустились, в числе двадцати тысяч воинов во главе с пятью вождями, в долину верхнего [123] Тигра — Кадмухи, создав серьезную угрозу ассирийским владениям. По-видимому, судя по тексту анналов, мушки были в союзе с местными жителями. Это понятно: и кадмухийцев, и алзийцев, и пурукуззийцев в первой половине XII в. ассирийцы не раз облагали тяжелой данью, и больше добычи для мушков было у ассирийцев.

Вступив на престол, Тиглатпаласар I двинулся в Кадмухи, нанес мушкам поражение и, по его утверждению, захватил 6000 пленных. Однако этим дело не ограничилось, так как кадмухийцы отказались платить дань и получили поддержку от горцев-бабхи (горных хурритов). Тиглатпаласар разбил тех и других в битве на речке Нáмэ (одном из притоков Тигра), причем был захвачен один из «царей» горцев, Кили-Тешуб¹¹⁷⁾ со всем родом и родовыми богами и с золотой, серебряной и бронзовой утварью его казны и обихода. Затем Тиглатпаласар осадил хурритскую горную крепость Уррахинаш в верховьях Тигра, и ее царь Шади-Тешуб, сын Хаттухи¹¹⁸⁾, сдался ему в плен.

На следующий год (1114 до н.э.) Тиглатпаласар проник уже в более отдаленную «страну шубарейцев» (то есть хурритов) — в Алзи и Пурукуззи, также отказавшие Ассирии в дани. Как мы помним, эти области уже в течение двух поколении были заняты мушками. Во время этого похода отряд в 4000 касков-абешлайцев и урумейцев, «непокорных люден страны хеттов, которые силой своей захватили поселения Шубарту», перешел на ассирийскую службу¹¹⁹⁾. На обратном пути была снова разорена страна Кадмухи.

Наступление ассирийцев вглубь Армянского нагорья в конце XII в. до н.э. Под третьим годом (1113 до н.э.) в анналах по-видимому, соединены сообщения о двух разных походах; в одном из них, вероятно, командовал какой-нибудь военачальник царя. Часть упоминаемых стран, [124] судя по характеру названий¹²⁰⁾, вероятно, находилась в области кутиев, к востоку–северо-востоку от Ассирии. Отдельно названы «страны» верхней евфратской долины — Ишуа (Исува) и Дариа¹²¹⁾, затем снова восточные области где-то за Малым Забом¹²²⁾ и, наконец, область или племенной союз Суги в Хабхи, отчасти совпадающий по названиям входивших в него «стран»¹²³⁾ с союзом уруатри; одна из них, страна Аламун, отождествляется с долиной Большого Заба.

Наиболее важный поход на Армянское нагорье произошел в 1112 г. до н.э. Целью его были «страны далеких царей, что на берегу Верхнего моря» — то есть Черного¹²⁴⁾. По сообщению анналов Тиглатпаласара I, ассирийцы преодолели 16 перевалов с явно хуррито-урартскими названиями и переправились по наведенному мосту через Евфрат¹²⁵⁾ — очевидно, где-то верхнем течении, иначе трудно представить себе шестнадцать перевалов на их пути к этой реке¹²⁶⁾. Здесь на битву с ассирийцами вышла племенная коалиция в составе 22000 воинов (по уверению анналов) во главе с «царями» 23 «стран», перечисленных поименно¹²⁷⁾. Названия многих из этих стран, по всей [125] видимости, хуррито-урартские; среди них нет «стран» евфратской долины. Когда же Тиглатпаласар нанес поражение этой коалиции, он встретился со второй, во главе которой на этот раз стояло «60 царей Наири», не считая тех, «что пришли им на помощь». Однако и эта вторая коалиция отступила перед ассирийцами, и Тиглатпаласар сообщает, что их «я прогнал моим дротиком до Верхнего моря». По-видимому, отступление «царей Наири» происходило по долине р. Чороха в сторону совр. Батуми¹²⁸⁾. Из общей ситуации ясно, что Хайасы в это время уже не существовало.

Результат похода анналы Тиглатпаласара I характеризуют следующим образом: «Их большие города я покорил, их [126] (живой) полон, их имущество, их богатство я увел, их поселения сжег в огне, разрушил, снес, обратил в развалины... Обширные табуны коней, мулов, лошаков (?) и скот (?) их лугов без счета угнал я. Всех царей Наири живыми захватила моя рука; я их помиловал, спас им жизнь, перед (богом) Шамашем, моим владыкой, освободил их от плена и уз и заставил их принести присягу, (поклявшись) моими великими богами на будущие времена, навеки, на рабство. Сыновей, отпрысков царственности их, я забрал в заложники, наложил на них дань, — 1200 коней и 2000 голов крупного рогатого скота, — и отпустил их в их страны. Сени, царя Дайаэни... [127] пленным и связанным я увел в мой город Ашшур, но помиловал его и отпустил.....»

Двигаясь обратно в Ассирию по долине верхнего Евфрата, Тиглатпаласар I осадил по дороге также «Милидию ханигальбатскую», то есть, вероятно, Мальдию хеттских источников, совр. Малатью. Значит ли эпитет «ханигальбатская», что этот город ранее принадлежал Митанни, или что была еще другая Милидия, не ханигальбатская (например, хеттская, если считать, что «ханигальбатской» Милидией назывался ее пригород на митаннийском, то есть левом берегу Евфрата), или что в ней сидела династия митаннийского происхождения — неясно. Город сдался и не потерпел разрушения; ассирийский царь ограничился данью в 1 центнер свинца «для жертвоприношений».

Разумеется, этот поход не имел своим последствием подчинение Армянского нагорья Ассирии; фактической его целью были только устрашение горцев и грабеж.

В 1110 г. до н.э. Тиглатпаласар I совершил поход вверх по Большому Забу. Враги Ассирии здесь были те же, что и во времена Тукульти-Нинурты I — Муцру, куманийцы, Аринна и др. Противник Тиглатпаласара был достаточно сильным: так, куманийцы, по уверению ассирийских анналов, выставили двадцатитысячное войско, а их крепость Хунуса имела тройную стену из обожженного кирпича; башни из обожженного кирпича, редко применявшегося в Ассирии, были и в соседней крепости Кипшуна, «большом царском городе»¹²⁹⁾. Именно здесь, в долине Большого Заба, как показал Г. А. Меликишвили, был один из основных центров сложения будущей урартской цивилизации; не исключено, что общество куманийцев уже в конце XII в. до н.э. достигло уровня государственности.

Подытоживая результаты походов первых пяти с половиной лет своего правления (1115—1110 до н.э.), Тиглатпаласар I говорит в своих анналах: «Всего 42 страны и их правителей от той стороны Нижнего (Малого. — И. Д.) Заба, вдоль дальних гор вплоть до той стороны Евфрата и Верхнего моря [128] захода солнца¹³⁰⁾ от начала моего царствования до 5 года моего правления рука моя покорила».

Этим серия походов на нагорье закончилась, и ассирийский царь заявляет: «Ход врагам я преградил в свою страну», из чего видно, что нападения совершали не только ассирийцы на горцев, но и горцы на Ассирию.

Рис. 20. Карта мест находки надписей в Малой Азии. 1 — клинописные II тыс. до н.э.; 2, 3 — «хеттские иероглифические»; 4, 5 — ликийские А и Б; 6 — карийские; 7 — лидийские; 8, 9 — фригийские I тыс. до н.э. и н.э.; 10, 11 — прочие; 12 — расселение греков.

Важнейшие походы Тиглатпаласара были в дальнейшем направлены в Сирию. Во время одного из них ассирийский царь, по сообщению его надписи, вышел на финикийское побережье, а на обратном пути «овладел всей страной хеттов» и наложил дань кедровыми балками на Или-Тешуба, «царя Великой страны хеттов», и занял его город Милидию (Милидé). По-видимому, в это время именно Милидия была центром государства, продолжавшего традиции Хеттской державы. Очевидно, [129] это было царство с довольно значительной территорией, простиравшейся до кедровых гор Сирии или имевшее с ними тесные торговые связи.

Позднее, к концу своего правления, Тиглатпаласар совершил еще один поход вверх по Евфрату (упоминаются «страны» Ишуа и Сухму — Исува и Цухма хеттских источников) и, по-видимому, по Арацани до Ванского озера¹³¹⁾.

С начала XI в. до н.э. происходит массовое проникновение новых западносемитских племен — арамеев — в Сирию и Месопотамию. Это приводит к значительному ослаблению Ассирии. Тиглатпаласар I и его преемники были теперь заняты борьбой с арамеями¹³²⁾, и в течение XI и X вв. до н.э. грабительские набеги на Армянское нагорье происходят очень редко. Это обстоятельство, счастливое для горцев, неудачно для исследователей, так как сведения об Армянском нагорье становятся скудными.

Государства и племена Малой Азии и Армянского нагорья к IX—VIII вв. до н.э. В течение XI—IX вв. до н.э. постепенно складывается та политическая ситуация, с которой пришлось иметь дело великим ассирийским и урартским завоевателям последующих веков. По-видимому, Малая Азия за это время медленно оправлялась после потрясений, связанных с падением [130] Хеттского царства, а на Армянском нагорье два столетия развития почти без внешних вторжений позволили окончательно выкристаллизоваться и государственной цивилизации.

В Малой Азии XI—X века — время упадка, от которого общество начало оправляться лишь к концу периода, в IX в. до н.э. В это время здесь поселения существуют на старых городищах, но на значительно уменьшившихся площадях; по-видимому, образуются неустойчивые и мелкие царства. Письменных памятников от этого времени не дошло, кроме отдельных печатей с «хеттскими иероглифическими» (лувийскими) надписями. К юго-западу от Галиса, в районе совр. Конии и Нигдэ, и восточнее изгиба Галиса, от Богаз-кёя до Малатьи, складывается так называемая «старофригийская» культура, действительная этническая принадлежность которой, впрочем, не выяснена. Для нее типична керамика, расписанная концентрическими кругами, лучами и стилизованными силуэтами деревьев и оленей. К северо-западу от области «старофригийской керамики», в центре будущей Фригии, первоначально была распространена другая, одноцветная керамика.

Фригийская держава создалась не ранее как через три с лишним столетия после падения Хеттского царства¹³³⁾. Нет основания видеть именно в тех фригийцах, которые основали Фригийское царство, непосредственных разрушителей Хеттской державы: она была разрушена натиском многих племенных войск, в числе которых собственно фригийцы вероятно были не передовым и не главным отрядом. А. Гётце предположительно датирует создание Фригийского царства VIII в. до н.э.; однако более вероятно, что оно восходит еще к IX в. Ассирийцы и урарты называли это царство тоже Мушку или Мушки. Столицей его был город Гордион на р. Сангарии, названный, как говорит греческая легенда, по имени своего основателя, первого царя Фригийской державы, Гордия. Легенды и исторические источники сохранили нам только два [131] имени царей Фригийской державы — Гордий и Мидас¹³⁴⁾ (ассир. Митá); предполагается, что было несколько фригийских царей, поочередно носивших эти имена¹³⁵⁾. Богатство Мидаса вошло в пословицу.

Рис. 21. Старофригийский художественный сосуд из Алишара IV.
Рис. 22. Художественный сосуд развитого фригийского стиля из Алишара.

Во второй половине VIII в. до н.э. Фригия достигла наивысшего могущества; владения ее доходили на юго-востоке до хребта Киликийского Тавра, причем Мидас делал попытки выйти и в Киликию. Фригийские надписи VIII—VII вв. встречаются не только в долине Сангария, но и в изгибе Галиса и к югу от него. На западе Фригия, по-видимому, подчинила своему влиянию Лидию и сносилась с городами-государствами материковой Греции, хотя влияние классической греческой [132] культуры на Фригию начинает ощущаться только после падения Фригийской державы. Для времени расцвета последней характерна «новофригийская» керамика, являющаяся развитием «старофригийской», расписная с геометрическим орнаментом. Эта керамика была распространена по всей территории Фригии и даже шире, вплоть до Понта и Малатьи.

Рис. 23. Богиня Кибела. С фригийского рельефа.

Для фригийцев характерны курганные погребения, а в районе истоков Сангария — скальные гробницы. Раскопки Гордиона показали также тесные связи Фригии с Урарту; на это указывает и общий обоим государствам обычай устраивать в скале культовые ниши — «двери бога», перед которыми совершалось богослужение. Важнейшим культом во Фригии был культ богини-матери Кибелы (Kybēlē, Kybēbē), — известной под именем Кубабы еще хеттско-хурритской культуре, — и ее возлюбленного, умирающего и воскресающего бога растительности Аттиса. Новым представляется обычай самооскопления жрецов Кибелы и Аттиса, хотя связанные с их культом оргиастические празднества, видимо, имеют прототипы и во II тыс. до н.э. Почитались также бог луны Ман или Мен, — культ которого, может быть, был продолжением старого малоазийского культа бога луны Армаса, — бог Сабадзий и другие. Хотя с греческим западом у Фригийской державы особо тесных [133] связей, видимо, не было¹³⁶⁾, однако в VIII в. до н.э. во Фригии было в ходу алфавитное письмо греческого происхождения, аналогичное алфавиту Лидии, Карии и Ликии и, возможно, занесенное во Фригию из греческих колоний Киликии, воспринявших его от финикиян.

Рис. 24. Гробница Мидаса около Гордиона.

К юго-востоку от Фригии существовало несколько мелких государств с лувийскими («хеттскими иероглифическими») династиями. Важным объединением был Табал в верхней части долин рек Сейхун и Енидже-Ирмак, где в VIII в. до н.э. правила династия Барватаса (ассир. Буруташ), которой было подчинено множество мелких «царьков».

Восточнее Табала находилось царство Камману (Комана); столицей его была Мелитеа, или Мелид (Милидия, хеттск. Мальдия, совр. Малатья). Владения этого царства доходили [134] до Евфрата, а временами и за Евфрат — возможно, и до истоков Тигра.; по мнению Р.Д. Барнетта, в VIII в. до н.э. даже Каркемиш признавал царя Мелида «великим царем»¹³⁷⁾, и официально это царство, видимо, называлось «Великой страной хеттов», следовательно, претендовало на продолжение традиций Хеттского царства.

Южнее Малатьи находилось царство Куммух (Коммагена), а между Табалом и Мелидом-Камману, в долине р. Джейхан располагалось царство Гургум со столицей Маркасу (совр. Мар'аш). Плодородную низменность в низовьях рек Сейхун и Джейхан и у залива Александретта занимали маленькие царства данунийцев¹³⁸⁾ и Куэ, или Кауэ (возможно, впрочем, что царство данунийцев и Куэ — одно и то же), а западнее их находилось царство Киликия (Хилакку); все они также имели лувийские династии¹³⁹⁾. Лувийские же династии существовали и в некоторых из государств Северной Сирии (Каркемиш, тоже официально называвшийся «царством Хатти»; Сам'аль, или Я'уди; царство Унку, или Хаттина на нижнем течении р. Оронта); другие династии были западно-семитскими (царство Арпад с династией Агусу, царство Хатарикка)¹⁴⁰⁾. Во всех перечисленных государствах, вплоть до Хамата на верхнем Оронте, применялась «хеттская» иероглифика и лувийский язык для официальных надписей, но в некоторых применялся также финикийский или же арамейские диалекты (область данунийцев, Сам'аль, Арпад и др.) и древнесемитская алфавитная письменность. Почти все эти мелкие государства считали себя преемниками Хеттского царства¹⁴¹⁾. Для [135] ассирийцев и урартов IX—VII вв. до н.э. «Хатти» (по-ассирийски) или «Хате» (по-урартски) — это либо обозначение всех вообще областей западнее Евфрата и их населения, независимо от этнической принадлежности¹⁴²⁾, либо специально Мелида и Каркемиша.

Рис. 25. Образец хеттской иероглифической надписи.

К IX в. до н.э. складывается «Северносирийский союз» государств, в который входили царства Камману-Мелид, Куммух, Гургум, Каркемиш, Арпад и Хаттина; гегемоном в этом союзе в разное время были Мелид, Каркемиш или Арпад. С ним соперничал «Южносирийский союз» во главе с Дамаском или Хаматом¹⁴³⁾.

Севернее лувийских государств, где-то в верховьях Галиса или в долине р. Гайл-гет (Лик), существовало довольно мощное государство Каску, названное по осевшим здесь каскам. [136]

Рис. 26. Позднелувийские (1, 2), урартский (3) и ассирийские (4-7) воины.
С «хеттских иероглифических» и ассирийских рельефов IX в. до н.э.

К востоку от него и к северу от верховьев Евфрата (в долине Чороха) с XII по VIII в. до н.э. засвидетельствована «страна» Дайаэни¹⁴⁴⁾ (урартск. Диаухи), также, по всей вероятности, бывшая уже государством, хотя оно и включало территории целого ряда отдельных племен. Союз Хайаса-Ацци ранее существовавший здесь, к этому времени бесследно исчез; население здесь, видимо, было хурритским. Уже в XII в до н.э. Сени, царь Дайаэни, занимает, по данным анналов Тиглатпаласара I, ведущее место среди правителей «Наири». К VIII в. до н.э. Дайаэни было одним из наиболее богатых царств нагорья. По верхнеевфратской долине и далее через перевал, ведущий в Чорохскую долину к совр. Байбурту (Баберду) и в долину Лика, проходил основной торговый путь из Месопотамии и от Средиземного моря в Причерноморье¹⁴⁵⁾; особое значение он приобрел, очевидно, с VIII в., и особенно после возникновения на побережье Понта греческих колоний Синопы и Трапезунта, вывозивших железо и серебро¹⁴⁶⁾. Показательно, что только в «странах», расположенных по этому пути (Куммух, Мелид, Диаухи), урартские источники отмечают золото в составе полученной дани¹⁴⁷⁾.[137]

Северо-восточнее Дайаэни — где еще Тиглатпаласар I отмечал коалицию «60 царей Наири» — во всяком случае в VIII в. до н.э., но, возможно, и ранее, существовала «страна» Кулха (точнее Колха^147а), греческая Колхида). Когда царство Дайаэни было разрушено урартами, долина Чороха, вероятно, досталась Колхиде.

