Сокровища затонувших кораблей… Скольким поколениям кладоискателей тревожили они воображение, сколько легенд рассказывают о них! Наверное, если сложить в уме все легендарные сокровища, якобы таящиеся в океанских безднах, то их общий вес намного превысит вес золота, добытого на Земле за всю историю человечества. Но, несмотря на фантастичность многих свидетельств о подводных кладах, их продолжают искать. И — находят. Наверное, самой громкой находкой XX века стали сокровища испанского галеона «Нуэстра Сеньора де Аточа», затонувшего в 1622 году у побережья Флориды.
Однажды Мэлу Фишеру — известнейшему американскому искателю сокровищ, получившему титул «короля кладоискателей», — несказанно повезло. Во главе группы подводников из компании «Трэжерс Сэлворз инкорпорейтед» он в 1963 году нашёл ценности с затонувшего около полуострова Флорида испанского корабля. Поднятые со дня моря ценности потянули на несколько миллионов долларов. Но кладоискатели не успокоились. Внимание Мэла Фишера привлекла судьба другого испанского галеона — «Нуэстра Сеньора де Аточа».
Последнее плавание «Аточи» трагически завершилось 6 сентября 1622 года. Огромный корабль разбился на рифах у побережья Флориды, унеся с собой 264 человеческих жизни. Спастись удалось лишь пятерым. Из распоротого брюха галеона высыпалось 47 тонн золотых и серебряных монет и слитков. Они усеяли морское дно на протяжении более 50 миль…
Странное совпадение: Мэл Фишер тоже родился 6 сентября. Только спустя почти 300 лет после гибели «Аточи». Позже будут говорить о некоей мистической связи, соединившей легендарного ныряльщика и не менее легендарный корабль. Как бы то ни было, Мэл Фишер на протяжении почти двух десятилетий был обуреваем мечтой отыскать сокровища «золотого галеона». Все его предыдущие погружения, поиски, удачи и неудачи служили лишь этапами на пути к заветной цели. Все свои находки, включая сокровища «Санта-Маргариты», он обращал в капитал и вкладывал этот капитал в мечту…
На пути к цели его ждали не только чувствительные неудачи, ной настоящие трагедии. Самым большим ударом для Мэла Фишера стала гибель его сына Дирка. Вместе с ним погибла жена Дирка и ещё один член команды. Это произошло 20 июля 1975 года, во время поисковых работ на месте гибели «Аточи».
Возможно, кто-то на месте Фишера опустил бы руки. Но неутомимый искатель упрямо продолжал верить в свою звезду. В сущности, ему уже не оставалось ничего другого: все мосты были сожжены, и впереди его ждали либо трагическая судьба Дирка, либо… «Аточа»!
Знаменитый Генеральный архив Индии в Севилье — Настоящий кладезь сокровищ (для тех, кто понимает, конечно). Сорок тысяч связок старинных документов, миллион единиц хранения в мельчайших подробностях рассказывают об истории открытия и освоения испанцами Нового Света, об их 400-летнем колониальном правлении обширными территориями за океаном. В этом море информации, каждая крупица которой имеет самостоятельную ценность, Мэлу Фишеру предстояло отыскать одну-единственную крохотную каплю: документы, повествующие о последнем рейсе галеона «Нуэстра Сеньора де Аточа»…
…В XVII столетии Испания продолжала владеть почти половиной планеты, однако экономика огромной империи испытывала большие трудности. Метрополия всё более и более становилась зависимой от налогов на товары из Центральной и Южной Америки, а заокеанские колонии остро нуждались в товарах, произведённых в Испании. Хотя тяжелогружёные корабли ежегодно пересекали Атлантику с запада на восток, привозя в Испанию золото, серебро, драгоценные камни и сельскохозяйственное сырьё, те, кто добывал эти сокровища, фактически прозябали в нищете — взамен они получали лишь жалкие крохи. Бо́льшая часть населения метрополии жила не лучше: в то время как королевский двор в Мадриде ослеплял своей роскошью, окраины испанской столицы и других городов были переполнены безработными нищими и бродягами. Практически монопольно распоряжаясь сокровищами огромного Американского континента, испанское правительство сумело довести государство фактически до банкротства. Непомерный рост материального богатства не только не укрепил экономику Испании, но наоборот — ускорил её экономический крах. Поразительно, но эта самая богатая страна мира в XVII веке одновременно сумела стать и самой нищей страной!
