III

В первой половине IX в. каган и бек хазарские обратились к царю Феофилу (829—842 гг.) с просьбой о построении укрепления на Дону для защиты от наступающих кочевников. Царь отправил на судах отряд под предводительством спафарокандидата Петроны, присоединив к нему морскую эскадру катапана Пафлагонии. Пересадив в Херсонесе экипаж на грузовые речные суда, Петрона прибыл по Дону на место, где была намечена постройка крепости. Так как в местности этой не оказалось камня, годного для строения, Петрона приказал копать глину, устроить печи и приготовлять [79] кирпич; известку же он нашел возможным добывать из мелкого речного камня. В выстроенной таким образом крепости хазары содержали периодически сменяемый гарнизон из 300 человек. В таком виде представляется история построения г. Саркела по известьям Константина Порфирородного и продолжателя хроники Феофана.¹⁶³⁾

Кедрен, писавший в конце XI или начале XII вв., сообщает, что Саркел служил для защиты Хазарской области от печенегов. Однако, последние по указанию Константина Порфирородного заняли местность между Дунаем и Доном только в 90-х годах IX в. С этими известиями византийских источников сопоставляют сообщения арабских географов о возведении хазарами укреплений для защиты от мадьяр и других соседних народов.¹⁶⁴⁾ Однако, при ближайшем ознакомлении в этих сообщениях не оказывается никаких указаний относительно времени и мотивов построения Саркела, хотя самый город и упоминается арабскими писателями в числе других хазарских городов.

По переводу Константина Порфирородного и продолжателя Феофана Саркел значит — белый дом, белая гостиница, что соответствует русскому названию хазарского города Белая Вежа, первое упоминание о котором находится в рассказе летописи о походе Святослава в 965 г.¹⁶⁵⁾ [80]

Около 950 г., когда Константин составлял свое сочинение, и несколько позже в письме хазарского царя Иосифа¹⁶⁶⁾ и затем при столкновении со Святославом город выступает как принадлежащий хазарам, находящийся у границы их владений, где «казари изыдоша противу» были побеждены и вынуждены были открыть путь на «Ясы» и «Косоги».¹⁶⁷⁾ Этим походом Святослава начинается окончательный разгром Хазарской державы и непродолжительное утверждение Руси на Азовском побережье, впоследствии выразившееся в образовании Тмутараканского княжества. Идрисий (1154 г.), заимствуя свои сведения от писателей X в., сообщает, что славяне покорили буртасов, болгар и хазар; заняли их владения так, что в глазах иных народов от них не осталось на земле ничего, кроме имени.¹⁶⁸⁾

Большинство историков, интересовавшихся вопросом о Саркеле, указывает район сближения Волги с Доном, как наиболее вероятное местоположение его.¹⁶⁹⁾ Предположение местных историков Донского края, наиболее отчетливо высказанное X. И. Поповым в докладе Археологическому съезду¹⁷⁰⁾ о тожестве Саркела с левобережным Цымлянским городищем, не встретило сочувствия и общего признания.¹⁷¹⁾ Тем не менее из всех предположений¹⁷²⁾ последнее является наиболее вероятным, хотя бы потому, что левобережное городище полностью соответствует тем признакам, которые на основании сведений о построении города можно предполагать у остатков Саркела. Как указывалось выше, левобережное городище имеющее стены и постройки, сложенные из кирпича, находится на низменном берегу Дона, где иного строительного материала, кроме глины, нет. Поиски остатков Саркела в других местах до сих пор были безуспешны: не найдено ничего соответствующего описанию Саркела древними авторами. В частности, в районе станицы Качалинской, куда особенно часто обращались взоры историков в поисках Саркела, вовсе нет сколько-нибудь значительного городища.

Единственное указание местоположения Саркела в описании путешествия по Дону епископа Пимена в 1389 г.¹⁷³⁾ с одинаковым [81] успехом привлекалось для доказательства разных предположений о месте крепости.

