|
Более 500 лет энтузиасты ищут библиотеку Ивана Грозного… Тайна пока не раскрыта. По легенде, племянница последнего византийского императора Софья Палеолог, в 1472 году ставшая женой московского князя Ивана III, привезла в Москву древние греческие и латинские рукописные книги.
По различным сведениям среди книг этой библиотеки были редкие даже для того периода экземпляры рукописей, о которых на Западе знали только понаслышке: греческие пергамины, латинские хронографы, древнеегипетские манускрипты, ярлыки и дефтери от монгольских ханов, книги Востока и других народов. В подземных хранилищах и тайниках находятся летописания древних славянских, скифских и других народов нашей страны до XV века, а также богатейшие собрания книг, вывезенных из Новгорода, Твери, Владимира, Суздаля, Пскова. Член голландского посольства в Москве Николас Витсен свидетельствует, что в государевой библиотеке находились книги из знаменитой Александрийской библиотеки и собрания древних географических карт, в том числе и империи Чингисхана.
Книги этой библиотеки в хранилищах видели приближенные Грозного, которые оставили письменные свидетельства.
В 1556 году дьяки Ивана Грозного предложили заняться переводом латинских и греческих сочинений пастору из Дерпта Иоганну Веттерману. Когда пастору показали книги из «великолепной царской либереи», хранящейся в «двойных сводчатых подвалах», тот в восхищении заявил, что отдал бы все свое имущество и даже детей, только чтобы эти книги были в протестантских университетах, так как они принесли бы много пользы христианству. Правда, от предложенной работы Веттерман отказался; испугался, что царь заставит заниматься переводами всю жизнь.
Искал библиотеку Грозного Борис Годунов! Плохо кончил. Искал ее и Лжедмитрий!.. Судьба его тоже известна. Поисками библиотеки занялся Наполеон Бонапарт, войдя в Москву! Положивший начало крупным изысканиям в Египте, Наполеон не мог пройти мимо загадки библиотеки Ивана Грозного. И наверное подобрался к находке вплотную! …Будучи непревзойденным полководцем, в последующие годы он проиграл все свои битвы. В итоге, под строгим надзором, скончался от неизвестной болезни. Словом, мистика.
Троицкая и Кутафья башни Московского Кремля
Интерес к поиску библиотеки то затухает, то вспыхивает с новой силой, по мере накопления новых сведений. Стимулом к поискам явилось проявление интереса к своей древней истории, а также публикации по этой проблеме книг Р. Пересветова «Тайна выцветших строк», «По следам находок и утрат», статей писателя В. Осокина и других авторов.
Группой энтузиастов различных специальностей (инженеры, геологи, археологи, писатели, краеведы…) на общественных началах проводились обширные исследования по поиску следов загадочной библиотеки Грозного. Исследования велись с применением различной геологической техники, археологических, биолокационных и других экстрасенсорных методов поиска. Применялись интрагеоскоп и глубинное радиоволновое просвечивание аномальных объектов через скважины. Были проведены продолжительные ювелирной точности работы с применением неразрушающего метода исследования подземелий (без раскопов). Комплексные исследования позволили определить не только расположение подземных аномалий, но и качественно оценить их состояние, не производя трудоемких земляных работ и финансовых затрат. Работы проводились в Москве, селе Коломенском, городе Александрове и многих древних городах страны.
Летом и осенью 1894 года исследованием подземного Кремля (не без надежды обнаружить библиотеку) занялся князь Н.С. Щербатов. Он раскопал двухъярусные подземелья под Троицкой башней, расчистил от глины и мусора тайный ход, соединявший Угловую Арсенальную и Никольскую башни, а также подземный ход и такую же палату, случайно найденные у Никольской башни. Продолжению раскопок помешала смерть Александра III, а потом у казны не нашлось денег.
Следующим искателем библиотеки стал археолог и один из первых российских спелеологов Игнатий Яковлевич Стеллецкий.
