Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Луис Мигель, Мартинес Отеро.   Иллюминаты. Ловушка и заговор

Эпоха

XVII век — век обновления схоластики («барочная схоластика») в теологии, век научного метода, век Монтеня, Галилея, Бэкона и Декарта, и — что представляет для нас наибольший интерес — век герметических исследований, век неоплатонизма, век религиозных откровений, иудейской и христианской каббалы, Универсального Духа. Алхимия в ту эпоху уже прошла свой апогей и объединяется с каббалой и теософией. Одна из выдающихся в этой области фигур — это ученый иезуит Атанасиус Кирхер, автор знаменитой книги «Mundus subterraneus», а также многих других научных трудов. Особо следует упомянуть его «Polygraphia nova et universalis», опубликованную в Риме в 1663 году. Он разрабатывал универсальный язык, смесь латинского, итальянского, испанского, французского и немецкого языков, используя одновременно иероглифическое, криптографическое и стенографическое письмо, которые наряду с иероглифами Ренессанса столь широко использовались в герметических искусствах и в передаче знаний, а в этом процессе огромную роль играли тайные общества, начиная с иллюминатов.

XVIII век продолжает тенденции предыдущего и одновременно порывает с ними. Он, вне всякого сомнения, все еще присутствует на спектакле мотовства, феодального деспотизма, кумовства и невежества низшего духовенства; однако его христианская теософия западного типа, напротив, явно склоняется к протестантству, к Рейнланду против Баварии (могли бы мы сказать). Кроме прочего, это век просвещения и «светочей», век Aufklàrung, век haskalâh, как будто на самом деле связь между веками оказалась разорвана (а как иначе это понимать?) и настал новый день. Это Французская революция и новые лица, переход от Нового времени к современности. Древнее, классическое, было и прошло, как будто каждый элемент этого novus ordo seclorum[5] (как гласит надпись на долларе) мы видим впервые. Зарождается экономический либерализм, объявляют свою независимость Соединенные Штаты Америки…

Aufklàrung, Lumières и прочие обозначения перемен XVIII–XIX веков, в действительности заимствованы у иллюминатов и розенкрейцеров XVIII века. Мы не должны забывать, что они несут эмоциональную нагрузку, дополняющую рационализм, которому они поклоняются, спиритической аурой, которую они прибрали к рукам.

Но под видом нового возрождается и хорошо забытое старое. Например, масонство. В действительности его рождение имеет смысл датировать лишь 1723 годом[6], хотя сами масоны ведут свое летоисчисление от библейского Хирама Абифа, легенду о котором они довольно значительно исказили[7], от строительства Храма Соломона, и, наконец, считают своими прямыми предшественниками тамплиеров, поскольку уж они-то все стерпят.

Мы должны, не откладывая, ясно обозначить разницу между обрядом и традицией; дело в том, что вторая не является просто записью первого.

Масоны взращивают тайны и таинства, обряды и ритуалы, катехизисы и степени посвящения. Вопреки «светочам», которые они стремятся принести в мир (равенство, братство, филантропия), превратив подчиненного в свободного гражданина, их язык становится все более инициационным, мистагогическим и символическим.

Не таковы баварские иллюминаты, которые абсолютно самобытны и абсолютно современны. Как мы увидим… они будут называть себя радикальными социалистами. С некоторой натяжкой мы, пожалуй, могли бы классифицировать их идеологию как чистую утопию, если бы этот термин не включал в себя понятий идеализма. Они жестоки и вероломны. Их идейный вдохновитель Вейсгаупт формирует свое общество не столько во имя гуманизма, украшающего его герб, сколько по личным мотивам, в которых любой психоаналитик-любитель нашел бы массу интересного. Он строит, не используя имеющихся фундаментов, и если мы проследим течения его времени или предыдущего века, то увидим, что он разрушает их до основания, оборачиваясь то одним, то другим лицом, подобно Янусу. Дьявольский дух. Мы можем говорить, таким образом, об абсолютно новом творении, не имеющем какой-либо настоящей миссии. О творении, возникшем не только без высшей на то воли, без провидения, без очевидной преемственности, без инициационной цепи, но даже без участия какой-либо вдохновившей его низшей силы. Единственное, что имеет значение, — вся постройка выполнена человеком по личным мотивам. Но способности человека таковы, что из его пальцев, даже если они на левой руке, могут прорасти удивительные соцветия чудес. Учение Вейсгаупта, анархистское и социокоммунистическое, предваряет вселенные других демиургов, приложивших руки к этой же постройке в последующие века.

Эпоха непосредственно предреволюционная, когда создается орден баварских иллюминатов, была глубоко парадоксальной. Восемнадцатый век был веком исключительной важности; именно тогда — как бы то ни было — возникает современный менталитет. Это время Дидро и его «Энциклопедии», в философии — это эпоха д’Аламбера, Фихте, Лессинга и, конечно, непревзойденного Канта, в точных науках прославляют себя Ламарк и Лаплас, а в искусстве царят Гёте, Гойя, Ватто, Моцарт, Бах, Бетховен, Гендель, Вивальди и Гайдн. В том же веке рождается и умирает величайший ум: Моше Хаим Луцатто.

Вопреки легендам, имеющим хождение в среде самих масонов, спекулятивное масонство также было создано в XVIII веке. В этом же веке рождается Бонапарт. Иезуитов изгоняют из Португалии, Франции и ее владений, из Неаполя, Испании и ее владений, из Сицилии и герцогства Пармского. 14 июля 1789 года была взята Бастилия. Просвещенный XVIII век отмечен и множеством других событий, которые мы не имеем возможности здесь упомянуть.