Чтобы удержать империю на плаву, Испания наложила 20 %-ный налог на доходы от заокеанской торговли. Это, однако, мало помогло. Между тем соседние державы, как стервятники, почуявшие падаль, закружили над быстро дряхлеющей империей. В годы Тридцатилетней войны (1618–1648) к традиционным противникам Испании — Англии и Франции — присоединилась ещё и Голландия. Иностранные каперы нападали на возвращавшиеся из заокеанских колоний суда. Ущерб от действия пиратов был более чем чувствителен для королевской казны. Испания всё чаще была вынуждена прибегать к иностранным займам, а заёмщики — крупнейшие европейские банки — всё чаще выдвигали права на поступающее из Мексики и Перу серебро. Между тем поток драгоценного металла всё более и более превращался в тонкий ручеёк…
Одиночные корабли уже давно не рисковали пересекать Атлантику. Вместо этого ежегодно ранней весной от берегов Испании отчаливали многочисленные конвои. Сбившись в плотную группу, торговые суда шли под охраной больших военных кораблей, получивших название галеонов.
Появившийся в XVI столетии (первое упоминание о нём относится к 1535 г.) галеон представлял собой наиболее совершенный тип парусного судна. Форштевень, сильно изогнутый и вытянутый вперёд, имел резные украшения и по форме напоминал форштевень галер. На самых крупных галеонах иногда ставили четыре мачты, но большинство галеонов имело три мачты, с квадратными парусами на передней мачте, треугольным парусом на бизань-мачте и небольшим квадратным парусом на высоко поднятом бушприте. Носовая надстройка была отодвинута назад и не нависала над форштевнем. Кормовая надстройка, высокая и узкая, размещалась на срезанной корме и имела несколько ярусов, где размещались жилые помещения офицеров и пассажиров. Длина испанских галеонов составляла около 100–150 футов, а ширина 40–50 футов. Грузоподъёмность галеонов, ходивших через Атлантический океан, составляла примерно 600 тонн. Манильские галеоны, ходившие из Манилы (Филиппины) в Акапулько (Мексика), были крупнее, шире, грузоподъёмность некоторых достигала 2000 тонн.
Через некоторое время в конструкцию корабля ввели бак, что увеличило высоту тщательно разработанной декоративной кормовой надстройки. Из-за этого, а также из-за небольшой осадки, более поздние галеоны стали довольно неустойчивыми и громоздкими. В зависимости от водоизмещения галеоны строились с числом палуб от двух до семи. Борт судна от киля к грузовой ватерлинии имел большой развал, а к верхней палубе — завал. Тем самым увеличивалась грузоподъёмность, затруднялся переход с судна на судно во время абордажа, смягчалась сила удара волн о борт, поскольку волна отражалась вверх и корпус не испытывал её прямого удара, и, наконец, повышалась остойчивость, так как орудия перемещались ближе к диаметральной плоскости судна и тем самым уменьшался кренящий момент.
Среди недостатков галеона следует отметить низкую скорость, трудность управления и неспособность идти прямо против ветра или крутым бейдевиндом. Эти корабли были более медленны и неповоротливы, чем бригантины и шлюпы, используемые врагами Испании, но зато несли чрезвычайно мощное артиллерийское вооружение. Большие размеры галеона и наличие тяжёлых пушек делали довольно трудной прямую атаку на него. Мало кому из морских разбойников посчастливилось захватить подобный корабль.
На вооружении ранних галеонов имелось до 30 орудий калибра от 3-фунтовых (6 см) до 50-фунтовых (19 см) и значительное количество (до 100) переносных мушкетонов для стрельбы через бойницы с галереи кормовой надстройки и верхних этажей носовой надстройки. Именно на галеоне впервые орудия были установлены и над, и под главной палубой, что привело к появлению батарейных палуб: орудия стояли по бортам и стреляли через порты. На поздних галеонах количество артиллерии было увеличено до 50–80 орудий. Сконцентрированная бортовая батарея давала возможность направить мощный залп по неприятелю.
Испанцы использовали тяжеловооружённые галеоны для перевозки больших грузов на дальние расстояния. Каждый год один или два манильских галеона перевозили ценные товары с Филиппин в Акапулько. Ежегодно Казначейский флот вывозил перуанские и мексиканские ценности из Карибского моря в Испанию. Во главе конвоя шёл галеон-«капитано», который вёл всю группу, а замыкал строй кораблей, галеон-«альмиранте», защищавший конвой с тыла.
В Карибском море флот разделялся на несколько отдельных групп. Одни корабли шли в Портобельо и Картахену, чтобы принять на борт золото и серебро из Перу, Эквадора, Венесуэлы и Колумбии. Другие шли в Гавану за медью, третьи — за грузом индиго в Трухильо. Местом сбора всего флота служила Гавана. К июлю сюда со всех карибских портов стекались тяжелогружёные корабли. Здесь они вновь выстраивались в боевой порядок и, предводительствуемые галеоном-«капитано», брали курс на Испанию. По традиции, драгоценные металлы грузились только на большие и хорошо вооружённые галеоны; более мелкие торговые суда несли на борту грузы менее ценные.
