Создание системы уделов
Необходимость расчленения и перемещения подвластных племен была осознана чжоускими вождями не сразу. Вначале У-ван оставил массив покоренных иньцев почти без изменений — только вместо «недобродетельного» погибшего Чжоу Синя был поставлен У Гэн, административный контроль за действиями которого призваны были осуществлять братья У-вана, Гуань-шу и Цай-шу. Последовавшие за смертью У-вана события показали, что это было ошибкой, и подавивший мятеж братьев Чжоу-гун должен был заново решать проблему организации администрации в промежуточной зоне, каковой в тот момент (до создания анклава в Лои) был почти весь бассейн Хуанхэ за исключением его западной части, ставки вана и исконных земель чжоусцев (Цзунчжоу). Решая проблему, Чжоу-гун сделал основной упор на создание системы уделов.
Начало такой системе положил еще У-ван. В сообщении «Цзо чжуань» от 28 г. Чжао-гуна (514 г. до н. э.) говорится: «Некогда У-ван, одолев Шан и завладев Поднебесной, предоставил 15 уделов-го своим братьям и еще 40 — родственникам из рода Цзи» [313, т, 22, с. 2122]. В другом, сообщении того же источника (от 24 г. Си-гуна — 636 г. до н. э.) говорится, что это сделал Чжоу-гун, раздавший уделы родственникам, среди которых было 16 сыновей Вэнь-вана, четверо сыновей У-вана и шестеро наследников самого Чжоу-гуна [313, т. 28, с. 604—605]. Независимо от того, какое из этих сообщений более достоверно, нет сомнений в том, что именно усилиями У-вана и Чжоу-гуна была заложена система чжоуских уделов, сыгравшая столь важную роль в истории древнего Китая. Уделы давались не только родственникам правителей из рода Цзи. Некоторые из них, например Ци, были пожалованы представителям рода Цзян, с которым чжоуские ваны находились в дуально-брачных отношениях. Другие были вручены потомкам Хуан-ди, Шэньнуна, Яо, Шуня и Юя, которые в Чжоу почитались легендарными правителями древности [296, гл. 4, с. 69; 69, с. 188, 316] (видимо, речь шла о тех этнических группах, чьей-помощью пользовался У-ван в кампании против Инь). Как сказано в «Сюнь-цзы» (гл. 4), в общей сложности был пожалован 71 удел, из которых 53 принадлежали родственникам вана из рода Цзи [301, с. 73; 116, с. 346]. Не все уделы были равноценными. Значительная часть их размещалась на землях внутреннего пояса промежуточной зоны и имела весьма ограниченные возможности для усиления и экстенсивного роста. В ином положении находились те, что располагались во внешнем поясе этой зоны и граничили непосредственно с варварами, зоны внешней. Именно они, усилившись за счет соседей, и стали со временем вершить судьбами чжоуского Китая. Формально в число пожалованных уделов входили и владения внешней зоны. Число их было огромным. По некоторым данным, приведенным в средневековом тексте «И чжоу шу», чжоусцы уничтожили 99 и покорили 652 владения [73, с. 76; 116, с. 481]. Цифры эти едва ли точны, как вряд ли реальна и цифра 1773 владения, которую можно найти в «Ли цзи» [286, т. 20, с. 514]. Но зато из них совершенно ясно, что речь идет о сотнях мелких образований внешней зоны, которые следует отличать от уделов в собственном смысле слова. Достоверно известно, что всего в чжоуских текстах можно насчитать около 200 этнонимов, наименований различных уделов и владений [48, с. 167; 261, с. 114, 194—195]. Однако совершенно очевидно, что половина их, если не более, приходится на владения внешней зоны. Об этом важно напомнить, ибо может создаться впечатление, что в общей сумме уделов доля управлявшихся чжоусцами была не столь уж и велика (см., например, [46, с. 67—69]). Формальная справедливость такого арифметического подсчета сразу же элиминируется, если обратить внимание на разницу между собственно чжоускими уделами и эфемерными, подчас лишь случайно упомянутыми образованиями внешней зоны. Разумеется, в чжоуских текстах нет четкой грани, которая терминологически отличала бы одни от других; все они равно именуются терминами го, бан, а их правители — иньскими и чжоускими титулами: хоу, бо или гун и сводным обозначением чжухоу. Нет также и четкой географической грани между уделами промежуточной зоны и племенными образованиями зоны внешней, что, впрочем, было характерно и для периода Инь. И все-таки в распоряжении исследователя вполне достаточно данных, которые позволяют безошибочно определить место и статус того или иного владения и прийти к выводу, что в системе уделов, созданных в начале Чжоу, абсолютно преобладали те, которые были пожалованы близким родственникам первых ванов. Уделы создавались преимущественно на территориях, бывших чужими для