Стеллецкий заинтересовался библиотекой Грозного еще в 1908 году. В 1914 году он даже добился разрешения на изучение подземелий кремлевских башен, но из-за Первой мировой войны работы пришлось прекратить. После октябрьского переворота профессор Стеллецкий обращался в Моссовет, Наркомпрос, ЦИК, Совнарком и, наконец, в 1933 году подал докладную записку Сталину. Тот разрешил начать раскопки.
13 ноября 1933 года комендант Московского Кремля Р.А. Петерсон попросил археолога изложить «письменно и подробно», что собой представляет подземный Кремль и где может находиться библиотека.
«Из царских теремов, где-то из подвала, – объяснял Стеллецкий, – был спуск в подземелье – большую подземную палату, в какую расширялся ход (тоннель) между Благовещенским, Архангельским и Успенским соборами. Палата была наполнена ящиками с книгами, под нею имелось нижнее помещение (Веттерман говорил о подвалах с «двойными сводами», таковые в Кремле были встречены под Троицкой башней, из нижнего яруса подвалов шел подземный ход в Кремль.)… От библиотечной палаты ход направлялся в два противоположных конца: к Тайницкой и Собакиной (Угловой Арсенальной) башням.
Воротам наземным из Кремля соответствуют подземные: под Москву-реку из Тайницкой башни, в Китай-город из Спасской башни (через храм Василия Блаженного), из Никольской башни под Исторический музей, в сторону Охотного Ряда и Дмитровки и к Неглинке из Троицкой башни… На первом месте должны быть поставлены и в ударном темпе исследованы башни Угловая Арсенальная, Троицкая и Успенский собор, и вот почему.
Из Угловой Арсенальной башни… идут выходы за Кремль через соседние башни – Никольскую и Троицкую. Из этих двух в качестве первоочередной необходимо избрать Троицкую, так как из нее… должен быть выход в Занеглинье. В наличии такого хода не сомневался и Щербатов в 1894 году. За наличие здесь последнего говорит, наконец, и решение Ивана Грозного «осесть опричным двором» как раз напротив Троицкой башни. Очевидно, ее готовым тайником к реке, а не под нее, собирался воспользоваться Грозный. Под самую Неглинку, на соединение с каменным ходом, ведшим к реке, деревянный подземный ход наспех соорудил уже сам Грозный. Признаки этого хода мною обнаружены были в трех местах по линии его прохождения на месте бывшего Опричного двора (находился на углу Воздвиженки и Моховой. – Т.Б.) к Троицким воротам… По этому ходу Грозный мог тайно проходить с Опричного двора не только до библиотечной палаты и своего кремлевского дворца, но и до самого Замоскворечья…»
Раскопки в Угловой Арсенальной башне начались 1 декабря 1933 года. Первые дни работы привели к открытиям. По мнению историков, ход из Угловой Арсенальной башни был перерезан одним из столбов Арсенала, на которых покоится его фундамент. Начав пробивать этот «столб», Стеллецкий увидел, что свод подземного хода не поврежден. Как оказалось, тайный ход просто был заложен белокаменными глыбами на крепчайшем растворе. Пока рабочие выламывали эти глыбы, археолог пытался разгадать, что же находится за другими замуровками, найденными в башне.
«Непременно нужно все и все размуровывать. Когда это строилось, то имело прямой смысл; потом оказалось лишним или ненужным, и его замуровали. Если замуровано самое простое окно, будем, по крайней мере, знать, что окно. А если там таинственные ступени или какая-нибудь другая чертовщина? Ведь дело имею со Cредневековьем, в котором тайн было хоть отбавляй! Кто гарантирует, что не закрыл все эти отверстия 70 лет спустя сам Грозный, чтобы скрыть какой бы то ни было доступ в подземелья Кремля, в которых замуровано было им наибольшее в свете сокровище культуры – библиотека?»
