Глава IV. Английские миссионеры и распространение бенедиктинства

1. Мартин Турский не был только основателем монастырей. С насаждением личной аскезы он сочетал энергичную и широкую миссионерскую деятельность — борьбу с язычеством и распространение аскетически понятого христианства. И этот миссионерский дух жил после него в монашестве северо-западной Галлии. Галльские монахи переправлялись в Британию, распространяя там христианство и призывая к монашеской аскезе, а примкнувшие к ним полуроманизованные бриты занесли христианство и в Ирландию уже в конце IV века. Западная Британия (Уэльс) и Ирландия — первые и наиболее значительные очаги английского христианства, и отсюда, главным образом из Ирландии, пропаганда идёт далее: на север Англии, в Шотландию и на острова вплоть до Исландии. Ирландия же поддерживает своими миссионерами быстро слабнущую британскую церковь.

Монашеский характер первых миссий определил характер британской и ирландской церквей, неразрывно сплёл их историю с историей монашества. Местные условия оказали на них не меньшее влияние. Монахи-миссионеры находили, особенно в Ирландии, только одно твёрдое основание в текущей социальной жизни, только одну базу — род или клан. В роде и оседали они, от главы рода получая земли для постройки монастыря. Таким образом, между монастырём и кланом с самого же начала устанавливалась тесная связь, и даже сан аббата часто передавался по наследству в пределах главенствующей, одарившей монастырь, семьи. Становившийся во главе своего монастыря и его посадок аббат вместе с тем становился и во главе всей христианской жизни данного клана. Естественно, что, как правило, он был и епископом. Епископ и аббат для ирландцев и бритов являлись почти синонимами, и даже римского папу называли римским аббатом. Так создалась своеобразная монашеская церковь или, вернее, создались своеобразные монашеские церкви, не связанные друг с другом, не зависимые одна от другой, так же, как клан независим от другого клана. Ещё в Британии ко времени прихода римских миссионеров наблюдается некоторое объединение отдельных [66] церквей; в Ирландии же их обособленность держится значительно дольше.

Монашество становится в центре христианской жизни, и монастырь не убежище спасающихся, а орган христианизации масс; монах не только аскет, а и миссионер или апостол. В полном соответствии с исключительным господством монашества и идеал христианский понимается аскетически, способствуя появлению и расцвету анахоретства. Ирландские монахи — сосредоточенные энтузиасты отречения от мира, пламенные пустынники и самоотверженные миссионеры. Тысячи их гибнут в пламени их же монастырей, сжигаемых северными варварами, или в пучине морской во время своих дальних странствий. Но на место погибших приходят новые и бестрепетно возобновляют трудную и долгую работу. Однако сжигаемые аскетическим порывом ирландцы не отвернулись от галло-римской культуры. У них не было того ужаса перед язычеством римских писателей, который сквозит в каждой строке бессильных побороть его отщепенцев римской культуры, увлечённых христианством. Ирландцам внутренне чужда греко-римская мифология; она не кажется им опасною, как не кажется опасным увлечение пронизанной ею римской литературой. И в монастырях Англии, Ирландии, а потом и Шотландии, находит себе надежный приют римская образованность. В них прилежно изучают греческий язык, читают и переписывают латинских прозаиков и поэтов, преподают арифметику и «музыку». По своему культурному уровню ирландская церковь IV—VIII веков занимает первое место в Европе, храня последнее достояние античности. Ирландские монахи преподают в монастырских школах континента. Бесконечная вереница переселяющихся на материк иро-скоттов готовит «каролингский ренессанс».

В Ирландии вырабатывается свой особенный тип монашеской жизни, своеобразная индивидуализация монашеского идеала. «Бенедикт Ирландии» — аббат Клонарда Финниан (VI в.) в своем уставе выражает общий дух монашества своей страны. Чрез посредство аббата Бангора Комгелла и Колумбы ирландские идеалы получают широкое распространение. Этому способствовала подвижность иро-скоттских монахов, их жадное искание пустыни. Они «искали пустыни в океане» и, добираясь в своих поисках до Исландии, переходя на континент, разносили христианство, преломлённое их аскетическим идеалом, и культуру, принятую ими. Следуя в своём «обычае странствования» Христу, иро-скотты устремлялись в дикие места запада и, сталкиваясь с условиями его жизни, превращались не в одиноких анахоретов, о чём мечтали, а в основателей монастырских культурных центров. [67]