В долине верхнего Евфрата отчасти сохранялись прежние «страны», отчасти образовались новые. На севере, от Эрзинджанской долины до долины Арацани, отмечается страна Сухму (хеттск. Цухма), в нижней долине Арацани — Алзи, царство, которое, как мы уже видели, было занято мушками. Алзи — по-видимому, тождественное со «Страной мушков» — было довольно значительной «страной», охватывавшей не только бывшую территорию собственно Алзи, но также и бывшую территорию Исувы (ассирийские источники употребляют термин «Ишуа», видимо, как синоним Алзи)¹⁴⁸⁾ и, возможно, иногда и смежные с юга районы Энзите (Анзитена, средневековый Андзит) и истоков Тигра (средневековый Ангел-тун). Урартские источники упоминают также страну Цупа (Софену, Цоп'к') севернее(?) Алзи; было ли это самостоятельное царство или область Сухму — не совсем ясно¹⁴⁹⁾. Упоминаются и некоторые более мелкие «страны» на юге верхнеевфратской долины (Дирриа — урартск. Дирью, Нирбу — урартское Нириба, или Нирибаи-хуби, — Маллану, Нирдун и т.п.).

У верховьев Тигра находилось арамейское царство Амед (Амида, совр. Диярбакыр) с династией («домом») Заману. В Сасунских горах было расположено царство Шубрия с хурритской династией; отдельно от него — по-видимому, на северных [138] склонах Сасунских гор в сторону совр. Муша — ассирийскими и урартскими источниками упоминается «страна» Уруму (по-ассирийски) или Урме (по-урартски) — очевидно, место оседания урумейцев; возможно, эта страна тождественна с Арме, упоминаемой урартскими надписями в этом же районе: позже Урме и Шубрия, по-видимому, образовали единое царство¹⁵⁰⁾

Рис. 27. Модели дома из Телль-Халафа (древней Гузаны) с трех сторон. Базальт.

Далее к востоку вплоть до конца X в. до н.э. упоминаются те же центры и племенные группы, которые известны нам еще с XIII в. до н.э.: уруатри, Хабхи, куманийцы с городом Кумме и т.д. Но в течение IX—VIII вв. здесь слагаются новые образования: в долине р. Кентрит-Бохтан, распространяясь иной раз и еще далее на восток, до водораздела с Урмийским озером, сложилось царство Хубушкиа, или, как оно официально именовалось, «царство Наири». В долине Большого Заба к VIII в. существовало царство Муцацир (урартск. Ардини); в городах этой долины были богатые храмы: в Кумену [139] (Кумме)¹⁵¹⁾ — бога Тейшебы, а в Ардини — бога Халди; в храме Халди впоследствии короновались на царство урартские цари и хранились урартские сокровища, хотя Муцацир формально не входил в состав Урарту¹⁵²⁾. В горах, окружавших Хубушкию и Муцацир, жили разбойничьи хуррито-урартские племена — уккийцы и другие¹⁵³⁾.

Неясно, когда образовалось в плодородной долине у восточного побережья Ванского озера царство Урарту (или, по-урартски, Биайнели, собственно «Биайские (стрáны)», откуда совр. Ван). В 856 г. до н.э. ассирийский царь Салманасар III уже сражался с его царем Араму, но вероятно, что Урарту как государство сложилось раньше: оно упоминается, по-видимому, как царство и в поздних надписях Ашшурнацирапала II (884—859 до н.э.); является ли «Уратру» надписи ассирийского царя Ададнерари II (911—890 до н.э.) племенным союзом уруатри или царством Урарту — решить пока нельзя¹⁵⁴⁾.

Был ли царством Гильзан, который предположительно помещают у западного берега оз. Урмии-Резайе, сказать труд-[140]

Рис. 28. Внешние укрепления Гузаны (совр. Телль-Халаф) в Ханигальбате.
X–VIII вв. до н.э. Реконструкция по археологическим данным.[141]

но, хотя ассирийские надписи IX в. до н.э. и упоминают его «царей»¹⁵⁵⁾. Позже он, очевидно, вошел в состав Урарту. Зато несомненным царством была Мана (у ассирийцев — «Страна маннеев») на равнине к югу от этого озера. Оно образовалось в конце IX в. на луллубейской территории страны «Внутренняя Замуа» в результате слияния многих цветущих городов-государств, восходивших, видимо, еще к концу II тыс. до н.э.¹⁵⁶⁾; обладая архаичным общественно-государственным строем (самоуправление отдельных округов, участие совета старейшин в управлении),¹⁵⁷⁾ Мана, тем не менее, выросла в большую политическую силу, которая успешно соперничала с Урарту и Ассирией и была завоевана только Мидией в конце VII — начале VI в. до н.э., почти одновременно с этими двумя державами¹⁵⁸⁾.

К северу от центра образования Урартского царства, в том числе и в центральном Закавказье, государственных образований еще не было. Урартские надписи упоминают здесь множество «стран» и племен, в том числе этивцев, образовывавших, по-видимому, обширный, но рыхлый племенной союз¹⁵⁹⁾, эрикуайцев, абилианцев, эрийцев и других; все [142] они занимали, в основном, территорию современной Армянской ССР и прилегающие районы к югу от Аракса. Западнее их жили племена Витеру, Луша, Катарза, Ия (Игани), Забаха, Хуша¹⁶⁰⁾ и т.д. (в верховьях Аракса и Куры и у Чалдырского озера) — вероятно, грузиноязычные, как и соседняя с ними Кулха¹⁶¹⁾.

Рис. 29. Храм в Гузане с портиком на скульптурных столбах.
Реконструкция по археологическим данным.

В отношении этнической принадлежности остальных перечисленных «стран» можно сказать, что часть из них была хурритской (Дайаэни, Шубрия, может быть Гильзан и, менее вероятно, Мана), часть — урартской (Урарту, Муцацир); в долине верхнего Евфрата и нижнего Арацани население, очевидно, состояло из близких к урартам хурритских племен и было смешано с лувийцами и с новыми пришельцами — мушками и урумейцами.

Общество Армянского нагорья в начале I тыс. до н.э. Материальная культура Армянского нагорья и Закавказья в этот период сильно шагнула вперед. Археологические культуры этого времени уже далеко не являют того единообразия, которое было характерно для конца III тыс. до н.э. Тысячелетие внутренних [143] войн привело к гораздо большей культурной изоляции отдельных районов, при сохранении, в то же время, однородности самого типа культуры. Мы не будем останавливаться на характеристике культурных областей, отсылая читателя к археологическим работам¹⁶²⁾. Обратим внимание лишь на некоторые важнейшие и общие для всей изучаемой территории черты.

В производстве здесь господствует, как указывает Б.Б. Пиотровский, полукочевое (отгонное) скотоводство, но все большее значение начинает приобретать металлургия. Конец II тыс. до н.э. и начало I тыс. — период расцвета эпохи бронзы, связанный, очевидно, с началом разработки закавказских месторождений меди и олова. К XI—IX вв. до н.э. относится и начало промышленного применения железа¹⁶³⁾. Оно добывалось преимущественно в горах Киликийского Тавра и в Понте¹⁶⁴⁾. Как показала С. М. Бациева¹⁶⁵⁾, торговля железом была монополией царьков «Северносирийского союза», приносившей им огромные богатства. По ее мнению, именно стремлением перехватить пути, по которым в Ассирию поставлялось железо, столь необходимое для вооружения ее армии, объясняется наблюдаемое в VIII в. до н.э. наступление Урарту в Северную Сирию. По сведениям греческих авторов, другими поставщиками железа были мосинойки, получавшие его от подвластных им халибов — то есть, очевидно, от грузиноязычного племени халдайцев в Понте¹⁶⁶⁾ — и сбывавшие его грекам.

Вплоть до VIII в. до н.э., когда в Урарту начинает ощущаться сильное влияние Ассирии, материальная культура и быт нагорья, в том числе одежда и вооружение, продолжают [144] носить хеттско-хурритский характер¹⁶⁷⁾; ведущими в культурном отношении остаются арамейско-лувийские районы Северной Сирии, лувийские (или смешанные) районы Киликийского Тавра и хурритские (смешанные с мушками, урумейцам и лувийцами) районы верхнеевфратской долины.

Относительно высокое развитие, которого достигли горные районы к началу I тыс. до н.э., делало их, в условиях господствовавшего преимущественно натурального хозяйства, сравнительно независимыми от ввоза изделий более развитого юга кроме предметов роскоши; они вывозят железо, но доходы от этой торговли поступают северносирийским царькам, — очевидно, диктовавшим на него высокие цены на внешнем рынке — или греческим колониям, и мало затрагивают экономику населения нагорья в целом. Между тем, развитие ремесла и сельского хозяйства в Месопотамии требовало непрестанного притока дешевого сырья — и не только железа, но и меди, леса и т.п. — из горных районов. Так как естественный обмен не налаживается, то Ассирия переходит теперь к насильственному захвату сырья и предметов ремесла (главным образом металлургического) путем завоевания периферийных областей к систематического их ограбления с помощью дани¹⁶⁸⁾. Военные походы пополняют хозяйства Месопотамии также рабочей силой.

Из областей нагорья наименее доступной врагам, а потому находившейся в наиболее благоприятных условиях для развития была область Урарту. Но для того, чтобы сохраниться рядом с могущественной и воинственной Ассирией, Урарту должно было быстро сравняться по уровню развития военной и административной техники и по мощи завоеваний с грозным южным соседом. Поэтому по отношению к периферии Урарту играло роль, аналогичную Ассирии, с той разницей, что, будучи экономически менее развитым, это царство, по-видимому, [145] уделяло больше внимания быстрому развитию собственного сельского хозяйства (особенно садоводства) путем проведения обширных ирригационных мероприятий¹⁶⁹⁾.

Рис. 30. Двор жилого дома в Тейшебаини.
Реконструкция по археологическим данным.

Мы очень мало знаем об обществе нагорья в начале I тыс. до н.э., но, вероятно, некоторые общие черты, которыми характеризовался социальный строй Урарту¹⁷⁰⁾ и Маны¹⁷¹⁾, о чем [146] мы имеем некоторые сведения для VIII—VII вв., были типичны и для других государственных образований Армянского нагорья. Сюда относится ведущая роль свободных общинников (урартск. шурели «вооруженные», также со значением «племена»), обязанных воинской и другими повинностями и живших большими общинно-родовыми поселениями¹⁷²⁾, группирующимися вокруг окруженных стенами самоуправляющихся поселений-крепостей, или «городов»; среди царских людей выделялись мари, ср. хурритск. марианна, и в особенности родичи царя.

В Maнe особенно четко видно, что господство принадлежало родоплеменной олигархии. Здесь — как и в Дайаэни — еще сохранилось в значительной мере племенное деление общества; наряду с царем в Мане существовал совет старейшин, состоявший из царских родичей, советников, наместников, возможно, старший отдельных поселений и племенных предводителей¹⁷³⁾. Надо полагать, что такие советы старейшин существовали и в других «странах» нагорья в доурартский период.

Лишь с конца IX в. до н.э. в среду урартской знати начинают проникать ассирийские вещи и ассирийские обычаи; так, по ассирийскому образцу организуется урартский царский двор с его тысячами евнухов¹⁷⁴⁾; однако крупных царских хозяйств на нагорье не было и при владычестве Урарту; дворец и в столице, и в отдельных административных центрах был скорее местом, где складывалась и перерабатывалась ремесленниками дань, поступавшая с окрестного населения, чем центром полевого хозяйства. Также и святилища — как храмы, так и священные участки, где культ совершался перед «дверью», высеченной в скале или перед каменной стелой — видимо, не имели своих полевых хозяйств; основным их богатством был жертвенный скот, который цари дарили храму, а [147] жители приносили в качестве обязательных и искупительных жертв. Рядовые общинники пользовались жертвенным мясом во время жертвоприношений, а также, по-видимому, получали скот от храма путем найма или покупки¹⁷⁵⁾.

Рабство было вначале развито слабо, вероятно, слабее, чем в Хеттском царстве, чему свидетельством являются массовые убийства части мужчин-пленных при урартском владычестве, о чем постоянно говорят надписи. Когда цари Урарту уже тысячами стали приводить пленных из своих походов, те, которым была сохранена жизнь, нередко сажались на землю и даже включались в войско¹⁷⁶⁾. Мы уже упоминали любопытный факт, что клинописная гетерограмма ^LÚA·SI, которая у хеттов обозначала пленных-поселенцев — хиппарес, в урартской клинописи применяется в значении «воин-ополченец».

Как ассирийцы, так и урарты вводили на подчинившихся им территориях централизованное управление через «областеначальников»: но в доурартское время должны были сохраняться более патриархальные порядки управления, скорее сходные с порядками в Maнe, где наместники областей и племенных территорий фактически были независимыми правителями — вероятно, окруженными своими советами. Отдельные поселения — «города» и под властью Урарту, видимо, имели свое самоуправление (совет, народное собрание?). В отношении некоторых «стран» и племен урартские надписи не упоминают индивидуальных правителей, и там, вероятно, еще полностью господствовали порядки военной демократии. Но сравнительно свободные порядки, по-видимому, существовали и в некоторых «странах», уже дошедших до ступени государственности, — судя по тому, что сюда сбегались уклоняющиеся от повинностей рабы, беднейшие общинники, а также мя-[148]

Рис. 32. Урартский храм со «священными воротами» в крепости
на городище Алтын-тепе, II слой. Изометрический план по археологическим данным.[вклейка]

тежная знать. Такими областями-убежищами были Шубрия¹⁷⁷⁾ и Мелид-Камману¹⁷⁸⁾. Если в отношении высокогорной Шубрии это не удивительно, то такая же роль торгового Мелида, претендовавшего к тому же на великодержавную роль, представляется более странной. Возможно, это объясняется тем, что здесь в составе населения имелся значительный процент сравнительно недавно осевших пришлых племен, занесших сюда традиции племенной демократии.

Некоторое представление о жизни племен нагорья, еще стоявших на уровне первобытнообщинного строя, может дать рассказ Ксенофонта о мосинойках конца V в. до н.э., подробно анализированный М.И. Максимовой. В их среде уже сложилась родовая знать, выделявшаяся своей татуировкой и откормленным видом (они специально откармливались вареными каштанами). Жилищами мосинойкам служили многоэтажные деревянные башни. Во главе племени стояли, видимо, два вождя: культовый «царь», безвыходно живший в башне, и «архонт», который ведал собственно административными и военными делами, по-видимому, вместе с советом родовых вождей¹⁷⁹⁾.[149]

Все, что сказано здесь об обществе Армянского нагорья, начиная от наиболее развитых его областей с прочным государственным строем (Урарту) и кончая отсталыми племенами (мосинойки), позволяет нам представить социальные условия, господствовавшие здесь и накануне урартских завоеваний VIII в. до н.э.

Ассирийская агрессия на Армянское нагорье до IX в. до н.э. Исторические события первой половины I тыс. до н.э. освещены множеством источников; их можно излагать чрезвычайно подробно. Но это уже не раз было сделано в многочисленных монографиях, посвященных истории Ассирии¹⁸⁰⁾ и Урарту¹⁸¹⁾, и мы не будем здесь загромождать изложение повторением имеющихся у нас разнообразных сведений. Мы сосредоточимся сейчас преимущественно на судьбах верхнеевфратской долины и непосредственно примыкающих к ней районов, так как единодушно считается, что армянский народ сложился именно здесь, а мы уже подошли к периоду его сложения.

Мы знаем, что ассирийский царь Ашшурбелкала ходил на нагорье в 1076 и 1074 гг. до н.э. — первый раз против союза Уруатру, а второй — против Хемму (Хеммува); в его надписи перечисляется целый ряд крепостей и «стран», частично совпадающих по названиям с упоминаемыми еще у Ададнерари I¹⁸²⁾. Следующий ассирийский поход на нагорье упоминается уже только при Ададнерари II: в 911 г. он воевал с Илуйей, царем куманийцев, и с племенами Хабхи «до стран Мехри, Салуа и Уратру», затем действовал в Кадмухи и четырежды ходил на нагорье Наири, в том числе и на Алзи, а в 895 и 894 гг. приходил на помощь городу Кумме, боровшемуся с горными племенами.¹⁸³⁾[150]

На Наири не менее двух раз ходил и Тукульти-Нинурта II (889—884 до н.э.)¹⁸⁴⁾. Основные кампании его проходили в Северной Месопотамии, которую он вновь попытался присоединить к Ассирии, отняв ее у арамейских династий; арамеи к этому времени образовали здесь ряд мелких государств, носивших традиционное название Ханигальбат (то есть Митанни). Одним из важнейших противников Ассирии в 80-х годах IX в. до н.э. был Амми-Ба'ал, царь арамейского государства с центром в г. Амеде (Амида, ныне Диярбакыр). В связи с кампаниями против Амеда Тукульти-Нинурта, по-видимому, и заходил на нагорье. Кроме того, в последнем своем походе, поднимаясь вверх по среднему Евфрату и р. Хабуру до Нацибины (Мцбин средневековых армянских источников) и Хузирины, он перевалил через горы (по-видимому, Кашияри — Масий — Тур-Абдин) и попал в страну мушков (?)¹⁸⁵⁾, где, по словам его анналов, разорил насаждения, захватил скот и наложил на жителей большую дань. Из этого можно заключить, что в это время царство восточных мушков вновь распространилось на долину Тигра. В заключении своих анналов Тукульти-Нинурта II хвастает, что «[область] высоких гор, от страны шубарейцев (то есть хурритов. — И.Д.) до стран Гильзан и Наи[ри...]...я захватил; всего 2720 коней [в] Ниневи[ю я привел]».