Вскрытие замуровок ничего сенсационного не дало, лишь в южной стене башенного подземелья обнаружили коридор, выводивший в Александровский сад (в древности там была бойница «нижнего боя», а в царствование Анны Иоанновны, когда подземелье башни и колодец ремонтировали, для подачи строительных материалов на месте бойницы устроили выход к реке Неглинке). Его Стеллецкий предполагал использовать для вывоза мусора.
«Имел интервью с Зиновьевым (техник гражданского отдела Управления коменданта Московского Кремля. — Т.Б.), которому в 1928—1929 годах поручено было с политической целью исследовать подземный Кремль. Результаты: в Арсенальной башне вычистил колодец (рабочих спускал на канате)… В Троицкой башне устроил под склады две палаты, которые раскапывал Щербатов. В нижней залил дно цементом, не зная, что оттуда есть люк в более низкую. В Тайницкой башне засыпал… большой научной ценности колодец (из него, по мнению археолога, шел подземный ход под Москву-реку, в Замоскворечье. – Т.Б.), который я должен очистить», – записал археолог в дневнике 1 января 1934 года.
Когда в подземном ходе замуровку выломали на 1,5 метра, открылся короткий проход, из которого попадали на длинную лестницу, а по ней – на первый этаж Угловой Арсенальной башни. Дальнейшие работы позволили реконструировать древний облик башенного подземелья.
С первого этажа по узкой внутристенной лестнице попадали на площадку размером в квадратный метр. В левой стене площадки обнаружили замурованную арку входа в подземелье длиной около 9 метров. Оно было заполнено массивными белокаменными блоками. С лестничной площадки проход выводил в высокую и широкую галерею, которая 8-метровой лестницей спускалась к колодцу в подземелье башни. Ответвление этого хода (собственно макарьевский тайник) было замуровано.
Пока рабочие продолжали крушить белокаменную замуровку, Стеллецкий не находил себе места. По его расчетам, тайник вот-вот должен был повернуть вправо, к кремлевской стене, и вдоль нее пойти в Кремль: «…Имеет ли этот замурованный тайник ответвление под Кремль? Если нет, то сенсационные рассказы дьяка Макарьева будут не чем иным, как пустой болтовней, на которую попались три правительства: Петра, Анны Иоанновны и советское».
Можно понять волнение археолога, ведь он не только сам поверил в существование хода из Угловой Арсенальной башни, но и убедил в этом Сталина. О каких-то репрессиях в случае неудачи ученый даже не думал. Больше всего он боялся не оправдать оказанного ему доверия: «Он (Сталин) проявил большое мужество и великодушие и доказал лишний раз, что он действительно человек необыкновенный… Когда Октавиан Август вместо того, чтоб казнить Ирода Великого, оказал ему полное доверие, то этим он привлек Ирода к себе навеки, превратив его в наивернейшего друга. И за высокое научное и всякое доверие современного Октавиана я чувствую себя в положении Ирода, охваченного чувствами приязни и преданности самими искренними».
29 января 1934 года, в день именин Игнатия Яковлевича, он получил самый дорогой подарок: на шестом метре белокаменной замуровки хода справа показалась белокаменная стена с кирпичным полом. «Стена, о которой я мечтал 25 лет, найдена, – торжествовал археолог, – я всегда был уверен, что из Арсенальной башни есть белокаменный ход под Кремль!»
Поскольку ширина хода была значительной (по Стеллецкому – 3 метра), то для экономии времени и сил начали пробивать в белокаменной замуровке брешь шириной в метр.