2. Одним из таких «странников» был св. Колумбан (около 540 — 615 гг.). Он покинул свою семью и сделался монахом славного Бангора, руководимого тогда св. Комгеллом. Колумбан — типичный ирландец: бурный аскет и в то же время образованнейший монах своего времени. Он знал Вергилия и Горация, может быть, Овидия и Ювенала, знал Сенеку, не говоря уже о Василии Великом, Иерониме и Кассиане. Он и сам причастен был к литературному творчеству. Колумбана не удовлетворяла тихая жизнь Бангора: он хотел «странствовать за Христа» — «pro Christo peregrinari». И Комгелл благословил его в путь вместе с 12-ю товарищами, как когда-то Христос блуждал по миру с 12-ю учениками. Помолившись вместе со своими братьями и получив от своего аббата поцелуй мира, Колумбан покинул Бангор и отправился со своими спутниками в Шотландию, откуда перебрался во Францию. В 575 г. высадился он на берегах Соммы и вскоре за этим основал свой первый монастырь (Анегрей) в пустынных Вогезах. Уже один внешний вид ирландцев – их суровая шерстяная одежда, их тонзура — останавливал на себе внимание, настраивая на ожидание исключительной святости. «В них была такая сила братской любви и такое терпение, такое стремление к кротости и дружественности, что нельзя было сомневаться: Бог жил среди них». За первым монастырём, при содействии покровительствовавшего Колумбану короля Бургундского Гунтрамна, возникает второй (Luxovium, Luxeuil), за вторым — третий (Fontaines), и число монахов Колумбана доходит до 600 человек. Каждый монастырь подчинён особому настоятелю (praepositus), верховное же руководство всеми Колумбан оставил за собой, по очереди живя в своих монастырях или удаляясь на время в уединённую лесную глушь для одинокого созерцания и молитв. С большим религиозным одушевлением Колумбан соединял исключительную веру в истинность своих идеалов, нетерпимость к чуждым ему обычаям и нежеланье сдерживать своё возмущение уклонениями от христианской морали. В горячей борьбе с местным духовенством он отстаивал ирландские обычаи, несдержанно и резко нападал на безнравственность бургундской королевы Брунгильды. Это поссорило его и с местным клиром, и с местною властью. Колумбан возобновил свое скитальчество, бродил с места на место, пока в Италии лангобардский король Агилульф не подарил ему землю и полуразвалившуюся базилику св. Петра на склоне Лигурийских Апеннин, на дороге между Пьяченцей и Генуей, в 40 км от первой. Здесь поднялся знаменитый Боббио — последнее дело умершего в 615 г. Колумбана.

Главною целью своей Колумбан считал насаждение истинно христианской монашеской жизни, основанной на смирении и [68] братской любви, по ирландскому образцу. С этой стороны и интересен его устав. Он не оригинален, восходя частью к уставам Василия Великого в переработке Руфина, частью к уставам Пахомия и Кассиана, частью (и наиболее значительною) к Колумбе и Финниану. Устав Колумбана краток — всего девять глав — и неполон, не касаясь, например, такого важного вопроса, как права и обязанности аббата. Положения его — от общих идеалов бедности («Нагота и презрение имущества — первая степень совершенства монаха»), целомудрия и смирения до повиновения старшим («Следует считать ослушником того, кто, услышав слово приказания, подымется не сразу») и псалмодии — не блещут новизною. Но обращает на себя внимание безусловность идеала и энергия его выражения, обеспечившие успех колумбановского правила. Неполнота устава скоро заставила даже Луксёй и Боббио сочетать его с победно шествующим бенедиктинским, а потом и совсем заменить его последним.

Но не в уставе и популярности его, показательной для радикализма аскетических идеалов эпохи, заключается значение Колумбана в истории монашества, а в выдвинутом им, как и другими менее известными английскими миссионерами, моменте духовной культуры и способствующем распространению монашества энтузиазме основанных им общежитий. Боббио сделался одним из значительнейших центров духовной культуры, сосредоточившейся в монастырях. Его библиотека обогатила своими рукописями библиотеки Турина, Милана и других городов северной Италии. Луксёй более выделяется как один из центров течений, стремящихся к усилению монашеской аскезы и распространению в монастырях единообразно строгой жизни. Преемники Колумбана — аббаты Луксёя основали целый ряд новых монастырей нового строгого типа, как Ребэ (635 г.), знаменитое Корби (657 г.), Ремиремон, Солиньяк (635 г.) и многие другие. Монахи Колумбана оживляли падающие общежития (например, в окрестностях Буржа), и дух Колумбана — дух ирландского монашества содействовал дальнейшему развитию монашества западного, высоко вознося его идеал и помогая его объединению.

