4
|
Мы обязаны, однако, взвесить соображения защитников иной точки зрения на излагаемый предмет. Допустимо считать, что они будут оспаривать не приведенные нами факты, а всего лишь наше толкование последних. Имеется целый ряд доводов, которые неизбежно будут выдвинуты против всей нашей трактовки властвующей элиты, но доводы эти относятся в основном лишь к вопросу о психологии ее членов. Вполне возможно, что эти возражения будут сформулированы либералами или консерваторами приблизительно так:
"Говорить о властвующей элите - не значит ли это характеризовать людей по их социальному происхождению и связям? Не является ли такая характеристика одновременно и несправедливой и неверной? Разве люди, и особенно американцы интересующего нас пошиба, когда они становятся крупными фигурами, не изменяют сами себя, чтобы оказаться на высоте занимаемого ими положения? Разве они не приходят постепенно к воззрениям и политическому курсу, соответствующим - насколько они в границах своих слабых человеческих сил в состоянии судить - интересам страны в целом? Не являются ли они попросту честными людьми, выполняющими свой долг?" Что же нам ответить на эти возражения? I. Мы уверены, что они честные люди. Но что такое честность? Честность может означать лишь жизнь, построенную в соответствии с таким нравственным кодексом, который данное лицо считает кодексом честности. Моральных норм, с которыми мы все были бы согласны, не существует. Вот почему мы (если мы являемся цивилизованными людьми) не убиваем всех тех, с кем мы не согласны. Вопрос не в том, являются ли люди, о которых мы ведем речь, честными людьми, а в том, каких норм честности они придерживаются. А придерживаются они тех норм, которые приняты в их кругах, среди тех людей, на мнение которых они привыкли полагаться. И может ли это быть иначе? Это одно из проявлений прописной, но важной истины, что все люди суть всего лишь люди и что все люди являются общественными созданиями. А что касается искренности этих людей, то искренность - это такая вещь, которую можно только оспаривать, но никогда нельзя доказать. II. На вопрос о том, способны ли члены властвующей элиты измениться под влиянием нынешней сферы их деятельности, то есть способны ли они перешагнуть через нормы поведения, усвоенные ими на протяжении всей их жизни и деятельности, нам приходится ответить: нет, это просто невозможно - невозможно по крайней мере в течение тех немногих лет, которые большинству из них остается жить. Ожидать этого значило бы считать их впрямь какими-то странными и безличными существами; исходить из того, что они отличаются подобной податливостью, - значит фактически отрицать в них то, что можно по праву назвать силой характера и цельностью натуры. Кстати сказать, то обстоятельство, что американские политические деятели прежнего склада представляли собой меньшую опасность, чем эти сильные люди, - не объясняется ли оно именно отсутствием такой силы характера и цельности натуры? Мы бы подвергли незаслуженному поношению эффективную систему специальной подготовки и идеологического воспитания военных, если б предположили, что, когда военные меняют мундир на штатский костюм, они вместе с тем утрачивают и те душевные качества и воззрения, которые они приобрели, будучи военными. В жизни военных эта основа, закладываемая воспитанием и образованием, играет, пожалуй, более важную роль, чем в жизни ведущих администраторов корпораций, ибо специальная подготовка военных носит более глубокий и целостный характер. "Отсутствие воображения, - писал как-то Джеральд Джонсон, - не следует смешивать с беспринципностью. Наоборот, лишенный воображения человек часто являет собой пример высокой принципиальности. Вся беда в том, что принципы такого человека вполне подходят под знаменитое определение Корнфорда: "Принцип - это правило бездействия, дающее нам веские абстрактные основания для того, чтобы в каждом конкретном случае не делать того, что может показаться правильным инстинкту, не обремененному никакими принципами". Было бы нелепо полагать всерьез, что такой, например, человек, как Чарльз Эрвин Вильсон, может по характеру своих идей и устремлений представлять кого-либо другого или какие-либо иные интересы, чем интересы корпораций. Не потому, что он бесчестен, а. потому, напротив, что он, надо думать, человек солидный, столь же солидный, как долларовая валюта. Он таков, каков он есть, и никак не может быть