основной массы перемещенного туда населения. Это был генеральный принцип, которого последовательно придерживались чжоуские ваны, во всяком случае по отношению к тем этносам, в расчленении которых они были особо заинтересованы. В первую очередь речь идет об иньцах. Неясно, на сколько частей были расчленены иньцы после мятежа (по некоторым подсчетам,на девять [116, с. 93]). Но чжоуские источники особо говорят о четырех основных, причем иньцы трех из них были перемещены. Первая часть вместе с правителем иньцев, преемником незадачливого У Гэна, и со всеми аксессуарами власти (включая архивы, ритуальные принадлежности и т. п.) была переселена к югу от Хуанхэ. Здесь, на месте прежних периферийных иньских районов, сравнительно неподалеку от восточной столицы чжоусцев Лои, был создан удел Сун [296, гл. 4, с. 71; 69, с. 190]. На протяжении ряда веков этот удел, а затем и царство Сун управлялись правителями из рода иньских ванов, приносившими жертвы в честь своих далеких предков, (обязанность, почитавшаяся в Чжоу столь важной, что именно ради ее, выполнения, по свидетельству и аргументации чжоуских источников, потомкам знаменитых древних родов вроде Шэньнуна или Яо предоставлялись свои уделы). Важно, однако, отметить, что иньский фундамент Сун отнюдь не помешал тому, что там протекали общие для чжоуского Китая этнополитические процессы и в этнокультурном плане население этого удела практически не отличалось от соседей. Вторая из перемещенных частей, едва ли не самая крупная и во всяком случае включавшая в себя наиболее квалифицированных мастеров, носителей технико-технологической традиции аньцев, была перемещена в район Лo, где она под руководством своих лидеров, но под непосредственным контролем чиновников вана строила новую столицу. После окончания строительства иньцы составили, судя по имеющимся данным, едва ли не основную часть населения новой столицы и дислоцированного в этом районе армейского контингента центрального правительства (восемь «иньских» армий вана). Третья группа была переселена на восток, где опять-таки в районе бывшей иньской периферии был создан новый удел Лу. Четвертая же, оставшаяся в районе прежней центральной зоны Инь, была пожалована в качестве удела Вэй одному из братьев У-вана. О пожаловании этих двух частей иньцев и создании уделов Лу и Вэй в «Цзо чжуань» (4 г. Дин-гуна) приведена пространная запись: «Некогда У-ван покорил Шан, а Чэн-ван упрочил [новую династию], избрал и наделил уделами осененных добродетелью (дэ), дабы они послужили опорой и защитой Чжоу. Чжоу-гун помогал вану управлять Поднебесной, и в Чжоу был установлен мир. [Ван] пожаловал лускому гуну большую колесницу, большое знамя, нефритовый диск, принадлежавший роду Ся, и большой лук Фэн-фу. [Пожаловал] шесть цзу иньского народа: Тяо-ши, Сюй-ши, Су-ши, Со-ши, Чаншао-ши, Вэйшао-ши. Приказал руководить всеми этими цзун-ши, сплотить все пожалованные цзу, предводительствовать всей этой разнородной массой; взяв за основу наказы Чжоу-гуна, служить Чжоу; получив назначение, служить в Лу; прославлять высшие добродетели Чжоу-гуна. Пожаловал ему много земли, жрецов, гадателей, писцов с документами и письменными принадлежностями, чиновников и ритуальную утварь. [Так] был пожалован народ Шан, был дан наказ Бо Циню и были пожалованы земли, прежде принадлежавшие Шаохао. Пожаловал Кан-шу большую колесницу, знамя из разноцветного шелка, колокол Да-люй. [Пожаловал] семь цзу иньского народа: Тао-ши, Ши-ши, Фань-ши, Ци-ши, Фань-ши, Цзи- ши, Чжункуй-ши. [Пожаловал] земли, ограниченные территорией к северу от Путянь и к югу от Уфу, земли в Юянь, дабы можно было служить вану, а также земли близ восточной столицы, чтобы можно было встречать вана, когда он направится в экспедицию на восток. Был дан наказ Кан-гао и были пожалованы прежние владения Инь. Владельцы обоих уделов должны были управлять, следуя принципам Шан. Их границы соприкасались с Чжоу» [313, т. 32, с. 2202—2205] 1. Запись важная и интересная. Помимо чисто информативной части она содержит косвенные упоминания, позволяющие судить о критериях и принципах, связанных с созданием уделов и пожалованием их. В начале ее говорится, например, что уделы жалуются тем, кто осенен дэ (в переводе этот знак привычно и несколько упрощенно выражен словом «добродетель»). Фраза свидетельствует, что в представлении чжоусцев благодатью-дэ были осенены прежде всего те, кто близко стоял к правящему дому, точнее, кто был непосредственным потомком правителя —будь то потомки Шэньнуна, Яо, иньских ванов или чжоуского Вэнь-вана. В таком подходе есть