1
|
Рассмотрим поэтому понятие общественности, фигурирующее в классической теории народовластия, благородный дух которой выражен в тезисе, провозглашенном некогда Руссо: "Общественное мнение, этот властелин мира, не подвластно королям; они сами - его первые невольники".
Самым важным признаком общества, управляемого общественным мнением (разработка этого понятия началась в свое время под влиянием социального возвышения демократического среднего класса), является свободное течение дискуссий. Предполагается, что демократические институты призваны создавать возможности развертывания дискуссий, организации независимых органов общественного мнения, претворения общественного мнения в действие. Принимается, что мнение, родившееся в результате публичного обсуждения, должно трактоваться как решение, которое затем проводится в жизнь государственными органами; одна из версий теории народовластия гласит, что это - "общая воля" народа, которую законодательный орган превращает затем в закон, придавая ей, таким образом, юридическую силу. Деятельность конгресса или парламента венчает собой всю систему ведущихся по всей стране дискуссий по общественным вопросам; конгресс - это первообраз для любого небольшого, тесного круга граждан, собравшихся, чтобы обсудить свои общественные дела. Возникшая в XVIII в. идея общества, управляемого общественным мнением, обладает сходством с политико-экономическим представлением о роли рынка в свободной, никем не регулируемой экономике. В одном случае мы имеем перед собой рынок, состоящий из свободно конкурирующих между собой предпринимателей; в другом - общество, складывающееся из дискутирующих между собой равноправных кружков. Так же как цена представляет собой результат столкновения безыменных, обладающих одинаковым экономическим весом торгующихся индивидуумов, так и общественное мнение является результатом столкновения самостоятельно продуманных мнений всех людей, участвующих в великом многоголосом хоре. Некоторые люди могут, конечно, оказывать большее влияние на общественное мнение, чем другие, но ни одна группа людей не монополизирует право на дискуссии и не определяет самодержавно существующие мнения. Связь между бесчисленными дискутирующими кружками осуществляется особо подвижными общественными элементами, которые передают сложившееся мнение из одного кружка в другой; эти элементы обычно стремятся к завоеванию командных функций в обществе. Общественность организуется, таким образом, в ассоциации и партии, каждая из которых защищает известную совокупность взглядов и стремится занять место в конгрессе, где дискуссия продолжается. Из мелких групп обменивающихся мнениями людей вырастают крупные общественные движения и политические партии; и обмен мнениями представляет собой важную фазу совокупного процесса ведения общественных дел. Полная свобода дискуссий является существенным элементом идеи общественного мнения как правовой основы демократии. Сложившиеся мнения выливаются в практические решения, принимаемые в рамках существующих государственных органов; все носители государственной власти обретают свои посты или лишаются их в результате существующих мнений первичных ячеек общественности. И коль скоро общественность встречает препятствия в осуществлении своих требований, она имеет право выйти за пределы критики отдельных политических мероприятий и подвергнуть сомнению самую законность официальной власти Такова одна из идей, лежащих в основе рассуждений Джефферсона о том, что общество сталкивается время от времени с необходимостью прибегнуть к "революции". Общественность, трактуемая подобным образом, играет в классических теориях народовластия XVIII в. роль ткацкого станка, а дискуссия - это пряжа и вместе с тем челнок, связывающий отдельные дискутирующие кружки. Такое понимание значения общественности образует основу учения о государственной власти, регулируемой столкновением мнений: оно исходит из оптимистической уверенности, что правда и справедливость всегда пробьют себе дорогу в обществе, представляющем собой механизм свободной дискуссии. Люди сталкиваются со спорными вопросами. Они обсуждают их. Они составляют себе определенные мнения. Эти мнения совместно защищаются людьми, их разделяющими, и соперничают с другими мнениями. Одно из мнений "побеждает". И тогда народ сам претворяет его в действие или же поручает это своим представителям, которые незамедлительно проводят его в жизнь. Таково изображение общественности, заимствованное из классической теории народовластия; оно все еще эффективно используется для оправдания существующей в американском обществе системы политического господства. Но в наше время это описание приходится воспринимать как серию вымыслов, почерпнутых из волшебных сказок: они не дают даже приблизительной схемы функционирования американской системы распределения политической власти. Вопросы, определяющие судьбы людей, не ставятся ныне и не решаются широкой общественностью. Понятие всевластной общественности - это не описание реальных фактов, а догматическое утверждение идеала, утверждение нормативной схемы, выдаваемой за действительность, - что