Захват персами Фермопил
|
Оставив без сопротивления Северную Грецию, эллины снова собрались на Коринфском перешейке на совет и решили оказать сопротивление врагу в узком проходе Фермопилы (в переводе «горячие источники», которым обязано само название местности). Через этот проход пролегал путь в Беотию и Аттику, а с востока Фермопилы омываются морем. Это место можно было легко защитить, так как персы не могли развернуть там свое войско.
Но спартанские власти либо считали защиту Средней Греции безнадежным делом, либо же не хотели рисковать войском вдали от своей родины. Они настаивали на том, чтобы всю Среднюю Грецию оставить врагу без сопротивления и оборонять Коринфский перешеек. Когда это предложение было отвергнуто большинством эллинов, Спарта послала в Фермопилы лишь небольшой отряд в 300 гоплитов во главе со своим царем Леонидом. Последний взял с собой только тех, кто имел сыновей, чтобы не угас какой-либо род спартиатов. Как видно из этого, спартанское правительство собиралось преднамеренно пожертвовать жизнью своего царя и трехсот граждан, чтобы заглушить недовольство остальных греков, особенно афинян, без флота которых невозможно было воевать, и в то же время сохранить в целостности основную часть войска. Общее число эллинов, прибывших для защиты Фермопил, составляло 6500 человек. Ядро этого отряда состояло из 4000 жителей Пелопоннеса. 400 фиванцев, примкнувших к объединенному ополчению, подозревались в намерении перейти на сторону врага. Эллины, прибыв к Фермопилам, восстановили в ущелье прохода стену, которая была построена задолго до этого. Тем временем греческий флот направился к проливу у мыса Артемисия, отделяющему северную оконечность острова Эвбея от Фессалии, чтобы таким образом предотвратить нападение персов в тыл защитников Фермопил и действовать в тесной координации с сухопутными силами. Однако дальнейший ход событий показал, что греческий флот держался нерешительно, а войско, охранявшее у Фермопил доступ в Среднюю Грецию, было слишком малочисленно. Между тем персидская армия вступила в Фессалию. Ксеркс, согласно Геродоту (VII, 197), с большим уважением относился к святыням этой области и не позволял своим воинам совершать никаких актов насилия. Видя беспрепятственное продвижение персидской армии по Северной Греции, эллинские государства, которые отказались дать «землю и воду», теперь жалели об этом, а те, кто изъявил готовность признать власть Ксеркса, радовались. В грозный час, когда Элладе угрожало ярмо чужеземного порабощения, ряды защитников свободы были очень немногочисленны и большинство греков думало лишь о том, чтобы переждать трудное время. Персидский флот вышел из Ферм и направился в сторону Фермопил. По пути персам удалось захватить два дозорных греческих корабля. Взятые в плен эллины были обращены в рабство, но один тяжелораненый матрос, показавший чудеса храбрости, вызвал восхищение персов, и они вылечили его, прикладывая к ранам мирру и бинтуя их повязками из очень тонкого льняного полотна. Команда третьего греческого дозорного корабля поспешно покинула судно и бежала в Афины. Греческий флот оставил пролив у Артемисия, и персы без потерь подошли к Фермопильскому проходу, а их флот сосредоточился у Магнесии, недалеко от мыса Артемисий. Но затем во время сильной бури, которая продолжалась трое суток, затонуло несколько сотен персидских кораблей и погибло много людей. Узнав об этом, греки, вернулись к Артемисию и захватили 15 кораблей, которые отстали от основных сил. После этого персидский флот отступил в Афеты, гавань в Магнесии. Когда персидская сухопутная армия подошла к Фермопилам, большинство греков, оборонявших этот проход, хотело оставить его и направиться на Пелопоннес, чтобы укрепиться за Коринфским перешейком. Но против такого намерения выступили фокейцы и локры, территория которых досталась бы врагу в случае отступления от Фермопил. Поэтому Леонид, командовавший объединенным греческим войском, решил охранять проход и послал в союзные греческие города вестников за помощью. Согласно Геродоту, Ксеркс четыре дня ждал, полагая, что