«В неделю же пятую о самарянине минухом реку Медведицу и горы высокие и Белый Яр реку. В понедельник же пловуще минухом горы красные, во-вторник же Терклию град минухом пловуще, не град же убо, но точию городище, та же перевоз минухом и тамо обретох первие татар много зело, якож и якоже песок». Из этого отрывка следует, что от Медведицы до городища Терклии, или Серклии по другим спискам, суда Пимена достигли на третий день, а так как расстояние это, если за Серклию или Саркел считать левобережное городище, равно, примерно, 425 км, то скорость движения судов доходила до 150 км в сутки. Приняв во внимание быстроту вешней воды (Терклию они миновали 18 мая по ст. календарю), мы приходим к выводу о возможности такой скорости передвижения. Расстояние от Воронежа до Медведицы, по книге Большого чертежа равное 350 в., Пимен проплыл в 7 дней, т. е. с почти втрое меньшей скоростью. Но на этом участке пути у него были остановки, и передвижение происходило в стране заселенной; ниже же начинался край, по свидетельству описания, совершенно пустынный и безлюдный.¹⁷⁴⁾

Если все же предположить, что Саркел находился где-то у стан. Качалинской, т. е. что Пимен и ниже Медведицы двигался примерно с той же скоростью, что и раньше, нам неизбежно придется столкнуться опять с крупными расстояниями, покрывавшимися в сутки. Миновав 18 мая Саркел, Пимен 22 был уже в Азове, т. е. расстояние примерно в 550 км сделал в течение 4 суток, прохода в день опять-таки более 130 км, тогда как при допущении Саркела у стан. Цымлянской скорость движения на промежутке от Саркела до Азова падает до 80 км.¹⁷⁵⁾ Замедление это, сравнительно с предшествующей частью пути, вполне естественно как вследствие вызывавшей вольные и невольные остановки заселенности страны, в которую вступили, миновав перевоз, суда Пимена, так, возможно, и в результате изменения благоприятных условий путешествия, например из-за перемены ветра.¹⁷⁶⁾

Принимая во внимание вышеприведенные указания на левобережное городище, как на единственное, соответствующее признакам Саркела по описаниям византийских авторов, полагаю, легко решить, какой из предложенных вариантов движения судов Пимена больше соответствует действительности. Некоторые недоумения может вызвать «перевоз», который ниже Саркела видели спутники Пимена. [82]

Великий перевоз на Дону упоминает Герберштейн;¹⁷⁷⁾ по его словам, он находится в четырех днях пути от Азова, близ устья Малого Танаиса (Донца), что в смысле расстояния от Азова как будто бы совпадает со сведениями Пимена.¹⁷⁸⁾ Скорее всего прав Попов, когда полагает, что перевозом, который видел Пимен, являлся перевоз, и поныне существующий близ хутора Потайновского, недалеко от левобережного городища. К этому перевозу в древности подходили караванные пути, а в недавнее время два больших чумацких шляха: один с Волги, другой из степей Манычских. К перевозу подходила и скотопрогонная дорога с Кавказа в Центральную Россию.¹⁷⁹⁾ Предположение Попова подтверждается находками в верхних слоях Потайновского городища, находящегося как раз возле перевоза. Здесь были обнаружены в большом числе фрагменты одноручных кувшинов и небольших горшочков, поверхность которых часто обработана слегка вдавленными вертикальными полосками и всегда окрашена в различные оттенки красного и коричневого цветов (рис. 37). Подобная керамика, встреченная на Дону в таких удаленных друг от друга пунктах, как Азов и м. Отрожки возле Воронежа, близко напоминает черкесскую и может быть датирована XIV—XV вв., т. е. тем же временем, к которому относятся татарские монеты Новочеркасского собрания, найденные в районе стан. Цымлянской. Существенно отметить, что, наряду с большим количеством этой керамики, верхний слой Потайновского городища, очень мощный и состоящий почти сплошь из золы, не дал решительно никакого иного материала, кроме костей, главным образом мелкого рогатого скота.