Могущество Ассирии было восстановлено его сыном Ашшурнацирапалом II (884/3—859 до н.э.). Как и его отец, Тукульти-Нинурта II, он совершал походы главным образом в [151]

Рис. 31. Угон пленных. С ассирийского рельефа IX в. до н.э.

Северную Месопотамию и в долину верхнего Тигра (Кадмухи, Амед). При этом ассирийский царь зверски вырезал местное население, предавая его жесточайшим казням; не были пощажены и потомки здешних ассирийских поселенцев прошлых веков, потерявших к этому времени связь с Ашшуром. Целые области совершенно опустели. Походы Ашшуриацирапала затронули лишь окраины нагорья; так, в 879 и 866 гг.¹⁸⁶⁾, с целью обойти с тыла враждебный Амед, он дважды совершал обходные марши: первый раз по левому берегу верхнего Тигра (страна Уллуба) и оттуда в междуречье между истоками Тигра и Евфрата (Дирриа, Нирбу),¹⁸⁷⁾ а второй раз — вверх по Евфрату «к поселениям стран Ашша (Алзи? — И.Д.) и Хабхи, что напротив страны Хатте», затем через западный исток Тигра у озера Цуа (Гёльджик) и горы Амадани, и опять в область Дирриа, а также в Маллану (совр. Аргана). Хотя пока ассирийские набеги не приносили большого вреда горцам, которые при появлении врагов скрывались сами и укрывали скот в неприступных горах, однако дурная слава усилившейся Ассирии заставила некоторые «страны» попытаться откупиться от [152] Ашшурнацирапала дарами; так поступили мушки, Гильзан и Хубушкиа в 883 г., во время его похода в Кадмухи, а также Шубрия, Внутреннее Уруму и ряд других областей в 882 г., во время похода примерно в этот же район. Важно отметить что в составе даров мушков, помимо скота, были бронзовые изделия и вино; это показывает, что они в промежуток между XII и началом IX в. перешли к оседлости и земледелию.

По сообщению поздних надписей Ашшурнацирапала¹⁸⁸⁾, он покорил страны «от реки Субнат (то есть Зебенне-су, восточного истока Тигра) до Урарту», однако, по-видимому, речь идет только о грабеже в окраинных горах и получении даров от перечисленных выше стран.

Следующий ассирийский царь, Салманасар III (859—821 до н.э.)¹⁸⁹⁾, ко времени которого почти вся Северная Месопотамия была уже прочно покорена, совершил ряд серьезных вторжений в глубь Армянского нагорья. В 859 г. он напал на Хубушкию с востока, а затем столкнулся с войсками Араму, царя Урарту, и дошел до Ванского озера¹⁹⁰⁾. В 856 г. он совершил большой поход вверх по Евфрату, через «страны» Амед, Исува-Алзи (область восточных мушков) и Сухму, где он занял крепость Уашталь и захватил правителя области по имени Суа; затем он перевалил в долину Чороха и совершил набег на царство Дайаэни. На обратном пути он пересек нагорье до тогдашней урартской территории; разбив войско Араму (причем, по ассирийским утверждениям, пало 3400 урартских воинов), он захватил урартскую крепость и административный центр Арзашкун и вышел к Ванскому озеру кружным путем, с востока, через область Арамале (Армарили). Затем, через Гильзан, Хубушкию и долину Большого Заба Салманасар вернулся в Ассирию¹⁹¹⁾. Результатом этого похода было включение всей верхнеевфратской долины, включая Алзи и Сухму, [153] в ассирийскую провинцию Наири с центром в Амеде.¹⁹²⁾ Kaк обычно, неприступные Сасунские горы позволили Шубрии остаться независимой; попытка Салманасара III в 854 г. осадить Анхитте, царя Шубрии, в его крепости Уппуму окончилась компромиссом — шубрийский царь уплатил единовременый умилостивительный дар, а ассирийцы сняли осаду и ушли¹⁹³⁾.

В 845 г., пользуясь плацдармом в верхнеевфратской долине, ассирийцы нанесли удар по Мелиду¹⁹⁴⁾ и по стране Сухму¹⁹⁵⁾, видимо, еще не очень надежно покоренной, а также предприняли новую кампанию против Араму урартского, причем сообщается, что урартские владения доходили в это время уже до истока Евфрата (Кара-су); у этого места к ассирийскому царю явился Асиа, царь Дайаэии, с изъявлением покорности¹⁹⁶⁾. В 832 г. до н.э. Дайан-Ашшур, полководец стареющего Салманасара, совершил еще один поход вдоль правого берега Арацани против урартского царя, — на этот раз Сардури I¹⁹⁷⁾. Помимо этого при Сллманасаре III были и еще ассирийские походы — против Хабхи, Хубушкии, Муцацира (задевший и окраину Урарту), а также Гильзана¹⁹⁸⁾.

Салманасар III пытался покорить Сирию и области к западу от Евфрата; так, в 858 г. он разбил коалицию Северно-сирийского союза, а в 854 г. получил с него дань, но потерпев в том же году поражение от Южносирийского союза под Каркаром¹⁹⁹⁾, вынужден был отступить за Евфрат. Вскоре он вновь начал почти ежегодные походы на запад, как в Сирию, [154] так и в юго-восточную Малую Азию (Мелид, Табал, Гургум — Пакархабуна, Куэ)²⁰⁰⁾, однако прочно присоединить эти области к Ассирии ему не удалось.

Начиная с 827 г. в Ассирии начинаются периодические смуты, сильно ограничившие ее агрессивные возможности. Кроме нескольких случайных походов (в 805 и 759 гг. до н. э. — против Арпада, в 801 и 795 гг. до н.э. — против Хубушкии)²⁰¹⁾, больших нападений ни на запад, ни на север Ассирия не предпринимала до второй половины VIII в. до н.э.

Создание Урартской великой державы. Урарты в долине верхнего Евфрата. Между тем начинается период экспансии Урарту. Мы видели, что уже при Араму (ок. 865—845 до н.э.) и Сардури I (ок. 835—825 до н.э.)²⁰²⁾ территория Урартского царства охватила не только бассейн озера Ван, но и верховья Арацани и даже Евфрата. При Ишпуини (ок. 825—810 до н.э.)²⁰³⁾ Урарту захватило территории между озерами Ван и Урмия²⁰⁴⁾, Муцацир был поставлен в зависимость от Урарту²⁰⁵⁾, и урартские войска через Ману и районы южнее Маны²⁰⁶⁾ вышли во фланг Ассирии²⁰⁷⁾.

К сожалению, хронология большинства урартских походов VIII в. до н.э. либо вовсе не установлена (для правления [155] Минуи), либо установлена ненадежно (для правления Сардури II). Более или менее надежна лишь хронология походов Аргишти I.

Начало решительного наступления против Ассирии урартского царя Минуи (около 610 — 786 или 780 до н.э.) следует, по-видимому, датировать 800—790-ми годами. Насколько можно понять из фрагментов анналов этого урартского царя²⁰⁸⁾, наступление шло по двум направлениям: на правом фланге урарты перевалили через горы Марма (Армянский Тавр) из района совр. Битлиса и прошли через Хулмеру (Kулимери в Шубрии?), Улибу (Уллубу) и Дирью (Диррию), спустились в Месопотамию западнее истоков Тигра и вторглись в Ишалу (ассир. Ицалла, между Коммагеной и верховьями реки Хабур). На левом фланге они продвинулись по долине Большого Заба до границ Ассирии в собственном смысле слева, к югу от г. Кумену (Кумме).

Несколько позже, во время очередного вторжения Минуи в Ману, другой отряд его войска совершает еще один поход — в долину верхнего Евфрата²⁰⁹⁾. Этот поход, по-видимому, завершился переходом Алзи и других окрестных областей под власть Урарту²¹⁰⁾. Как полагает Г.А. Меликишвили, поставленный здесь Минуей «областеначальник» Титиа был фактически автономным правителем²¹¹⁾, так что положение Алзи должно было улучшиться по сравнению с временами ассирийской власти. Сильно разрушенные надписи Минуи из Мушской [156] долины²¹²⁾, повествовавшие о каком-то из его походов в горы Армянского Тавра (упомянуты страна Урме, город Кулмери) также могут быть истолкованы в том смысле, что царь этой области (то есть Урме—Арме—Шубрии?) не был смещен урартским завоевателем²¹³⁾. О дальнейших успехах Минуи повествует его надпись из Палу²¹⁴⁾. Из нее видно, что он завоевал страну Цупа (вероятно, часть Сухму или Алзи) и дошел до «Хеттской страны» (здесь — царство Мелид-Камману), причем получил дань с царя г. Мелитеа (Мелид).

Таким образом, левобережье верхнего Евфрата было поставлено под власть Урарту. Дальше к северу Минуа доходил до Диаухи (Дайаэни) и обложил данью дайаэнского царя Утупурши²¹⁵⁾, а также расширил урартские владения за гору Масис-Арарат, до реки Аракса²¹⁶⁾.

Однако для прочного подчинения долины верхнего Евфрата потребовались еще походы. Так, следующий урартский царь Аргишти I в 783 г. (по Г.А. Меликишвили) или в 777 г. (по И.М. Дьяконову)²¹⁷⁾ вновь совершает поход на «Страну [157] хеттов» с городом Мелитеа²¹⁸⁾, где правила династия Туате²¹⁹⁾ и далее на страну Нириба (Нирбу) и вниз по Евфрату²²⁰⁾. Всего тут было захвачено и уведено почти 30 000 жителей обоего пола, и при этом 6600 «бойцов страны хеттов и Цупы» были переселены и поставлены гарнизоном в новом городе Эребуни, построенном Аргишти I в следующем году на месте современного Еревана, в недавно завоеванной им Айраратской долине²²¹⁾. В 773 (767) г. войска Аргишти громили страну Урме, из чего видно, что она по-прежнему не подчинялась Урарту.

Рис. 33. Урартские воины. Изображение на шлеме Сардури II. [158]

По крайней мере дважды Аргишти I ходил на Диаухи (Дайаэни). В первый поход 785 (779) г.²²²⁾ он нанес этому царству тяжелое поражение: около 30 000 жителей было захвачено в плен и выселено, обширные районы были превращены в урартские наместничества, а на оставшуюся часть царства Дайаэни была наложена очень тяжелая дань. Впоследствии (по Г. А. Меликишвили — в 768 [762] г.: датировка ненадежная) Утупурши, царь Дайаэни восстал против Урарту в третий раз²²³⁾; судьба царства неясна, так как текст летописи Аргишти I здесь разрушен; но царство Дайаэни с этих пор исчезает из истории²²⁴⁾. Во всяком случае несомненно, что его уже не существовало после киммерийского вторжения во второй половине VIII в. до н.э. (о котором смотри ниже).

На востоке Аргишти I продолжал обход Ассирии с фланга, причем добрался почти до границ Вавилонии²²⁵⁾.

Ко времени правления Сардури II (около 760 г. до н.э.?) западной границей Урартской державы уже бесспорно признавался верхний Евфрат²²⁶⁾, и урарты энергично пытались пробиться в Сирию. Еще в начале своего правления²²⁷⁾ Сардури II нанес поражение Хиларундасу, царю Мелида, до этого момента, вероятно, бывшего гегемоном в Северносирийском сою-[159]

Рис. 34. Фригийско-урартская прическа и деталь одежды. С бронзовой подвески из Гордиона.

Рис. 35. Урартские жрецы. Роспись из Алтын-тепé. [160]

зе и, по-видимому, отобрал у него крепости на левобережье Евфрата²²⁸⁾.

Около 745 г. Сардури II вторгся в Коммагену²²⁹⁾ (воспользовавшуюся было поражением своего соседа — Мелида, чтобы захватить часть его территории)²³⁰⁾ и заставил подчиниться себе его царя Кушташпили²³¹⁾.

Таким образом, Северносирийскому союзу теперь противостоял не один только мощный враг — Ассирия, а целых два, хотя и соперничающих, но равно опасных. К этому добавлялась уже и угроза Фригии с запада. Такая опасность [161] заставила Маттиэля, царя Арпада, к которому в это время перешла гегемония внутри союза, попытаться найти независимую силу, на которую можно было бы опереться. Еще в 754 г. до н.э., после поражения, нанесенного урартами Мелиду, Маттиэль был вынужден принести присягу Ашшурнерари IV, царю Ассирии²³²⁾. Но видя, что Ассирия, охваченная междоусобицей, не в силах действовать, арпадский царь от имени всего Северносирийского союза обратился к Баргайе, царю страны Каску²³³⁾. Однако и он оказался, очевидно, ненадежной или недостаточно мощной поддержкой, и после вторжения урартов в Коммагену Маттиэль и весь Северносирийский союз²³⁴⁾ сочли за благо подчиниться Сардури II и стать его «союзниками»; по-видимому, с Урарту связался и Южносирийский союз.

К этому моменту Урарту едва ли не превзошло Ассирию по могуществу. Урартская административная система была настолько совершенной, что, возможно, послужила образцом для соответственной реформы в Ассирии²³⁵⁾; урартское войско еще со времен Минуа было вооружено по-ассирийски. В начале своего правления Сардури II счел возможным пойти на значительное сокращение повинности ополчения в своем царстве, очевидно, полагаясь теперь уже более на постоянное войско, содержащееся за счет богатой царской казны, которая [162] пополнялась путем сбора податей и даней²³⁶⁾. Все Армянское нагорье, за исключением царств Арме-Шубрия и Хубушкиа, и значительная часть центрального и западного Закавказья были покорены урартами; на правобережье верхнеевфратской долины урарты не успели еще укрепиться, однако были уже признаны в качестве «покровителей» Северносирийским союзом.

Рис. 36. Остатки северных ворот цитадели г. Сам’ала
(совр. Зенджирли, Северная Сирия).

Новый период ассирийского наступления (с середины VIII в. до середины VII в. до н.э.) Тем временем, в результате реформ Тиглатпаласара III (745—727 до н.э.), в корне перестроившего государственную и военную организацию Ассирии²³⁷⁾, эта держава вновь окрепла и опять смогла приступить к завоеваниям. В 743 г. Тиглатпаласар III наголову разбил в Коммагене коалицию Урарту, Мелида, Куммуха, Гургума и Арпада. Не только Северносирийский, но и Южносирийский союз во главе с Дамаском были вынуждены признать главенство Ассирии. Область левобережья верхнего Тигра (Уллуба, крепость Бенза на окраине Шубрии и др.) перешла к Ассирии, хотя ассирийцы благоразумно не вступали в долину верхнего Евфрата²³⁸⁾. Впоследствии [163] (дата этого события неясна) Тиглатпаласар III вторгся и в глубь Урарту, вплоть до самой его столицы Тушпы (совр. Ван), но не смог удержать территорий к северу от Армянского Тавра²³⁹⁾.

Рис. 37. Мелидский царь и царица совершают жертвенное возлияние.
С рельефов из Малатьи.

С этого времени начинается постепенное завоевание ассирийцами Сирии и Палестины, завершившееся при Caргоне II в 717 г. до н.э. взятием Каркемиша (в наказание за интриги с Фригией). Этот город долго был независимым островком среди ассирийских провинций.

История взаимоотношений урартского царя Русы I (около 735—713 до н.э.) и ассирийского царя Саргона II (Шаррукина, 722—705 до н.э.), поражения Русы I в 714 г. в битве на горе Уауш восточнее Урмийского озера, похода Саргона II через Урарту и разгрома Муцацира ассирийцами с его последствиями подробно разработана в многочисленных монографиях и специальных статьях²⁴⁰⁾. Здесь отметим лишь, что [164] граница Урарту по верхнему Евфрату, так же как независимость Урме-Шубрии, Хубушкии и горных племен вокруг верховьев Большого Заба, остались неприкосновенными²⁴¹⁾.

Рис. 38. Позднелувийские воины на колеснице. С рельефа из Мар’аша.

Правобережье верхнеевфратской долины тоже осталось в течение некоторого времени независимым. Однако Саргон II [165] пытается теперь вбить клин между Урарту и Фригией (Мушку) царь которой Мидас (Митá) стал союзником Русы I и, по-видимому, его преемника Аргишти II. Создание такого клина в горах Киликийского Тавра и на правобережье верхнего Евфрата было необходимо Ассирии для безопасности ассирийских владений в Сирии и бесперебойной доставки в Ассирию железа и другого сырья из Малой Азии. Поэтому Саргон решил предпринять ряд походов в эту область. Они начались с 718 г. до н.э.,²⁴²⁾ а в 715 г. Саргон II столкнулся в Куэ с войсками Мидаса, царя Фригии (Миты, царя Мушку), — очевидно предпринявшего встречное наступление²⁴³⁾.

Рис. 39. Позднелувийская заупокойная трапеза. С рельефа из Мар’аша.