Чрезвычайно важны для нашей темы, поскольку именно на этих событиях взрастают баварские иллюминаты, два момента: изгнание иезуитов в 1767 году и их роспуск папой Климентом XIV в 1773 году[8]. Кроме того, мы полагаем, что в этот век свободомыслия, рационализма и космополитизма сильно сдает позиции католическая церковь и набирает вес совокупность религий, которые мы обозначаем общим словом протестантство.

Таким образом, мы присутствуем при триумфе разума над религией, при триумфе природы, видимой «реальности» над невидимым Богом. Публикуются газеты, журналы, книги на любые темы, и библией той эпохи станет энциклопедия Дидро[9], которая противопоставляется христианской религии. Вольтер произнесет свой знаменитый слоган (против Церкви и против старого режима), «раздавите гадину». Свобода, Равенство и Братство. Их ритуалы (поскольку человечество не может не окружить любое свое действие соответствующим ритуалом) будут проходить в масонском храме, на шахматном полу, меж двух колонн.

В эзотерических, сектантских и философских средствах массовой информации мыслитель той эпохи представляется сторонником имманентной мысли, с очевидной склонностью к пантеизму. Бог рассматривается не как личность, но как высшее проявление природы, как отблеск вещей, а Иисус Христос, в самом лучшем случае — основатель или идейный вдохновитель религии, которая счастливо проходит все испытания. Именно это положение становится предметом спора с истинными христианами, а также с представителями духовного христианства, проповедующими повсеместный (и весьма неопределенный) деизм, принадлежащий в наиболее полной степени традиции германского Просвещения. Обновляются мысли и идеи, относящиеся к морали и религии, и начинается «научное» изучение Библии.

Догмат троицы, по всей видимости, также порождает странные циклологические конструкции, которые, как и все человеческое, не полностью лишены интуиции. Чрезвычайно важна популярность, которую приобретают взгляды Иоахима Флорского. Он делит мировую историю на три периода: Эпоха Отца, от сотворения мира до Пришествия; Эпоха Сына, от Пришествия до условного настоящего, которое имело место в девятнадцатом веке; Эпоха Святого Духа, третий и последний период, в котором мы сейчас живем. Эта троичность должна очень хорошо восприниматься человеческим мозгом, поскольку окружает нас в жизни почти повсеместно. В любом случае, в соответствии с ортодоксальными христианскими учениями Востока и Запада, возраст мира всегда насчитывает три периода, вне зависимости от того, по какому критерию они выделяются.

В похожем смысле Г. Э. Лессинг (1729–1781), один из главнейших столпов Просвещения, полагает, что все религии — не более чем этапы, ведущие к еще более совершенной религии. Перефразируя Иоахима Флорского, мы имеем языческие религии, которые со временем превзошел более совершенный иудаизм; в свою очередь иудаизм был превзойден еще более совершенным христианством, и, наконец, христианство будет превзойдено новой религией, которая придет вслед за ним и достигнет максимального совершенства.

Все вышесказанное устанавливает основы для диагноза настоящему. В следствие чего один умный человек сказал, что Просвещение — последствия которого важны нам более, чем Французская революция, — это наше самое актуальное прошлое.

Равным образом Синагога, уже в конце XVIII века, откликнулась на светочи движением, которое позже получило название «Хаскала» (древнеевр.: «культура», «цивилизация», «просвещение»). На это стоит обратить особое внимание, поскольку сам Вейсгаупт был евреем, поскольку вскоре евреи займут важные места на политической сцене и поскольку все диаспоры (иудейские, армянские и т. д.) порождают, просто стремясь выжить, наиболее острые интернационалистские воззвания. Мы выделим друга Лессинга, состоявшего с ним в многолетней переписке, философа Мойзеса Мендельсона, одного из надежных столпов Просвещения в синагоге. По его мнению, как и в соответствии с идеями кантианства, «существует мир, данный нам в ощущениях, и нечто позади него, нечто, в отношении чего мир, такой, каковым мы его ощущаем, — это построение или порождение нашего разума»[10], что мы уже упоминали выше. Это также относится к сфере философии или внутренней мысли, поскольку Хаскала, кроме прочего, это попытка модернизации — успешной — миноритарного сектора, играющего чрезвычайно важную роль в человеческом сообществе.

Парадоксальным образом, Хаскала предполагает высшую форму интеграции и ассимиляции. Для ортодоксов именно в этом и заключается проблема. Диаспора, гетто, которое она порождает, собирающееся вокруг жертвоприносителя кашер (мясник), возводит стену, защищающую народ и Тору от любого христианского загрязнения. Хаскала же способствует всеобщему слиянию и растворению одной культуры в другой. Гетто стремятся исчезнуть, однако никогда этого не достигают. Согласно иудеям, Хаскала состоит в светской культуре, которая одержит триумф вместе с Французской революцией.

Движение Хаскалы предполагает включение в программу образования мирских предметов, быстро ставших обязательными в Австро-Венгерской империи, предполагает господство языка страны, что приводит к существенному коверканию идиша и ладино, этих «языков изгнания и упадка», и одновременно, как ни странно, благоприятствуя изучению собственной религиозности, растет интерес к древнееврейскому языку, который вскоре, после возникновения сионизма и Государства Израиль, будет возрожден как современный язык.

загрузка...
Другие книги по данной тематике

Юрий Мухин.
Лунная афера США

Виктор Спаров, Глеб Благовещенский.
Тайные общества, правящие миром

Росси Джанни и Ломбрасса Франческо.
Во имя ложи
e-mail: historylib@yandex.ru