В то лето 1622 года всё было так же, как и всегда. Испанский флот благополучно пересёк океан и разделился на несколько отрядов. Семь галеонов, охранявших конвой, включая «Санта-Маргариту», остались в Порто-Доминго (о. Гаити). Другой отряд, во главе с «Нуэстра Сеньора де Аточа», отправился к Панамскому перешейку и 24 мая бросил якорь в гавани Портобельо. Шестнадцать меньших судов разошлись на погрузку в различные карибские порты, а третий отряд галеонов двинулся к Картахене (Колумбия). Здесь корабли приняли на борт большой груз золота и серебра и 21 июля встретились со вторым отрядом в Портобельо. 27 июля галеоны подняли якоря и взяли курс на Кубу. К 22 августа вся флотилия собралась в Гаванском порту. Сюда же от берегов Мексики пришёл так называемый «флот Новой Испании», доставивший в Гавану груз мексиканского серебра.
Испанские адмиралы были встревожены: до Гаваны дошли слухи о том, что в водах Карибского моря появился большой голландский флот. Командующий «флотом Новой Испании» обратился к главному начальнику маркизу Кардерейте с просьбой разрешить ему немедленно идти в Испанию. Маркиз такое разрешение дал, но при условии, что бо́льшая часть слитков и монет останется в Гаване; их перегрузят на галеоны, и таким образом сокровища окажутся под более надёжной защитой.
«Флот Новой Испании» ушёл, а маркиз Кардерейта остался в Гаване, дожидаясь прихода последних судов. Вскоре вся флотилия была налицо, и утром 4 сентября 28 тяжелогружёных кораблей выстроились на гаванском рейде, готовясь отправиться в далёкое и опасное плавание. Маркиз Кардерейта поднял свой флаг на ведущем судне, галеоне-«капитано» «Нуэстра Сеньора Канделария». Основная часть мексиканского серебра и золота была погружена на галеоны «Санта-Маргарита» и «Нуэстра Сеньора де Аточа». Вооружённая 20 огромными бронзовыми пушками «Аточа» шла в качестве замыкающего — галеона-«альмиранте», следуя в хвосте медлительных торговых судов.
На следующий день, 5 сентября, погода заметно испортилась, небо затянули низкие тучи. К середине дня разыгрался настоящий шторм. По морю катились огромные валы. Марсовые сквозь пелену дождя с трудом могли разглядеть впереди идущие корабли. Волны бросали неповоротливые галеоны из стороны в сторону, как щепки. На глазах у всей команды и пассажиров «Аточи» идущий впереди «Нуэстра Сеньора де Консолясьон» неожиданно опрокинулся и исчез в морской пучине…
Ночью ветер переменил направление и отнёс испанский флот на север, к берегам Флориды. Перед рассветом «Канделария» и 20 других судов конвоя прошли мимо западного побережья островов Драй-Тортугас. Четыре корабля, оторвавшиеся от основной группы, включая «Аточу» и «Санта-Маргариту», буря забросила восточнее, к цепочке островов Флорида-Кис. Рассвет застал их у какого-то низкого кораллового атолла, заросшего мангровыми деревьями. Огромные волны 5-метровой высоты, как игрушку, перебросили «Санта-Маргариту» через коралловый риф. С борта «Маргариты» капитан дон Бернардино Луго с бессильным отчаянием наблюдал, как команда «Аточи» борется за спасение корабля. Моряки бросили якорь, надеясь зацепиться за риф, однако огромная волна неожиданно приподняла корабль и со всего маху бросила его прямо на риф. Раздался ужасающий треск, рухнула грот-мачта. В этот же момент другая волна легко сняла полуразбитый корабль с рифа и понесла его на глубину. Вода хлынула в огромные пробоины, и «Аточа» в мгновение ока пошла ко дну. С борта «Маргариты» было видно, как три испанских моряка и два чёрных раба, судорожно вцепившись в болтающийся на волнах обломок грот-мачты, пытаются вырваться из объятий смерти… Их подобрало только наутро следующего дня судно «Санта-Крус». Ураган, разметавший испанский флот, причинил немало бед: 8 из 28 кораблей трансатлантического конвоя пошли на дно, погибло 550 человек, потерян бесценный груз на сумму более двух миллионов песо. Для сравнения отметим, что за весь период 1503–1660 годов Испания вывезла из Америки драгоценных металлов на сумму 448 миллионов песо, то есть около 2,8 млн. песо в год. Таким образом, речь шла о потере почти всего годового дохода королевства!
