2. Истрийские и далматинские славяне и Венеция в IX и X вв.

Славяне обосновались на восточном побережье Адриатики лишь немногим позднее массового заселения островов лагун. Старая теория автохтонного происхождения славян на Балканском полуострове в свое время была обновлена акад. Державиным, попытавшимся обосновать ее с позиций лингвистических построений Н. Я. Марра.²²⁾ Теория эта однако, должна быть окончательно оставлена, так как все наши источники единогласно свидетельствуют, что славянство на Балканах есть продукт миграционных процессов.

Оставляя в стороне спорные вопросы о точных датах, порядке, причинах и направлении движения, в результате которого хорваты и сербы оказались в Истрии и Далмации, можно утверждать, что в VII в. они уже бесспорно занимали эти места.²³⁾ Вероятно и тогда отдельные племена обосновались приблизительно в тех же географических пределах, в которых их видели авторы позднейших сочинений, являющихся ранними источниками по истории народов Югославии. Среди них сочинение Константина Багрянородного, как бы мы ни относились к автору De administrando imperio, бесспорно является для данного вопроса самым подробным и в общем достоверным источником.

Восточное побережье Адриатики, как сообщает нам Константин Багрянородный, занимали две группы славянских племен — хорватская и сербская. Император довольно подробно указывает их размещение вдоль истрийского и далматинского побережья.

Хорваты занимали часть Истрии и приморье от Истрии до реки Цетины.²⁴⁾ Ряд городов, частию приморских, принадлежал здесь хорватам. Константин Багрянородный называет Нин, Биоград, Скрадин, Ливно, Книн и [191] некоторые др.²⁵⁾ Можно полагать, что хорватами были заняты также и некоторые острова северной части Далматинского архипелага.

К югу от Цетины начинались места, занятые племенами сербской группы. Старый спор о том, являются ли славянские племена к югу от Цетины сербскими или хорватскими, остается неразрешенным до сих пор. Новейшими защитниками теории их хорватского происхождения являются авторы «Сборника, посвященного королю Томиславу», как например, Манойлович,²⁶⁾ и среди русских славистов акад. Державин.²⁷⁾ Считая этот спор для разрешения наших задач не имеющим особого значения и памятуя правильную мысль Иречека, что в те времена трудно было говорить о хорватах и сербах в современном смысле этих слов, мы следуем нашему источнику и называем эти племена сербскими. Из них нарентяне размещались от Цетины до Наренты.²⁸⁾ Занимали они не только побережье между этими реками и прилегающую к нему с востока территорию Балканского полуострова, но также и группу островов, лежащую против него, — Брач, Хвар, Корчулу, Млет.²⁹⁾

К югу от нарентян вдоль морского берега жили захлумляне. Их владения простирались от реки Наренты до Дубровника.³⁰⁾ К их владениям автор De administrando imperio относит ряд городов, из которых не все могут быть бесспорно приурочены к современным географическим названиям — Стон, Мокрискик, Осле, Дабар и др.³¹⁾

Еще далее к югу автор нашего источника помещает тервунян — от Дубровника до Котора — и называет здесь несколько городов.³²⁾

Наконец в самой южной части далматинского побережья, от Котора до территории, примыкающей к Дукле, жило сербское племя, которое Константин Багрянородный именует диоклейцами с такими городами, как Драч, Ленос, Бар и др.³³⁾

Все эти славянские племена размещались на территории двух византийских фем — Истрии, занятой частично хорватами, и Далмации, занятой хорватами и сербами, и только южная часть далматинского побережья входила в состав третьей фемы, Сербии.³⁴⁾ Однако во времена Константина Багрянородного не все побережье находилось в руках славян. Ряд городских прибрежных поселений и некоторые острова, входившие в состав фемы [192] Далмации, были независимы от хорватов и сербов, составляя особые небольшие городские округа, непосредственно, но довольно слабо подчиненные Византии.³⁵⁾ Из сочинения Константина Багрянородного видно, что это были: Задар, Трогир, Сплит, Дубровник и важнейшие острова в северной части Далматинского архипелага — Раб, Крк и Црес.³⁶⁾ Из других островов, сохранявших тогда независимость от славянских князей, можно назвать Ластово, Вись в Нарентянской части архипелага.³⁷⁾

