Масоны в конце Николаевской эпохи (07.04.2010)

Н. АСАДОВА: 00:09 в Москве, это действительно передача «Братья», её ведущая Наргиз Асадова и наш вечный экскурсовод в мир масонов — Леонид Мацих. Доброй ночи.

Л. МАЦИХ: Добрый вечер. Ну, вечного ничего нет под этим небом. «Ничто не вечно под луной» — говорил масон Пушкин.

Н. АСАДОВА: Точно! Не вечна и николаевская эпоха, которой мы посвятили довольно много передач. Сегодня мы её завершим. И главный герой нашей передачи — это кто?

Л. МАЦИХ: Это Сергей Семёнович Уваров, в высшей степени достойный человек и представитель николаевской эпохи.

Н. АСАДОВА: Да, мы должны его назвать продуктом николаевской эпохи. И выразителем идей.

Л. МАЦИХ: продукт… Вот выразитель идей — пожалуй. Продуктом он был разных эпох, всё-таки, он начинал формироваться при Александре и александровская эпоха на него наложила очень сильно отпечаток. А вот то, что при николаевской он расцвёл, как государственный чиновник, как теоретик, как деятель Академии Наук, как учёный, сочинитель — вот это факт.

Н. АСАДОВА: Если у вас есть вопросы по этой теме, вопросы об Уварове и о деятельности масонов в конце николаевской эпохи, то присылайте все свои вопросы и реплики на телефон +7-985-970-45-45. Ну, и чтобы не откладывать в долгий ящик, давайте послушаем портрет, который написал Алексей Дурново, а озвучил Тимур Олевский. Итак, Сергей Уваров.

БРАТЬЯ. ОДИН ИЗ НИХ. ИЗ БРАТЬЕВ

От большинства людей, как говорилось в фильме «Доживём до понедельника», остаётся лишь тире между двумя датами. От Сергея Уварова осталось немногим больше, а именно — три слова — православие, самодержавие, народность. Не густо. Кто-то, возможно, даже скажет — крайне мало. Хотя на самом деле в этих трёх словах заключается гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Прямо скажем, Уваров сформулировал основную идею, по которой Россия жила много веков и, рискну утверждать, живёт и сейчас.

Впрочем, при жизни Уваров был знаменит отнюдь не только этими тремя словами. Начнём с того, что он был членом литературного кружка «Арзамас», наряду с Жуковским, Батюшковым, Пушкиным и Денисом Давыдовым, т. е. входил в число сторонников новых идей и течений, людей, боровшихся с архаическим и литературными традициями. До этого Уваров занимался археологией и древнегреческой литературой. Позднее, став Министром народного освещения, ввёл практику отправки учёных и преподавателей за границу.

Однако, при всём при этом автор знаменитой триады был по большому счёту настоящим реакционером, прогрессивные идеи молодости не помешали ему стать настоящей опорой самодержавия. Ведь именно Уваров создал государственную идеологию. Есть три начала, без которых Россия не может благоденствовать, усиливаться, жить — православная вера, самодержавие, народность, — писал он. Всё просто. Русский народ глубоко религиозен и предан престолу. А для процветания необходимо только придерживаться собственных традиций, отвергая всякого рода иностранщину.

Теория официальной народности — именно такое название получила государственная доктрина, вышедшая из-под пера Министра народного просвещения. Николай I получил идеологическую основу для управления тем, что он называл командой, и что мы привыкли звать страной. А Уваров, бывший в молодости сторонником новых течений, разом превратился в настоящего реакционера. Хотя судить министра за его триаду нельзя, ведь будем откровенны, написал он чистую правду.

Разве не религиозен русский народ? Разве не предан он своим правителям, будь то великие князья, цари, императоры, генсеки или премьер-министры? Со своими традициями дела обстоят хуже, потому что немного их у нас осталось. Зато иностранщину русский народ действительно отвергает. Так что и тут Уваров был прав. И 150 лет, прошедших с момента его смерти — лишнее тому подтверждение. Если не верите — включите телевизор, прочитайте газеты или просто посмотрите в окно.

Н. АСАДОВА: Ну что? Реакционер и масон — как это может уживаться в одном человеке?

Л. МАЦИХ: Ну, во-первых, блестяще может сочетаться это всё, мы об этом не раз говорили. Давайте поставим вопрос шире. Мы вернёмся к личности Сергея Семёновича, тем более, он этого вполне заслуживает.

Н. АСАДОВА: Тем более, что он герой нашей передачи.

Л. МАЦИХ: Но ведь при Николае его главными творцами и проводниками его политики, которую почему-то считают реакционной, были как раз именно масоны, его любимец Александр Бенкендорф, основатель и шеф жандармерии, третьего отделения пресловутого, императорской канцелярии. Леонтий Дубельт — полицмейстер Петербурга, он тоже был масон. Их масонство совершенно не мешало Николаю Павловичу. Он был убеждён, что эти люди ни в чём не отступят от государственной идеологии, от государственного блага, и он ценил их, как людей, с очень высоким уровнем ответственности обязательств.

Поэтому отношение Николая к масонам, оно было очень разным, а Уваров был его конфидентом, был его советчиком и был, пожалуй, одним из немногих людей, с которыми Николай советовался и к которым он прислушивался.

Н. АСАДОВА: как получилось так, что Уваров стал Масоном? Мы знаем, что он состоял в ложе «Арзамас».

Л. МАЦИХ: Нет, «Арзамас» — это не ложе, это литературно-художественное объединение.

Н. АСАДОВА: А в какой ложе он состоял?

