1.1. Византия и Венеция: пределы сотрудничества

На Западе непосредственное внимание к военно-политической ситуации после Анкары проявили, по вполне понятным причинам, итальянские морские республики - Венеция и Генуя. Как известно, их экономические и политические интересы лежали на Востоке и были для них частью уже традиционной внешней политики, истоки которой восходят к Четвертому крестовому походу В первую очередь это относится к Венеции, которая уже тогда приняла самое активное участие в разделе византийского наследства и со временем превратилась в крупную колониальную морскую державу¹. В жестокой конкуренции с Генуей она планомерно завоевывала рынки Средиземноморского бассейна, подчиняя себе внешнюю и частично внутреннюю торговлю Византийской империи. Разумеется, Венеция стремилась к созданию здесь благоприятного для себя политического климата. В этом смысле восстановление сильного Византийского государства отнюдь не входило в ее планы, и идеальным вариантом казалось равновесие различных политических сил в этом обширном регионе².

Усиление османской угрозы подвигло республику к решительным действиям в защиту своих интересов на Востоке. Битва при Анкаре в какой-то степени была результатом ее дипломатических усилий, что предопределило прямое и активнейшее участие Венеции в создании новых политических реалий. На этой почве Республика Св. Марка становилась главным внешнеполитическим партнером Византии. Ни с каким другим государством на Западе империя не имела таких тесных отношений в первые годы после Анкары.

Роль Генуи в связи с этим выглядит более скромной. По крайней мере, во внешнеполитических актах от имени византийского императора Генуя почти не фигурирует. Не исключено, что объясняется это особенностями внутреннего развития двух морских республик. Известно, что за венецианскими деловыми кругами стояла реальная военно-политическая мощь государства, поскольку торговая и колониальная политика Венеции была почти исключительно государственной прерогативой. Иначе обстояло дело с Генуей, где внешнеторговая деятельность в значительной степени находилась в сфере интересов частных лиц и компаний, которые иногда на свой страх и риск вершили генуэзскую политику³.

Оба государства вмешались в развитие ситуации после Анкары. Их исконное соперничество не помешало им проводить совместную политику в этом вопросе. Осенью 1402 г. венецианский сенат уполномочил своего представителя для переговоров с турками. Вскоре к ним подключились подеста генуэзской Перы (Галаты), герцог Наксосский и родосские рыцари-иоанниты. Вместе с Византией они организовали Христианскую Лигу, которая вела переговоры с османами. В качестве преемника султана Баязида, плененного Тимуром, выступал его старший сын Сулейман⁴.

Известие о разгроме турок под Анкарой настигло византийского императора Мануила II в Париже. 9 октября 1402 г. венецианский сенат отправил ему письмо, подтверждавшее этот радостный для него факт и призывавшее его возвратиться на родину События действительно требовали присутствия императора в столице своего государства, где его уже третий год замещал племянник Иоанн VII. Однако Мануил не торопился с отъездом. Обратный путь растянулся на много месяцев. Лишь 21 ноября император выехал из Парижа, предварительно оповестив венецианцев о своем предполагаемом маршруте⁵. В январе 1403 г. он остановился в Генуе. В конце того же месяца его посол предложил венецианскому сенату принять посредническую роль императора в деле взаимного примирения этих двух республик. Кроме того, он просил отправить полномочных представителей в Геную, пока император находится там, чтобы совместно обсудить вопросы, связанные с положением империи. Однако сенат отклонил оба предложения.

Тем временем на Востоке Христианская Лига готовила соглашение с турками. Договор был заключен в феврале 1403 г. Византия была избавлена от вассальной зависимости по отношению к султану, возвращала себе Фессалонику и несколько городов на побережье Мраморного и Черного морей⁶. Основные выгоды, как и следовало ожидать, извлекли итальянские республики. Генуя получила от султана целый набор торговых привилегий. Венецианцы захватили южную Аттику с Афинами, закрепили за собой побережье Албании, заняли Навпакт⁷. Положение Византии, таким образом едва ли существенно изменилось, тем более что военный потенциал османов отнюдь не был окончательно подорван и его возрождение было лишь вопросом времени.