На этих островах и в приморских городах на первых порах несомненно преобладало романское население, которое было оттеснено сюда бурями варварских вторжений на Балканский полуостров, начиная с готских и кончая аварскими набегами и славянскими поселениями. Об этом согласно говорят наши источники.³⁸⁾ Не подлежит сомнению, однако, что уже с очень раннего времени славянский элемент в этих городах был довольно значителен. Иречек в свое время весьма тщательно изучил этот вопрос и пришел, как нам кажется, к бесспорному выводу о непрерывном и при том довольно быстром усилении славянского элемента в городах побережья и на островах Далматинского архипелага.³⁹⁾ В XI в. славянские имена приоров Задара, например, встречаются по крайней мере столь же часто, как и имена романские.⁴⁰⁾ Из этого следует, однако, не тот вывод, что именно тогда там и появился в более или менее значительном количестве славянский элемент, а скорее тот, что этот последний стал там решительно преобладать. Такой вывод основывается на том несомненном положении, что романский элемент в далматинских городах довольно долго играл политическую роль, далеко не соответствующую его численному значению.⁴¹⁾

Города эти, по свидетельству Константина Багрянородного, со времени византийского императора Василия I и хорватского князя Здеслава (877—879) платили дань не Византии, а хорватам,⁴²⁾ что впрочем, не означало первоначально ни их безусловного подчинения хорватским князьям, ни их полной независимости от Восточной империи: это была добровольная уступка в пользу хорватских князей. Возможно, что романский элемент далматинских городов искал помощи у византийских императоров, а те, не будучи в состоянии оказать таковой, рекомендовали городам искать соглашения с хорватами [193] непосредственно.⁴³⁾ Легко понять, что при соответствующих обстоятельствах из таких отношений легко могли развиться отношения настоящей зависимости, как это, по-видимому, к концу X в. и случилось.

Таково было положение на восточном берегу Адриатики во времена Константина Багрянородного. Оно не особенно сильно изменилось и к началу XI в., когда Венеция обратила пристальное внимание на истрийское и далматинское побережье. Население Истрии и Далмации, равно как и островов, помимо занятия сельским хозяйством, было, естественно, связано и с морскими промыслами: добыванием соли, ловлей рыбы, морской торговлей, — словом все тем же, чем занята была Венеция.⁴⁴⁾ Города эти, поэтому, были несомненными конкурентами будущей царицы Адриатики в водах этого моря. Кроме того, в их руках были такие преимущества, каких у Венеции не было, — это богатый славянский хинтерланд, обилие леса и других даров природы. О значительном развитии мореходного дела у хорватов говорит подробно все тот же Константин Багрянородный. По его свидетельству, хорваты могли выставить до 80 военных кораблей с экипажами в 40 человек на каждом и до 100 судов меньшего размера с 20 и 10 человеками экипажа.⁴⁵⁾ По тому же свидетельству приморские хорваты в противоположность тем, что жили вдали от моря, занимались мореходством и морской торговлей по преимуществу. Суда хорватов с торговыми целями посещали все порты далматинского побережья, бывали также нередко и в Венеции. Данные, которыми мы располагаем относительно тех далматинских городов, основным этническим элементом которых были сербы, позволяют сделать нам аналогичное заключение о хозяйственной жизни и этих городов побережья. Мы можем с несомненностью утверждать это относительно Дубровника.⁴⁶⁾ Уже в VIII в. у Дубровника был военный флот, а в IX в. на дубровницких кораблях можно было переправить в Италию целое войско.⁴⁷⁾ Участие приморских славянских племен в морских предприятиях Византии также говорит о значительном развитии у них мореходного дела.⁴⁸⁾ В те времена морские промыслы и морская торговля нередко сочетались с морским разбоем, — между ними было только этическое различие, — и венецианские купцы и арматоры также не стыдились заниматься ремеслом пиратов, а первый опыт [194] уголовного венецианского кодекса от XII в. относит это занятие к области преступлений, подлежащих наказанию, лишь в том случае, если морскому грабежу подверглись купцы особо дружественной страны или города.⁴⁹⁾ Неудивительно, что часть славянских поселенцев в Далмации, именно нарентяне, также слыли за отчаянных пиратов. Лабиринт прибрежных островов, множество мелких гаваней и укрытых местечек были идеально приспособлены для безнаказанной «деятельности» пиратов, — недаром еще и в III в. до нашего летоисчисления под предлогом борьбы с пиратами впервые здесь выступают римляне.