Уже в феврале раскопки были приостановлены из-за того, что главный инженер гражданского отдела Управления коменданта Московского Кремля (УКМК) Палибин отправил рабочих на другой объект. Стеллецкий перенес свое внимание на Среднюю Арсенальную башню. Тут он отыскал полуразрушенные ступени засыпанной землей лестницы и «трубу» диаметром 70 см, которые уходили куда-то под Арсенал. Ни на старинных планах, ни на современных чертежах их не было…
Что до лестницы, то она, по мнению Стеллецкого, некогда вела в макарьевский тайник. А вот для чего была устроена «труба», археолог узнал из документов кремлевского архива. Оказалось, что в XVIII веке под Арсеналом существовал «подвал о 12 столбах». Это сооружение высотой 5 метров и площадью 500 квадратных метров тянулось от Средней Арсенальной башни почти до конца Арсенала. Его предполагали использовать для хранения боеприпасов, а подавать на кремлевскую стену их должны были через упомянутую «трубу». Однако после пожара 1741 года подвал был забит землей.
13 февраля, когда белокаменная облицовка правой стены макарьевского тайника сменилась на кирпичную, ученый понял, что ход пошел вдоль кремлевской стены. Через два дня Стеллецкий получил еще одно подтверждение тому, что он работает в макарьевском тайнике. Конон Осипов в донесении к Петру I упоминал о засыпке тайника «землею накрепко» строителями Арсенала, которые случайно обнаружили подземный ход. А в расчищаемом ходе, когда рабочие выбрали всю белокаменную замуровку, уперлись в утрамбованную землю. Принялись расчищать тайник от земли.
Вскоре в правой стене тайника показалась громадная арка входа в какое-то помещение, забитое землей. К 27 февраля помещение очистили полностью. Это была разгрузочная арка (7 ґ 5 ґ 1,9), устроенная под кремлевской стеной. Археолог полагал, что в древности этот объем могли использовать как тайное хранилище.
К 3 марта земля в подземном ходе была выбрана, но дальше ход оказался забит песком. Через неделю башню обнесли забором, у ворот которого поставили часовых. Был открыт выход из подземелья, и рабочие принялись вывозить скопившиеся за века землю и мусор. Археолог тем временем продолжал раскапывать ход в одиночку. Пройдя несколько метров, он уперся в каменную глыбу, свисавшую с потолка. Она закрывала большое отверстие. Разгадка пришла сразу: это пролом, устроенный при возведении Арсенала, через него шла засыпка хода. Казалось бы, до той части тайника, где он свободен от песка, рукой подать. Но неожиданно комендант Петерсон запретил раскапывать тайник и приказал Стеллецкому расчистить башенное подземелье до его древнего дна.
Приступая к этой работе, Стеллецкий советовал взять в бетонное кольцо родник, опасаясь, что вода прорвет колодезный сруб, установленный еще в начале XIX века. Но никто не обратил внимания на его предупреждение. И 24 марта вода затопила все подземелье. Две недели ушло на поиски насоса. А когда его установили, вода исчезла так же внезапно, как и появилась.
Осматривая еще раз Среднюю Арсенальную башню, археолог приходит к убеждению, что макарьевский тайник, не доходя до этой башни 13 метров, должен повернуть в Кремль и пойти под Успенский собор, а от него – через Соборную площадь – к Тайницкой башне. У Стеллецкого появилась идея с помощью шурфов перехватить тайник в подземелье Арсенала, которое в ту пору перестраивалось под тир. Но разрешения на эти работы не дали.
С нетерпением археолог ожидал продолжения раскопок, но, увы… Все лето ушло на расчистку подземелья Угловой Арсенальной башни, а в сентябре работы не велись.
3 октября 1934 года в Кремле состоялось заседание специальной комиссии, в которую входили представители комендатуры Кремля, архитекторы А.В. Щусев и Н.Д. Виноградов, директор Оружейной палаты В.К. Клейн. Выслушав отчет археолога и осмотрев тайник, члены комиссии приняли решение продолжить раскопки подземного хода. Почти месяц Стеллецкий хлопотал о пропуске в Кремль. В начале ноября подземелье башни спешно освободили от остатков мусора, выход в Александровский сад замуровали. Ученый надеялся на возобновление работ после ноябрьских праздников, но ему предложили поехать в отпуск подлечиться (из-за страшного холода, царившего в подземелье башни, археолог заболел воспалением легких).