Наконец, наиболее слабым местом договора был вопрос о проливах. По условиям соглашения турецким судам запрещалось входить в Дарданеллы без санкции участников Лиги. Однако реально исполнение данного пункта не было гарантировано. Это было невозможно без четкого определения статуса Галлиполи - дарданелльской крепости, являвшейся ключом к проливам. Именно она осталась турецкой и в будущем не раз давала повод для волнения и грекам, и венецианцам, пытавшимся поставить ее под свой контроль⁸.

Есть основания считать, что переговоры и последовавший за ними договор с турками велись за спиной Мануила II, который впоследствии был поставлен перед свершившимся фактом⁹. Хотя Мануил и поддерживал регулярные контакты с Венецией, нет никаких упоминаний о том, что он был в курсе событий. В феврале 1403 г. посол императора сообщил о его последних планах. Мануил намеревался сначала ехать в Морею, где он должен был встретиться с представителями от балканских народов и с посольством от Сулеймана, нового турецкого султана. Император просил сенат предоставить ему несколько галер для сопровождения и советовал вместе с генуэзцами принять меры к тому, чтобы закрыть для турок черноморские проливы¹⁰. В Венецию Мануил прибыл в конце марта 1403 г. Возможно, лишь здесь он узнал о договоре, заключенном с турками, хотя в источниках сведений об этом нет и мы не знаем, какова была его реакция¹¹. По всей видимости, в Венеции он не задержался, так как в середине апреля уже был в Дубровнике и держал курс на Пелопоннес. Уладив внутренние неурядицы в Морейском деспотате, он 9 июня 1403 г. вернулся в Константинополь.

Политическая ситуация на Востоке действительно оказалась под контролем тех сил, на которые рассчитывал император. Но она разрешилась без его участия. Едва ли также Иоанн VII, замещавший Мануила в Константинополе, мог повлиять на выработку договора с новым султаном. Этот договор не предусматривал каких-то союзнических отношений между Константинополем и итальянскими республиками, хотя они выступали на одной стороне в составе Христианской Лиги, поэтому его нельзя считать итогом одного из главных внешнеполитических проектов императора. Договор 1403 г. поставил Византию перед необходимостью существовать в состоянии хотя бы минимального компромисса с турками, что неизбежно должно было вовлечь ее в грядущие войны между претендентами на османский престол. Фактически император был обречен на то, чтобы создавать альянсы то с одним, то с другим из сыновей Баязида и при этом стремиться следовать прежним курсом, обращенным на Запад¹². Однако недавний опыт пребывания в Европе со всей очевидностью продемонстрировал императору пределы его возможностей. Просьбы о помощи находили сочувственные отклики и обещания, но слишком мало практической пользы,

Венеция была одним из немногих государств, чьи интересы были тесно связаны с Востоком и политика которого опиралась на значительный военно-экономический потенциал, включающий в себя не только флот, но и немалые финансовые ресурсы. Понятно, что это имело огромное значение в развитии византийско-венецианских отношений. Вместе с тем последнее соглашение с турками предопределило внешнеполитический курс республики по крайней мере на несколько лет вперед, и поколебать его было трудно. Византийский император, однако, вовсе не строил иллюзий по поводу временного затишья на османском фронте. Уже в январе 1407 г. он обратился к Венеции с призывом уладить конфликты с Генуей и совместными усилиями предпринять меры против турок¹³. Но из этого ничего не вышло.

Новые надежды появились с изменением ситуации на Востоке. Это случилось тогда, когда в государстве османов началась череда политических смут¹⁴, что позволило византийской дипломатии всерьез поставить перед Венецией вопрос о создании антитурецкой коалиции. В начале 1410 г. византийский посол Мануил Хрисолора¹⁵ предложил венецианскому сенату довершить разгром турок и изгнать их из Европы. План императора состоял в том, чтобы республика предоставила восемь боевых галер, которые должны были вместе с двумя византийскими судами блокировать проливы и перекрыть жизненно важные коммуникации турок между Европой и Азией. Однако сенат уклонился от положительного ответа, давая понять, что его действия по оказанию помощи лишь аналогичны действиям других христианских государств.