Венецианские хроники почти не касаются мирных взаимоотношений Венеции с ее восточными и юго-восточными соседями; но не подлежит сомнению, что эти отношения заключались в оживленном торговом обмене, поскольку торговля была жизненно важной как для Венеции, так и для городов далматинского побережья. Достаточно сказать, что Далмация была богата дровяным и строительным лесом, коноплею и льном, вином, маслом и зерном, скотом, кожами и шерстью, могла поставлять свинец, ртуть, была одним из рынков закупки рабов, чтобы понять значение и характер мирных связей Венеции с далматинскими городами. Более отдаленные города Далмации служили также и промежуточными станциями для венецианских кораблей, отправлявшихся на Восток. Об этом сообщает нам одна из дубровницких летописей.⁵⁰⁾

Конкуренция в морской торговле, довольно частые взаимные нападения на торговые суда, готовность той и другой стороны с оружием в руках отстаивать свои интересы приводили Венецию к очень частым войнам с ее славянскими соседями, — венецианские хроники IX и X вв. пестрят известиями этого рода. Разумеется, венецианские источники нападающей стороной всегда изображают славян, — хорватов или сербов, но так как славянские источники предъявляют подобное же обвинение Венеции,⁵¹⁾ то надо полагать, что вина в таких столкновениях была обоюдной.

Первые известия о столкновениях венецианцев со славянами восходят ко времени не ранее IX в., но едва ли можно сомневаться в том, что они могли иметь место и гораздо ранее, может быть еще в VII в., когда венецианские [195] корабли еще редко отваживались покидать воды Адриатики.⁵²⁾

В начале догата Джиованни Партечиачи (829—836) нарентяне заключили мирный договор с дожем. Договор касался важного для Венеции вопроса о безопасности плавания в Адриатическом море.⁵³⁾ Нарентяне не долго соблюдали этот договор: они ограбили и перебили вскоре венецианских купцов, следовавших морем от берегов южной Италии в Венецию.⁵⁴⁾ Это вызвало морской поход преемника Партечиачи, Пьетро Традениго (836—864), к островам, которые занимали нарентяне. Результатом этого похода, предпринятого в конце 30-х годов IX в., было возобновление договора с одним из нарентянских князей. И этот договор, как это часто бывало, оказался весьма непрочным.⁵⁵⁾

Цель предпринятого Пьетро Традениго похода была, впрочем, шире: он организовал нападения на некоторые славянские пункты Далмации, которые изображаются венецианскими источниками как стремление дожа обезопасить мореплавание от далматинских пиратов. Возможно, однако, что это была одна из попыток утвердиться где-либо в Далматинском архипелаге, подобная той, о которой дубровницкая летопись позднее, под 971 г., сообщает нам: «Венецианский флот в составе 35 галер, 35 кораблей и 42 мелких судов, делая вид, что он направляется на Восток», в действительности организовал нападение на Дубровник, от которого город спасся будто бы благодаря помощи свыше.⁵⁶⁾ Дандоло о походе Пьетро Тралениго сообщает следующее: еще до своего появления у берегов нарентян дож «направился в некое место, именуемое Sanctus Martinus curtis»; этой демонстрации будто бы оказалось достаточно для того, чтобы местный славянский князь заключил с Венецией мир.⁵⁷⁾

Вскоре война началась вновь: Пьетро Традениго опять направился к далматинскому побережью. Поход на этот раз был неудачным: потеряв в столкновении с славянским князем больше сотни венецианцев, дож принужден был отплыть к берегам Венеции.⁵⁸⁾ Неудачный поход озлобил противника и сделал его более смелым. Далматинские славяне отплатили венецианцам их же монетой: их корабли напали на Каорле и разграбили его.⁵⁹⁾ Нападение славянских племен, как хорватских, так и сербских, продолжались и далее. [196]

Новый поход против далматинцев предпринял преемник Пьетро, Орсо Партечиачи (864—881). Противником Венеции на этот раз оказался хорватский князь Демагой (863—876).⁶⁰⁾ Купеческая республика на лагунах постаралась обойтись без серьезного вооруженного столкновения с хорватами. Дож вступил в переговоры, — и был заключен очередной мирный договор на этот раз с выдачей заложников, — дож по уверению венецианского летописца «со славою возвратился домой». По-видимому, хорваты соблюдали договор во все правление Демагоя, так как очередное сообщение венецианских хроник о нападениях славян на прибрежные города Адриатики, где у венецианцев были торговые интересы, относится к нарентянам, а не хорватам. Нарентяне естественно не были связаны договором Демагоя, равно как и возобновлением его преемником Демагоя.⁶¹⁾