Саргон попытался создать себе верного союзника в Табале; для этого он посадил здесь на престол своего человека — Хулли, расширив его территорию за счет соседней горной Киликии (Хилакку), а его сыну Амбарису дал в жены свою дочь. Однако вскоре Амбарис, так же как и другие окрестные правители²⁴⁴⁾, вступил в [166] союз с Фригией и Урарту и отложился от Саргона. В результате ассирийского похода 713 г. до н.э. Амбарис был взят в плен, а Табал был превращен в ассирийскую провинцию.

Рис. 40. Каркемишские воины и придворные. С рельефа VIII в. до н.э.

Так же действовал Саргон и в соседних областях. В Meлиде-Камману он в 713 г. низложил царя Гунзинану и возвел на престол его сына Тархунасиса: когда же и этот оказался ненадежным, то ассирийский царь послал в 712 г. против него свои войска; они захватили города Мелид и Тиль-Гаримму (совр. Гёрюн?) и превратили Мелидское царство в ассирийскую провинцию²⁴⁵⁾. Одновременно Саргон продвинулся и севернее, вплоть до страны Каску, и занял ряд крепостей как на границе Урарту, так и на границе Фригии. В следующем 711 г. та же судьба постигла Муталлу, царя Гургума²⁴⁶⁾, а в 708 г. — Куммух (Коммагену), царь которого, тоже Муталлу, убив своего отца, сторонника Ассирии, вступил было в союз с Аргишти II, царем Урарту²⁴⁷⁾.

Однако завоевания Саргона II на правобережье верхнего Евфрата оказались непрочными — может быть, в связи с тем, что в эти и последующие годы вся Малая Азия жила в большом страхе перед набегами киммерийцев^246а), чем перед ассирийскими завоеваниями.

Рис. 41. Женщина с ребенком. С рельефа из Кара-тепе. IX в. до н.э.

Уже при сыне Саргона II, Синаххерибе (705—681 до н.э.), потребовались новые ассирийские походы в этот район. Поход 689 г. до н.э. был направлен против жителей горной Киликии (Хилакку), которые успели захватить Ингиру (Анхиалу?) и Тарсус и угрожали ассирийским владениям у залива Александретта²⁴⁸⁾; второй поход, в 685 г. до н.э., был вызван тем, что некое лицо с фригийским именем Гурди (Гордий)²⁴⁹⁾ захватило власть в Тиль-Гаримму (на территории потерявшего независимость царства Мелид). Город был взят ассирийцами, а его жители зачислены в ассирийское войско²⁵⁰⁾. [168]

Рис. 42. Угон пленных ассирийцами. С ассирийского рельефа VIII в. до н.э.

Киммерийское вторжение. Киммерийцы вторглись из степей Северного Причерноморья в Закавказье не позже второй половины VIII в. до н.э. Обосновавшись первоначально, по-видимому, в современной Грузии²⁵¹⁾, они нанести урартам тяжелое поражение²⁵²⁾. Но затем урарты отбросили киммерийских конников на запад, и они обрушились на Малую Азию. Отсюда в 679 г. до н.э. киммерийцы отважились напасть на ассирийские территории, но были отбиты²⁵³⁾. Это вызвало [169] ответный поход ассирийского царя Асархаддона (Ашшурахиддин, 680—669 до н.э.) на Табал и Хилакку; он даже перевалил через Тавр и нанес поражение киммерийцам под Хубушной (хеттская Хупесна, античная Кибистра), причем погиб их вождь Теушпа²⁵⁴⁾. Некоторая часть киммерийцев была захвачена и зачислена в ассирийскую армию²⁵⁵⁾, а с остальными, по-видимому, был заключен мир.

Рис. 43. Киммерийские воины. С росписи этрусской вазы
(копия греческой росписи из Малой Азии?).

Как полагает Г. А. Меликишвили²⁵⁶⁾, в 676—675 г. до н.э. урартский царь Руса II, находившийся в дружеских отношениях со своим ассирийским соседом²⁵⁷⁾, заключил союз с киммерийцами, возглавленными Лигдамисом (ассирийск. Тугдамме)²⁵⁸⁾ и вместе с ними совершил большой поход в Малую [170] Азию, за Евфрат, — на «Мушки, Хате и Халиту»²⁵⁹⁾, то есть, во-первых, на Фригию, во-вторых, вероятно, на Мелид, и, в-третьих, на племена халибов-халдайцев (Хаг'тик' средневековых армянских текстов). Действительно, Мелид вернул себе независимость — на это определенно указывают данные ассирийских текстов, в том числе запросы Асархаддона к оракулу, где встречаются упоминания о военных действиях против киликийцев, табальцев, Мелида и «Митты» — Мидаса, последнего царя Фригии²⁶⁰⁾. Не исключено, что и Ассирия была причастна к урартско-киммерийскому(?) походу 675(?) г. до н.э.²⁶¹⁾[171]

Видимо, именно этот поход привел к гибели Фригийское царство, о чем еще спустя долгое время помнили и в Греции²⁶²⁾, и в далекой Палестине²⁶³⁾. На некоторое время в Малой Азии наступил произвол киммерийцев; лишь поколением спустя они были разгромлены скифами, а остатки их осели в северовосточной части полуострова, и гегемония в Малой Азии перешла к Лидии на крайнем ее западе.

Падение Шубрии. Между тем все еще независимая Шубрия была бельмом в глазу у ассирийцев; искусно лавируя в своей политике между Урарту и Ассирией, она давала в своих неприступных горах приют уклонявшимся от повинностей общинникам, а также рабам, бежавшим и из той, и из другой державы, а иногда и мятежникам из знати. Желая прекратить это положение²⁶⁴⁾ и пользуясь миром, установившимся с киммерийцами и Урарту, Асархаддон предпринял сюда в 673 г. до н.э. решительный поход, очень живо изображенный его придворным писцом в подробной реляции — «Письме к богу Ашшуру»²⁶⁵⁾. Напрасно осажденные в [172] г. Уппуму шубрийцы пытались сжечь ассирийские осадные сооружения горящей нефтью — ассирийский царь взял, наконец, Уппуму, Куллимери и другие шубрийские крепости. Царь Шубрии был низложен, старой хурритской династии положен конец²⁶⁶⁾, а сама страна была превращена в две ассирийские провинции (Уппуму и Куллимери). Часть жителей Асархаддон зачислил в свое войско, других обратил в рабство, раздав их своим дворцовым хозяйствам, храмам и гражданам привилегированных городов, а беглых ассирийцев и урартов вернул хозяевам, предварительно искалечив.

С этих пор Шубрия считалась владением Ассирии, но власть ассирийцев оставалась здесь слабой; уже в 664 г. до н.э. жители Куллимери, судя по ассирийским анналам, оказываются довольно независимыми: они самостоятельно, без участия ассирийской администрации или войск и, по-видимому, не возглавляемые и каким-либо местным царьком, отражают набег урартского военачальника Андарии; но все же, убив его, они посылают его голову в Ниневию в знак формальной покорности ассирийскому царю²⁶⁷⁾.

Вторжение скифов. В начале VII в. до н.э., вслед за киммерийцами, в Закавказье появились — на этот раз через Дагестан — новые кочевники из степей Северного Причерноморья — скифы²⁶⁸⁾. Образовав свое [173] «царство», по-видимому, на территории современного Азербайджана, скифы совершали набеги на Урарту и на северо-восточные ассирийские владения²⁶⁹⁾, их вождь Партатута, — память о котором, как полагают некоторые исследователи, сохранилась в древнеармянской легендарной традиции в образе первого армянского царя Паруйра, сына Скайдори («потомка сака», то есть скифа),²⁷⁰⁾ — принял участие в восстании мидян против ассирийского владычества в 674—672 гг. до н.э. Позже он перешел на сторону Ассирии. Его сын Мадий, по-видимому, принял участие на стороне Ассирии в большой войне царя Ашшурбанапала (669—635? гг. до н.э.)²⁷¹⁾. Мадий либо пересек со своими скифами урартские владения, либо прошел севернее их через Закавказье и вторгся в Малую Азию, где положил конец киммерийскому владычеству²⁷²⁾. Урарту было настолько ослаблено скифским нашествием, что его царь Сардури III в 643 или 639 г. до н.э. признал ассирийского царя «отцом» и, таким образом Урарту впервые [174] отказалось от положения равноправия с Ассирийской державой, которое до сих пор признавали и сами ассирийцы²⁷³⁾.

Рис. 44. Северная часть города Ашшура, VII в. до н.э.
Реконструкция по археологическим данным.

Из нашего изложения истории Армянского нагорья с начала ассирийского и урартского наступлений IX в. до н.э. видно, что несмотря на могущество и Ассирии, и Урарту, а также и Фригии, между ними все время сохранялись независимые буферные государства, которые эти державы либо вовсе не могли покорить, либо покоряли лишь на короткий срок и не могли прочно удержать в своем подчинении. Это были Табал в горах Киликийского Тавра, Мелид-Камману на правобережье верхнеевфратской долины, Арме-(или Урме-)Шубрия в Сасунских горах и Хубушкиа в долине р. Кентрита-Бохтана²⁷⁴⁾. Эти области, и в особенности Мелид-Камману и Арме-Шубрия, несомненно, сыграли большую роль в возникновении позднейшей армянской государственности.[175]

Падение Ассирии и Урарту. «Дом Тогармы». Начиная примерно с 635 г. до н.э. наши источники по древневосточной истории временно иссякают: в Ассирии началась гражданская война²⁷⁵⁾; скифы продолжали свои набеги уже на ассирийской территории, — как полагают, до границ Египта²⁷⁶⁾. В этот период периферийные области отпали и от Ассирии²⁷⁷⁾ и, очевидно, от Урарту²⁷⁸⁾, и в наступившей обстановке всеобщих мятежей, вполне вероятно — как это уверяет Моисей Хоренский²⁷⁹⁾ и принимают многие современные исследователи²⁸⁰⁾, — что в событиях, приведших к гибели Ассирию и Урарту, сыграл свою роль и армянский народ.

В результате совместных действий Набопаласара, царя Вавилонии, и Киаксара, царя Мидии (участие скифов здесь вероятно, хотя о нем ничего не известно)²⁸¹⁾, в течение 616—[176]

Рис. 45. Крепость Тейшебаини, Урарту VII – начала VI вв. до н.э.
Реконструкция по археологическим данным.[177]

Рис. 46. Мидяне в одежде VIII в. до н.э. (справа) и в одежде VI в. до н.э. (слева).
С рельефов из Дур-Шаррукина и Персеполя.

605 гг. до н.э. была сокрушена Ассирийская держава²⁸²⁾. В ходе войны мидяне получили господство также над Маной и Урарту. Судьбы Урартской державы в эти последние годы ее существования неясны; известно лишь, что в 609 г. был совершен поход на Урарту (скорее мидянами, чем вавилонянами, так как при разделе Ассирии последним досталась южная доля, и в северных районах они вряд ли были заинтересованы), а в 608 г. — еще одни поход в эти районы на страну династии Хануния — «область Урарту». Урартская крепость Тейшебайни (совр. Кармир-блур около Еревана), давшая в результате раскопок Б.Б.Пиотровского столько сведений о культуре Урарту, пала, по определению этого исследователя, в 590-х гг. до н.э.²⁸³⁾ Если «Арарат» Книги Иеремии²⁸⁴⁾ — это Урарту, а не новое, Армянское царство, то Урарту, наряду с Маной и Царством скифов, еще существовало в 593 г. до н.э. в качестве вассала Мидии. Но в 590 г. — когда началась война между Мидией и Лидией²⁸⁵⁾ за обладание Малой Азией, — Урарту, очевидно, перестало существовать. Поводом для мидийско-лидийской войны Геродот выставляет уничтожение мидянами скифов (очевидно, Скифского царства; при этом, часть скифов ушла обратно в Северное Причерноморье); но надо полагать, что мидяне не могли оставить в своем тылу и Урарту, начиная войну к западу от него.

Некоторое представление о ходе войны дают известия Иезекиила, иудейского писателя, жившего в Вавилонии в начале VI в. до н.э.²⁸⁶⁾ Согласно данным, почерпнутым из его книги²⁸⁷⁾, Лидия возглавила бывшие территории Фригии (Мешек) и Табала (Тубал); в союзе с ней выступали Египет²⁸⁸⁾, остатки киммерийцев (Гомер) и «Дом Тогармы», — государство, о котором мы скажем ниже подробнее²⁸⁹⁾.[179]

Рис. 47. Лидийские всадники. С барельефа из Бии-тепе.

Война между Мидией и Лидией окончилась миром 585 г. до н.э. Посредниками, по Геродоту, были царь Вавилонии и Сиеннесий, царь Киликии-Хилакку (превратившейся за это время в крупное государство, которое, судя по более поздним данным времен Ахеменидской державы, включило и бывшие территории Табала, Куэ и т.п.). Границей между обоими соперничавшими царствами была признана река Галис, так что восточная часть Малой Азии отошла к Мидии²⁹⁰⁾.

Царство Мелид и вопрос о первом Армянском царстве. Относительно «Дома Тогармы» и его судьбы можно высказать некоторые предположения. Древнееврейское Тогарма соответствует хеттскому Тегарама; высказывалось предположение о тождестве Тегарамы с Тиль-Гаримму ассирийских источников, городом на территории царства Мелид-Камману, предположительно отождествляемым с античной Гаураэной и современным городом Гёрюн. Это предположение топографически возможно, хотя и очень натянуто с лингвистической точки зрения²⁹¹⁾. Однако, во всяком случае, нет никакого сомнения в том, что район, в котором [180] была расположена Тегарама II тыс. до н.э., в начале I тыс. до н.э. находился на территории царства Мелид-Камману.

Подытожим вкратце историю этого царства. Бесспорно, что именно через территорию Мелида должны были пройти в долину Арацани и в прилежащие районы мушки, а также, вероятно, урумейцы и каски-абешлайцы, после разрушения Хеттской державы в начале XII в. до н.э. Однако вскоре после этого события, на грани XII и XI вв. до н.э., мы встречаем царя «Милидé», или «Милидии» в качестве «царя Великой страны хеттов»; таким образом, в этот период всеобщей разрухи на территории Малой Азии Мелид стал центром важного государства, претендовавшего на продолжение традиций хеттской государственности. В то же время, несмотря на сохранение этих традиций, представляется в высшей степени вероятным, что часть мушков осела не только на левобережье Евфрата, но и на правобережье, а значит, и в Мелиде, как показывает факт их проникновения в Каркемиш и другие обстоятельства, частью упоминавшиеся выше, а частью отмеченные ниже при рассмотрении этногенетических вопросов. Может быть, именно оседание здесь мушков и придало силы молодому Мелидскому царству.

В дальнейшем, в течение XI—IX вв. до н.э., в горах Малоазийского Тавра возникает еще целый ряд небольших царств — Куммух, Гургум, Табал и другие, еще более мелкие образования. Однако традиции Хеттского царства продолжают поддерживаться в Мелиде, и когда урартские источники говорят о «царстве Хате (Хатти)», обычно они (а иногда и ассирийские источники), как мы видели выше, имеют в виду именно Мелид-Камману. Вместе с Дайаэни и Алзи (страной мушков), новое «царство Хатти» вплоть до возвышения Урарту было одним из важнейших культурных и политических центров нагорья. Мы знаем ряд царей Мелида как IX—VIII вв. (Лалла, Сулумел, Тунге, Хиларундас, Гунзинану, Тархунасис и др.), так и более ранних. С образованием Северносирийского союза Мелид сохраняет в нем гегемонию, а его царь — титул «великого царя», и лишь после тяжелого поражения, нанесенного около 760 г. Хиларундасу, царю Мелида, Сардури II урартским, роль гегемона в союзе переходит к Арпаду, а затем и к [181] Каркемишу, цари которого также титулуют себя «царями Хатти». Торговля металлами приносила Мелиду, как и другим царствам на большой верхнеевфратской дороге, весьма значительные богатства; в то же время были какие-то особые общественные условия, которые позволяли Мелиду, наряду с горной и труднодоступной Шубрией, быть страной-убежищем для лиц, бежавших из соседних государств от социального гнета; мы высказали предположение, не объяснялось ли это наличием в составе населения Мелида значительных новых для данного района племенных масс, влиявших на местное общество в направлении его некоторой демократизации.

Мелид был временно завоеван в 712 г. до н.э. ассирийским царем Саргоном II, поставившим здесь своего наместника; однако уже в 685 г. была предпринята попытка освободить по крайней мере г. Тиль-Гаримму от ассирийской власти, во главе восстания стоял некто Хиди́, или, может быть, Гурди́ (если верно последнее чтение, то это — фригийское имя Гордий). Хотя крепость Тиль-Гаримму и была взята Синаххерибом, однако Мелид все же вернул себе независимость, так как около 675 г. мы встречаем «Хате» в союзе с Фригией и халдайцами в качество объекта нападения Русы II урартского и киммерийцев, а возможно, также и ассирийцев. Однако, хотя в результате этого похода погибла Фригия, «Хеттское царство» Мелида не погибло; так, если в 70-х годах VII в. ассирийцы презрительно именуют враждебного им мелидского правителя Мугаллу «беглым», то между 669 и 652 гг. Мелид уже признается ими за самостоятельное царство, а в 650-х годах Мелид расширяет свои пределы за счет Ассирии, так как Мугаллу возможно, стал уже и царем Табала (который с 713 г. был ассирийской провинцией) и ведет переговоры с Ассирией — по-видимому, о помощи против киммерийцев, владычеству которых в Малой Азии вскоре действительно был положен конец с помощью союзников Ассирии — скифов.

Таким образом, к моменту войны Вавилонии и Мидии против ассирийцев (626—605 гг. до н.э.), которая привела к гибели Ассирию, а затем Ману и Урарту, царство Мелид не только существовало, но значительно усилилось. При этом [182] весьма возможно, что новая династия Мелида происходила из Тогармы-Тегарамы^291а).