«13 ноября – это дата! – пишет Игнатий Яковлевич в дневнике. – Кругленький годик! Что бы я сделал за тот короткий период, если бы не исполнители – глухие супостаты? Я бы эту работу выполнил в четыре месяца. А что еще сделал бы за восемь месяцев по моему вкусу? Как жук-точильщик, избороздил бы Кремль и уж, конечно, нашел бы «затерянный клад России».
Но пусть я и не нашел! Не дали найти! Зато я указал верную дорогу к нему. Я ли, другой ли – не все ли равно, лишь бы нашли. Мое – мой приоритет – неотъемлем от меня. А башня Арсенальная, превращенная мною в ключ к библиотеке, отныне «башня Стеллецкого»…»
Вернувшись из отпуска в феврале 1935 года, археолог подает докладную в УКМК с просьбой дать разрешение на продолжение раскопок. Если по какой-то причине нельзя копать в Угловой Арсенальной башне, то надо попытаться перехватить ход в Успенском соборе, считал Стеллецкий. Он не знал, что решение о прекращении раскопок было уже принято 3 декабря 1934 года.
Выяснив, что подземные галереи действительно непроходимы и по ним в Кремль не пробраться, комендант Петерсон утратил всякий интерес к раскопкам.
Есть основание считать, что Стеллецкий еще раз обращался к Сталину в конце войны. И, вероятно, получил ответ из его секретариата, так как в обращении в Академию наук (январь 1945 года) Игнатий Яковлевич писал: «Но после войны, после победы, заветный клад будет найден! Порукою в том слово Великого Сталина!» Но в Кремль археолога больше не позвали…
Наиболее детальные исследования были проведены также в Александрове Владимирской области при содействии местных энтузиастов. В них приняли участие талантливые ученые ряда городов СССР, в том числе А. Малахов, Б. Науменко, биолокаторы Н. Сочеванов, А. Плужников и другие.
Поиск следов легендарной библиотеки в Александрове был неслучаен. Здесь с декабря 1564 по 1581 год находилась опричная столица Грозного, окруженная дремучими лесами и монастырями-крепостями. Сюда приплывали иностранные корабли с грузами из Англии, Дании и других стран. На Слободу приходилось две трети торгового грузооборота с зарубежными странами. Здесь были бумагоделательные производства, печатная слободка, где издавались религиозные и другие книги, пропагандистские материалы, в том числе на зарубежные страны. Здесь же находились иностранные посольства, принимались послы. В опричной столице, как и в Москве (между Волхонкой и Никитской улицей, где возводился опричный замок), велось бурное наземное и подземное строительство по типовым проектам.
В Слободе Грозный со своим окружением срочно готовил новые реформы, переделывал летописи, историю страны, свою родословную, устанавливая связь с римскими цезарями. Книги, архивные материалы царю нужны были под рукой. В древней описи царского архива, состоявшего из 231 сундука, ящика, короба, записано, что Грозный лично отобрал и увез в Александрову слободу книги и летописи, включая и коробья новгородские. Царь хранил книги рядом с постельными хоромами в трех двойных сводчатых подвалах за двойными коваными дверями и крепкими запорами. Здесь в Слободе английский купец Джером Горсей летом 1581 года получил от Грозного Остроженскую Библию, извлеченную из хранилища, которая сейчас находится в Лондонском музее.
Но после убийства своего сына Грозный в Слободе больше не появлялся. В 1650 году на месте Александровского кремля был основан Успенский женский монастырь. Вплоть до его закрытия в 1919 году монахини ревностно присматривали за обширными подземельями. Местный житель города В.А. Александров в 1953 году 12-летним пацаном трижды проникал в богатые подземные хранилища с книгами. Об этом он писал в 70-х годах в Исторический музей. Об этом он заявляет и в наши дни. В конце 50-х годов в Министерство культуры СССР на прием к министру приезжала из Александрова женщина по просьбе умершей последней игуменьи с сообщением о судьбе библиотеки. Но к министру попасть не удалось, а аппаратные работники отнеслись к ее сообщению беспечно. Появлявшиеся провалы в городе и Александровском кремле над подземными ходами без обследований замуровывались (до лучших времен).