Нарентяне, считая себя свободными от всяких обязательств по отношению к Венеции, появились у северо-восточных берегов Адриатики, напали на истрийские приморские города и разграбили их, — это были портовые города от Умаго до Ровиньо.⁶²⁾ Орсо Партечиачи, выступив против нарентян с 30 кораблями, около Градо, по известиям венецианцев, одержал над нарентянами победу. Победа эта, видимо, не была решительной, нарентяне вынуждены были вернуть награбленное в истрийских церквах имущество, но и дож согласился вернуть захваченных в плен нарентян. Нарентяне, однако, не считали борьбу законченной, так как Венеции вскоре пришлось снарядить против них новую экспедицию. На этот раз счастье изменило венецианцам. Первоначально новый венецианский дож, Пьетро Кандиано, выступивший в поход в 887 г., имел некоторый успех, но в новой битве, происшедшей 18 сентября, венецианцы потерпели полное поражение, и сам дож погиб в сражении.⁶³⁾

Не улучшились взаимоотношения между славянами и Венецией и в X в. Свою вражду по отношению к венецианцам хорваты демонстрировали, между прочим, захватом в плен сына дожа Орсо Партечиачи (911—932), Пьетро, возвращавшегося из Византии, и передали его в руки болгарского царя Симеона. Преемник Орсо, Пьетро Кандиано II (932—939) в шестой год своего правления послал очередную экспедицию к берегам нарентян, но она была безуспешной.⁶⁴⁾ Пришлось опять стать на [197] путь переговоров и уступок. По-видимому Венеция вынуждена была в конце концов откупиться от славян, так как мы видим, что в восьмидесятых годах X в. венецианские купцы делают славянским князьям ежегодные взносы, характерно именуемые census. Только Пьетро Орсеоло II, сделавшийся дожем в 991 г., распорядился прекратить эти взносы.⁶⁵⁾

Это распоряжение не принесло, впрочем, хороших результатов. В ответ на него хорватский король, очевидно Крешимир II (968—993), которого Дандоло называет Croatorum judex, «начал вредить венецианцам». Дож организовал нечто вроде карательной экспедиции к берегам Далмации. Капитан Брагадино с 6 кораблями направляется к городу Пагу на острове того же наименования.⁶⁶⁾ Город был захвачен врасплох, взяты были пленные, но это повело только к дальнейшему ухудшению взаимоотношений.⁶⁷⁾

Приведенные факты свидетельствуют о том, что, помимо арабской опасности, Венеция должна была считаться и с большими трудностями, которые создавали ей ее взаимоотношения со славянским миром, непосредственно с нею соприкасавшимся. По мере того, как слабели арабы, усиливался ее противник на восточных берегах Адриатики, — в IX в. Хорватское государство было фактом: адриатический вопрос из венецианско-арабского все более и более превращался в вопрос славяно-венецианский.

²²⁾ H. Державин. История Болгарии. М.-Л., 1946, т. I, стр. {отсутствует в книге. OCR}.

²³⁾ J. В. Bury. The treatise De administrando imperio (BZ, B. XV, p. 557). Особенно же Иречек в его обстоятельной и богато документированной работе под заглавием: Die Romanen in den Städten Dalmatiens. (DKAW, BB. XLVIII, XLIX). B. XLVIII, pp. 25, 28, 31, 33... Также В. Дитякин, Образование Хорватского государства. ИЖ., 1944, №№ 10-11.

²⁴⁾ De administrando imperio, cap. 29, 30.

²⁵⁾ Ibid., cap. 31.

²⁶⁾ Zbornik kralja Tomislava. Izd. Jug. Ak. Znatn. i Umentn. Zagreb, 1925, p. XII.

²⁷⁾ Державин, назв. соч., I, стр. 69 и след., 119.

²⁸⁾ De administr. imperio, cap. 36.

²⁹⁾ Ibid., cap. 29.

³⁰⁾ Ibid., cap. 30.

³¹⁾ Ibid., cap. 33.

³²⁾ Ibid., cap. 30, 34.

³³⁾ Ibid., cap. 30, 35.