Уцелевшие корабли поспешили вернуться в Гавану. Когда волнение на море утихло, маркиз Кардерейта отправил капитана Гаспара Варгаса с пятью кораблями на спасение «Аточи» и «Санта-Маргариты». «Аточа» была найдена быстро: галеон затонул на глубине 55 футов, и её бизань-мачта всё ещё торчала из воды. С затонувшего корабля испанцы сумели снять только две маленьких железных пушки, стоявшие на верхней палубе. Могучие бронзовые орудия остались на батарейной палубе. Орудийные порты были закрыты, а сами пушки прочно закреплены в предвидении шторма… От «Санта-Маргариты» вообще не осталось никаких следов. Впрочем, с этого корабля сумела спастись небольшая группа моряков — их Варгас подобрал на берегу залива Логгерхед. Здесь же стоял сильно потрёпанный штормом галеон «Нуэстра Сеньора де Росарио». Сняв с него груз, Варгас распорядился сжечь бесполезный корабль.
В начале октября Варгас вновь вернулся во Флоридский залив в надежде спасти сокровища «Аточи». Однако на этот раз испанцы даже не смогли отыскать место гибели корабля — по всей видимости, пронёсшийся незадолго до этого очередной ураган окончательно похоронил корабль на дне морском. Варгас и его люди тщетно обшаривали дно баграми…
В феврале следующего года к поискам «Аточи» и «Маргариты» присоединился сам маркиз Кардерейта. Он отлично понимал, какую ярость вызовет в Мадриде известие о потере всей годовой добычи мексиканских серебряных рудников и что ожидает в этой связи его самого. Ценой больших усилий со дна были подняты несколько серебряных слитков, но куда исчезли корпуса обоих погибших судов, так и осталось загадкой. В августе бесплодные поиски были прекращены. Кардерейта и Варгас вернулись в Испанию. Перед их отъездом географ Николас Кардона начертил подробную карту района гибели кораблей.
Гибель «золотых галеонов» в 1622 году стала настоящей катастрофой для королевской казны. Для того чтобы финансировать продолжающиеся военные действия, Испания была вынуждена увеличить внешние займы. Были проданы несколько боевых галеонов, чтобы компенсировать хотя бы часть потерь, но и этого было недостаточно. Король распорядился: сокровища «Маргариты» и «Аточи» во что бы то ни стало должны быть найдены!
В 1624 году на место крушения «золотых галеонов» прибыла поисковая партия во главе с капитаном Франсиско Нуньесом Мелианом. На протяжении двух лет она, используя медный 680-фунтовый водолазный колокол, пыталась отыскать пропавшие сокровища. Удача улыбнулась поисковикам лишь в июне 1626 года: ныряльщик, раб по имени Хуан Баньон, впервые поднял со дна слиток серебра с «Санта-Маргариты».
В программу поиска то и дело вносили свои коррективы то ураганы, то набеги английских и голландских пиратов. Тем не менее за следующие четыре года команда Нуньеса Мелиана сумела извлечь из морской пучины 380 слитков серебра, 67 тысяч серебряных монет и 8 бронзовых пушек с «Санта-Маргариты». Но никаких следов «Аточи» так и не было найдено.
За свои заслуги Мелиан был назначен губернатором Венесуэлы. Дальнейшие работы по поиску подводных сокровищ спорадически велись вплоть до 1641 года, однако никаких существенных результатов они так и не принесли. События последующих лет ознаменовали закат былой мощи Испании. Голландцы, англичане, французы постепенно вытеснили её с лидирующих позиций в Европе и взяли под свой контроль ряд бывших карибских владений Испании. В 1819 году Флориду купили Соединённые Штаты Америки. Тайна пропавших сокровищ «Аточи» и многих других «золотых галеонов» на долгие годы была забыта. Вновь вернулся к этой волнующей загадке лишь неутомимый искатель Мэл Фишер.
— У меня оказалось больше терпения, методичности и… везения, — позже рассказывал Фишер. — Когда я слышу о всяких там тайнах, за которые с простаков дерут бешеные деньги, мне до слёз жалко этих наивных людей. Хочу предупредить всех, кто мечтает быстро разбогатеть, отправившись с аквалангом в тёплые моря. Жизнь охотника за сокровищами не имеет ничего общего с ореолом таинственности, романтики и прочей чепухи. Взять хотя бы меня. В общей сложности я провёл под водой не один месяц. Часы там тянутся бесконечно, работа однообразна и скучна, а тридцать пять ныряльщиков вечно недовольны нищенским жалованьем и моими бесконечными обещаниями. После долгих месяцев безрезультатных поисков в лучшем случае убеждаешься, что золото вовсе не светится соблазнительным колдовским огнём на дне моря. Сокровище раскатилось и разлетелось на мили. Если бы самописец вычерчивал на ленте жизнь подводного кладоискателя, получилась бы бесконечная, чуть волнистая линия с редкими всплесками. Ну а высокие пики на ней можно сосчитать на пальцах одной руки.