Население района современной Малатии было смешанным уже во времена Хеттской державы; основную часть его составляли в то время лувийцы, однако и хурритский элемент был, видимо, достаточно силен²⁹²⁾. Официальная, придворная культура в Мелиде, как и в других «позднехеттских» царствах восточной Малой Азии и Северной Сирии, была лувийской; несомненно лувийскими являются такие царские имена, как Хиларундас и Тархунасис из династии Туате. Дошли из Мелида и «хеттские иероглифические» (лувийские) надписи. Но раннее наличие здесь памятников «старофригийской» археологической культуры, а также, возможно, и часть царских имен Мелида (Гурди́?) говорит о проникновении сюда также и фрако-фригийского элемента; фрако-фригийской, если возводить ее к Гурди́(?), должна была быть и мелидская династия после восстановления государства в VII в. до н.э.

В контексте этой истории Мелидского царства следует рассматривать и свидетельство Иезекиила о «Доме (династии) Тогармы», как о важном участнике лидийско-мидийской войны 590—585 гг. до н.э. С этим известием можно связать и некоторые сведения более поздних писателей.

Греческий писатель конца V — начала IV в. до н.э. Ксенофонт в своем дидактическом романе «Киропедия» упоминает о существовании в VI в. до н.э. особого Армянского царства, зависимого от Мидии, но достаточно самостоятельного²⁹³⁾. Несмотря на недостоверный характер источника, следует отметить, что в Армении Ксенофонт побывал сам и мог получить здесь кое-какие относительно достоверные сведения по истории страны, хотя нужно помнить, что армянского языка он не знал, проходил через Армению с враждебным вооруженным отрядом и вел ли при этом какие-либо записи — сомнительно. По рассказу Ксенофонта, армянский царь, которого он не называет по имени, отказался платить дань и поставлять воинские [183] контингенты царю Мидии Киаксару²⁹⁴⁾. Заставить армянского царя подчиниться взялся Кир персидский, в то время находившийся на службе у мидийского царя. Проникнув на армянскую территорию под предлогом охоты. Кир послал к армянскому царю гонца с требованием покорности. Тот попытался укрыться в горах, но при этом его семья и имущество попали в руки Кира; очутившись, в конце концов, в безвыходном положении, армянский царь сдался и признал, что когда был побежден еще отцом нынешнего мидийского царя, то взял на себя обязательство платить дань и выставлять воинские контингенты. Но благодаря заступничеству Тиграна²⁹⁵⁾, сына армянского царя и друга Кира, дело закончилось примирением, и Кир ограничился лишь занятием некоторых опорных крепостей в Армении. Затем Кир помог армянам в их войне с халдайцами, добился прочного мира между ними и благодаря этому смог получить от обоих народов более крупные воинские контингенты для нужд Мидийской державы, чем предполагалось вначале.

Конечно, этот рассказ, имеющий дидактическую цель и составляющий часть художественного произведения, не следует принимать как безусловно исторический; однако он все же заслуживает внимания, так как перекликается с известием [184] Иезекиила о «Доме Тогармы», существовавшем в мидийскую эпоху, а также с легендарным повествованием Моисея Хоренского.

Моисей Хоренский, раннесредневековый армянский историк, пользуясь неизвестным нам сирийским писателем Map Абас Катиной, рассказывает древнейшую историю Армении, стараясь согласовать библейские легенды, известия ранневизантийских историков и армянские, а отчасти и иранские предания сасанидского времени. При этом канву его повествования дают главным образом византийские авторы. Существование Урарту ему осталось неизвестным, и древнейшая история Армении складывается у него из легендарных генеалогий, искусственно связанных с генеалогиями мифических библейских патриархов, с легендами о героях иранской мифологии и с именами ассирийских и мидийских правителей, по большей части вымышленных греческими авторами²⁹⁶⁾. Параллельно к [185] (ошибочному) списку мидийских царей, восходящему к византийскому историку Евсевию, Моисей Хоренский дает список легендарных царей древнейшего Армянского царства, также недостоверный (I, 22).

Однако в эту искусственную и совершенно неверную канву Моисей Хоренский вплетает (конечно, произвольно приурочивая их к определенным периодам истории) и данные, почерпнутые им из недошедшего до нас армянского эпоса, и здесь содержатся крупицы возможного. Сюда относится и версия о деяниях Тиграна I, царя Армении, очевидно идентичного с царевичем Тиграном Ксенофонта (I, 24-30). Некоторые детали повествования Моисея Хоренского²⁹⁷⁾ позволяют допустить, что еще в его времена у армян сохранялись эпические сказания, во-первых, о союзе армянских царей в период создания первого Армянского царства с какими-то иноземцами, которых Моисей Хоренский более или менее правильно отождествил с мидянами греческих историков, во-вторых, о борьбе героя с чудовищем-Аждахаком (чисто мифологический сюжет, взятый из зороастрийской мифологии)²⁹⁸⁾; и, в-третьих, о древних мидийских поселениях в долине Аракса²⁹⁹⁾.[186]

В целом, кажется вероятным, что в Армении VI в. до н.э. действительно существовала не мидийская сатрапия, а свое, самостоятельное царство, хотя и зависевшее от Мидии³⁰⁰⁾. Это вполне согласуется и с тем, что сообщает нам Геродот о характере структуры Мидийской державы³⁰¹⁾. Создание Армянского царства на месте Урартского можно поставить в связь с деятельностью Киаксара, царя мидян (625—585 до н.э.). В разрушении Урарту мог принять участие тот создатель Армянского царства, выступавший то в союзе с Мидией, то против нее, о котором — правда, неизвестно на основании каких источников — говорит Ксенофонт и которого имеет в виду Иезекиил, говоря о «Доме Тогармы». Если легенда о Паруйре, сыне Скайорди, имеет историческую основу, то это мог бы быть, как полагает Б. Б. Пиотровский, армянский вождь скифского происхождения. С другой стороны, термин «Дом Тогармы» и та историческая роль, которую в VI—V вв. до н.э. играл г. Мелид, заставляют скорее думать об исторической связи этого гипотетического Армянского царства с древним царством Мелид-Камману, которое после восстановления его независимости в начале VII в. до н.э., управлялось новой, «тогармской» (или «торгомской» по терминологии Моисея Хоренского) династией, уже не обязательно лувийской по своей этнической принадлежности, а, возможно, связанной по происхождению с какими-либо лицами иного, — местного, протоармяноязычного населения. Во всяком случае, царство Мелид (Тогарма), как и Хилакку (Киликия), пережило Ассирию и Урарту. При падении Урарту это царство могло расшириться на восток, включив в себя и Арме-Шубрию, а затем и урартские области.

Это царство, быть может, было уничтожено Киром, первым из ахеменидских царей Персидской державы, сменившей [187] Мидийскую (553—529 до н.э.)³⁰²⁾, а затем Дарий I (522—485 до н.э.), по-видимому, создал в Армении две сатрапии³⁰³⁾; при этом характерно, что одно из названий так называемой XIII, собственно армянской сатрапии было Мелид — вероятно, этот город был ее столицей³⁰⁴⁾. В то же время не исключена возможность, что во второй (XVIII, урартской) сатрапии сидела при Ахеменидах сатрапская династия, состоявшая в родстве с царями первого Армянского царства³⁰⁵⁾.

Таким образом, в период падения прежних великих держав Востока, — в конце VII и в VI в. до. н.э. — по-видимому, существовало государство, которое прямо называется Армянским и, конечно, существовал уже и древнеармянский народ³⁰⁶⁾.[188]

Но где и когда он возник и сложился, — это из источников, по которым мы излагали историю предшествующего периода, непосредственно не явствует. Очевидно, в наших сведениях имеются какие-то пробелы, или предки армянского народа скрываются в наших источниках под какими-то неотождествленными обозначениями; анализу имеющихся данных, с целью ответить на поставленный здесь вопрос, будет посвящена следующая глава.[189]

¹¹⁶⁾ АВИИУ I, № 10. В дальнейшем ассирийские надписи цитируются по русскому переводу: И. М. Дьяконов, Accиpo-вавилонские источники по истории Урарту, «Вестник древней истории», 1951, № 2 (АВИИУ I); 1951, № 3 (АВИИУ II), или по английскому переводу: D.D. Luckenbill, Ancient Records of Assyria and Babylonia. Chicago, 1926—27 (ARAB I-II). Издания подлинников см. в библиографических справках к этим сборникам.

¹¹⁷⁾ Этот вождь горцев с хурритским именем Кили-Тешуб, сын Кали-Тешуба, носил еще второе имя Иррупи. Оно толковалось как хурр. *Еwrif «мой господин», но вероятнее, что оно лувийское.

¹¹⁸⁾ Хаттухи по-хурритски значит «хетт». Такие имена-прозвища, данные по этническим наименованиям, встречались довольно часто.

¹¹⁹⁾ Текст позднейшей надписи Тиглатпаласара I (АВИИУ I, № 12) сообщает, что он переселил их, но не указывает куда и всех ли.

¹²⁰⁾ Хариа вместе со страной бабхи, Адауш, Сарауш, Аммауш.

¹²¹⁾ Дария (по-видимому, то же что Дирриа, урартск. Дирью, Dirgu) лежала южнее Исувы.

¹²²⁾ Муратташ и Сарадауш.

¹²³⁾ В том числе Химе и Луха.

¹²⁴⁾ Не Ванского озера, так как маршрут похода проходил, видимо, в стороне от него.

¹²⁵⁾ Как справедливо замечает Г. А. Меликишвили, Ассирия и «страны Наири» на рубеже XII—XI вв. до н.э., «Вестник древней истории», 1963, № 2, стр. 117, это не может быть река Арацани (Мурад-су), так как эта река в древности никогда не называлась Евфратом.

¹²⁶⁾ Только один из них, Амадана, отождествляется. Он вел к озеру Гёльджик и к западному истоку Тигра.

¹²⁷⁾ Анналы перечисляют следующие 23 страны: Тумме, Тунубе, Туали, Киндари, Узула, Унзамуни, Андиабе, Пилакинни, Атургини, Кулибарзини, Шинибирни, Химуа, Паитери, Уирам, Шурури, Абаэни, Адаэни, Кирини, Альбайа, Угина, Назабиа, Абарсиуни и Дайаэни. Это перечисление, очевидно, дано в определенном порядке, так как на первом месте стоит Тумме, а на последнем Дайаэни, а в других надписях весь список заменен формулой: «страны Наири от Тумме до Дайаэни» (АВИИУ I, № 11, 12), или «страны Наири от Тумме до Дайаэни и Верхнего моря» (АВИИУ I, № 13); Тумме и Дайаэни, таким образом, представляют крайние точки. Так как Дайаэни надежно локализуется в долине р. Чороха, и нам известна страна Тумме где-то между Большим Забом и Урмийским озером, то естественно было бы считать, что коалиция охватила все Армянское нагорье от юго-востока до северо-запада — тем более, что и Химуа, по-видимому, надо искать где-то восточнее евфратской долины. Однако надпись АВИИУ I, № 28, 35 и сл. называет Тумме между Дайаэни и Урарту. К сожалению, остальные страны из других источников не известны; маловероятно отождествление Туали с долиной Туараци в верховьях Арацани и Тунубе — с горами Тунибуни северных истоков Тигра, так как в обоих случаях в этих названиях не совпадают первые фонемы (Tuall, Тunubе, но Tuaraṣi, Tunibuni). В надписи АВИИУ I, № 11 все страны этого списка, кроме Тумме и Дайаэни, обозначены как «Химуа, Паитери и Хабхи». Г.А. Меликишвили в указанной выше работе отождествляет Тумме с хеттской Тумманной, лежавшей, по-видимому, восточнее верхнего Галиса и, соответственно, помещает все 23 «страны Наири» между Галисом и Чорохом. Трудность тут в том, что в этом случае по крайней мере часть названий «23 стран», вероятно, сохранилась бы в хеттских источниках. Разумеется, участие Тумманны в коалиции не обязательно означало бы, что ассирийский царь сам вторгался в эту страну.

¹²⁸⁾ Известие об этом походе Тиглатпаласара I вызывает большие споры. Для меня представляется несомненным 1) что «Евфрат» этого текста — не Арацани (Мурад-су), а северный Евфрат (Кара-су); 2) что битва с «23 Царями» не происходила около Юнджалу в районе Мелазгерта, как некоторые заключали из того факта, что в этом месте была найдена надпись Тиглатпаласара I, упоминающая этот поход; эта надпись свидетельствует лишь о том, что Тиглатпаласар побывал в Юнджалу либо в этот, либо в один из следующих походов; 3) что под «Верхним морем» анналы имеют в виду не Ванское озеро, которое так в аккадских текстах обычно не обозначается, а Черное море. Последнее ассирийцы, видимо, не отличали от Средиземного, которое собственно и называлось «Верхним морем» или «Морем захода солнца», в отличие от «Нижнего моря» — Персидского залива и Индийского океана. (Есть случаи, когда и Каспийское море называется в ассирийских текстах тем же термином, что и Средиземное — очевидно, предполагалось, что все три моря сообщаются); 4) что выражение «прогнал моим дротиком до Верхнего моря» означает, что и сам Тиглатпаласар вышел к морю. Г.А. Меликишвили полагает, что «60 царей» принадлежали к «стране Кильхи», которую он отождествляет с Колхидой. Что это были племенные вожди колхов — вполне вероятно. Но для меня представляется несомненным, 5) что «страны́ Кильхи» в ассирийских источниках не существует. Предположение Г. А. Меликишвили (Наири-Урарту, стр. 172 сл.; Ассирия и «страны Наири», стр. 124) основано на той же надписи Тиглатпаласара из Юнджалу, где сказано: «...Покоривший стрáны Наири от Тумми до Дайаэни, покоривший (страну) Ḫab-ḫi до большого моря». Г. А. Меликишвили, несмотря на то, что страна Хабхи именно в этом написании десятки раз встречается в ассирийских текстах, в данном случае предлагает вместо ḫab применить другое известное чтение этого же клинописного знака, а именно kil, и при этом ссылается на то, что страна Хабхи обычно означает горы Армянского Тавра и не могла доходить до Черного моря. Однако совершенно невероятно, чтобы ассирийский писец произвольно сделал бы чтение надписи двусмысленным, и написание, привычное для общеизвестной страны Хабхи, употребил бы в другом, необычном смысле, имея в виду, что в его распоряжении были другие способы передать звукосочетание kil. Нам кажется, что здесь говорится о двух разных походах, а именно, в первой фразе говорится об описанном выше походе 1112 г., а во второй — о следующем походе на Армянском нагорье, затронувшем только его южную часть (Хабхи) до Ванского озера, которое здесь и имеется в виду под «большим морем». Ср. в позднейшем титуле Тиглатпаласара I: «покоривший (стрáны) от Великого моря запада и моря Наири», то есть от Средиземного и Черного морей и от Ванского озера (АВИИУ I, № 16).

¹²⁹⁾ АВИИУ I, № 13. По Э. Форреру совр. деревня Гефше.

¹³⁰⁾ Конечно, имеется в виду Черное море, так как хотя Тиглатпаласар I в 1111 г. до н.э. и переправлялся через Евфрат у Каркемиша, но до Средиземного моря он в эти годы еще не доходил.

¹³¹⁾ АВИИУ I, № 17а. К этому же походу относятся, вероятно, надпись у истоков Тигра (АВИИУ I, № 16), отмечающая начало похода — «в третий раз» на страны Наири (первые два — видимо, походы 1113 и 1112 гг., так как Кадмухи и Алзи Тиглатпаласар I относил не к Наири, а к Шубарту), и уже упомянутая надпись в Юнджалу около Мелазгерта, АВИИУ I, № 17.

¹³²⁾ Следует упомянуть сообщение надписи «Сломанного обелиска» (неизвестного царя, — по-видимому, сына Тиглатпаласара I Ашшурбелкалы, АВИИУ I, № 18; Е.A.W.Budge and L.W.King, Annals of the Kings of Assyria, I, L., 1902, стр. 128). Согласно этому сообщению, некий царь, названный в третьем лице (видимо, Тиглатпаласар I) в не отождествленном году воевал в стране Мушки, а в следующем, среди прочих, в Муцру, откуда он выселил жителей, и в Ханигальбате. Упоминаются горы Кашияри (совр. Тур-Абдин) и страна Хабху; затем еще один поход этого же года, когда этот царь «во время похода на страну Ареме сразился в поселении Мурар[...] страны́ Шубрé». «Страна Ареме» может быть областью Арме, и позже связанной с Шубрией, но возможно и то, что здесь Ареме — косвенный падеж от Араму, то есть страны арамеев. Контекст слишком разрушен, чтобы решить этот вопрос.

¹³³⁾ А. Goetze, Kleinasien, 2. Ausg., стр. 201; о Фригии как конфедерации племен см. R.D. Barnett, Phrygia and the Peoples of Anatolia in the Iron Age, “Cambridge Ancient History”, I-II, Rev. ed., fase. 56, Cambridge, 1907, стр. 7.

¹³⁴⁾ Геродот I, 14, 35, 45; VIII, 138.

¹³⁵⁾ В надписи на так называемой «гробнице Мидаса» в Язылыкая в долине Сангария Мидас титулуется еще ахейскими титулами ванака (царя) и лавагета (воеводы); см. J. Friedrich, Kleinasiatische Sprachdenkmäler, Berlin, 1932, стр. 125, № 1: Ates arkiaewais akenanolawos Midai wanaktei lawagtei edaes. ”Атес, аркиец ...... (= титул), Мидасу, царю (и) воеводе, поставил (этот памятник)”. Исправление lawagtei вместо lavaltei принадлежит С. Я. Лурье.