своя серьезная логика, о чем уже говорилось в первой главе. Из текста явствует также, что владельцам уделов жаловались точно определенные группы людей, которым надлежало проживать на четко фиксированной территории —в первом случае на чужой (бывшие земли Шаохао), во втором — на ограниченном участке своей. Владельцам уделов были даны строгие наказы, суть которых сводилась к тому, чтобы они управляли своими подданными в духе существующих норм (следуя принципам Шан), но с главной целью — служить Чжоу. Для успешной административной и ритуальной деятельности и особенно правителю Лy, были пожалованы также чиновники-писцы и жрецы различных категорий, необходимая утварь, символы власти, включая колесницы и знамена. Словом, все обставлялось серьезно и основательно. Основательность здесь была отнюдь не излишней. Необходимо было позаботиться о том, чтобы впредь потомки побежденных иньцев были лояльными подданными чжоуского вана. Именно для этого они были расчленены, переселены, а их правителям был дан наказ сочетать существующие нормы с внедрением духа преданности Чжоу, подкреплявшийся достаточной дозой принуждения, осуществлявшегося чиновниками, слугами и воинами из числа чжоусцев, которые сопровождали владельца удела на его новый пост. Привело ли расселение иньцев к желаемым результатам? В основном да. Во-первых, насильственная транспортация, будучи крайне суровой мерой по отношению к любому народу, тем более оседлому и достаточно экономически и культурно развитому, каким были иньцы, способна не только надломить, но и сломать всю внутреннюю структуру общества и подорвать способности этноса к активным действиям [116, с. 87—93]. Во-вторых, перемещенные иньцы были насильственно влиты в новые административно-политические объединения и, оказавшись по большей части на чужой для них земле, были вынуждены вступать во взаимоотношения с иными этническими группами — как господствующими чжоусцами (которые обычно не ограничивали себя в количестве жен и наложниц, в том числе и из нечжоуских групп), так и местными аборигенными племенами (они не упоминаются в цитате из «Цзо чжуань», но, как следует полагать, существовали, пусть даже в небольшом количестве, на тех землях, куда переселялись иньцы, или в соседних районах, за счет которых новые уделы спорадически расширяли свои пределы). Главным для чжоуских вождей было, естественно, расчленить и переместить именно иньцев, дабы лишить их возможности к сопротивлению завоевателям. Однако сам метод, сам принцип применялся, видимо, шире. В раннечжоуской надписи «И хоу Не гуй»2 говорится, что Не (Не Лину, видному сановнику Чэн- вана) был пожалован удел И с титулом И-хоу, а также наряду с некоторым количеством «людей вана» (т. е. чжоусцев) по нескольку сотен людей из И и из Цзунь. Таким образом, по меньшей мере часть пожалованных не была аборигенным населением удела. Возможно, что этническая общность Цзунь располагалась по соседству с И. Тогда речь должна идти не о перемещении «людей из Цзунь», а о новой политико-административной компоновке этнических групп. Но и в этом случае фактически имело место произвольное расчленение и объединение различных этнических компонентов по воле завоевателей. Такой вариант политики по отношению к покоренному населению тоже достаточно широко применялся чжоусцами. Примером может служить сообщение «Цзо чжуань» от 4 г. Дин-гуна о создании удела Цзинь: «Пожаловал Тан-шу большую колесницу, барабан Ми-сюй, панцирь, колокол Гу-сянь. [Пожаловал] девять цзун Хуай, пятерых старших чиновников. Был дан наказ Тан-гао и были пожалованы земли, прежде принадлежавшие Ся. Было приказано управлять, следуя принципам Ся. Граница удела соприкасалась с [племенами] жун» [313, т. 32, с. 2206]. Комментарий к сообщению поясняет, что девять цзун Хуай обитали на территории Ся. Создается впечатление, что речь не идет, таким образом, о перемещении. Однако вопрос об идентификации «земель Ся» (проблема Ся рассматривалась выше) с местожительством племен Хуай отнюдь не так ясен, как хотелось бы, не говоря уже о том, что до Чжоу этнонимы и топонимы в таких случаях совпадали. Кроме того, из текста надписи неясно, составляли ли девять групп-цзун всю этническую общность Хуай или часть ее (как в случае с иньцами). Другими словами, есть некоторые основания полагать, что и при создании столь крупного и важного впоследствии удела-царства Цзинь проводилась все та же политика искусной компоновки населения с таким расчетом, чтобы расчлененные коллективы из разных этносов, включая чжоусцев, создали основу заново складывавшейся этнополитической