Будущий «король кладоискателей» родился на Среднем Западе, окончил технический колледж и обосновался в Калифорнии, где открыл школу для аквалангистов, а при ней магазин снаряжения для подводного плавания. Но этот бизнес, хотя и прибыльный, не мог удовлетворить романтическую натуру Мэла, жаждавшую приключений. Для начала он принял участие в подводной экспедиции, которая отправилась к побережью Центральной Америки на поиски кладов. Эта экспедиция, хотя и не увенчавшаяся особым успехом, определила дальнейшую судьбу Фишера: он решил посвятить себя поиску подводных сокровищ.
В 1963 году Фишер продал принадлежавшую ему собственность в Калифорнии и вместе с женой Долорес и четырьмя сыновьями перебрался на восточное побережье. На вырученные деньги он основал фирму «Трэжерс Сэлворз инкорпорейтед», штаб-квартира которой разместилась в городе Ки-Уэст на южной оконечности архипелага Флорида-Кис. Его компаньоном стал Кип Вагнер, такой же одержимый страстью кладоискательства романтик, как и Фишер. Они договорились, что тот будет работать бесплатно в течение года или до тех пор, пока не найдут сокровища.
Увы, сделать это оказалось куда труднее, чем они рассчитывали. Главным препятствием стал песок. Покрытое им ровное дно было бы идеальным, если бы речь шла о поиске остовов затонувших галеонов. Но за столетия штормы и бури бесследно разметали их обломки. Поэтому ныряльщики решили сделать ставку на ценности, которые находились на испанских судах. И тут их ожидал неприятный сюрприз: добраться до твёрдого дна, где могли лежать тяжёлые предметы, было практически невозможно. Толстый слой подвижного песка за ночь засыпал траншеи, выкопанные днём.
Выручила техническая смекалка Фишера. Он придумал оригинальное устройство, названное им «почтовым ящиком», которое позволяло сравнительно легко вести подводные раскопки на значительной площадки. Это был изогнутый цилиндр, крепившийся под гребными винтами катера и направлявший струю воды вертикально вниз. С помощью такого водомёта за девять минут вымывалась яма в тридцать футов шириной и десять футов глубиной. Там, где слой песка был тоньше, «почтовый ящик», словно гигантский веник, сметал его с выбранного участка дна. После его осмотра катер передвигался немного дальше, и операция повторялась.
Первый год поисков был уже на исходе, когда упорство Фишера наконец-то дало результат. В мае 1964 года на очередном «подметённом» участке неподалёку от Форт-Пирс открылся настоящий ковёр из драгоценностей. Золотые и серебряные монеты устилали дно. За два дня Фишер поднял 1933 золотых дублона. Всего же в этот сезон спасатели собрали 2500 дублонов, стоивших целое состояние. Больше года «Трэжерс Сэлворз» вела работы возле Форт-Пирс. Когда же поток поступавших со дна монет превратился в жалкий ручеёк, спасатели не без сожаления покинули счастливое место.
Теперь Фишер решил заняться поисками легендарных галеонов «Нуэстра Сеньора де Аточа» и «Санта-Маргарита». На помощь ему пришёл историк Юджин Лайонз, проделавший гигантскую работу в севильском Генеральном архиве Индии. Он разыскал отчёты о последнем плавании «Аточи», о подводных работах Франсиско Нуньеса Мелиана и о сокровищах, спасённых им с затонувших галернов, изучил множество старинных карт Флорида-Кис начиная с XVI века. Впрочем, эти поиски отнюдь не решили всех проблем. Главная из них — как прочесать сотни тысяч квадратных миль морского дна? Хотя в штате «Трэжерс Сэлворз» числилось 35 ныряльщиков-аквалангистов, даже для такой многочисленной команды это было нереально. Единственный выход — использовать катера, буксирующие на тросе магнитометры. Но галеоны затонули в открытом море, где нет неподвижных ориентиров. Значит, не исключено, что во время поисков какие-то участки могут остаться необследованными. Чтобы этого не произошло, Фишер предложил оригинальный метод: ставить в море по две навигационные вышки на расстоянии трёх миль одна от другой. Возвышаясь на 10–15 футов над водой, они посылали микроволновые сигналы, по которым катера точно определяли своё местоположение. Таким образом можно было гарантировать, что будет охвачен каждый дюйм морского дна.