¹³⁶⁾ Н. В. Хазарадзе, доклад на II Всесоюзной сессии по древнему Востоку (см. информацию в «Вестнике древней истории», 1963, № 3. стр. 171); см. также стр. 220, прим. 80.

¹³⁷⁾ R.D. Barnett and L. Woolley, Carchemish, III, London, 1952, стр. 259 сл. Чтение текста, о котором идет речь, сомнительно.

¹³⁸⁾ См. И.Н. Винников, Новые финикийские надписи из Киликии, «Вестник древней истории», 1950, №3, стр. 86-97; его же, Вновь найденные финикийские надписи, «Эпиграфика Востока», V, 1951, стр. 121-133.

¹³⁹⁾ Это видно по именам, значительная часть, которых этимологизируется из лувийского.

¹⁴⁰⁾ В. Landsberger, Sam'al, Ankara, 1948, стр. 19-38; С.М. Бациева, Борьба между Ассирией и Урарту за Сирию, «Вестник древней истории», 1953, № 2, стр. 17 и сл.

¹⁴¹⁾ Это видно из таких официальных названий, как «Хатти» (Каркемиш), «Хаттина» (Унку). «Великая страна Хатти» (Мелид) и из династических хеттских имен, например, в Хаттиле — Лубаpнa (Лапарнас). Сапалулме (Суппилулиумас?), в Гургуме — Муталлу (Муватталлис), в Куммухе — Суппилулиумас, Хаттусилис и др.

¹⁴²⁾ См. подробнее в следующей главе. Ассирийцы нередко называл «хеттами» не только малоазиатов, но и жителей Сирии, Финикии и Палестины.

¹⁴³⁾ См С.М. Бациева, ук. соч. Сводку исторических данных, извлекаемых из иероглифических надписей правителей перечисленных царств, см. в статье: R. D. Barnett, Karaiepe, the Key to Hittite Hieroglyphs, «Anatolian Studies», III, 1953, стр. 53-96 (требует некоторых поправок).

¹⁴⁴⁾ Правильнее, вероятно, Дайени.

¹⁴⁵⁾ М, И. Максимова, Античные города юго-восточного Причерноморья, М.-Л., 1956, стр. 13-15, 77.

¹⁴⁶⁾ Там же, стр. 36, 43, 69, 76, 143, 144.

¹⁴⁷⁾ Г.А. Меликишвили, Урартские клинообразные надписи, М., 1960, словарь идеограмм s. v. GUŠKIN. Ср. сообщение ассирийского царя Тукульти-Нинурты II о захвате «наирского серебра» в Амеде, ARAB I, 405, и многочисленные сообщения о захвате малоазийского железа в лувийских государствах.

^147а) Клинопись передает гласные у и о одинаково — как у.

¹⁴⁸⁾ Ср. параллельно сообщение о походе Салманасара III в 856 г. до н.э. в текстах АВИИУ I, № 27, II, 30-54 и № 28, 35 и сл. В первом маршруте похода: Бит-Замани (Амед) — Энзите в стране Ишуа — река Арацани — Сухму — Данаэни — город Арзашкун в Урарту; во втором тот же маршрут: Алзи — Сухму — Дайаэни — Тумме — Арзашкун. Ясно, что область Энзите (Анзитена) в стране Ишуа и Алзи — одно и то же.

¹⁴⁹⁾ Вероятно последнее, так как, по ассирийским данным, южная граница Сухму проходила по р. Арацани и, следовательно, Сухму включала Цоп'к'. Имеется упоминание Цупы и в одной недавно изданной надписи Салманасара III, а также в хеттских текстах (Цуппа).

¹⁵⁰⁾ В надписи урартского царя Сардури II (Г.А. Мeликишвили, Урартские клинообразные надписи [ниже цитируется как УКН], № 156, DI + DII, 11), которую Г. А. Меликишвили относит к анналам этого царя, упоминается страна Арме, а в собственно анналах (УКН, № 155 А, 22) — страна Урме; полной уверенности, что это одна страна, нет. Г.А. Меликишвили отождествляет Урме с Шубрией, которая под этим названием в урартских надписях не упоминается, а Арме помещает западнее. Центром Арме был город Нехериа, положение которого спорно, но, во всяком случае, он находился в долине верхнего Тигра; центром Урме, по-видимому, был г. Кулмери (ассир. Куллимери), который ассирийские источники, наряду с г. Уппуму, считают Центром Шубрии (см. примечания к АВИИУ I, № 43 и, II № 67). Города Кулмери и Уппуму отождествляются с городами Хломарон (армянск. К'г'имар) и Афумон раннего средневековья; первый лежал против современного Майафаркина, на другой стороне р. Батман-су, а второй — в Сасунских горах (совр. деревня Фум). Несмотря на некоторые колебания, нам все же кажется более вероятным, что Арме и Урме — одна и та же страна.

¹⁵¹⁾ В конце VIII в. до н.э. Кумме был в руках ассирийцев.

¹⁵²⁾ АВИИУ I, № 49, стк. 330-331.

¹⁵³⁾ Они часто упоминаются, в письмах ассирийского царского архива, см., например, АВИИУ I, № 50, 2, 3, 4, 10, 14, 25, 26 и др.

¹⁵⁴⁾ В надписи Ашшурбелкалы (1076—1059? гг. до н.э.), АВИИУ I, № 19, Уруатру — возможно, еще племенной союз. По-видимому, основание Урартской державы надо отнести к 870—860 гг. до н.э. Ко времени Салманасара III Урарту, несомненно, уже охватило все области вокруг Ванского озера и верхнюю часть долины Арацани, так как сведений о завоевании этих областей нет в надписях урартских царей конца IX — начала VIII в. до н.э., и их походы направлены уже далее на запад и север, а сам Салманасар попал на урартскую территорию, по-видимому, почти непосредственно из Дайаэни. Династия, правившая в Урарту, судя по ее связи с культом муцацирского бога Халди (в то время как божеством урартской столицы, Тушпы, был, по-видимому, солнечный бог хеттского происхождения — Шивини, см. Г.A. Мeликишвили, Наири-Урарту, стр. 368), должна была быть родом из Муцацира (страны куманийцев?); отсюда и заметное влияние соседней с Муцациром Ассирии на урартскую письменность, в частности на орфографию. Возможно, что именно в районе Кумме с его культом Тейшебы-Тешуба, почитавшегося как урартами, так и хурритами, мог находиться тот центр, где сохранились хурритские письменные традиции, перешедшие к Урарту; другим таким центром могло быть Алзи.

¹⁵⁵⁾ С.Т. Еремян помещает Гильзам юго-западнее совр. Битлиса, что маловероятно, судя по маршрутам ассирийских походов, например поход 834 г.: Хубушкиа — долина Большого Заба (Муцацир) — Гильзан — Внутренняя Замуа (равнина к югу от оз. Урмия-Резайе) — Парсуа — Намар (долина: р. Диялы, см. АВИИУ I, № 28, 174 и сл.). Впрочем, локализация Гильзана очень спорна.

¹⁵⁶⁾ См. И. М. Дьяконов, История Мидии, стр. 157, 162-173. Отдельные составные части Маны, судя по характеру культуры, обнаруженном недавно на городище Хасанлу на территории Маны, должны были, вероятно, представлять собой города-государства уже в конце II тыс. до н.э. См. статьи. Р. Дайсона в журнале «Аrchaeology» за 1960 г., № 13, 2 и 1964 г., № 17, 1.

¹⁵⁷⁾ Г.А. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 298-303; И. М. Дьяконов, История Мидии, стр. 173-175, 205 и сл.; История Азербайджана, Изд. Акад. наук. Азерб. ССР, I. Баку, 1958, стр. 28-36.

¹⁵⁸⁾ И.М. Дьяконов, История Мидии, стр. 304. В последний раз Мана — как вассальное царство, зависящее от Мидии? — упоминается под. 594/3 г. в Кн. Иеремии, 51. 27.

¹⁵⁹⁾ Возможно, впрочем, что Этну было в это время просто общим географическим обозначением, вроде Наири, Хабхи и т.п.

¹⁶⁰⁾ Следует решительно отказаться от дурной традиции передавать по-русски все названия, встречающиеся в урартских надписях, в том падеже, в каком они случайно употреблены в тексте; в местном (Биайна, вместо Биаинели), в родительном (Забахаэ вместо Забаха), в притяжательной форме или форме с артиклем (Хушани, вместо Хуша) и т.п.

¹⁶¹⁾ См. Г.А. Меликишвили, К истории грузинского народа, стр. 112-115, 209 и сл.

¹⁶²⁾ См., например, Б. Б. Пиотровский, Археология Закавказья, Л., 1949.

¹⁶³⁾ С.М. Бациева, Борьба между Ассирией и Урарту..., стр. 18-19.

¹⁶⁴⁾ См. карту в кн.: М. И. Максимова, Античные города юго-восточного Причерноморья, стр. 23.

¹⁶⁵⁾ С. М. Бациева, ук. соч., стр. 20-21.

¹⁶⁶⁾ Ксенофонт, Анабасис, V, 5, I. Сведения относятся к концу V в. до н.э., но, вероятно, могут быть отнесены и к VIII—VI вв. до н.э. См. М.И. Максимова, ук. соч., стр. 143-144.

¹⁶⁷⁾ Вооружение — характерный хеттско-хурритский гребенчатый шлем, копья, круглые или восьмеркообразные щиты; одежда — короткая рубаха и короткая же юбочка-препоясание. Длинные одежды ассирийского типа и ассирийские шлемы-шишаки появляются с VIII в. до н.э. См. С.М. Бациева, Борьба между Ассирией и Урарту, стр. 25.

¹⁶⁸⁾ Н.Б. Янковская, Некоторые вопросы экономики ассирийской державы, «Вестник древней истории», 1956, № 1, стр. 28-46.

¹⁶⁹⁾ См. об этом Б. Б. Пиотровский, Ванское царство, гл. IX, особенно стр. 137 и сл. и ср. И. М. Дьяконов, К вопросу о судьбе пленных в Ассирии и Урарту, «Вестник древней истории», 1952, № 1, стр. 97.

¹⁷⁰⁾ И. М. Дьяконов. Некоторые данные о социальном устройстве Урарту, «Проблемы социально-экономической истории древнего мира. Сб. памяти акад. Л. И. Тюменева», М., 196З, стр. 55֊-65; Г.А. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 322-356.

¹⁷¹⁾ Г.А. Меликишвили, там же; его же, Некоторые вопросы истории Манейского царства. «Вестник древней истории». 1949, № 1, стр. 57 и сл. И.М. Дьяконов. История Мидии, стр. 173-175.

¹⁷²⁾ См. И. М. Дьяконов, К вопросу о судьбе пленных..., стр. 98, прим. 2.

¹⁷³⁾ И. М. Дьяконов, История Мидии, М.-Л., 1956, стр. 174-175; Г.А. Меликишвили. Некоторые вопросы истории манейского царства, «Вестник древней истории», 1949, № 1, стр. 57 и сл.

¹⁷⁴⁾ См. текст № 12 в кн.: И.М. Дьяконов, Урартские письма и документы, М.-Л., 1963, и комментарии к нему, там же, стр. 27 и 81-82.

¹⁷⁵⁾ Так, по-видимому, можно заключить по надписи урартского царя Русы II, Н.В. Арутюнян, Новые урартские надписи Кармир-блура, Ереван, 1966, стр. 38-39. Текст не вполне ясен.

¹⁷⁶⁾ И.М. Дьяконов, К вопросу и судьбе пленных..., стр. 99; Г. А. Меликишвили, К вопросу о хетто-цупанийских переселенцах в Урарту, «Вестник древней истории», 1958, № 2, стр. 40-47.

¹⁷⁷⁾ Надпись ассирийского царя Асархаддона (AВИИУ II, 67а) сообщает: «..Не блюдущие слова Ашшура, царя богов, не чтущие моего владычества, [.........], разбойники, воры, или те, кто согрешили грехом, пролили кровь, [мятежные(?) коман]диры, областеначальники, надзиратели, правители, приказывающие — бежали в Шубрию». Далее говорится, что царь Шубрии признает свою вину перед ассирийским царем в том, что «не возвращает беглых и дезертиров». В дальнейшем, однако, выясняется (№ 67, к-л), что в Шубрию бежали не столько мятежные знатные, сколько подневольные люди: захватив страну, Асархаддон «бег[лым, кото]рые оставили своих господ и бежали в Шубрию, я отрезал [...], лишил их носа, глаза и уха; чтобы никто не бегал в другую страну, возложил на них наказание… и вернул их, каждого в его страну и к их господам», — причем не только в Ассирию, но и в Урарту.

¹⁷⁸⁾ Надпись Сардури II, царя Урарту (УКН, 158, 6-7) сообщает о Мелиде: «беглых рабов (там) скрывали, мятежными были, ни одни (урартский) царь там не появлялся». См. И. М. Дьяконов, Урартские письма и документы, М.-Л., 1963, стр. 74.

¹⁷⁹⁾ М. И. Максимова. Античные города юго-восточного Причерноморья, М.-Л., 1956, стр. 131, 138-142. Ср. башни (видимо, из камня и кирпича-сырца) — жилища хурритов II тыс. до н.э., напр. в Аррапхе. Такие жилища-башни и сейчас распространены в горных районах от Большого Кавказа до Курдистана.

¹⁸⁰⁾ Наиболее подробно в кн.: А.Т.Е. ОImstеad, History of Assyria, New York – London, 1913.

¹⁸¹⁾ Б. Б. Пиотровский, Ванское царство; Г. A. Mеликишвили, Наири-Урарту.

¹⁸²⁾ АВИИУ I, № 19.

¹⁸³⁾ АВИИУ I, № 20 и 21.

¹⁸⁴⁾ АВИИУ I, № 22, V. Sehell, Annales de Tukulti Ninip II, — roi d'Assyrie, «Bibliothéque de l'école des Hautes Études, sc. phil. et hist.», CLXXVIII, Paris, 1909.

¹⁸⁵⁾ H.В. Xaзapaдзe (К вопросу о восстановлении названия «страны мушков» в «Анналах» Тукульти-Нинурты II, «Восточный сборник», I, Тбилиси, 1960, стр. 88 и сл., русское и английское резюме) берет под сомнение чтение ^KURmu-u[š-k]i^meš) в тексте анналов. Однако довод, что слово muški должно писаться со знаком muš-, а не mu-uš — мало убедителен, так как эти написания однозначны и свободно чередуются. Не убедили меня и географические аргументы автора, тем более, что никакой другой страны, название которой начиналось бы с mu-, в этом районе, как мне кажется, не известно. Р. Д. Барнетт считает, что мушки были переселены сюда Тиглатпаласаром I (ср. «мигдониев» Страбона, «мосхенов» Плиния?), а не были частью «страны Мушку».

¹⁸⁶⁾ АВИИУ I, № 23, I, 101-11 20; III, 92 сл. Еще раньше, в первый год своего правления Ашшурнацирапал совершил поход по маршруту: Тумме — долина Киррури (на Большом Забе; здесь царь получил дань: Гильзана и Хубушкии) — горные склоны над Приурмийской равниной — горные области Хабхи, а затем второй поход в горы между долиной Большого Заба и озером Ван, откуда он спустился в Кадмухи. АВИИУ I, № 23, I, 43 и сл.; ARAB I, 440-442.

¹⁸⁷⁾ Дирриа локализуется «между горой Амадани и горой Аркания», то есть в районе совр. Аргана-Маден — Аргана; Нирбу находилась где-то поблизости, но уже «в горах Кашияри», или «у подножья горы Ухира». Мы склонны локализовать ее к юго-западу от Аргана-Маден.

¹⁸⁸⁾ АВИИУ I, № 24.

¹⁸⁹⁾ Подробно о походах Салманасара III на Урарту и Армянское нагорье см. также Б.Б. Пиотровский, Ванское царство, гл. IV. Даты Б.Б. Пиотровского расходятся с нашими в среднем на два года.

¹⁹⁰⁾ АВИИУ I, № 27, I, 14-27; № 29, № 31; № 33.

¹⁹¹⁾ АВИИУ I, № 27, II, 30 и сл.; № 28, 35 и сл.; № 29; № 33.

¹⁹²⁾ См. стелы ассирийских наместников — эпонимов 838 и 799 гг. до н.э. W. Andrае. Die Stelenreihen von Assur, Leipzig, 1913, 39 и 43; АВИИУ I, № 40 д, e.

¹⁹³⁾ АВИИУ I, № 28, 52 сл.; № 29: №31.

¹⁹⁴⁾ ARAB I. 636.

¹⁹⁵⁾ ARAB I. 638.

¹⁹⁶⁾ АВИИУ I, № 31; ARAB I, 572, 660-662; 686, cp. 688-690.

¹⁹⁷⁾ АВИИУ I, № 28, 141 сл.; ARAB I, 584.

¹⁹⁸⁾ Походы 831, 830 и 829 гг. до н.э., АВИИУ I, № 28, 159 и сл.; АRАВ I, 586-588.

¹⁹⁹⁾ ARAB I, 610-611. Разумеется, ассирийские анналы подают это поражение как победу. Однако Салманасар III был вынужден прекратить на некоторое время свои походы в Сирию.