Это поселение подтверждает точность отожествления с Саркелом левобережного городища и перевоза ниже его с перевозом, указанным в описании путешествия Пимена. После продолжительного путешествия по пустынной безлюдной местности место у перевоза было первым, где спутники Пимена увидели «татар много зело».¹⁸⁰⁾

Исторические сведения о Саркеле вполне отвечают материалу, найденному на левобережном городище. Установленное нами время появления керамики, изготовленной на круге, сближается с датою [83] построения крепости византийскими мастерами. Вытеснение этой керамикою более ранней лепной не может служить доказательством смены прежнего населения этих мест новым, но, несомненно, означает внедрение в общество новых культурных элементов и переход к новым формам быта, с более четким разделением общественного труда. Появляющиеся около того же времени византийские монеты показывают, что город был не только крепостью, но приобрел значение и в качестве торгового пункта.

В настоящее время только в общих чертах можно определить, с какими областями находился в сношениях Саркел. Несомненно, что в главнейшие из них вела большая дорога по Дону, проложенная Петроною. Очевидна тесная связь, если и не с самою Византиею, то с Черноморскими колониями ее, выразившаяся в притоке византийских монет и в построении храма, строительная техника которого, равно как и его декоративные части — византийского происхождения.

Рис. 37. Керамика Потайновского городища.

Можно, конечно, сомневаться, действительно ли храм левобережного городища, остатки которого были описаны выше, построен в эпоху сооружения кирпичной крепости византийскими мастерами, а не значительно позже, в то время, к которому относятся многочисленные кресты, найденные на городище. Но ведь можно сомневаться и во времени построения самой крепости и, может быть, относить ее, вслед за Успенским, к X в. или еще позже. Однако, если принять, что предложенная нами группировка цымлянской керамики и расстановка ее во времени имеют за собою некоторые основания, то, сопоставив эти данные с теми наблюдениями над характером строительства верхних и нижних слоев левобережного городища, которые были приведены выше, придется согласиться, [84] что как сооружение стен, так и построение храма чрезвычайно трудно приписать тому позднейшему населению, которое строило из обломков кирпичей на глине. Если же храм относится к эпохе сооружения крепости, а не поселения на ее развалинах, то он выступает как важное свидетельство распространения христианства в Хазарском государстве. Связь между Хазарией и Византией, выразившаяся в построении византийскими инженерами крепости для хазар, в дальнейшем сказывается в попытке Византии обратить хазар в христианство. При императоре Михаиле III (842—867 гг.) для проповеди в Хазарию был послан Константин-Кирилл.¹⁸¹⁾ Хотя житие и сообщает о победе его в прениях о вере и о блестящем успехе миссии, поездка не принесла Византии желательных результатов — христианство не сделалось официальной религией хазар. Однако, среди населения хазарского государства оно, по-видимому, имело распространение и притом не только на Таманском полуострове и в Крыму, где распространение христианства началось с IV в.¹⁸²⁾ Масуди¹⁸³⁾ сообщает, что в Итиле было двое судей для христиан так же, как по двое их было и для магометан и для хазар иудейского вероисповедания. По словам Ибн-Хаукаля, в Семендере имелись христианские церкви.¹⁸⁴⁾ Из писем патриарха Николая Мистика следует, что в начале X в. наряду с архиепископом аланским Петром был епископ Евфимий, по-видимому, хазарский. Правобережное городище, судя по имеющемуся керамическому материалу, было заселено еще в эпоху бытования лепных сосудов. Принимая во внимание местоположение его, трудно допустить, чтобы здесь когда-нибудь существовало простое неукрепленное поселение. Все такие поселения, известные к настоящему времени на Нижнем Дону возле реки, расположены на первой береговой террасе, а не на малодоступных кручах изрезанного оврагами высокого берега. Надо полагать, что правобережное городище с самого начала возникло как сильная крепость. По-видимому, она выстроена раньше кирпичной крепости — Саркела, на левом берегу. Как было указано, правобережное укрепление рядом черт напоминает городища салтовско-маяцкого типа и поэтому должно рассматриваться в связи с ними. К сожалению, произведенные исследования правобережного городища слишком незначительны для сколько-нибудь отчетливого представления о жизни на нем и о его судьбах. Во всяком случае, это укрепление продолжало существовать и после построения Саркела, одновременно с рядом других поселений на правом берегу. Слабо выраженный культурный слой с небольшим количеством находок показывает, что во все время своего существования оно было мало заселено. Раскопками Сизова внутри, городища были обнаружены следы квадратного здания, [85] «служившего, — по словам исследователя, — жилищем важного лица». Надо пожелать чтобы в дальнейшем, при более внимательных исследованиях, это указание было учтено. Может быть, правобережное городище предстанет перед нами в виде замка местного феодального властителя, т. е. как важнейшее свидетельство социально-экономического строя Хазарского государства.