греки сами уйдут из Фермопильского ущелья, а затем начал посылать отряды своего войска в лобовую атаку. Сначала он направил мидийцев и киссиев, приказав им захватить и Привести к нему греков. Воины Ксеркса целый день атаковали эллинов, на место павших приходила замена, но атака окончилась безрезультатно, и пришлось отступить с большими потерями. Тогда Ксеркс направил против греков свою гвардию бессмертных во главе с их начальником Гидарном. Но они тоже не смогли развернуться в узком ущелье, а копья их были короче, чем у эллинов, и поэтому нападение было отбито. После того как персы три дня безуспешно ходили в лобовую атаку, некий Эфиальт, надеясь получить хорошую награду, рассказал персидским военачальникам о существовании тайной тропы в обход горы и провел вражеское войско ночью по этой тропе к вершине. Впоследствии многие греческие авторы писали, что, если бы не предательство Эфиальта, персам никогда не удалось бы захватить Фермопилы, а вслед за ними и Афины. Однако весь рассказ Геродота о Фермопильском сражении, изображающий Ксеркса глупым деспотом, и его утверждение о том, что у персов много людей, но среди них мало мужей, явно недостоверны. Легенда о предательстве Эфиальта, знакомая каждому со школьной скамьи, также требует критического рассмотрения. Ксеркс четыре дня не предпринимал ничего у Фермопил, конечно, не в надежде на отступление греков. Он ожидал подхода своих основных сил. Уже в первый день прибытия к Фермопилам персидской конницы началась рекогносцировка местности, и персы, выросшие в горах, сами, без помощи проводника легко могли отыскать тропинку, ведущую в обход горы. А. Р. Бэрн, изучавший топографию Фермопил, отмечает, что там имеется по меньшей мере две тропинки и одну из них персы могли и сами заметить даже издали. Кроме того, были и другие обходные пути. Поэтому вряд ли Ксеркс стал бы посылать своевойско в бессмысленную лобовую атаку [см. 122, с. 407—413]. Персы без труда могли также найти много проводников, которые показали бы обходную тропу в Фермопильское ущелье. Геродот знал несколько версий о таких проводниках; среди предателей греки, в частности, называли некоего Онета с острова Эвбея и еще нескольких других лиц. Как выше было сказано, Греция состояла из десятков самостоятельных государств и многие из них перешли на сторону персов и являлись их союзниками. Сточки зрения исторической перспективы тех, кто служил проводниками персов, можно считать предателями. Однако, если вникнуть в их психологию, придется признать, что они не изменили никаким законам, у них не было общего отечества, а некоторые государства сами пригласили персов в Грецию. Многие греки даже были убеждены, что в их страну идет сам бог Зевс в образе Ксеркса [см. 20, с. 118]. По рассказу Геродота (VIII, 140), фракийцы еще спустя несколько десятилетий после похода Ксеркса почитали дорогу, по которой он шел, как священную. Но все это, разумеется, не может влиять на то, что наши симпатии не на стороне греческих союзников Ксеркса, а на стороне мужественных защитников Эллады. Когда персы по тропинке обошли греков и зашли им в тыл, положение последних стало безнадежным. Греческое войско было распределено неровно: вершину горы охраняли лишь 1000 человек, остальные находились в ущелье. Горная вершина была оставлена без сопротивления, и после этого большинство защитников Фермопил рассеялось по своим городам, так как теперь невозможно стало защищать проход в Среднюю Грецию. Геродот рассказывает, что Леонид велел союзным контингентам отступить, а сам со спартанцами остался, поскольку спартанский закон не позволял им отступать. Лишь феспийцы остались добровольно со спартанцами, а фиванцам, персофильские настроения которых были хорошо известны, Леонид не разрешил уйти, задержав их как заложников. Всего вместе с Леонидом было около тысячи воинов. О мотивах решения Леонида историки еще в древности много спорили, и в современной литературе эти споры продолжаются. А. Р. Бэрн справедливо отмечает, что если бы все греки отступили, то сильная персидская конница легко смяла бы и уничтожила их. Леонид