Фишер даже рискнул пойти на дополнительные, весьма значительные расходы, заказав снимки района поисков из космоса, аппаратуру для молекулярного анализа проб воды и даже подумывал о приобретении дельфинов, чтобы обучить их находить на дне золотые и серебряные предметы. По завершении всех подготовительных работ в 1970 году Мэл Фишер и его команда прибыли к месту крушения «Аточи» и «Санта-Маргариты». Увы, несмотря на прекрасное оснащение, долгие месяцы добыча кладоискателей ограничивалась лишь ржавыми консервными банками, бочками и обрывками металлических снастей. Но Мэл Фишер продолжал твёрдо верить в успех: «Чем большую площадь мы избороздим впустую, тем ближе наш час!»
К лету 1971 года размеры обследованной зоны составили 120 тысяч квадратных миль. И в это время появились первые находки. Началось с того, что магнитометр на одном из поисковых катеров зарегистрировал слабый всплеск. Немного поколебавшись, дежурный аквалангист вернулся на это место и прыгнул в воду. Видимость на шестиметровой глубине была отличной, и он сразу увидел лежащий на песке ствол старинного мушкета. Чуть дальше — абордажная сабля и второй мушкет. Поставив буй над этим местом, ныряльщик решил осмотреть соседние участки дна, и, как оказалось, не зря: метрах в тридцати из песка торчал большой якорь.
Вернувшись на катер, аквалангист выпустил сигнальную ракету. С «Бесстрашного» — штабного судна экспедиции — немедленно примчался фотограф Дон Кинкайд, которому было поручено снимать все находки. Запечатлев на плёнку саблю и мушкеты, он опустился на дно, чтобы выбрать наиболее удачный ракурс для съёмки якоря. И… от удивления чуть было не выронил бокс с фотокамерой: прямо перед ним на песке отчётливо виднелись несколько колец массивной золотой цепочки… Ещё не веря в удачу, Кинкайд потянул за конец из песка всю цепь целиком. Да какую цепь — два с половиной метра длиной!
В последующие недели команда Фишера обнаружила много серебряных монет, инкрустированные ложки и тарелки, боцманский свисток, исправную бронзовую астролябию, а также дюжину небольших золотых слитков. Не было сомнений, что они напали на след испанского корабля. Но какого? Фишер терялся в догадках. Ни одна из находок не могла пролить на это свет. На грубо отлитых слитках не было ни клейма испанского налогового ведомства, ни цифр, указывающих их вес. К тому же слитки подобного рода не числились в грузовом манифесте ни одного из затонувших галеонов. Следовательно, это была контрабанда, которая с равным успехом могла находиться и на борту «Аточи», и на борту «Санта-Маргариты». Впрочем, Фишер полагал, что, в конце концов, нет большой разницы, следы какого именно галеона они обнаружили. Куда важнее, что теперь появилась возможность восстановить общую картину кораблекрушения.
Судно, по-видимому, наскочило на риф, возле которого Фишер и его товарищи нашли якорь. Причём, повредив корпус, оно затонуло не сразу, а некоторое время дрейфовало по ветру, постепенно разваливаясь и теряя груз на площади в несколько квадратных миль. Следовательно, основные обломки судна находятся дальше к юго-востоку на большей глубине.
Сезон 1972 года не принёс ничего нового. С приходом следующей весны аквалангисты возобновили поиски. Сначала тоненькой струйкой потекли серебряные монеты, потом эта струйка превратилась в поток, и, наконец, ныряльщики открыли целые залежи серебра. Монет было так много, что поисковики в шутку окрестили это место «Испанским банком».
4 июля младший сын Фишера, 14-летний Кейн увидел на дне какой-то странный предмет, похожий, по его словам, на «буханку хлеба». Когда «буханку» достали, она оказалась слитком серебра, на котором стояли цифры 569. Сопровождавший экспедицию историк Юджин Лайонз взялся за копии документов из севильского архива: в грузовом манифесте «Аточи» действительно значился слиток с таким номером! Там же был указан и его вес — 28 килограммов. Как раз столько и весила находка. Итак, всё стало на свои места: «Аточа» найдена!
Но извлечь со дна морского сокровища, разбросанные на большой площади да и к тому же занесённые толстым слоем донных осадков, оказалось далеко не просто. В конце концов Фишер пришёл к выводу: нужно изготовить большие по размеру «почтовые ящики», которые подавали бы сильные струи для размыва грунта. Для этой цели он приобрёл два мощных буксира с огромными гребными винтами. (Они назывались «Северный ветер» и «Южный ветер».) Используя эти буксиры с усовершенствованными «почтовыми ящиками», которые не только перемещали тонны песка, но и намного улучшали видимость под водой, спасатели пошли по следу находок к юго-востоку от места обнаружения якоря галеона. Сначала им попадались обросшие ракушками мушкеты, сабли, свинцовые пушечные ядра. Потом пошли россыпи серебряных монет.