Не получив положительного ответа, византийцы вынуждены были принять участие в борьбе двух конкурентов за османский престол - Сулеймана и Мусы. Союз был заключен с первым из них. За это Сулейман предоставил грекам возможность отвоевать у своего противника Галлиполи, чем те и поспешили воспользоваться. В мае 1410 г. византийцам удалось частично овладеть крепостью¹⁶. Эта отчаянная акция тут же привлекла к себе внимание Венеции. 17 апреля 1411 г. сенат обсуждал возможность поддержать ее, чтобы в будущем крепость перешла под венецианский контроль. С этой целью предполагалось выяснить настроения жителей города и пообещать им покровительство республики. Однако большинством голосов идея была отклонена¹⁷. Сенаторы предпочли дождаться момента, когда будет разрешен внутренний конфликт между османами.

Расчет оказался верным. Победу одержал Муса, который теперь готов был обратить все свои силы против византийцев. Венеция же получила возможность договориться с ним. 12 августа 1411г. ее представитель заключил договор с новым султаном прямо в предместье осажденного Константинополя¹⁸. Венецианские суда по-прежнему могли свободно пересекать проливы. Греки же готовились оборонять свою столицу. Кризис разрешился в 1413 г. Муса был разгромлен его младшим братом Мехмедом, который занял турецкий престол, одержав окончательную победу в борьбе за наследие Баязида. С ним у Византии сложились мирные отношения, которые и оставались таковыми в течение всего периода его правления (1413-1421). Венеция, напротив, оказалась в состоянии войны с турками.

Никакой мир с османами не мог заставить византийского императора отказаться от поиска путей для продолжения борьбы. В 1415 г. по инициативе венецианского наместника Эвбеи, родосских рыцарей, генуэзских властей Хиоса и Лесбоса возникла идея оборонительной антитурецкой лиги, направленной в первую очередь против пиратства. Данный проект был одобрен в Венеции, которая в это время продолжала войну с турками. 31 августа сенат принял решение предложить участие в нем византийскому императору¹⁹, о чем посол республики Петр Зенон и сообщил в Константинополь.

Мануил II откликнулся на данное предложение, а его послы доложили об этом венецианскому сенату в сентябре 1415 г, В ответ на просьбу прислать для переговоров специального эмиссара сенат порекомендовал использовать контакты с Зеноном, пообещав в будущем передать соответствующие полномочия губернатору Корона (на Пелопоннесе)²⁰. Последнее обещание, судя по всему, так и не было выполнено. 8 февраля 1416 г. византийский посол Николай Евдемон²¹, находясь в Венеции, снова поставил этот вопрос. Сенат похвалил усердие императора, но ответил, что генуэзцы уже игнорируют проект лиги²². Никакого решения не было принято. При этом республика продолжала искать возможность договориться с турками на основе соглашений, заключенных ранее с Мусой²³. Однако попытки такого рода успеха не имели.

29 мая 1416 г. венецианцы разгромили турецкий флот в морском сражении у Галлиполи²⁴. Блистательная победа должна была упрочить их позиции и шансы на заключение мира. Однако на это потребовалось еще почти три года, в течение которых император Мануил II попытался вновь заинтересовать республику идеей создания лиги. В январе 1417 г. византийские послы обратились по этому поводу в сенат. В ответ прозвучало предложение выставить по одному судну со стороны византийского императора, родосских рыцарей, генуэзских колоний Хиоса и Митилены. Сама Венеция готова была предоставить две боевые галеры. Но, кроме того, ставился ряд условий. Лига создавалась сроком на два-три года. По замыслам, ее корабли должны были контролировать Эгейское море и проливы, но лишь до тех пор, пока Венеция не заключит мир с султаном. Затем проливы предусматривалось исключить из сферы контроля²⁵. Это означало, что, даже войдя в состав лиги, республика должна будет по-прежнему стремиться к скорейшему заключению мира с турками, после чего функции лиги свелись бы к обычной борьбе с пиратством. Понятно, что надежды и потребности византийцев этим не ограничивались. Мануил II, конечно, не хотел ставить под удар империю, которая в это время находилась в состоянии хрупкого мира с османами. Однако сенат не согласился с мнением императора о том, что лига должна быть секретной. Впрочем, уже перечисленные условия практически выхолащивали значение всего проекта, который так никогда и не был реализован.