остался со своим отрядом для прикрытия, чтобы другие могли безопасно отступить и продолжать борьбу против общего врага [122, с. 419]. Впоследствии вокруг имени Леонида было создано много легенд, которые распространялись спартанским правительством. Афинский драматург Аристофан в пьесе «Лисистрата» считает битву при Фермопилах самой славной страницей военной истории Спарты. Действительно, воины, отдавшие жизнь за свободу своей родины, заслужили вечную славу независимо от того, что их прославление было выгодно тем, кто бросил на произвол судьбы значительную часть Греции, хотя ее можно было защитить. По-видимому, персы сначала обстреляли защитников Фермопил из луков. На поле боя найдено большое количество наконечников стрел, главным образом трехперых, которые характерны для скифов, персов и мидийцев [см. 122, с. 420]. Когда начался штурм лагеря Леонида, персы, если верить Геродоту, бичами погоняли вперед отряды из подвластных им народов. Фиванцы во время сражения перешли на сторону персов, но тем не менее большинство их по приказу Ксеркса были заклеймены «царской тамгой», т. е. обращены в рабов. В рукопашной схватке у большинства спартанцев копья сломались, и воины стали сражаться мечами и даже голыми руками. Все они до единого мужественно сопротивлялись до конца, пока не были изрублены. Персы понесли значительные потери. Кроме многих знатных персов Ксеркс в этой схватке потерял двух своих братьев. Несмотря на то что персы вообще с уважением относились к храброму противнику, когда было найдено тело спартанского царя, Ксеркс велел отрубить у него голову (позднее останки Леонида, по свидетельству Павсания, были доставлены в Спарту и там захоронены). После Фермопильской битвы Ксеркс убедился в правдивости слов бывшего спартанского царя Демарата, бежавшего в Персию, который предупреждал, что лакедемоняне не дрогнут перед врагом, невзирая на исход войны, и будут сражаться, пока не победят или не погибнут сами в бою. Показательно, что двое спартанцев, посланные Леонидом еще до начала битвы в союзные города с просьбой о помощи, впоследствии были встречены в Спарте единодушным презрением. С ними никто не разговаривал, полагая, что при желании они успели бы вернуться обратно вовремя, чтобы погибнуть в бою. На месте битвы, на холме, и сегодня стоит поставленный еще в древности памятник Леониду со стихами известного поэта Симонида: «О чужестранец, поведай спартанцам о нашей кончине: верны законам своим, мы здесь костьми полегли» [см. 33, с. 202]. В начале августа 480 г., пока в Фермопилах греки еще продолжали сопротивление, произошло несколько морских сражений между персами и их противником. Бывший спартанский царь Демарат советовал Ксерксу с помощью 300 кораблей захватить остров Хилон, у берегов Лаконии, и затем напасть на Спарту, чтобы отвлечь лакедемонян от помощи остальным эллинам. Но Ахемен, брат Ксеркса, командовавший морскими силами, был против раздробления флота и стоял за то, чтобы сухопутное войско и флот действовали объединенно в одном направлении. Этот совет был принят Ксерксом, хотя, по-видимому, мнение Демарата о походе на Пелопоннес было правильным. Объединенный греческий флот стоял у мыса Артемисий, недалеко от Фермопил. Всего в нем был 271 корабль, из которых 127 принадлежало афинянам, 40 — коринфянам, а остальные — другим эллинским государствам. Флот, как и армия, находился под командованием спартанских военачальников, так как союзники не желали подчиняться афинянам. Причиной этому послужило то, что Коринф был давним торговым конкурентом Афин и соперничество между ними продолжалось и теперь. Кроме того, Эгина, выставившая значительное количество кораблей, слыла злейшим врагом Афинского государства, и между ними до похода Ксеркса происходила открытая война. В то же время Коринф и Эгина были преданными союзниками Спарты. Афиняне упорно требовали для себя командования флотом, поскольку почти половина этого флота состояла из их кораблей. Но ведущий афинский политический деятель Фемистокл настоял на том, чтобы во имя общего дела афиняне прекратили споры, и начальником греческого