общности. Наряду с такими основными методами, как расчленение, перемещение этнических групп, а также компоновка уделов из этнически гетерогенных частей, чжоуские правители для сохранения своей власти и обеспечения верховного контроля над подвластными им землями использовали и еще один, сущность которого сводилась к наделению уделами с учетом влияния, возможностей, степени родственной близости их владельцев к вану. При этом родство и заслуги должны были не столько соответствовать величине и выгодному расположению удела, сколько уравновешиваться ими. Так, виднейшему из сподвижников Вэнь и У-ванов, одному из трех сановников-гунов Чжоу полководцу Тай-гуну (Люй Шану, Шан-фу) из чжоуского рода Цзян, бывшему к тому же тестем У-вана, пожаловали удел на отдаленном северо-востоке, в пустынных приморских окраинах. И хотя умный и способный Тай-гун быстро сориентировался в новых местах, энергично реализовал все потенции прибрежного богатого рыбой и солью района, в результате чего вскоре здесь возникло одно из самых крупных, развитых и процветающих царств чжоуского Китая — Ци [296, гл. 32, с. 485—486]; решение У-вана нельзя считать случайным. Как заметил Г. Крил, Тай-гун был слишком видной и заслуженной фигурой, чтобы усиливать его уделом рядом с центром, тогда как в далеких пограничных землях его таланты служили делу укрепления и сохранения могущества Чжоу [116, с. 343—345]. Принцип, о котором идет речь, проводился в жизнь достаточно последовательно. Никто из влиятельных представителей правящего дома, занимавших ключевые позиции в аппарате власти, обычно не получал уделов близко от столиц, по соседству со своим «местом работы». Даже Чжоугун, вполне зарекомендовавший себя за годы регентства, не отступил от этого правила: полагавшийся ему удел он оформил на своего старшего сына Бо Циня, о чем уже упоминалось в цитате из «Цзо чжуань», и выделил его достаточно далеко — в Лу, по соседству с уделом Ци. Аналогичной была ситуация и со вторым важнейшим сановником Чжоу, Шао-гуном3, который получил удел на далекой северной окраине (Янь) и послал туда управителем своего старшего сына. Как Чжоу-гун, так и Шао-гун остались при дворе, впоследствии передав свои должности другим своим сыновьям, наследовавшим их функции и титул [116, с. 357—359]. Изложенное выше свидетельствует, что, создавая систему уделов, первые чжоуские правители действовали не спеша, серьезно и всесторонне учитывали все обстоятельства и не упускали из вида своей генеральной цели — сохранить и упрочить господство чжоусцев и верховную власть, незыблемый абсолютный авторитет правителя-вана как символ этого господства. В создававшейся ими системе уделов они видели не только удобное и в тех условиях единственно возможное решение проблемы организации политической администрации в условиях гигантского и структурно рыхлого военно-политического конгломерата, но и —по примеру Шан-Инь — надежную систему форпостов, охранительных рубежей. В «Цзо чжуань» (26 г. Чжао-гуна) сохранилась следующая запись: «В древности У-ван победил Инь, Чэн-ван усмирил все четыре стороны, а Кан-ван дал отдых народу. Они раздали уделы братьям, чтобы те могли стать опорой, защитным валом для Чжоу. [Они] также говорили: „Мы не хотим только сами пользоваться плодами достижений Вэнь и У-вана"» [313, т. 32, с. 2101]. В этой записи отмечается, что уделы стали не только заградительной стеной для Чжоу, но и платой за службу и верность, средством удовлетворить притязания родственников, сородичей и заслуженных сановников либо союзников, считавших себя вправе претендовать на долю тех плодов, которые были результатом «достижений Вэнь и У-вана». Притязания такого рода были нормой для общества, в котором патернализм, система клановых связей и клановой иерархии играли столь большую роль, как это было в Инь и в Чжоу. Патернализм пронизывал все стороны отношений в Чжоу и, в частности, определял характер взаимоотношений между ваном и его вассалами из числа прежде всего владельцев уделов. 1 В упомянутых в цитате этнонимах (иньские цзу Фань-ши и Фань-ши), однозначно звучащих в русском переводе, первые иероглифы различны. 2 Текст надписи, обнаруженной в Китае в 1954 г. и тщательно изучавшийся специалистами [271; 303; 327; 329], был изложен и использован в моей монографии об аграрных отношениях в Чжоу [14, с. 110, 116 и др.], где знак Не был представлен в ином варианте чтения — Цзэ («И хоу Цзэ гуй»). 3 Как уже упоминалось, Чжоу-гун управлял восточной частью страны (с центром в Чэнчжоу), а Шао-гун — западной ее частью (Цзунчжоу) [296, гл. 34, с. 510]. |
загрузка...