Плановые археологические раскопки проводились в 1951 году и в 1960—1970-х годах без проникновения в подземелья. Последние археологические раскопки были проведены в 1981 году и выявили мощные фундаменты грозненских дворцов, подземный ход и другие интересные находки. Раскопки подтвердили правильность биолокационных показаний, но из-за недостатка времени проникновения в подземелья не проводились.
На основе приборно-биолокационных исследований была составлена схема предполагаемого расположения аномалий на подземелья, с указанием фундаментов грозненских строений. В период многодневного биолокационного «прощупывания» подземелий монастыря были периоды, когда, многократно проходя над подземными сооружениями, исследователь начинает рукой ощущать близкое к реальности прикосновение к стене каменного или кирпичного хранилища, дереву, металлу, кожаному переплету книг, окладам. Такое ощущение испытывают многие, владеющие биолокацией.
После того как исследователям уже было известно о местонахождении некоторых хранилищ, неожиданно об одном из них они услышали подтверждение в местных преданиях, где говорится, что библиотека Грозного находится в «сорока кирпичах от усыпальницы Марфы» (29 см длина древнего кирпича, плюс 1 см шов, умноженные на 40 дают 12 м). Именно здесь первоначально находился дворец Грозного и его трон. В этих местах в начале XX века входы в подземелья видел известный историк К.Ф. Валишевский. Были они видны еще долго и после революции. В храмах и других строениях монастыря имеются глубокие подвалы с лабиринтами, а в двухэтажном доме игуменьи обнаружен большой сводчатый подвал без входа и выхода, в котором жители хранили овощи, пробив в своде отверстие. В этом же доме находится другой подвал со ступеньками. По преданиям здесь настоятельница спускалась в подземелья, по которым она могла пройти и выйти во многие строения монастыря и в центр города.
О результатах исследований в г. Александрове было доложено в археологическом институте, в ЦК КПСС, на Межведомственной комиссии по проблемам биолокации при НТО РЭС им. А.С. Попова. В конце мая 1979 года вышло постановление Совмина РСФСР, предусматривавшее проведение работ в Александровском кремле. Выделялись средства. Сделано многое, но до серьезных работ проникновения в подземелья дело не дошло из-за начавшейся «перестройки».
Читатели по-разному представляют себе объем и состав легендарной библиотеки, опираясь в основном на сведения князя Курбского, Максима Грека, пастора Веттермана и случайные источники. В последние годы появились новые сведения по данному вопросу.
Обычно исследователи представляют библиотеку в малом объеме: замурованной в Кремлевской стене, в подземельях Теремного дворца и Чудова монастыря у Спасской башни. Местоположение хранилищ библиотеки связывают иногда также с Ваганьковским холмом (районом библиотеки им. В.И. Ленина) в Москве, с Троице-Сергиевым, Кирилло-Белозерским и другими монастырями. На самом деле ее подземные хранилища многочисленны, с огромным числом единиц хранения. Считается, что после спецслужб Малюты Скуратова в Москве хозяином государевой библиотеки стала церковь, к которой собрания книг перешли постепенно. Согласно преданиям, там многое уникально, в том числе старинная утварь, репродукции, свитки, большое количество книг. Самой ценной книгой одного их подземных хранилищ является «Свод Законов», размером 50 ґ 50 см, темно-синий, тисненный золотом. Там же – несколько закрытых сундуков, а также массивный стеклянный сосуд и печать Грозного.