флота был назначен спартанец Эврибиад. Многие капитаны эллинских кораблей не решались вступить в бой с противником и готовы были бежать к Пелопоннесу. Если верить Геродоту (VIII, 4—5), эвбейцы, которые не успели еще вывезти свои семьи и имущество с острова на безопасное место, подкупили Фемистокла за 30 талантов серебра, чтобы он уговорил остальных военачальников не отступать. Из этих денег Фемистокл как бы из своих средств отдал 5 талантов Эврибиаду, 3 таланта — коринфскому флотоводцу Адиманту, который собирался отплыть от Артемисий, а остальную сумму утаил для себя. В результате этого, утверждает Геродот, эллины остались на месте и дали битву. Этот же рассказ повторяется Плутархом, и многие историки принимают его на веру, полагая, что Фемистокл даже в разгар смертельной для его отечества опасности не забывал набивать себе карманы золотом. Но Э. Мейер справедливо отвергает это сообщение как недостоверное, считая его политической клеветой аристократов на вождя радикальной демократической партии [294, т. III, с. 396 и сл.]. Персы, стремясь отрезать путь к отступлению эллинам, послали в обход Эвбеи 200 кораблей. Персидские корабли держались на плаву лучше эллинских и начали успешно выполнять поставленную перед ними цель. Но вскоре разразилась буря, и много персидских кораблей затонуло. Последовавшая затем битва не дала победы ни одной из сторон. Не оправдалась также надежда греков на то, что малоазийские эллины перейдут на их сторону. Последние, напротив, усердно сражались, надеясь получить от царя награду. На следующее утро из Аттики прибыли еще 53 триеры, и греческий флот напал на киликийские корабли и потопил их. После этого произошла битва у Артемисия. Силы сторон были приблизительно равны, так как персы не смогли развернуть весь свой флот. В персидском флоте особенно отличились египтяне, которые захватили пять греческих кораблей вместе с их командой. Обе стороны понесли, тяжелые потери, половина афинских кораблей была повреждена; и бой, который продолжался три дня, окончился безрезультатно. Тем не менее это была определенная победа эллинов, так как теперь они убедились в своих возможностях оказать сопротивление врагу. Позднее известный древнегреческий поэт Пиндар сказал об этот сражении, что при Артемисий афицяне заложили фундамент свободы. После битвы при Артемисий грекам стало известно о падении Фермопил. Весть об этом дошла до начальника греческого флота еще к заходу солнца того же дня, когда персы захватили Фермопилы. Тогда греческий флот покинул Артемисий и начал отступать в сторону Аттики. Перед отходом Фемистокл отправился на быстроходном корабле к источникам пресной воды и местам стоянок судов и велел вырезать на камнях надписи с призывом к ионийцам и карийцам, находившимся в армии Ксеркса, перейти на сторону эллинов. В этих надписях говорилось, что причиной войны послужила бескорыстная помощь афинян ионийцам во время их восстания против персов. Расчет Фемистокла был верный: либо ионийцы перейдут на сторону греков, либо же, на худой конец, персы не станут доверять им. Ксеркс, со своей стороны, тоже решил прибегнуть к хитрости. Он велел похоронить павших в Фермопилах персидских воинов, за исключением лишь небольшой части, а могилы их покрыть листвой. Затем ионийцам было показано поле битвы, где лежало около 4000 греков, значительную часть которых составляли илоты, служившие в обозе. Персы говорили ионийцам, что они очень легко расправились с греками. Но этот обман не имел полного успеха, так как ионийцы увидели засыпанные листвой могилы. После падения Фермопил и отхода греческого флота во внутренние воды вся Средняя Греция до Коринфского перешейка оказалась открытой для персидского войска. Персы захватили Дориду, Фокиду, Локриду и другие области Средней Греции и опустошили те города, где встречали сопротивление. Дельфийски храм, известный своей персофильской политикой, остался в стороне от военных действий и нисколько не пострадал. Население Беотии было на стороне персов, и последние могли теперь беспрепятственно направиться в Аттику против Афин. |
загрузка...