Однажды Дирк Фишер вынырнул на поверхность рядом с «Южным ветром», сжимая в руках круглый предмет. Это была штурманская астролябия, несколько веков пролежавшая на дне. Тем не менее она сохранилась так хорошо, что ею вполне можно было пользоваться и сейчас. Последующие исследования показали, что астролябия сделана в Лиссабоне неким Лопу Оменом около 1560 года. На следующий день аквалангисты подняли два золотых слитка и золотой диск весом четыре с половиной фунта. А 4 июля водолаз Блеф Мак-Хейли, обследовавший края «Испанского банка», наткнулся на маленькие чётки из кораллов и золота.
Поиски сокровищ «Аточи» были сопряжены с немалыми трудностями: финансовые проблемы, опасности, неминуемые в подводной охоте, огромная площадь поисков… Однажды, пока «Южный ветер» занимался расчисткой дна, в море со стороны кормы неожиданно появился непрошеный гость. Десятилетний мальчишка попал под винты, прежде чем кто-нибудь успел остановить его. На вертолёте его срочно доставили в Ки-Уэст, но в больнице он умер.
Найденные сокровища являлись основным источником средств для текущих расходов: «Аточа» уже дала богатый «урожай». Со дна моря были подняты 11 золотых и 6240 серебряных монет, десять золотых цепей, два кольца, несколько золотых слитков и дисков, золотая чаша для умывания и редкой красоты серебряный кувшин. Кроме того, аквалангисты собрали целый музей старинных вещей: оловянные тарелки и навигационные инструменты, мушкеты, аркебузы, сабли, кинжалы. Археолог Дункан Мэтьюсон фиксировал место находки каждого предмета. Это пролило новый свет на обстоятельства кораблекрушения. Исходя из собранных фактов Мэтьюсон выдвинул новую гипотезу о том, где лежит основной груз «золотого галеона».
С наступлением 1975 года судьба, казалось, наконец-то повернулась лицом к Мэлу Фишеру. Для него это был уже шестой сезон поисков «Аточи». На этот раз «золотой галеон» подарил аквалангистам множество 8-реаловых монет и три золотых слитка. Затем Дирк Фишер, руководствуясь предположениями Мэтьюсона, повёл «Северный ветер» на глубину — за островок Квиксэндс, 13 июля 1975 года он в одиночку плавал под водой, осматривая скалистое дно океана. Неожиданно перед Дирком открылась фантастическая картина — груда позеленевших, похожих на брёвна предметов, открыто лежавших на дне, словно кто-то заранее очистил их от наносов. Это были… пять бронзовых пушек с галеона «Нуэстра Сеньора де Аточа»!
— Он вылетел на поверхность с таким отчаянным, как нам показалось, воплем, что мы подумали: на него напала акула, — позже вспоминала жена Дирка Фишера Анхель. — Затем мы услышали слово «пушки!» и тоже дружно завопили от радости.
В тридцати метрах от первой находки были обнаружены ещё четыре бронзовые пушки. Все были безмерно счастливы: сокровища «золотого галеона» где-то рядом. Но вместо торжества их ждала впереди самая горестная из потерь…
19 июля Дирк Фишер повёл «Северный ветер» назад к Маркесас-Кис, к месту кораблекрушения. На ночь они встали на якорь к юго-западу от островов. Перед самым рассветом буксир вдруг дал течь, накренился и внезапно опрокинулся. Восемь человек команды были сброшены в море, но трое — Дирк и Анхель Фишеры, аквалангист Рик Гейдж — остались в подпалубном отсеке и погибли. Причину трагедии установить не удалось…
Этот страшный удар не сломил Мэла Фишера. Прежде всего он распорядился об охране пушек, которые извлёк из глубин веков его сын. «Дирк очень хотел, чтобы они попали в музеи», — впоследствии объяснял он журналистам. Затем Фишер подготовил к работе ещё более мощное судно: 180-футовый тендер, который сразу же доказал свою эффективность. Благодаря его винтам, мало чем уступавшим самолётным пропеллерам, расчистка дна пошла намного быстрее.
Лишь начавшиеся зимние штормы заставили Мэла Фишера объявить очередной перерыв в поисках. Это уже стало привычным графиком: три-четыре месяца зимнего отдыха, а с приходом весны возобновление работ по подъёму драгоценного груза «Аточи». Впрочем, выпадали недели и даже месяцы, когда стрелки магнитометров не подавали признаков жизни, а ныряльщики возвращались с пустыми руками. И если бы не настойчивость Фишера, «Трэжерс Сэлворз» наверняка свернула бы свои операции. Тем более что компания вступила в очередную полосу финансовых трудностей. Миллионы, которые Фишер поднял со дна моря, ушли на погашение кредитов и уплату налогов. Порой у него не было денег даже на то, чтобы купить горючее для поисковой флотилии.