Предания сообщают, что в царских хранилищах и у церкви находились также уникальные творения мастеров: золотые механические львы, лежавшие по бокам у трона Грозного, которые периодически приподнимались, издавая рычание, поднимая лапу в сторону князей и бояр; трон Грозного из чистого золота и уникальных камней, среди которых был один величиной с грецкий орех и горел желтоватым цветом, как и глаза царя; золотой сервиз на 120 с лишним персон; серебряный сервиз на 1000 персон; сервиз на 13 персон из небьющегося китайского фарфора, секрет изготовления которого утерян (зубы из такого фарфора не знали бы износа). Подобный фарфоровый сервиз был в литовском Тракае, в столице Золотой Орды, в Каракоруме, на Ставрополье. Известно, что одного золотого льва Петр I продал в Европу: нужны были деньги на войны. Предания сообщают, что в различных хранилищах Московии и области находилось около 400 тысяч единиц хранения письменных источников (копий) из знаменитой Александрийской библиотеки, а других материалов было в несколько раз больше. Книги Софьи Палеолог, являвшиеся реальной домашней библиотекой Грозного, составляют малую толику в сравнении с общим объемом уже имевшихся книг до ее приезда в Москву.
Формирование государевой библиотеки происходило за сотни лет до Ивана Грозного. Активно библиотека стала пополняться с началом гонений на язычников. Книги конфисковывались у опальных князей, бояр, купцов, монастырей, у присоединенных и завоеванных народов Великой Перми, Великой Тюмени, Поволжья, Приуралья, Сибири и т.д. Грозный и последующие цари и Церковь, не церемонясь, брали древние книги на всей территории России. Книг и библиотек у народов нашей страны было много. В значительной части они писались и тиражировались бардами (акынами), жрецами, просветителями. Большинство из них по мастерству не уступали «Слову о полку Игореве». Книги также привозились из-за границы (от Китая до Англии) на шумные ярмарки, где покупались, обменивались и переводились.
Известно, что задолго до Грозного на Руси и в Московии были своеобразные энциклопедии – «Азбуковники толковых словарей», «Сказания (словари) о неудобопонимаемых речах» и другие. Реформаторский пыл Грозного и Церкви в 1551 году ввел запрет на продажу книг, не соответствовавших христианскому мировоззрению (первая на Руси цензура), что позволяло изымать или уничтожать книги и скрывать от народов многие исторические и культурные ценности их предков.
Однако имеются основания предполагать, что книгами и архивами закрытых подземных хранилищ периодически пользовались как Церковь, так и историки при написании «Истории Российской» Екатериной II, В. Татищевым и другими. В смутные времена туда, к сожалению, попадали случайные люди.
Подземные хранилища имели многоступенчатую охрану: инженерные решения, присмотр со стороны служителей монастырей, спецслужб и т.п. После 1917 года уход за подземными хранилищами ухудшился, что не могло не сказаться на проникновении сырости и порчи материалов хранения.
Запрятывание книг, исторических и культурных ценностей обычно бывает связано с реформой письменности и приходится на период смены религиозных воззрений, социально-экономического и династического строя. Волны реформ, разрушений, уничтожение и запрятывание книг, людей прокатились по Руси. Одна из волн пришлась на образование Московского царства при Грозном. Подобные волны были и позднее, что способствовало сокрытию всего наиболее ценного в подземелья. Легенды сообщают, что в тайные хранилища отправлены также говорящие куклы Якова Брюса и его книги по магии.
Десять лет назад блестящий знаток средневековой литературы, ведущий сотрудник библиотеки Академии наук А. Амосов сказал: «Библиотека Грозного царя несет с собой некую ауру, способную притягивать людей определенного склада. Стоит лишь однажды углубиться в лабиринт тайн, с нею связанных, чтобы затем до конца дней своих не знать покоя… И если решится кто вновь требовать развертывания работ по поискам грозненских сокровищ, если найдется столь отважный, что решится ударять собственной головой в каменную стену чиновных бастионов, то я, пожалуй, составлю ему компанию, ибо дело это святое». Однако пока до «святого дела» охотников нет.
|