3. Ирландские и английские монахи не только оживляли и распространяли монашество на континенте. Они же вместе с папством и франкскими государями и церковью более всего содействовали успехам устава Бенедикта. Прибытие в Англию посланного Григорием Великим Августина организовало английскую церковь и поставило её в непосредственную связь с Римом. Сам Августин, его товарищи и прибывшие позже ему на помощь римские монахи основали в Англии целый ряд бенедиктинских монастырей. Августин положил начало монастырю св. Петра в своей епископской резиденции — Кентербери. За [69] этим монастырём последовали Вирмут (674 г.), Ярроу (682 г.) и другие. С юга Ирландии началось постепенное преодоление и самой ирландской церкви, своеобразная организация которой мало-помалу уступала формам римской организации, уже ранее завоевавшей Англию. Новое поколение ирландских и английских миссионеров уже было так или иначе затронуто уставом Бенедикта, и прежняя бурная энергия и уважение к далекому великому Риму соединились с пропагандой бенедиктинского устава. В VI веке в Германии можно указать лишь на один случай победы бенедиктинства. В VII веке господствующее положение принадлежит уставу Луксёя. После деятельности английских миссионеров Пирмина, Вилибальда, Бонифация и ученика его Штурма в VIII в. бенедиктинство в Германии торжествует везде. Пирмин захватывает своею деятельностью Баварию, часть Швейцарии, Эльзас. По его следам идет Вилибальд. Любимый ученик Бонифация Штурм после одинокой жизни анахорета основывает, по указаниям учителя, знаменитую Фульду (744 г.), образцом для которой служили бенедиктинские монастыри Италии. Уже в 751 г. Фульда была изъята из ведения местного епископа и, подчинённая непосредственно папе, насчитывала более 400 монахов, высылая миссионеров, привлекая к себе своею славной школою — рассадником образованности. Достаточно указать на то, что один из учёнейших людей IX века Рабан Мавр⁴⁰⁾ был аббатом Фульды.

К началу IX века устав Бенедикта прочно утверждается везде: в Италии, Франции и Германии; слабее он держится в Испании и Англии, но и там уже близок к победе. Его успех, как я старался показать, объясняется прежде всего его внутренними достоинствами: полнотою, умелым и сжатым выражением монашеского идеала, позволяющею приспособляться к различным условиям гибкостью. Но не меньшую роль в распространении его играют и другие, внешние обстоятельства. Родиной бенедиктинского устава была Италия. Там у него не было соперников, а, напротив, нашелся могущественный союзник в лице папства, своим авторитетом открывшего ему путь за Альпы. Папское сочувствие наряду с внутренними достоинствами устава определяло поведение соборов и местной иерархии, в церковных делах руководившей светскою властью. Соборы и в Германии, и во Франции (744, 745, 802 гг.) проводили бенедиктинский устав, видя в нём средство к организации монашества и к удержанию его на желанной высоте аскетической жизни. Наконец, английские миссионеры подготовили почву (что облегчалось связью идеи организации монашества с мыслью о введении образцового устава), а потом и прямо содействовали распространению бенедиктинства. Двести лет спустя после смерти Бенедикта его [70] устав почти вытеснил другие, проникнув даже в Палестину. В девственных лесах, на горах, на берегу озер и рек появились монастыри, иногда насчитывающие по сто и более монахов. Упорный труд монахов превращал «пустыни» в возделанные земли, подымал новь. Ещё не остывший пыл миссионеров всё раздвигал пределы христианского народа, воздвигая новые церкви и новые монастыри. Приютившаяся за монастырскими стенами духовная культура начинала приносить первые плоды. Варварство смело пышную листву римской культуры, но корни её оставались живы и, орошённые религиозным порывом, взлелеянные безвестными монахами, начинают уже давать первые побеги не средневекового варварства, а средневековой культуры.

Такой рост монашества показывает и силу аскетического момента в христианстве эпохи, и силу сочувствующих аскетизму слоёв. Никто уже не сомневался, что монашество — совершеннейшая форма служения христианскому Богу. Голоса противников, ещё звучавшие при бл. Иерониме, замолкли. И папа, и духовенство, и миряне наперерыв поддерживали монашество. За каких-нибудь 50 лет (737—788 гг.) в Баварии было основано около 30 монастырей при явном и энергичном покровительстве самих герцогов. Карл Великий,⁴¹⁾ пожинавший плоды предшествующего развития, одарял монастыри, превращал их, покровительствуя монастырским школам, в умственные центры, заботился о дальнейшем распространении устава Бенедикта. Магнаты дарили монастырям земли — селения и пустоши; бездетные завещали им своё имущество, веря в чудотворную силу монашеских молитв; многие отдавали в монастыри на воспитание своих детей. И монастыри превращались в крупных землевладельцев, могущих поспорить своими богатствами и влиянием со светскими магнатами. За хребтом монастыря стремились укрыться гонимые и беспризорные, отдавали свою землю и получали взамен спокойное пожизненное пользование ею и надежду на спасение души. Уйдя от мира, монастыри возвращались в него, и мир приходил к ним, одевая их в свои одежды. Свет светил во тьме, и тьма обнимала его...

⁴⁰⁾ Рабан Мавр (ок. 780 или 784 — 856) — аббат Фульдского монастыря (с 822 г.), архиепископ Майнцский (с 847 г.), автор многих сочинений, предназначенных, как правило, для нужд школьного образования.

⁴¹⁾ Карл Великий (ок. 742-814) — франкский король (с 768 г.), император (с 800 г.).