³⁴⁾ Скабаланович, цит. соч., стр. 219.

³⁵⁾ Гильфердинг, Соч., т. I, стр. 59.

³⁶⁾ De administr. imperio, cap. 29.

³⁷⁾ Ibid., cap. 36. {В тексте книги знак сноски не пропечатан; в электронной версии выставлен из общих соображений. HF}

³⁸⁾ Thomas Archid. Spalatensis, op. cit., cap. VII. M. Marulo, op. nom., p. 304.

³⁹⁾ K. Ireček. Die Romanen... DKAW. B. XLVIII, pp. 93 ss.

⁴⁰⁾ И. Н. Смирнов. Далматинск., об. ЖМНП, 1881, IV, стр. 293, 294.

⁴¹⁾ Это упускает из виду И. Н. Смирнов. (Цит. соч., стр. 293).

⁴²⁾ Гильфердинг, соч., т. I, стр. 60.

⁴³⁾ Le Bret, op. cit., В. I, p 238.

⁴⁴⁾ Thomas Archid. Spal., op. cit., ed. Jug. Ak. Zn., pp. 28, 29. Hi terrain incolunt, hi navibus negotiantes per mare discurrunt.

⁴⁵⁾ De administr. imp., cap. 31.

⁴⁶⁾ Ibid., cap. 31. Гильфердинг, соч., т. I. стр. 43.

⁴⁷⁾ В. М. Макушев. Исследования, стр. 233.

⁴⁸⁾ Codex diplom., p. 55.

⁴⁹⁾ Promissio maleficorum, a. 1181. Kretschmayr, op. cit. B. I, p. 496.

⁵⁰⁾ Летопись по списку Стулича (Макушев, Исследования, стр. 316 и след.). Здесь под 842 г. (стр. 318) мы читаем: «Venne a Ragusa una grossa nave con molti signori peiegrini della parte di tramontana e da Ponente».

⁵¹⁾ Ibid , p. 339. I Veneziani tolsero ai Ragusei... mercanzie... valore di ip. 25000 e portarano a Venezia...

⁵²⁾ Romanin, Storia doc., v. I, pp. 90, 91.

⁵³⁾ Danduli Chr.: Narentani... continuo exercebant piraticam artem (ed. cit., III, 1. VIII) Joh. Diac. Chr., ed. cit., p. 16.

⁵⁴⁾ Joh. Diac. Chr., p. 17. Danduli Chr., 1. VIII, cap. III, 13.

⁵⁵⁾ Cum Drosaico... foedus renovavit, licet modicum perduraret... (A. Danduli Chr., 1. VIII, cap. IV, 3).

⁵⁶⁾ Макушев, Исследования, стр. 319. [477]

⁵⁷⁾ Danduli Chr., 1. VIII, cap. IV, 3.

⁵⁸⁾ Ibid., cap. IV, 4. Non laetus ad propria remeavft...

⁵⁹⁾ Ibid., cap. IV, 17. Joh Diac. Chr. p. 18.

⁶⁰⁾ Danduli Chr., 1. VIII cap. IV, 24. Qui venetos saepe laeserat...

⁶¹⁾ Ibid., cap. IV, 24.

⁶²⁾ Дандоло не называет нападавших нарентянами, но это следует из общего хода его рассуждений, и в частности, из гл. 5-й цитированной VIII книги его Хроники. Диакон Джиованни перечисляет пострадавшие города Истрии — Умаго, Ровиньо, Энонию (стр. 20).

⁶³⁾ Danduli Chr., 1. VIII, cap. VII. 2. Joh. Diac. Chr., p. 22.

⁶⁴⁾ Danduli Chr., 1. VIII, cap. XIII, 6.

⁶⁵⁾ Ibid., 1. IX, cap. 1, 3. Joh. Diac. Chr., p. 30.

⁶⁶⁾ В хронике Дандоло он называется Исса. Издатель хроники Диакона Джиованни, Перц, поясняет, что речь идет об острове и городе Лисса. С этим согласиться нельзя, так как Лисса (Вись) находится в нарентянском архипелаге, а поход был направлен против хорватов. Полагаем, что мы имеем здесь дело с римским названием Пага, Иссой (Перц, назв. изд. т. VII, стр. 30).

⁶⁷⁾ Danduli Chr., 1. IX, cap. I, 10. Hoc majoris odii cumulus repululavit...