Типология порядка значимых элементов в языке иньских надписей
|
Основной порядок значимых элементов в языке иньских надписей представляет собой последовательность «субъект — глагол — объект». Однако наряду с этим встречаются предложения с альтернативной последовательностью «субъект — глагол — объект»: хуа ху лай (81) «Хуа позвать», хуа лу цинь (82) «Хуа оленя поймал». Ян Шу-да толкует такие примеры как предложения с прямым дополнением перед глаголом [Ян Шу-да, 61—62]. В настоящее время это толкование подвергнуто сомнению из-за того, что встречающееся в серии надписей слово «Хуа» Ян Шу-да в одних случаях толкует как имя собственное, в других — как географическое название. С точки зрения современных представлений о грамматическом анализе серий надписей на иньских костях предпочтительней считать, что слово Хуа во всех случаях представляет собой географическое название 13.
Прямое дополнение, выраженное местоимением, стоит в языке иньских надписей не после, а перед глаголом с отрицанием. Точно такие же примеры можно найти и в письменных памятниках китайского языка, относящихся к более позднему времени, поэтому примеры последовательности «объект—глагол» являются записью реальных фактов языка иньских надписей. Прилагательное, выступающее в функции определения, всегда находится перед определяемым существительным: бай ма (83) «белая лошадь», хуан ню (84) «желтый бык» и т. п. Пространственные отношения между словами языка иньских надписей выражаются с помощью предлогов. В грамматиках языка иньских надписей указываются пять предлогов: юй (85) „ цзай (86) «в», цзы (87) «от, из», чжи (88), цзи (89) «до, к». Из них только первый, пожалуй, представляет собой предлог в точном смысле этого слова. Остальные глаголы-предлоги, восходящие к знаменательным словам «достигать, приходить», что проявляется в возможности их сочетания с отрицаниями и глагольными префиксами [Крюков, 1973, 79—84]. В именных словосочетаниях с определительной связью определение, выраженное существительным, занимает позицию перед определяемым словом: си ту (90) «западные земли», ту фан (91) «племя Ту», цзяо фу (92) «жена Цзяо» и т. п. Однако в определительной конструкции с именным приложением, состоящей из имени нарицательного и собственного, существует обратный порядок слов: хоу чжуань (93) «Хоу, имя которого Чжуань», цзу гэн (94) «мужской предок Гэн», пи гэн (95) «женский предок Гэн», фу си (96) «жена Си». Сравнивая фу си с последовательностью цзяо фу, встречающейся в другом месте, можно сказать, что и в конструкции с именным приложением можно наблюдать два альтернативных порядка слов: в одном имя собственное ставится на первое место, в другом — на второе. В именных словосочетаниях с определительной связью определение, выраженное указательным местоимением, обычно стоит перед определяемым существительным: цзы цзю (97) «эта конюшня». Однако в определительных конструкциях с место-предикативами возможны две альтернативные последовательности. В языке иньских надписей встречаются два место-предикатива жоцзы (98), жочэн (99) «такой», которые, как и указательные местоимения, могут находиться как перед определяемым существительным: жоцзы бу (100) «такое гадание», так и после него:: суй жочэн (101) «такой вред». В большинстве языков мира позиция дополнения, выраженного личным местоимением, относительно глагола не отличается от соответствующей позиции существительного. Исключения отмечены лишь в немногих языках. В языке иньских надписей встречается достаточно большое число случаев, когда дополнение, выраженное личным местоимением, стоит не после глагола, а перед ним. В таких случаях при глаголе имеется отрицание, находящееся перед местоимением: бу во суй (102) «не повредит ли мне?» При сочетании числительного с существительным их относительный порядок также является важной типологической характеристикой языка. Основным типом последовательности существительного и связанного с ним числительного в языке иньских надписей была последовательность: существительное — числительное: лан эр ши у (103) «волков 25», ма эр ши бин (104) «коней 20 упряжек», цян сань ши жэнь (105) «цянов 30 человек». Однако наряду с этим можно встретить также и альтернативный порядок: числительное—существительное: у цян (106) «5 цянов». Числительные всегда предшествуют словам, обозначающим единицы измерения времени: ба юэ (107) «8 месяцев», ужи (108) «5 дней» или «пятый день». В конструкциях, где один глагол подчиняет другой, связанный с ним семантически, главный глагол, детерминирующий появление подчиненного, ставится перед ним: ван цянь (109) «отправился преследовать», ху цзи (НО) «приказал обрабатывать» (поля) [Крюков, 1973, 83]. Обстоятельства времени и места во всех языках являются наиболее подвижными членами предложения. Однако для каждого типа языка существует место предпочтительного расположения для них. Для языка иньских надписей характерно наличие обстоятельства места главным образом в конце предложения: ба жи гэн сюй ю чу юнь цзы дун (111) «Через восемь дней в день гэн-сюй появились тучи с востока» [там же, 108]. Обстоятельство времени с предлогом или без него чаще всего находится в начале предложения: юй лай и хай гао (112) «В будущий день и-хай сообщить» [там же, 83]. О морфологии языка иньских надписей можно получить лишь самые общие представления. Но даже при нынешнем состоянии наших знаний о ней можно сказать, что в этом языке существовала префиксация как способ аффиксального формообразования. Примером глагольного префикса, встречающегося в иньских текстах, является ци (113), функции которого не вполне ясны, однако похоже на то, что этот префикс имеет отношение к образованию вопросительной формы предложения. Таковы основные факты, относящиеся к порядку значимых элементов в языке иньских надписей. Типологические признаки языка образуют структуру, части которой взаимообусловлены. Поэтому, зная некоторую типологическую характеристику языка, всегда можно ожидать наличие других типологических характеристик, связанных с нею коррелятивно. Это происходит не всегда, потому что