Поселение на правом берегу Дона возле хутора Потайновского, находящегося напротив доныне существующего перевоза через реку, в том же месте виденного спутниками Пимена, должно быть поставлено в теснейшую связь с Саркелом. Надо думать, что перевоз, существовавший в татарскую эпоху, устроен на месте, издавна служившем для переправы через Дон, и что те дороги, которые до недавнего времени проходили здесь, проторены в глубокой древности. Для защиты их, возможно, и был сооружен Саркел. По-видимому, еще в XIV в., когда по Дону путешествовал Пимен, русло реки находилось возле левобережного городища и только в дальнейшем уклонилось на значительное расстояние вправо настолько, что при проезде по реке не видно остатков Саркела. Старое русло еще в настоящее время может быть хорошо прослежено от хутора Красноярского, где оно сливается с современным течением реки, к хутору Попову, возле которого находится левобережное городище, и далее к хутору Потайновскому, опять до современного русла Дона. В эпоху Саркела река описывала дугу, противоположную той, которую в этом месте образует ее современное русло. Саркел находится, приблизительно, у середины этого древнего изгиба. Для устройства на левом берегу крепости, господствующей над переправой, невозможно найти в этом районе другое место, более выгодное, чем то, на котором находится городище. Немыслимо было ее устроить в непосредственной близости от перевоза, так как более узкая, чем в других местах, но все же значительной ширины пойма ниже Саркела в направлении к перевозу, находится вдоль левого берега реки и заливается в половодье водою. И укрепление расположилось на месте, облюбованном для поселения значительно раньше построения здесь крепости, на мысу коренного берега, миновать который после переправы или по пути к переправе через Дон невозможно, так как другие подходы перерезаны целым рядом протоков и болот. Существенно отметить, что в настоящее время дороги, ведущие к перевозу, проходят через городище. При ознакомлении с топографией местности становится очевидным, что устройство переправы в самом Саркеле, расположенном в древности на берегу реки и господствовавшем не только над переправою, но и над дорогою по воде, маловероятно, так как напротив его пойма реки значительно расширяется, смыкаясь с долиною реки Цымлы, и сильно изрезана множеством протоков и речек, тогда как переправа у Потайновского выводит сразу на высокий берег, переходящий в просторную степь между Донцом и Доном, Именно здесь должен был проходить уже в древности, как проходил в недавнее время, наиболее удобный сухопутный путь от [86] Предкавказья и степей Манычских в Центральную Россию, и для защиты этого пути был построен Саркел. Тесная связь Потайновского поселения с перевозом и с городищем на левом берегу подтверждается не только его местоположением, но и тем обстоятельством, что в последующую эпоху, когда степные поселения и правобережное городище были оставлены жителями, только эти два поселения, находящиеся по сторонам переправы через Дон, оказываются заселенными.

Не останавливаясь на изложении возможных догадок об отношениях поселений на правой стороне Дона между собой и к Саркелу, следует заметить, что обоснование их встречается с непреодолимыми затруднениями ввиду крайней ограниченности имеющегося материала, недостаточного в его узко локальных границах для решения даже предварительных, чисто формальных задач. Анализ социально-экономических отношений, а именно к этому сводится в конце концов вопрос о поселениях Цымлянского района, должен составить задачу специальной работы, основанной на всей совокупности материалов, относящихся к истории Хазарского государства.