Бесспорно, в планах императора по созданию альянса, направленного против турок, Венеции отводилась одна из ключевых ролей. Такого рода план представил сенату уже упоминавшийся Николай Евдемон в 1416 г. Через него император сообщал, что ведет переговоры с сербским деспотом Стефаном Лазаревичем, правителем Карамана (малоазийского бейлика) и претендентом на турецкий престол Мустафой. По его словам, все они готовы выступить против османов, если Венеция их в этом поддержит. Однако сенат воздержался от положительного ответа²⁶.

Не лучшим образом в византийско-венецианских отношениях решался и следующий вопрос. Как раз в эти годы благодаря византийскому императору реанимируется идея восстановления крепостной оборонительной стены на Коринфском перешейке, известной как гексамилион²⁷. Она должна была поставить заслон турецким набегам на Пелопоннес, представлявших прямую угрозу и венецианским колониям, расположенным в южной части полуострова. Со стороны византийцев последовали попытки привлечь Венецию к участию в строительстве укреплений. В декабре 1407 г. византийский посол Мануил Хрисолора впервые заговорил на эту тему перед венецианским сенатом. Тогда никаких реальных шагов не последовало²⁸. Более серьезно проблема стала разрабатываться во время продолжительного пребывания императора в Морее в 1415 г.²⁹ В письме от 23 июля этого года, адресованном Мануилу II, венецианский сенат одобрил строительство гексамилиона, выразил благодарность императору за его старания и пообещал, что в случае турецкой атаки на строящиеся укрепления власти венецианских колоний (Корона и Модона) придут ему на помощь³⁰. Но когда в феврале 1416 г. император предложил республике взять на себя часть расходов по возведению и содержанию крепостных сооружений, сенат отказал в этом византийскому послу Николаю Евдемону³¹.

Следует признать, что упорные попытки Византии обрести надежного союзника в лице венецианцев успеха не имели. Внешняя политика Венеции на Востоке диктовалась ее экономическими, в первую очередь торговыми, интересами, и республика готова была участвовать в военных мероприятиях против турок ровно в тех пределах, которые гарантировали бы ей защиту этих интересов. Полагаясь на собственную мощь, Венеция предпочитала не связывать себя внешними обязательствами и участием в долговременных коалициях. В основном она стремилась найти приемлемую форму сосуществования с османами при непременном условии сохранения за ней господства на море. Серьезное усиление Византийского государства не входило в ее задачи. Поддержание империи в состоянии статус-кво - это, пожалуй, максимум, на который Венеция готова была затрачивать дополнительные силы и средства.

На фоне постепенного возрождения османской державы такая политика не имела перспектив. В период, наступивший после битвы при Анкаре, Венеция долго оставалась главным внешнеполитическим партнером Византии. Начиная с 20-х гг. XV в. положение коренным образом изменится. Республика перестанет играть центральную роль во внешнеполитической стратегии Византийского государства.