²⁰⁰⁾ В 847 г. на Гургум, в 839, 834 и 832 г. на Куэ и Тарсус, в 836 г. на Табал, где Салманасар получил «дары 24 царей Табала», в 835 г. на Лаллу, царя Мелида, где был взят город Уэташ; в 849, 847, 846, 845 против Северносирийского союза), 842, 841, 840, 838 и 830 г. в Сирию. См. ARAB I, 567-585; 651-663; 667-668; 672; 681-682. Для хронологии походов Салманасара III см. также АВИИУ I, № 39.

²⁰¹⁾ См. список эпонимов, АВИИУ I, № 39.

²⁰²⁾ Г.А. Меликишвили (Наири-Урарту, стр. 201 и сл.) высказывает догадку, что после Араму власть в Урарту захватила новая (муцацирская) династия, сделавшая своей столицей Tушпу (совр. Ван).

²⁰³⁾ Значительную часть времени правления Ишпуини царствовал совместно со своим сыном Минуа.

²⁰⁴⁾ Так, Гильзан отныне исчезает из истории. В 822/1 г. ассирийцы попытались нанести в этом районе контрудар, АВИИУ I, № 31.

²⁰⁵⁾ УКН, 19 (Келяшинская билингва Ишпуини и Минуи).

²⁰⁶⁾ УКН, 24.

²⁰⁷⁾ Помимо этого, Ишпуини и Минуа отразили наступление племен Витеру, Луша и Катарза в союзе с «царями этивскими» на верхнюю долину Арацани, УКН, 20-23. {см. 20, 21, 22, 23.}

²⁰⁸⁾ УКН, 28.

²⁰⁹⁾ Как известно, в Ассирии годы датировались по выполнению тем или иным должностным лицом культовой функции лимму (эпонима). Эпонимом 838 г. был наместник Наири, Амеда, Синабу, Сухму, Маллану и Алзи, то есть левобережья верхнего Евфрата. Эпонимом 799 г. также был наместник этих же областей, очевидно, составлявших одну провинцию. Однако эпоним 768 г., бывший, — очевидно, последовательно, так как в отличие от упомянутых выше, его провинции не примыкают друг к другу, — наместником Замуа в горах Загра, Амеда и (позже) Ашшура, уже не упоминает Наири и Сухму в составе своего второго наместничества. Завоевание Алзи Минуей упомянуто в надписи УКН 28, которую, тем самым, следует датировать временем после 799 г. до н.э.

²¹⁰⁾ УКН, 28. О значении «Хате» в этом контексте см. в следующей главе.

²¹¹⁾ Г.А. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 245; УКН, 42.

²¹²⁾ УКН, 40, 41.

²¹³⁾ Г.А. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 245.

²¹⁴⁾ УКН, 39.

²¹⁵⁾ УКН, 36, 37. Последняя надпись, найденная в селе Зивин около Эрзурума, была воздвигнута на месте дайаэнского города Шашилу и, по-видимому, обозначает примерную границу между Урарту и Дайаэни; последнее царство, таким образом, имело владения не только в долине Чороха, но и, подобно своей предшественнице Хайасе, в верховьях Евфрата. Ко времени Минуи или Аргишти I вероятно относится и сооружение урартской крепости на городище Алтын-тепе около Эрзинджана.

²¹⁶⁾ УКН, 30-35.

²¹⁷⁾ Обоснование датировки Г.А. Меликишвили см. Урартские клинообразные надписи, стр. 242-246; обоснование датировки И.М. Дьяконова — в рецензии на кн: Г.А. Меликишвили, Наири-Урарту, «Вестник древней истории», 1956, № 2, стр. 68-71. См. также критику оснований для обеих реконструкций хронологии Аргишти I в кн.: Б.Б. Пиотровский, Ванское царство, стр. 67-68. Однако последовательность событий первых четырнадцати лет царствования Аргишти (или тринадцати, так как возможно, что текст, относимый Г.А. Меликишвили ко второму году его правления, в действительности относится к первому) установлена с достоверностью. Ниже мы даем двойную дату для событий правления Аргиштн I — по Г. А. Меликшвили и в скобках по И.М. Дьяконову.

²¹⁸⁾ УКН, 127. II. 5-24.

²¹⁹⁾ Туате упоминается и в «хеттских иероглифических» надписях как сын мелидского царя Сулумела, см. R.D. Barnett, Karatepe, the Key Hittite Hieroglyphs, ”Anatolian Studies"; III, 1953, стр. 90 и сл.

²²⁰⁾ К югу от Мелида, по-видимому, был совершен только набег, которому сами анналы не придают большого значения. Южная точка набега определяется упоминанием г. Пити[ра]. вероятно тождественного с ассирийск. Питура, лежавшим в Диррии (АВИИУ I, № 26, стк. 292).

²²¹⁾ УКН, № 128 А 2; 138.

²²²⁾ УКН, № 127, II, 2 и сл.; 128 В 1.

²²³⁾ УКН, № 128, А 1.

²²⁴⁾ Северная часть долины Чороха, видимо, перешла в руки Колхиды, следствием чего, вероятно, и явилось второе(?) продвижение грузиноязычных племен в Понт (первое имело место, быть может, еще в XII в. до н.э.?). Тогда же (или позже, при падении Урарту) халибы-халдайцы проникли в верхнюю часть долины Чороха и даже Евфрата, в район совр. Эрзурума, так как впоследствии, по Страбону, они жили от этого района (XI, 4, 5) до совр. Гиресуна (Фарнакии в Понте, XII, 3, 18). Урарты, видимо, еще при Аргишти I или позже, в начале VII в. до н.э., захватили южную часть Дайаэни, с перевалом из долины Евфрата в долину Чороха, иначе они вряд ли могли бы в VIIв. до н.э. воевать с халдайцами за Евфратом (УКН, № 278).

²²⁵⁾ До Бабилу, УКН, № 127, III, 11 в 781 [775] г. до н.э.). Бабилу — низовья р. Диялы; менее вероятно — район вавилонской колонии в глубине Мидии (Э.А. Грантовский).

²²⁶⁾ Анналы ассирийского царя Тиглатпаласара III называют верхний Евфрат границей Урарту, ARAB I, 769.

²²⁷⁾ УКН, 158. Именно в связи с этим походом в анналах Сардури II говорится о том, что в Мелиде укрывали беглецов.

²²⁸⁾ Надпись так сообщает об этом походе: «Я явился (?) среди ополчения перед г. Тумешки и в тот же день выступил на страну (Мелитеа)... страну Кала'а я подчинил(?), дошел до горы Карниши у(?) города Мелитеа, дошел до горы Муша (связана с этнонимом мушков?? — И.Д) и города Цапша... 14 крепостей и 100(?) селений за один день захватил, — крепости разрушил, селения сжег, 50 боевых колесниц забрал; с боем повернулся я, осадил Саси, царский город (центр административной области, — И.Д.) Хиларундаса, который был укреплен, взял его штурмом, стада, мужчин и женщин оттуда увел... После этого он вынудил(?) меня, чтобы я окружил Мелитеа. Пришел Хиларундас ко мне, пал ниц, обнял мои колени, я его помиловал. Унес золото, серебро, а скот и имущество увел в Биаинели, его же самого подчинил дани. 9 крепостей отторг и присоединил к моей стране: Хаза, Гаурахи, Тумешки, Аси, Манину, Аруши, Кульбитарри, Таше, Куэраи-таше, Мелуйа». Из текста не видно, чтобы Сардури II переходил через Евфрат; к тому же крепости Таше (урартск.-хурритск. «дар») и Куэраи-таше (урартск. «дар [урартского бога) Куэры») показывают, что мы здесь находимся на хуррито-урартской, а не на лувийской территории; Мелуйа, может быть, связана с урартским названием Евфрата — Мелиа, а Гаурахи, возможно, отождествляется с позднейшей областыо Гаврэк, которую С.Т. Еремян также локализует на левобережье.

²²⁹⁾ УКН, 155 Е, 36-37.

²³⁰⁾ Речь идет о городе Унта, который Г.Л. Меликишвили cправедливо отождествляет с городом Уэташ, который при Салманасаре III принадлежал Лалле, царю Мелида (АВИИУ I, 28, 52, и сл.; в переводе ошбочно «Гаэташ»).

²³¹⁾ Существует очень прочно держащееся мнение, что имя Кушташпили (в анналах Тиглатпаласара III — Кушташпи), как и имя другого куммухского царя, упоминаемого Салманасаром III, — Кундашпи — иранские, и соответствуют Vištāspa и Vindāspa. Однако это продполагает переход из v в g(k), который совершился в иранских языках более чем на тысячу лет позже. Вероятнее, что оба имени — малоазийские, с элементом pi, широко распространенным в именах этого района в I тыс. до н.э.

²³²⁾ Е.F. Weidner, Der Staatsvertrag Aššurniraris IV. von Assyrien mit Matti’ilu von Bit-Agusi, “Archiv für Orientforschung”, VIII, 1932, стр. 17 и сл.

²³³⁾ A. Dupont-Sоmmer, Les inscriptions araméennes de Sfiré, Paris, 1958. В надписи страна названа KTK, но отождествление ее А. Дюпон-Соммером с Каску вполне убедительно. Арамейское т (собственно междузубный звук) нередко соответствует вавилонскому ш и ассирийскому с. Нет необходимости считать имя каскского царя арамейским и этимологизировать его как «сын Гайи»: арамеи не засвидетельствованы так далеко на севере. С тем же успехом это имя можно этимологизировать из индоевропейского (от bhrg'h-, ср. армянск. բարձր хеттск. parkus «высокий») или из какого-либо другого языка.

²³⁴⁾ В том числе и Каманас, царь Каркемиша, R.D. Вarnett, Kara-tepe, the Key to Hittite Hieroglyphs, «Anatolian Studies», III, 1953, стр. 92.

²³⁵⁾ E. Forrer, Die Provinzeinteilung des Assyrischen Reiches, Leipzig, 1921, стр. 40.

²³⁶⁾ И.М. Дьяконов, Некоторые данные о социальном устройстве Урарту, «Проблемы соц.-эк. истории древнего мира», М., 1963, стр. 56 сл.

²³⁷⁾ См. И. М. Дьяконов, Развитие земельных отношений в Ассирии. Л., 1949, стр. 89.

²³⁸⁾ АВИИУ I, № 41; ср. № 42, 23 и сл.

²³⁹⁾ АВИИУ I, № 42.

²⁴⁰⁾ Последняя сводка материала и исследование в кн.: Б.Б. Пиотровский, Ванское царство, гл. VII. Там же литература вопроса.

²⁴¹⁾ Высказывалось предположение (Б.Б. Пиотровский, ук. соч, стр. 92), что Руса I вновь пытался вторгнуться в Месопотамию. Это предположение основано на сопоставлении упоминаемых в Цовинарской надписи этого царя (УКН, 266) стран Зама(ни), Алзира(ни) и Гуркумели с ассирийск. Бит-Замани (Амед), с Алзи и с Гургумом. Однако нет никаких оснований считать, что урарты утеряли контроль над Алзи в царствования Сардури II, а название Бит-Замани — название династии, уже с первой половины IX в. до н.э. не существовавшей, а не страны. По-видимому, все 19 «стран» Цовинарского списка покоренных Русой областей находились восточнее Севанского озера. Их названия по своему типу относятся к группе «этивских» топонимов, но в самом Севанском районе вряд ли найдется место для 19 «стран», сверх 5-6 уже известных здесь помимо этого списка.

²⁴²⁾ Поход на Малоазийский Тавр и передача табальского города Шинухту Maтти, царю Атуны (за Тавром), ARAB II, 7; 37.

²⁴³⁾ ARAB, II, 16-18. Союз Фригии и Урарту заключен был не сразу. Известно, что Мидас выдал Ассирии сирийских послов, пытавшихся пробиться в Урарту окольным путем через Фригию.

²⁴⁴⁾ Анналы и другие надписи Саргона II упоминают о союзе Писириса, царя Каркемшиа, с Фригией под 717 г. (ARAB II, 8), Хулли, царя Табала, и его сына Амбариса — с Фригией и Урарту под 713 г. (ARAB II, 24-25, 55, 118), Maтти, царя Атуны (западнее Табала) — с Фригией под 716 ИЛИ 713 г. (ARAB II, 214), Муглллу, «злого хетта», царя Коммагены — с Урарту под 708 г. (ARAB II, 64), нo союз всех этих царств с Фригией был, вероятно, заключен одновременно, — вероятно в связи с походом Мидаса в 717 г. до н.э. к заливу Александретты, где он захватил крепости в Куэ, вновь взятые Саргоном II в 715 г. до н.э. По всей вероятности, Мидас рассчитывал выйти к Каркемишу, осажденному в это время Саргоном II.

²⁴⁵⁾ Известен областеначальник этой провинции, ассириец Ишдиаплу, С.Н.W. Johns, Assyrian Deeds and Documents, II, Cambridge, 1901, № 904. 7.

²⁴⁶⁾ ARAB II, 26-29; 60-61; о Каску см. также ARAB II, 80; 99; 118.

^246а) О киммерийцах см. подробнее ниже, а также И.М. Дьяконов. История Мидии, стр. 228-266; там же о проблеме их языковой и этнической принадлежности.

²⁴⁷⁾ ARAB II, 64.

²⁴⁸⁾ АВИИУ II, № 59; ARAB II, 329, 349.

²⁴⁹⁾ Так по чтению Э. Форрера; в копии текста в издании Cuneiform; Texts In the British Museum, XXVI, табл. 1-30, V, 4 читается Хиди́.

²⁵⁰⁾ АВИИУ II, № 59.

²⁵¹⁾ Место первоначального плацдарма киммерийцев после их перехода через Кавказ определяется письмами ассирийского царского архива №№ 197 и 146 (АВИИУ I, 50, 10 и 11) — сводками ассирийских разведывательных донесений. Из них выясняется, что между Урарту и страной киммерийцев (Гамир) находилась область Гурианна, очевидно, Quriani урартской летописи Сардури II (УКН, I55F, 6), которая, по-видимому, локализуется в верховьях Куры, между Чалдырским озером и совр. Ахалцихе (ср. также Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 61-62), а страна Гамир, следовательно — либо в центральной Грузии, либо в совр. Аджарии и восточном Понте. Альтернативная локализация в восточном Закавказье (Г.A. Meликишвили, там же, стр. 281), основанная на упоминании страны «Гуриани» в этом районе в надписи УКН, 266, маловероятна: страна, о которой идет речь, в действительности называлась не Гуриани, а Гуриа или Юриа; вполне достоверных известий о киммерийцах к востоку от Урарту нет: в письме ассирийского царского архива № 112 (АВИИУ I, № 50, 8) слова «[Страна Ман]неев» восстанавливаются без уверенности, а выражение «киммерийцы», упоминаемое в вавилоноязычных запросах к оракулу в связи с мидийским восстанием 670-х гг. (АВИИУ II, № 68; также Е. О. Klauber, Politisch-religiöse Texte aus der Sargonidenzeit, Leipzig, 1913), может быть, является общим обозначением кочевников вообще: позднее вавилоняне называли «киммерийцами» даже саков Средней Азии (например, в Бисутунской надписи). В Каппадокии «стране Гамирк'» армянских источников, киммерийцы осели, вероятно, лишь 670—650-х годах.

²⁵²⁾ АВИИУ I, № 50, 10 и 11.

²⁵³⁾ См. тексты нововавилонских хроник, АВИИУ II, №№ 63 и 64.

²⁵⁴⁾ АВИИУ II, № 65.

²⁵⁵⁾ До нас дошел датированный 679 г. до н.э. ассирийский юридический документ, в котором упоминается «начальник полка киммерийцев», — очевидно, пленных киммерийцев, зачисленных в ассирийскую армию. J. Kohler und A. Ungnad , Assyrische Rechtsurunden, Leipzig, 1913, № 374; АВИИУ II, № 66.

²⁵⁶⁾ Г.А. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 314-316.

²⁵⁷⁾ Это видно из обстоятельств похода Асархаддона на Шубрию 673 г. до н.э.

²⁵⁸⁾ О союзе Русы II с киммерийцами говорит запрос Асархаддона к оракулу (АВИИУ II, № 68а), датируемый после 675 г. до н.э.

²⁵⁹⁾ УКН, 278. Как нам любезно сообщил Ю. Аро, в неизданном запросе к оракулу BМ 99108 говорится о войне Фригии и киммерийцев против Мелида. Но, видимо, позже Фригия и Мелид объединились против киммерийцев, вступивших в союз с Урарту.

²⁶⁰⁾ АВИИУ II, № 68д. Ишкаллу табальский и «беглец» Мугаллу мелидский — несомненно независимые и враждебные Ассирии цари. Важен также перечень стран, приведенный нами в АВИИУ II, № 71, и датируемый временем между 669 и 652 гг. до н.э. Хотя этот список не имеет подразделений и подзаголовков, но ясно, что страны, помещенные в его различных частях, сгруппированы по политико-административному принципу. В начале идут несомненные провинции Ассирийской державы, а в конце — сначала независимые государства (Хилакку, Иония, Мелид, [...], Шибарту(?), г. Аскалон в Палестине, три государства Заиорданья — Эдом, [Моав] и Аммон, затем [Египет], Мидия, [Мана] и др.), затем округа автономной Вавилонии и, наконец, области, приписанные к крупнейшим ассирийским административным должностям и освобожденные от общегосударственных налогов. Табал и Муску (Фригия) отнесены здесь к провинциям — очевидно, это результат их разгрома в 675 г. до н.э.: надо полагать, что Ассирия им воспользовалась для территориальных приобретений. Позже Мугаллу мелидский присоединил к своему царству, возможно, и Табал: «Мугаллу, царь Табала», независимый от Ассирии правитель, хотя и прибегающий к ее помощи (от киммерийцев?), упомянут в 650-х годах до н.э. в анналах Ашшурбанапала (АВИИУ II, № 74). Предполагаю, что это то же лицо.