Долгожданное событие произошло летом 1980 года, когда аквалангисты напали на многообещающий след в нескольких милях к востоку от предполагаемого места гибели «Аточи». Сильный всплеск магнитометра показал наличие на дне крупных металлических предметов. Ими оказались ещё один якорь и медный котёл. Затем поблизости была обнаружена груда балластных камней, а также изделия из керамики и россыпь монет. А дальше… Дальше перед ныряльщиками открылось просто фантастическое зрелище: полоса морского дна длиной четыре тысячи футов была буквально устлана золотом и серебром. Но — какая ирония судьбы — судя по номерам на слитках, это был груз не с «Аточи», а… с другого погибшего в тот день галеона, «Санта-Маргариты». Сокровища «Аточи» ещё предстояло найти…
Стоимость найденных сокровищ составила около 20 миллионов долларов, и это позволило Фишеру на следующий год вновь вернуться к поискам «Аточи». Археолог Мэтьюсон, фиксировавший в своих записях каждую, даже самую мельчайшую находку, подсчитав поднятые со дна моря трофеи и сопоставив их с грузовым манифестом «Аточи», пришёл к однозначному заключению, что основная часть ценностей пока не обнаружена.
Минуло ещё пять дет. И вот, наконец, весной 1985 года ныряльщики подняли со дна моря 414 серебряных дублонов, 16 брошей с изумрудами и несколько золотых слитков. Восторгам не было предела. Но в течение следующих полутора месяцев не было сделано вообще ни одной находки! Мэл Фишер терялся в сомнениях: может быть, они опять не там ищут? Может быть, линия дрейфа «Аточи» выглядела совсем по-другому и они отклонились от неё в сторону?
Утром 20 июля магнитометр поискового катера зарегистрировал наличие под водой значительной кассы металла. Дежурившие в тот день аквалангисты Энди Матроски и Грег Уэрхем не мешкая отправились под воду. На глубине восемнадцати метров Энди заметил на песке тусклые светлые пятнышки. Рядом высилась обросшая водорослями глыба — прямо-таки подводная скала в миниатюре. «Откуда она взялась на ровном дне?» — удивился Матроски. Знаками он подозвал товарища, у которого был ручной металлоискатель. Стоило Уэрхему поднести щуп к загадочной глыбе, как в наушниках раздался пронзительный вой. По выражению его лица Матроски догадался, что загадочный объект таит в себе какой-то сюрприз. На всякий случай он осторожно поскрёб «камень» ножом. На коричнево-зелёном фоне заблестела, узкая серебряная полоска. То, что казалось обломком скалы, в действительности было нагромождением спёкшихся серебряных слитков…
От восторга Матроски и Уэрхем заключили друг друга в объятия прямо под водой. «Мы напали на коренную жилу!» — в один голос прокричали они, вынырнув у борта «Южного ветра». Это известие произвело эффект разорвавшейся бомбы. Все, кто находился на судне, расхватав маски и акваланги, посыпались в воду.
На этот раз сомнений не было: здесь, в сорока милях от Ки-Уэста и в десяти от архипелага маленьких коралловых островков Маркесас-Кис, лежала главная часть груза галеона «Нуэстра Сеньора де Аточа». Причём судьба распорядилась так, чтобы его нашли ровно через десять лет — день в день — после трагической гибели Дирка Фишера…
— В тот день больше никто не стал опускаться под воду. Мы ещё раз помолились за близких всем нам людей, которые отдали жизни, чтобы приблизить этот успей. Ну а потом началась обычная рутинная работа, — вспоминает Мэл Фишер. — С утра до вечера мы поднимали слитки серебра. Их оказалось так много, что пришлось приспособить для этого проволочные корзины, позаимствованные в одном из универсамов Ки-Уэста. Когда позднее, уже в штаб-квартире нашей фирмы «Трэжерс Сэлворз», мы подсчитали «улов», то сами с трудом поверили результатам: 3200 изумрудов, сто пятьдесят тысяч серебряных монет и свыше тысячи слитков серебра весом в среднем около сорока килограммов каждый.
В результате многолетних работ экспедиция Фишера подняла с морского дна драгоценностей на сумму 250 млн. долларов. Приблизительная сумма ещё остающихся под водой сокровищ «Аточи» оценивается не менее чем в 100 млн. долларов. Находка «Нуэстра Сеньоры де Аточа» подхлестнула интерес к поискам подводных кладов. В мировой печати замелькали новые сообщения о найденных и ненайденных «золотых кораблях». Сегодня подсчитано, что общее число судов, затонувших с сокровищами на борту, превышает тысячу. А по оценке американского бизнесмена Гарри Ризберга, общая стоимость сокровищ, покоящихся на дне морей и океанов, составляет около 600 миллиардов долларов США. На поверхность поднято всего 10–15 процентов этих несметных богатств.
|