¹См.: Соколов В. В. Образование Венецианской колониальной империи. Саратов, 1976.
²См.: Matschke K.-P. Op. cit. S. 41.
³См.: Карпов С. П. Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII-XV вв.: Проблемы торговли. М, 1990. С. 301.
⁴Matschke K.-P. Op. cit. S. 42;Barker J. Op. cit. P. 224; Nicol D. The last centuries of Byzantium. Cambridge, 1993. P. 319. Византию представлял Иоанн VII Палеолог, племянник Мануила II, находившегося в тот момент на Западе (об этом правителе см.:Dolger F.Johannes VII, Kaiserder Rhomaer, 1390-1408// BZ. 1931. Bd. 31. S. 21-36; Мешанов С. Josan VII Палеолог. Београд, 1996.
⁵См.: Reg. № 3292; Barker J. Op. cit. P. 220.
⁶Об изменении территории Византии в результате этого договора см.: Vaka-Iopoulos A. E. Les Limites de I'empire byzantin depuis la fin du XIV siecle jusque'a sa chute (1453) // BZ. 1962. Bd. 55. S. 59-60.
⁷Подробнее об этом см.: Dennis G. The Byzantine-Turkish Treaty of 1403 // ОСНР. 1967. Vol. 33.Р. 72-88; Matschke К-Р. Op. cit. S. 89-107. Текст договора сохранился в итальянском переводе с турецкого оригинала - см.: Diplomatarium Veneto Levantinum/ Ed. С. М. Thomas. Venice, 1899. Vol 2, № 159. P. 290-293.
⁸Подробнее о борьбе вокруг Галлиполи см.: Matschke K.-P. Op. cit. S. 89-107.
⁹См.: Barker J. Op. cit. P. 227.
¹⁰Reg. № 3294.
¹¹См.: Barker J. Op. cit. P. 230.
¹²См.: Barker J. Op. cit. P. 271.
¹³См.: Reg. № 3415; Jorga N. Die Geschichte des osmanischen Reiches. Wien, 1990. Bd. 1 (далее -Jorga N Osm.). S. 345.
¹⁴О внутреннем развитии османского государства после 1402 г. см.: Wittek P. De la Defaite d'Ankara a la prise de Constantinople (un demi-siecle d'histoire ottomane) // Revue des etudes islamiques. 1938. T. 12. P. 1-34.
¹⁵PLR №31165.
¹⁶См.: Matschke K.-P. Op. cit. S. 94-95; Jorga N. Osm. S. 350. 17 См.: Jorga N Notes et extraits... P. 194. 18 См.: Jorga N Osm. S. 354.
¹⁷См.: Jorga N. Notes et extraits... P. 194. 18 См.: Jorga N Osm. S. 354.
¹⁸См.: Jorga N. Osm. S. 354.
¹⁹См.: Thiriet, № 1589; Barker J. Op. cit. P. 336.
²⁰См.: Reg. № 3352; Jorga N. Notes et extraits... P. 239; Thiriet, № 1592.
²¹PLP. № 6223.
²²Текст ответного письма императору см.: Lampros S. Palaiologeia kai Pelopon-nesiaka. Athenai, 1927. T. 3. P. 129-131 (здесь - P. 130): ...illi de Chio responsionem fecerunt, nichil super praedictis posse respondere, nisi habeant responsionem quam habebant illi de Chio, de Janua non possumus delibeiatam responsionem dare. См. также: Reg. № 3354; Jorga N. Notes et extraits... P. 243; Thiriet, № 1599. Миссия Евдемона была многоплановой. Одновременно он решал проблему примирения Венеции и Венгрии, после чего отправился на Констанцский собор. Об этом см. далее.
²³Cм.:Jorga N.Osm.S.371.
²⁴См.: Ibid. S. 372.
²⁵См.: Jorga N. Notes et extraits... P. 258-259; Thiriet, № 1635; Barker]. Op. cit. P. 336.
²⁶См.: Lampros S. Op. cit. P. 131 (см сноску 22 данной главы).
²⁷Речь шла о восстановлении фортификационной системы, остатки которой сохранились еще с античных времен - см.: Wiseman J. R. A Trans-Isthmian Fortification Wall // Hesperia. 1963. T. 32. P. 248-275.
²⁸Thiriet, № 1290.
²⁹См.: Barker J. Op. cit. P. 311 -316. Строительные работы велись стремительными темпами за счет средств, полученных от введения чрезвычайных налогов. Эта мера, по-видимому, вызвала массовое бегство населения в венецианские владения, так как 23 сентября 1415 г. сенат принял к сведению и обещал удовлетворить просьбу императора о принудительном возвращении таких греков - см.: Thiriet, № 1592.
³⁰Thiriet, № 1583.
³¹Формальным поводом для отказа стало заявление о том, что после последнего набега турок на Евбею слишком много денег ушло на оснащение флота, в результате чего венецианская казна опустела - см.: Thiriet, № 1599. Правда, 12 января 1417 г. Мануилу II была обещана помощь в обороне гексамилиона в случае турецкого нападения - см.: Ibid. № 1635. Однако 18 июня 1418 г. сенат отказался взять на себя часть расходов по содержанию укреплений - см.: Ibid. № 1697. В 1422-1423 гг. положительное решение вопроса об участии республики в подобных мероприятиях натолкнулось еще и на требование территориальных уступок от Морейского деспотата -см.: Thiriet № 1849,1870. Реальной помощи византийцы так и не получили. В 1423 г. турки без особого труда смогли прорваться через укрепления.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4718

загрузка...

Другие книги по данной тематике