Следующий период в жизни цымлянских поселений, относящийся ко времени около XI в., характеризуется сильным влиянием русской культуры. Основываясь на находках в левобережном поселении предметов, сходных с обычными в русских курганах и городищах, некоторые историки полагают, что и население его было русским.¹⁸⁵⁾ В предшествующем изложении было показано, что в истории этого поселения необходимо различать три культурно-хронологических периода; указывалось также на невероятность заселения нижнего Дона славянами в хазарскую эпоху. В силу этих соображений и на основании указанного выше сходства может быть поставлен вопрос о заселении левобережного городища русскими только в третьем периоде. Наблюдения, сделанные при раскопках левобережного городища, показывают, что позднейшее поселение здесь было основано на развалинах кирпичного города, выстроенного Петроною, и представляло грубые постройки из обломков старых кирпичей или дерева, т. е., по-видимому, появилось после разрушения хазарского Саркела. Сообщение летописи о переселении беловежцев на Русь в 1117 г.¹⁸⁶⁾ может быть признано одним из доводов в пользу предположения о русском или русифицированном населении позднейшего Саркела в том случае, если не возражать против отожествления его с Белою Вежею. Сомнения же в этом смысле высказывались неоднократно.¹⁸⁷⁾ Основным [87] доказательством тожества Саркела с Белою Вежею русских летописей является греческий перевод наименования хазарской крепости словами, которые по-русски значат «белый дом», «белая гостиница», приближающимися по значению к русскому названию хазарского города, взятого войсками Святослава. Археологические факты, представляемые левобережным Цымлянским городищем, не только не расходятся с таким отожествлением, но, наоборот, объясняют, почему в русской летописи сохранилась память о взятии Белой Вежи, в то время как вовсе не упомянуты более крупные успехи русских в войнах с хазарами, известные по восточным источникам (Ибн-Хаукаль, Мукаддеси), такие, как разгром главных хазарских городов Итиля и Семендера и временное овладение всей хазарской землей. Прежний хазарский город сразу же за покорением его Святославом в 965 г. или некоторое время спустя вошел в состав Русского государства, в связи с чем память об этом событии сохранилась вплоть до составления летописного рассказа. Целый ряд других фактов показывает на развитие около того же времени русской колонизации юго-востока, в частности выразившейся в образовании Тмутараканского княжества на выходе из Дона и Азовского моря в Черное. Известные к настоящему времени русские памятники Тмутаракани относятся ко времени около XI в.,¹⁸⁸⁾ т. е. хронологически совпадают с находками этого рода в Цымлянском городище. Летописные сведения о Тмутаракани также не выходят за пределы XI в. В 20-х годах этого столетия выступает обвеянный легендами образ князя тмутараканского Мстислава, а в 1194 г. княжество упоминается в последний раз. Занятие Приазовья русскими не было прочным; под напором половцев в XII в. начинается обратный отлив населения в старые русские области. Одним из эпизодов этого обратного движения является переселение беловежцев в 1117 г.,¹⁸⁹⁾ память о котором сохранила летопись. Ряд походов русских князей для освобождения путей к Дону кончается безрезультатно; половцы плотной стеной становятся между Русью и наследием Святослава.

Среди собранного на Цымлянских городищах материала нет ничего, что бы сколько-нибудь достоверно могло быть отнесено к концу XII и XIII вв. Самые поздние монеты с левобережного городища также относятся только к началу XII в. (Алексея Комнина). Таким образом, вероятнее предположить, что Цымлянские городища после переселения беловежцев совершенно опустели, и [88] новое поселение у хутора Потайновского с крашеной керамикой XIV—XV вв., виденное в этом месте спутниками Пимена, ничем, кроме территории, не связано с предшествующим. Хорошо прослеживаемый в местах Потайновского городища, подвергнутых раскопкам, слой погребенной почвы, отделяющий наслоения XIV—XV вв. от нижележащих, является убедительным доказательством перерыва в его заселении.