²⁶¹⁾ Ассирийцы несомненно были заинтересованы в гибели Фригии и, судя по запросам к оракулу, в эти же годы вели военные действия в тех самых областях, которые только и могут иметься в виду под «Хате» надписи Русы II (УКН, 278). Однако вышеупомянутый запрос Асархаддона к оракулу о киммерийцах рассматривает и их, и Урарту как потенциальных врагов Ассирии, что, конечно, не противоречит предположению о временном ее союзе с ними; по всей вероятности, в вопросе о киммерийцах политика держав менялась в зависимости от конкретной обстановки.

²⁶²⁾ Греки Малой Азии датировали события прошлого «до киммерийского вторжения» и «после киммерийского вторжения», точно так же, как «до Троянской войны» и «после Троянской войны». Ряд городов Ионии сильно пострадал от набегов киммерийцев. Поздние греческие источники дают для падения Фригии дату либо 696, либо 675 г. до н.э, См. литературу в кн.: Г.А. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 314 и сл.; И.М. Дьяконов, История Мидии, стр. 234 и сл.

²⁶³⁾ См. Кн. Иезекиила, 32, 26-27. Из этого места, по-видимому, следует, что и Табал разделил судьбу Фригии (Мешека). Но это, во всяком случае, было позже — возможно, уже в связи со скифским нашествием или с экспансией Лидии, так как мы уже говорили, что независимый царь Табала (и Мелида?) упоминается eщe в анналах Ашшурбанапала.

²⁶⁴⁾ Причиной решительного вмешательства Асархаддона в дела Шубрии, как указывает его собственная реляция, был тот факт, что туда бежала мятежная ассирийская знать; по-видимому, речь идет о братьях Асархаддона и их сторонниках, участниках убийства его отца Синаххериба; в Библии (2 Кн. Царей [4 Царств], 19, 36-37) указано, что они бежали в Урарту, но Б.Б. Пиотровский, на основе анализа армянской легендарной традиции, сохраненной у Моисея Хоренского (I, 23), пришел к заключению, что они бежали в Сасунские горы (Ванское царство, стр. 127), то есть в Шубрию. Другой причиной ассирийского вторжения, конечно, было то обстоятельство, что в Шубрии скрывались беглые рабы и обязанные повинностями земледельцы.

²⁶⁵⁾ АВИИУ II, № 67.

²⁶⁶⁾ См. хурритские имена шубрийских царевичей в этом тексте. Интерес представляет описание шубрийской царской короны, сделанной из золота наподобие шкуры льва.

²⁶⁷⁾ АВИИУ II, № 73 в конце.

²⁶⁸⁾ Поскольку археологически «скифская культура» Причерноморья начинается только с середины VII в. до н.э., постольку вторгшиеся в Азию скифы были с археологической точки зрения «до-скифским», «киммерийским» племенем; с другой стороны, нет никаких данных в пользу предположения, что реальные киммерийцы, которых мы знаем в Передней Азии VIII—VII вв. до н.э., говорили на другом языке по сравнению со скифами (а скифы говорили по-дрвнеирански). Поэтому мы предполагаем, оба вторжения — киммерийцев и скифов — были совершены двумя отдельными племенами одного и того же этно-культурного массива. По устному сообщению, того же мнения придерживается В.И. Абаев. Фракоязычными, вероятно, были только союзники киммерийцев, треры, пришедшие в Малую Азию непосредственно с Балкан. При этом мы не предрешаем вопроса о том, какой этнос греки называли «киммерийцами» в самом Северном Причерноморье.

²⁶⁹⁾ См. подробно Б.Б. Пиотровский, Ванское царство, гл. VIII и XIII; И.М. Дьяконов, История Мидии, гл. III.

²⁷⁰⁾ Моисеи Хоренский, I, 23. Трудность этого отождествления состоит в том, что форма имени Паруйр предполагает исходную парфянскую форму Parōδ (см. Г.Л. Капанцян, Хайаса — колыбель армян, стр. 150), которую нелегко возвести к древнеиранскому *Paratatava. Следовательно, либо эта легенда вовсе не связана с Партатуа, либо с воспоминаниями о последнем было каким-то образом сопоставлено более позднее имя парфянского происхождения. Через парфянское посредство эта легенда до Моисея Хоренского дойти не могла, так как у парфян вряд ли сохранялась своя традиция о временах столь давних и о событиях, не имевших к ним самим прямого отношения. Если же традиция о скифе Партатуа сохранялась у самих армян, то следует еще объяснить, как его имя было заменено похожим, но все же другим и более поздним именем. Вопрос о происхождении имени «Паруйр, сын Скайорди» и легенды, связанные с этим именем, нуждается в дальнейших исследованиях.

²⁷¹⁾ Об этом можно заключить косвенным образом, см. И. М. Дьяконов, История Мидии, стр. 285 и сл.

²⁷²⁾ Страбон, I, 3, 21. Здесь Мадий ошибочно назван киммерийцем, а киммерийцы — трерами; но ср. Геродот, I, 104.

²⁷³⁾ АВИИУ II, № 72, X, 40-50; № 79 (письмо ассирийского царского архива № 1242).

²⁷⁴⁾ Поскольку Хубушкиа не имеет большого значения для темы настоящей работы, мы очень мало касались ее истории; подробнее см. Г.А. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 234-235.

²⁷⁵⁾ См. об этом D.J. Wisеmаn, Chronicles of Chaldaean Kings (626—556 В.C) in the British Museum; London, 1956.

²⁷⁶⁾ Геродот, I, 105; сюда же, вероятно, Кн. Иеремии, 5, 15-18 и 6, 22-25; ср. название Скифополя, которое впоследствии носил палестинский город Бет-Шеан, а также находки скифских наконечников стрел в Палестине, куда они не могли быть занесены мидянами, хотя те тоже пользовались стрелами скифского типа. См. Б.Б. Пиотровский, Ванское царство, стр. 238-239.

²⁷⁷⁾ Это видно из «Хроники Гэдда», описывающей годы перед падением Ассирии, и по действиям иудейского царя Иосии, как они описаны во 2 Кн. Царей [4 Царств] и 2 Кн. Паралипоменон [Хроник]. См. D.J. Wisеmаn, ук. соч.; И. М. Дьяконов, История Мидии, стр. 302-304.

²⁷⁸⁾ На это указывает упоминание некоей страны «династии Ханунии», — области Урарту, представлявшей отдельную политическую единицу, — в «Хронике Уайзмана», D.J. Wisеmаn. ук. соч., стр. 65.

²⁷⁹⁾ I, 21.

²⁸⁰⁾ Б.Б. Пиотровский, Ванское царство, стр. 126-127. Б.Б. Пиотровский предполагает при этом союз армян со скифами. Его мнение принято и многими другими исследователями.

²⁸¹⁾ Различные мнения по этому поводу см. в работах: Б.Б. Пиотровский, Ванское царство, стр. 116; И.М. Дьяконов, Последние годы урартского государства, «Вестник древней истории», 1951, № 2, стр. 29-39, В. Landsberger und Тh. Bauer, „Zeitschrift für Assyriologie", N. F., 3, стр. 80 сл.

²⁸²⁾ См. об этом И.М. Дьяконов, Последние годы урартского государства; его же, История Мидии, стр. 298-306; работа В. А. Белявского, Война Вавилонии за независимость (627—605 гг. до н.э.) и гегемония скифов в Передней Азии, «Исследования по истории стран Востока», Л., 1964, стр. 93-128 содержит наиболее полное изложение событий этого периода, но выводы автора нуждаются в критическом отношении. По мнению А. Белявского, которое мы не можем разделить, мидяне завоевали Ассирию, будучи сами в подчинении у скифов (!); последние осели будто бы в районе Ашшура и Ниневии. При этом автор различает «большое» царство скифов («Умман-манда», что, по нашему мнению, в поздневавилонских текстах всегда означает только Мидию), и подчиненное ему «малое» царство скифов (ассир. Ашкуза, др.-еврейск. Ашкеназ) где-то в Азербайджане. С нашей точки зрения, источники не дают оснований для подобных выводов.

²⁸³⁾ Б.Б. Пиотровский, Кармир-блур I, Ереван, 1950, стр. 21.

²⁸⁴⁾ Кн. Иеремии. 51, 27-28. На Ближнем Востоке еще долго термином «Урарту» обозначали Армянское нагорье вообще; см. об этом подробнее в следующей главе.

²⁸⁵⁾ За пять лет до затмения, астрономически надежно датируемого 585 г. до н.э. (Гeродот. 1, 74).

²⁸⁶⁾ Кн. Иезекиила была написана между 593 и 571 гг. до н.э.; так как глава 32 датируется 590 г., а глава 40 — 577 г., то, очевидно, главы 38-39, посвященные мидийско-лидийской войне, вполне могут быть датированы 590—585 гг., как этого требует и сообщение Геродота. См. О. Eissfeldt, Einleitung in das Alte Testament, 3. Ausg., Tübingen; 1964, стр. 494-495, 501 и 505

²⁸⁷⁾ Кн. Иезекиила, гл. 38-39. Речь идет об ожидавшемся вторжении «Гога» в Сирию и Палестину («Гог» здесь — иносказательное обозначение царя Лидии Алиатта, по имени основателя династии, Гога. которого ассирийцы назыгали Гуггу, а греки — Гигом, Gyges).

²⁸⁸⁾ Читать PTRS(!), KWS W-PWT «Верхний Египет, Эфиопия и Судан».

²⁸⁹⁾ Выражение «Дом Тогармы», видимо, следует понимать как «Тогармская династия».

²⁹⁰⁾ Геродот, I, 72-74; 106. О позднейшей (557/6 г. до н.э.) войне Вавилонии и Киликии см. D. J. Wiseman, Chronicles of Chaldaean Kings, стр. 39 и сл., 74 и сл.

²⁹¹⁾ Более вероятно, что Тиль-Гаримму тождественно с горой Талигариму или Тарикариму, упоминаемой в хеттских текстах, возможно, в каком-то пограничном районе. См. V. Souček, Die hethitischen Feldertexte, «Archiv Orientálni», 97, 1955, стр. 302.

^291а) Не ее ли же поздневавилонская хроника называет «домом Ханунии»?

²⁹²⁾ Семитско-хурритское имя носил первый известный нам царь Мелида, Или-Тешуб.

²⁹³⁾ Ксенофонт, Киропедия, II, 4, 12; III, 3, 5.

²⁹⁴⁾ Поскольку далее говорится о подчинении армянского царя еще его отцу, постольку имя Киаксара, несомненно, является ошибкой: речь может идти только об Астиаге, так как именно Киаксар впервые завоевал Армянское нагорье и воевал с Лидией; лишь при этих обстоятельствах, а также при уничтожении Киаксаром Урартского царства могли возникнуть союзно-подчиненные отношения нового Армянского царства с Мидией. Кир также был младшим современником Астиага, царя Мидии (585—550 до н.э.), а не Киаксара (625—585 до н.э.).

²⁹⁵⁾ Имя это иранское и засвидетельствовано в ахеменидском царском доме. Насколько оно достоверно в данном случае (Ксенофонт нередко просто придумывал подходящие, с его точки зрения, имена для своих персонажей), зависит от того, взято ли то же имя «Тигран», упоминаемое у Моисея Хоренского, из греческих источников, восходящих в конечном счете к тому же Ксенофонту, или из армянской эпической традиции, которой Моисей, быть может, тоже здесь пользуется. Для середины VI в. до н.э. иранское имя у армянского царевича похоже на анахронизм. То же верно в отношении имени его отца, которого, по Моисею Хоренскому, звали Еруандом (древнеиранск. Арванта или, скорее, Райаванта через среднемидийское Арēванд).

²⁹⁶⁾ Канва истории армян начального периода, как ее рассказывает Моисей Хоренский, выглядит следующим образом:

Во времена правления в Вавилоне Бела (имя вавилонского бога, ошибочно принятое за имя царя одним из греческих историков) от него отложился Хайк (предок-эпоним армянского народа), сын Торгома и потомок библейского Яфета, сына Ноя, героя библейского же мифа о потопе. (Здесь явная попытка согласовать происхождение армян с Библией, в частности, с «перечнем народов» в главе 10 Книги Бытия; однако возникает вопрос — каким образом Моисей Хоренский или его источники правильно отождествили Торгом — библейскую Тогарму — с Малой Арменией, поскольку текст Библии не дает указаний на локализацию? Дело ли это ранних библейских комментаторов, использованных Моисеем или его источниками, или же следы собственной армянской традиции, сохранившей свои собственные воспоминания о «Доме Тогармы»?). Далее перечисляются ряд потомков Хайка — предков-эпонимов различных местностей и родов древней Армении. Много места уделяется подвигам мифического Арама (I, 5, 12-14, 20), якобы победившего некоего конника и предводителя мидянских юношей, Ниукара Мадеса (I, 13 — реминисценция о Мадии, вожде скифов, ср. Геродот, I, 73?) и покорившего Ассирию. Затем говорится об Ара, сыне Арама, погибшем в борьбе с Семирамидой (I, 15-18), имя которой передано в такой форме (Шамирам), что она указывает на происхождение легенды скорее из местной, чем из греческой традиции. Семирамиде Моисей приписывает все памятники урартской культуры. После этого Моисеи Хоренский параллельно перечисляет библейских патриархов, ассирийских царей (ошибочный список, взятый у византийского историка Евсевия!) и армянских патриархов от Ара Прекрасного, который, видимо — древнеармянское божество или эпический герой. Последние два списка оканчиваются соответственно Сарданапалом и Скайорди (I, 19). О сыне Скайорди, Паруйре, Моисей говорит, что он «получил немалую помощь от мидянина Варбака и отнял у Сарданапала его царство», а также стал первым армянским царем (I, 21). Сарданапал как последний ассирийский царь и Варбак (Арбак) как первый царь Мидии принадлежат легенде, пущенной в ход греческим писателем V в. до н.э. Ктесием и переданной Евсевием — в этом сообщении нет истины, но имя Паруйра и какие-то легенды, связанные с ним как с первым, кто принял царский титул из армянских царей, может быть, принадлежат собственно армянским преданиям.

²⁹⁷⁾ См. о них И. М. Дьяконов, История Мидии, стр. 353-354.

²⁹⁸⁾ Отождествление его с Астиагом, царем Мидии, ошибочно и основано на случайном созвучии, но хронологически время легендарного Тиграна I действительно должно было бы совпадать со временем Астиага.

²⁹⁹⁾ Однако они возникли, конечно, не в результате победы Тиграна I над Мидией — эта победа принадлежит легенде, — а, очевидно, в результате завоевания восточного Закавказья Мидией в ходе войны с Урарту или Скифским царством. О проживании здесь мидян можно косвенно заключить и из Геродота (I, 104).

³⁰⁰⁾ Список армянских царей после Тиграна у Моисея Хоренского тоже недостоверен, так как он начинается с Вахагна, победителя дракона, то есть иранского божества Веретрагны (форма имени — поздняя, среднеиранская), а среди дальнейших имен большинство — явно парфянские, то есть тоже гораздо более поздние.

³⁰¹⁾ Геродот I, 134; ср. «царей мидян» (во множественном числе) в Кн. Иеремии. 25, 25; 51, 11 и 28.

³⁰²⁾ Аргументацию этого предположения см. И.М. Дьяконов, История Мидии, стр. 354.

³⁰³⁾ Там же, стр. 343 и сл., 355.

³⁰⁴⁾ Как мы увидим ниже, таково, по-видимому, было обозначение XIII сатрапии у вавилонян. Однако и для греков «мелиттеняне» было этническим обозначением одного порядка с такими терминами как «фракийцы», «фригийцы», «сирийцы», «лудяне», «скифы» и т.п., то есть, очевидно, относилось не к одной только долине Малатьи, а к целой значительной стране с особым этносом. Как нам указала А. Г. Периханян, раб-«мелиттенянин» упоминается наряду с рабами-фракийцами, сирийцами, лидянами, колхами и т.п. в числе рабов, составлявших часть конфискованного в 414 г. до н.э. и проданного с торгов имущества осужденных афинских граждан, см. W.К. Рritchett, The Attic Stelai, I, «Hesperia», XXII, 4 (1953), стр. 242, № 1, 48; II, «Hesperia», XXV, 3 (1956), стр. 280.

³⁰⁵⁾ По данным Страбона (XII, 14, 15), сатрапская династия Оронтидов (Еруандидов) происходила от Видарны, одного из соратников Дария I в совершенном им государственном перевороте. Однако Моисей Хоренский делает Еруанда отцом своего Тиграна I. Конечно, может быть, это одна из патриотических легенд, частых у Моисея, и продиктована нежеланием признавать иноземное происхождение тех или иных правителей родной страны; однако нет ничего невероятного и в том, что Оронтиды (Еруандиды), сатрапы армянско-алародийской (XVIII) провинции Ахеменидской державы, действительно были в родстве со старым армянским царским домом.

³⁰⁶⁾ Говорить об армянском «союзе племен» (Б.Б. Пиотровский, «Ванское царство», стр. 117) в этот период, когда Армянское нагорье уже имело полутысячелетнюю классовую историю, трудно, — разве что если считать, что в VII в. предки армян были кочевниками, вроде скифов, или отсталыми горцами, вроде мосинойков в Понте. Но в Понте тогда еще не сложилось классовое общество, несомненно давно уже существовавшее в Малой Армении, единодушно считающейся родиной армянского народа.