другим. Так же, как и его коллеги в правительстве и вне правительства, он является членом управленческой элиты из мира корпораций; он представляет в правительстве ее могущество, и он искренне убежден в истинности своего часто цитируемого замечания, гласящего: "То, что является благом для Соединенных Штатов, является благом и для "Дженерал моторзкорпорейшн", и наоборот". В производящих жалкое впечатление дебатах, происходящих в сенате при утверждении подобных людей на государственные посты, поучительным является не циничное отношение к закону и к низведенным на уровень средних звеньев власти законодателям, которое эти люди там проявляют, и не их упорное нежелание расстаться с принадлежащими им лично акциями руководимых ими корпораций. Что действительно интересно, так это раскрывающаяся там невозможность для таких людей отрешиться от своих обязательств по отношению к миру корпораций вообще и к своей собственной корпорации в частности. Не только их деньги, но и их дружеские связи, духовные интересы и специальные знания - короче говоря, вся их жизнь глубоко вросла в мир корпораций. Ликвидация акций - это, конечно, всего лишь формальный очистительный ритуал. Дело ведь не столько в их финансовой или личной заинтересованности в преуспевании данной корпорации, сколько в их причастности к миру корпораций в целом. Требовать от такого человека, чтобы он вдруг отрешился от всех этих интересов и привязанностей, - это почти то же, что требовать от мужчины, чтоб он стал женщиной. III. По поводу рассуждения о патриотизме членов властвующей элиты, об их желании служить стране в целом мы должны заметить прежде всего следующее: подобно нормам честности, чувство патриотизма и представления о всенародном благе относятся не к сфере непреложных фактов, а к области, в которой существует большое разнообразие мнений. И надо добавить, что патриотические убеждения людей также формируются под влиянием окружающей их среды и их образа жизни. Явление это не сводится к простому механическому формированию человеческой личности социальными условиями; это сложный процесс, в достаточной мере раскрытый основным направлением современной социологии. Приходится только удивляться тому, что большинство социологов не всегда используют этот момент в своих рассуждениях о политике. IV. Нельзя по-настоящему понять природу элиты, если мы будем рассматривать ее как группу людей, которые просто выполняют свой долг. Они ведь сами определяют этот долг, равно как и обязанности подчиненных им лиц. Они не принадлежат к тем, кто всего лишь исполняет приказания, - они сами отдают приказания. Они не просто "бюрократы" - они руководят бюрократией. Они могут скрывать эти факты от других и от себя самих путем апелляции к традициям, орудием которых они себя воображают; но традиций имеется много, и им приходится выбирать те, которым они желают служить. Они сталкиваются с проблемами, которые вообще не имеют традиционных решений. Итак, к какому же общему выводу приводит нас разбор приведенных выше различных возражений? К констатации того обстоятельства, что об общественных явлениях и исторических тенденциях нельзя судить лишь на основании изучения личных особенностей и мотивов поведения отдельных лиц или небольших групп, занимающих могущественные командные позиции. Констатация этого факта не означает, с другой стороны, что нам следует опасаться обвинения, будто при такой трактовке проблемы, как наша, мы непременно должны оспаривать честность, добропорядочность или дарования высокопоставленных деятелей. Ибо занимающая нас проблема должна на первых ступенях исследования ставиться вне всякой связи с вопросами о личных качествах; если же на последующих ступенях окажется, что такая связь имеется, то мы должны будем сказать об этом прямо, без всяких колебаний. А пока что мы обязаны судить о власть имущих на основании политических критериев, судить о них по их деятельности как лиц, делающих высокую политику, а не по их личным качествам и по их поведению в личной жизни. Не эти моменты интересуют нас: нас интересует их политика и последствия их руководства. Мы должны помнить, что представители властвующей элиты занимают ныне стратегические позиции в американском обществе, что они управляют главенствующими институтами главенствующей страны и что, как группа людей, они в состоянии выносить решения, имеющие огромные последствия для широких масс населения всего мира. |
загрузка...