Наименование Саркел, переведенное греками и русскими как Белый город, естественно было бы приложить не к кирпичной левобережной крепости, а к сложенному из белого известняка правобережному укреплению-замку. Возможно, что имя более древнего города было перенесено на новый, вблизи его построенный, но также можно предположить, что в переводах мы имеем не столько перевод, сколько истолкование непонятного названия, но предположению Н. Я. Марра могущего быть просто составным нарицательным sar-kel, означающим «город».¹⁹⁰⁾ Как бы то ни было, при переводе этого названия на русский и греческий языки было учтено значение составляющих его слов в каком-то из современных языков. Вайер полагает, что это слова турецкие и производит их от турецкого scher-kil «белая глина»; другие, начиная с Клапрота, искали объяснения в финских языках, производя название города от вогульского «сар» или чувашского «шуро», что значит «белый» и от вогульского «коль» и чувашского «киль» «дом», что как раз соответствует русскому и греческому переводам.

В ученой литературе XIX в. существовало две теории об этнической принадлежности хазар, которые и нашли отражение в указанных выше толкованиях названия хазарского города: по одной они были турками, по другой — финно-уграми. В настоящее время более или менее принято предположение о смешанном составе Хазарского государства, включавшего в себя разные этнические образования.

В решении вопроса об этническом составе Хазарского государства должны быть учтены археологические данные, которые свидетельствуют о генетической связи и культурной преемственности между сарматской и хазарской эпохами. В свете этих фактов традиционное представление о смене одной народности другой, о вытеснении турецкими племенами ранее занимавшего край ирано-сарматского населения должно быть пересмотрено. Исследования Н. Я. Марра языков народов Поволжья, в особенности чувашей,¹⁹¹⁾ показали наличие в них элементов, органически и генетически связывающих турецкие языки с языками яфетической системы. Опираясь на эти исследования, можно полагать, что в хазарскую [89] эпоху местные языки яфетического строя имели значительно более широкое распространение, чем в настоящее время, и лишь с этой эпохи путем скрещения и аккультурации частично преобразовывались в языки турецкой системы. Какую роль в этом процессе играло разделение населения на оседлое и кочевое, еще предстоит выяснить. При этом в отношении оседлого населения нижнего Дона нужно иметь в виду отмеченную выше близость оставленных им вещественных памятников с русскими памятниками XI в. Надо думать, что эта близость является результатом не только колонизации Дона русскими, но и культурного и языкового переоформления местного населения в связи с включением его в состав Русского государства и тесной экономической и культурной связи с Русью.

¹⁶³⁾ Константин Порфирородный, «О фемах» и «о народах», пер. Г. Ласкина, М., 1899 г., стр. 150, приложения, стр. 223 и сл.; Theophan continuat, стр. 122. У последнего рассказ о миссии Петроны помещен перед сообщением о походе Феофила против сарацин, хронология которого по арабским источникам устанавливается совершенно точно — 837 г. А. Васильев, Византия и арабы, т. I, приложения, стр 141; Muralt, Essai de Chronographie byzantine, т. 1, стр. 416, датирует построение Саркела 833 г.; Кедрен указывает 834 г.; Василевский, О построении крепости Саркел, ЖМНП, октябрь. 1889 г.; В. Г. Василевский, Русско-виз. исслед., Труды Василевского, т. III, 1915 г., стр. CXIV; Вестберг, Записки Готского топарха; W. Tomaschik, Die Goten in Taurien, 1881 г., стр. 30; Marquart, Osteurop. und Ostasiat. Streifzüge, 1903, стр. 27, 195, 474, 492; В. С. Миллер, Осетинские этюды, т. III, стр. 66 и др. Наиболее расходится с общепринятой датировка Ф. И. Успенского (Византийские владения на берегу Черного моря к IX —X вв., Киевск. старина, т. XXV, 1889 г.; его же, Первые страницы русск. летописи и визант. перехожие сказания, 1914 г., стр. 22), который относит дату построения крепости Петроною к X в. Единственным последователем Успенского явился Ласкин (соч. Константина Багрянородного, М., 1899 г., стр. 224, 225).