в наше время практикуется сплошь и рядом. Ибо все внимательные наблюдатели признают теперь, что общество, якобы управляемое общественным мнением, представляет собой ныне уже не то, чем оно было когда-то. Эти наблюдатели не только подвергают сомнению трафаретные представления о роли общественности, но и положительно утверждают, что классическое общество политически активных граждан превращается ныне в политически инертное общество. Понимание этой трансформации является, по сути, одним из ключей к пониманию социального и психологического содержания современной американской жизни. I. Классическая теория демократии исходила из; предпосылки, что в демократическом обществе верховным арбитром решений, принимаемых отдельным человеком, а значит, и последней апелляционной инстанцией является его личная совесть. Однако этот принцип, сформулированный Джоном Локком, был поставлен под сомнение, когда - говоря словами Kappa - Руссо "начал впервые разрабатывать схему демократического общества под углом зрения суверенитета всего народа, а не отдельного индивидуума, и столкнулся с проблемой возможности возникновения такой демократии, при которой масса тиранически господствует над личностью". II. Предполагалось также, что в демократическом обществе существует естественная, безмятежная гармония интересов всех образующих его индивидуумов. Но эта, в сущности, консервативная доктрина вначале уступила место утилитаристскому учению, утверждавшему, что подобная гармония не является изначально существующим фактом, а должна быть создана путем реформ, а затем марксистской теории классовой борьбы, которая, несомненно, была тогда ближе к истине и теперь, безусловно, ближе к ней, чем любая теория, исходящая из гармонии интересов. III. Классическая теория демократии исходила из посылки, что в демократическом обществе любым общественным действиям должен предшествовать разумный обмен мнениями между индивидуумами, который и определяет эти действия, и что складывающееся в результате такого обсуждения общественное мнение будет всегда представлять собой непогрешимый голос разума. Эта посылка была, однако, поставлена под сомнение, и не только из тех соображений, что для решения сложных и тонких государственных вопросов требуются люди со специальными знаниями, но исходя также 1) из открытой Фрейдом иррациональности мышления, присущей рядовому человеку, и 2) из открытой Марксом социальной обусловленности того, что когда-то считалось автономным разумом. IV. И наконец, предполагалось, что после нахождения правильного и справедливого решения демократическое общество будет всегда соответственно действовать само или позаботится о том, чтобы его представители привели это решение в действие. Считалось, что общественное мнение не только всегда окажется в конце концов правым, но и восторжествует. Эта посылка была опровергнута фактом существования огромного разрыва, наблюдаемого ныне между управляемым населением и теми, кто от его имени принимает решения (притом решения огромного значения), о вынесении которых общественность нередко узнает лишь много времени спустя. В свете перечисленных посылок классической теории демократии нетрудно найти истоки четко выраженного оптимизма многих мыслителей XIX в. Надо иметь в виду, что эта теория общества связана во многих отношениях с пониманием поведения и склонностей широкой публики в духе нереального представления интеллигента о примате ума. "Главное направление общественного развития, - утверждал Огюст Конт, - определяется развитием человеческого интеллекта". Если мыслители XIX в. все еще наблюдали вокруг себя иррациональность, невежество и апатию, то это объяснялось, с их точки зрения, всего лишь отсталостью умственного развития, и распространение образования вскоре должно было, по их мнению, положить этому конец. Доказательства классического взгляда на общественность были связаны преимущественно с ограниченным пониманием последней как общественности, состоящей исключительно из образованных людей; это явствует из того, что даже Джон Стюарт Милль писал в 1859 г. о "тирании большинства", а Токвиль и Буркхардт предвосхитили воззрения, которые пропагандировали в недавнем прошлом такие политические теоретики, как Ортега-и-Гассет. Короче говоря, превращение активной общественности в пассивную массу и все, что данному процессу сопутствует, - это не только одна из важнейших тенденций развития современных обществ, но и один из главнейших факторов крушения того либерального оптимизма, который столь внушительно влиял на состояние умов в XIX в. К середине XIX в. индивидуализм начал вытесняться коллективными формами экономической и политической жизни. На место предполагавшейся общности интересов пришла борьба классов и организованное давление; система разумных дискуссий начала подрываться практикой решения сложных вопросов на основе заключений экспертов, практикой учета и признания односторонних аргументов заинтересованных групп, представленных в самих государственных органах и, наконец, обнаружившейся эффективностью эксплуатации неразумных чувств и низменных инстинктов граждан. |
загрузка...