грамматическая структура и типологические признаки каждого языка индивидуальны. Однако при исследовании достаточно большого количества примеров наиболее общие корреляции выявляются вполне четко. Эти вычисляемые корреляции называют также «лингвистическими универсалиями». Отсутствие коррелирующего элемента структуры языка или его несоответствие типологической универсалии обычно объясняется возмущающим действием различных лингвистических контактов. Различие между ожидаемым и наблюдаемым признаком при типологическом изучении языков может быть интерпретировано с точки зрения того типа языков, которым свойственны наблюдаемые признаки. Отсюда появляется возможность говорить, правда в самых общих выражениях, о типе языков, которые оказали возмущающее воздействие. Из общей теории языковых типов известно, что основной порядок значимых элементов «объект—глагол» коррелирован с послелогами, а порядок «глагол — объект» — с предлогами. В свою очередь, предлоги коррелированы с порядком «номинатив — генетив», а послелоги — с порядком «генетив — номинатив». Таким образом, можно установить связь основного порядка «объект — глагол» с послелогами и порядком «генетив — номинатив», а основного порядка «глагол — объект» — с предлогами и порядком «номинатив — генетив». Если в определительной конструкции с приложением имя собственное предшествует нарицательному, то язык чаще всего принадлежит к числу тех, где объект предшествует глаголу. Если в определительной конструкции с приложением нарицательное имя существительное предшествует имени собственному, то язык чаще всего принадлежит к числу тех, где объект следует за глаголом [Гринберг, 1970, 133]. Если в определительной конструкции с приложением имя собственное предшествует нарицательному, то язык чаще всего принадлежит к числу тех, где управляющее существительное предшествует зависящему от него генетиву. Для подавляющего большинства языков если имя нарицательное предшествует имени собственному в конструкции с приложением, то зависимый генетив предшествует своему управляющему существительному [там же, 134]. Как было показано выше, основная последовательность значимых элементов языка иньских надписей представляет собой «глагол — объект». Имеющаяся в отдельных текстах альтернативная последовательность «объект — глагол» встречается достаточно редко. Существование этой альтернативной последовательности свидетельствует о наличии возмущающего фактора со стороны языка или языков с основным порядком «объект — глагол». Последовательность «числительное — существительное» также соответствует теоретической корреляции: как было указано выше, числительные в языке иньских надписей занимают место после существительных, к которым они относятся. Таким образом, в языке иньских надписей налицо сосуществование основного и измененного порядка значимых элементов. С основным порядком «глагол — объект» коррелируют наличие предлогов, последовательность зависимого и подчиняющего глаголов, структура конструкции с именным приложением. С альтернативным основным порядком «объект — глагол» коррелирует место прилагательного, зависимого генетива, указательного местоимения относительно связанного с ними существительного. Числительное в языке иньских надписей может стоять перед существительным, но наряду с этим основным порядком имеется также и альтернативный, в котором числительное предшествует существительному. Примечательно, что влияние порядка значимых элементов, коррелированных с основной последовательностью «объект — глагол», различно в разных разделах грамматической структуры. Последовательность «объект — глагол» представляет собой редкое явление, но коррелированная с ним последовательность «прилагательное — существительное», по существу, исключений не имеет. Коррелированная с нею последовательность «имя собственное — имя нарицательное» в определительной конструкции с приложением имеет лишь небольшое число исключений. Менее прочны позиции коррелятов этой последовательности основного порядка в конструкциях «числительное— существительное», где можно было с одинаковой вероятностью встретить оба альтернативных порядка. Рассмотренные выше типологические признаки языка иньских надписей указывают на то, что этот язык по своим основным типологическим признакам был южноазиатским, однако испытал при этом возмущающее воздействие языка или языков, которые по своим типологическим характеристикам относятся к североазиатским. Наличие альтернативного порядка значимых элементов в языке иньских надписей свидетельствует об активных лингвистических контактах языков южноазиатского и североазиатского типов в долине Хуанхэ в период создания этих надписей. Судя по соотношению южноазиатских и североазиатских корреляций в языке иньских надписей, можно предположить существование североазиатского адстрата наряду с преобладающим языком южноазиатского типа. Установив сам по себе факт лингвистических контактов в эпоху составления иньских текстов, можно задать следующий вопрос: какие именно языки описанных выше типов принимали участие в этих контактах? Что касается южноазиатского лингвистического компонента, то здесь можно говорить лишь о том, что эти языки были в числе предков современных языков южной части Восточной Азии. В настоящее время невозможно определить, к каким именно современным южноазиатским языкам был ближе всего язык иньских надписей. О североазиатском лингвистическом компоненте можно говорить с большей определенностью, потому что генетические связи современного китайского языка с тибето-бирманскими показаны достаточно убедительно, а тибето-бирманские языки по своим типологическим характеристикам относятся к североазиатскому типу. Тибетские народы, в частности постоянно упоминавшиеся в иньских надписях цяны, жили на западной окраине государства Инь. Вероятно, к моменту создания надписей в состав Инь входило несколько этнических общностей, говоривших на древних сино-тибетских языках; видимо, роль этих общностей достаточно велика, если их язык пользовался таким широким распространением. 13 Сообщение М. В. Крюкова. |
загрузка...