¹⁶⁴⁾ Хвольсон, Известия Ибн-Даста, стр. 27; Савельев (Мухамм. нумизм, стр. LXIII) и Гаркави (ук. соч., стр. 157) к Саркелу относят известие Масуди, рассказывающего, что при соединении рукава моря Найтас с хазарской рекой хазары постоянно содержали войско для удержания приходящих по морю русов и туркских кочевников половцев (узов), которые зимой, переходя по льду, делали набеги на области хазар. Иногда царь хазарский вынужден бывает являться на помощь своему укреплению (Гаркави, ук. соч., стр. 131; о том же см. D'Ousson, Les peuples du Caucase, стр. 117; Голубовский, Печенеги, торки и половцы, стр. 233). Но еще Григорьев в описании местоположения хазарского гарнизона правильно усмотрел указание на Тамань (ср. Вестберг, ЖМНП, февраль, 1908 г., стр. 383).

¹⁶⁵⁾ Хвольсон отожествляет Саркел с упоминаемым арабскими писателями городом Бейда, имя которого по-арабски значит «Белая» (Изв. о слав, и русск. Ибн-Даста, СПб., 1869 г., стр. 45; его же, Восемнадцать евр. надгробных надписей из Крыма, 1866 г., стр. 34).

¹⁶⁶⁾ Коковцев, Еврейско-хазарская переписка в Х в., Л., 1932 г., стр. 102.

¹⁶⁷⁾ Лаврентьевская летоп., изд. 3, 1897 г., стр. 63, 965 г.

¹⁶⁸⁾ Jaubert, Géographie d'Edrisi, т. II, стр. 404; Гаркави, ук. соч., стр. 218; Ибн-Хаукаль, стр. 262 (Аль-Мукаддеси); Вестберг, ЖМНП, март, стр. 3 сл.

¹⁶⁹⁾ Дедиль, Байер и Данвиль место Саркела указывали на Донце, где нынешний Белгород: Карамзин (Ист. гос. Росс, т. I, прим. 87), Эверс (Крит. роз. о древ. русск. ист., стр. 180), Дорн (Каспий, карта № 1) — в месте сближения Дона с Волгой; Бутков (Оборона русск. летописи, стр. 283 сл.) при слиянии Донца с Доном; Василевский (ЖМНП, октябрь, 1889 г., стр. 271) в устье Дона, и, наконец, Врун (Черноморье, т. I, 1879 г., стр. 143) искал его на северном берегу Азовского моря, на Белосарайской косе; Маркварт (Streifzüge, Leipzig, 1903 г., стр. 1-3) отожествлял его с Итилем, а Проценко с Семендером.

¹⁷⁰⁾ Труды IX Арх. съезда, т. I.

¹⁷¹⁾ Труды IX Арх. съезда, т. II, стр. 102, протоколы.

¹⁷²⁾ Вестберг; ЖМНП, март, 1908 г., стр. 6; Готье, Железный век в Восточной Европе, Гиз, 1930 г., стр. 63 сл.

¹⁷³⁾ Никоновская летоп., стр. 158-184; ПСРЛ, т. XI, СПб., 1897 г.

¹⁷⁴⁾ О необитаемости края в XV в. см. Путешествие Амв. Контарини..., Библ. иностр. пис. о России, отд. I, т. I, стр. 102, 103.

¹⁷⁵⁾ Ср. Попов, ук. соч., стр. 3, и Чаусов, ДВВ, № 17.

¹⁷⁶⁾ Перечисляя татарские селения, мимо которых проплывали суда, автор описания добавляет: «От татар же никто же нас не обиде, точию воспросиша ны везде, мы же отвещахом; и они слышавше ничтоже нам пакости творяху и млеко нам даяху; и сице с миром в тишине плавахом».

¹⁷⁷⁾ Герберштейн, Записки о Московии. Перев. Анонимова, СПб., 1866 г., стр. 103.

¹⁷⁸⁾ Место этого перевоза приурочивают к ст. Константиновской, к так наз. Бабской переправе (Савельев, Где на Дону был древний город Ахаз, ДВВ, № 106, 1911 г.).

¹⁷⁹⁾ Проценко (Труды предв. ком. к V Арх. съезду, т. I, стр. 401) считает, что в этом районе проходил «Золотный путь», ведший из Киевской Руси к нижней Волге. Позже, по-видимому, в этом же месте пересекал Дон «Ногайский шлях», проходивший с восточной стороны нижнего Дона к верховьям Чира, затем вновь переходивший через Дон близ устья Елани и далее шедший по направлению к Тамбову (см. Кудряшов, Русск. историч. атлас, Гиз, 1928 г., табл. VIII).

¹⁸⁰⁾ Само собой разумеется, что приведенное этническое определение жителей поселка у перевоза не может считаться совершенно достоверным, так как словом «татарин» покрывается весьма сложный этнический комплекс населения юго-восточных степей. В преданиях донских казаков до недавнего времени жила память о «черкесах»; им приписывались и некоторые из нижнедонских городищ. Это наименование в устах донских казаков точно так же не заключало больше этнического содержания, чем слово «татарин» в описании путешествия Пимена.

¹⁸¹⁾ Изв. Академии наук по Отд. русск. яз. и слов., т. VI, 1886 г.

¹⁸²⁾ Кулаковский, Прошлое Тавриды, 1914 г., стр. 50.

¹⁸³⁾ Гаркави, ук. соч., стр. 129, 130.

¹⁸⁴⁾ Там же, стр. 220; 230 каган Захария.

¹⁸⁵⁾ Грушевский, Киевская Русь, т. I, стр. 234, прим. 1.

¹⁸⁶⁾ Указание Густынской летописи, что они были хазары, имеет значение только в том смысле, что в представлении летописца Белая Вежа была идентична с городом, взятым Святославом; относительно же этнической принадлежности его в начале XII в. домыслы позднейшего летописца никакого значения не имеют.

¹⁸⁷⁾ Арцыбашев, Повествование о России, т.1, кн. 1,прим. 147 к стр. 34; Брун, Черноморье, т. I, стр. 143: Проценко, О полезности для науки арх. обследования местности по р. Сал, Труды предвар. ком. к V Арх. съезду, М., 1882 г., т. I, стр. 392 сл. Арцыбашев под Саркелом понимает столицу хазар Итиль, Проценко — Семендер, название которого по-арабски значит «белый как жасмин город», и думает, что византийские инженеры были вызваны для построения укреплений столицы, а не пограничного города.

¹⁸⁸⁾ Перечень их см. у Репникова, О древностях Тмутаракани, Труды инст. археологии и искусствознания, РАНИОН, т. IV, М., 1929 г., стр. 437.

¹⁸⁹⁾ Город Белая Вежа у верховьев Остра, упоминаемый в поучении Владимира Мономаха и в нескольких местах летописи, известный в XVII в. в виде городища (Книга Больш. чертежа, стр. 86), название которого перенесено на существующую ныне там же немецкую колонию Белемешь, невидимому, основан переселенцами с Белой Вежи Донской (Голубовский, История Северской земли, К., 1881 г., стр. 8, 9).

¹⁹⁰⁾ Н. Я. Марр, Иштарь, Яфетический сборник, т. V, 1926 г., стр. 135. Ср. ниже предложенное толкование слова Саркел — «хазарский» город — в статье «Чуваши на Волге», стр. 67, 71. По мнению Проценко (ук. соч., стр. 399), слово Саркел легко объясняется при помощи турецко-татарского и персидского языков и означает понятие, выражаемое словами: главная крепость, главный город.

¹⁹¹⁾ Н. Я. Марр, Чуваши-яфетиды на Волге, Чебоксары, 1926 г.