Л. МАЦИХ: «Полярная звезда».

Н. АСАДОВА: А как он туда попал?

Л. МАЦИХ: ну как… приняли его. Он был в каком-то смысле протеже Сперанского. Говоря корпоративным языком, он был человеком Сперанского. Сперанский очень его ценил и называл одним из образованнейших людей России. И это верно. Он ведь ездил по Европам. Нечего говорить, что он блестяще владел всеми языками возможными, знал и древний, об этом хорошо сказал Алексей. Он был знаком с Гумбольдтом, с мадам де Сталь, со всеми властителями дум тогдашней Европы. Эти люди принимали его как своего выдающегося ученика. Как подающего надежды российского Гумбольдта.

Надежды он вполне оправдал, он был выдающимся учёным, не зря занимал пост председателя Академии наук. Был археолог прекрасный, он был отличный востоковед, превосходный лингвист, у него множество заслуг перед наукой. Но он администратором оказался отличным. В ложу «Полярная звезда» он вступил потому, что так хотел Сперанский. Это было детище Сперанского. Он продвигался по масонской линии благодаря Сперанскому. Ещё при Александре.

Но удивительным образом в нём сочеталась тяга к прогрессу и новациям с одной стороны, с другой — здравое понимание того, что в государственной машине, которая перемолола Грибоедова, героя нашей прошлой передачи, не все инновации приемлемы. То есть, нужно играть по правилам, либо вовсе не играть. И он сумел играть по правилам, сделал он великолепную карьеру, дело даже не в том, что он был Министром просвещения, дело в том, какой он статус придал Министру просвещения.

Никогда, ни до него, ни после это Министерство не пользовалось такой властью и над умами, и над бюджетами, и над волей царя, как при Уварове. Кроме того, он был разработчиком многих системных вещей в государстве. И Николай действительно к нему прислушивался. Знаменитую триаду придумал не он, придумал Тригонин, а он её повторил. А эта фраза тоже говорит о его внутренней полемике с масонством. Эта полемика со знаменитой масонской триадой «Liberté, égalité, fraternité» — «Свобода, равенство, братство».

То есть, что хотел Уваров? В том числе и от масонства. Он хотел его переосмысления. Его переложения на российскую почву. Он вовсе не был врагом иностранщины, отнюдь, это было бы странно от человека, знакомого с Гумбольдтом, инициатором перевода «Илиады» Гомера и инициатором перевода множества других вещей, кстати, он переводил стихи Пушкина на французский язык. Хороший ненавистник иностранщины.

Н. АСАДОВА: Кстати, какие стихи он переложил на французский?

Л. МАЦИХ: Он перевёл несколько, даже перевёл начало «Руслана и Людмилы», но наиболее удачным считается его перевод знаменитого пушкинского стихотворения «Клеветникам России», как раз того стихотворение, которое у многих пушкинских друзей вызвало отторжение и неприятие. Уварову, напротив, это очень понравилось. Такой вот поэтический отпор, ведущейся из-за рубежа, клеветнической, как он полагал, кампанией. Уваров хотел, чтобы лучшее из западного опыта было перенесено на российскую почву.

Н. АСАДОВА: И адаптировано.

Л. МАЦИХ: Именно. Не критически всё хватать, тогда получатся герои пьес Фонвизина, смешение французского с нижегородским, как у Грибоедова. А он хотел, чтобы это было переосмыслено, адаптировано и приспособлено к российским условиям. Поэтому его фраза «Православие, самодержавие, народность» — есть ничто другое, как приспособление старинных масонских идеалов к российской действительности. Он так понимал свободу, как православие.

Н. АСАДОВА: Но ведь православие очень многие его современники-масоны воспринимали, как некую костную религию, они стремились к большей свободе, к большей свободе интерпретаций.

Л. МАЦИХ: Бесспорно. Такие были всегда, и такие будут всегда.

Н. АСАДОВА: А он, получается…

Л. МАЦИХ: Его не всё устраивало, не нужно упрощать.

Н. АСАДОВА: Я не упрощаю, я спрашиваю.

Л. МАЦИХ: Православие, а не церковь — он говорил. Он предлагал доктрину, религию, а вовсе не церковь, как социальная институция. Но в религии он предлагал те глубины, которые возможно многие из его современников и не видели. То есть, он в этом смысле он себя называл подлинным христианином. Точно так же себя называли масоны веков, истинное христианство. То есть, это давняя масонская мечта — открыть в христианстве такие вещи, которые выходят за расхожий церковный диалог. Он предлагал в православии искать это, и по его мнению это и будет подлинная свобода. Это тезис, возможно, не бесспорный, но не надо видеть в нём ретрограда и реакционера. Он был человек, очень своеобразно мыслящий. Причём, его отличие от кабинетных мыслителей было то, что он умел эти тезисы изложить ясно и здраво.

Н. АСАДОВА: И применить в жизни.

Л. МАЦИХ: …убедить тех, от кого это зависит, а потом применить жёстко и последовательно.

Н. АСАДОВА: Что привлекало его в масонстве?

Л. МАЦИХ: его в масонстве привлекала структура, как это ни странно. Его привлекала система, как раз то, что отталкивало Грибоедова. Ему нравились ритуалы, ему нравилась жёсткая структурированность вещей. Нельзя делать чего-то, без согласования с кем-то. Эта бюрократизация. Всего масонства, его ритуальной части казалось ему самым лучшим. Собственно, этого он хотел по большому счёту от возглавляемого им министерства и шире — от России.

Он хотел прекращения произвола, уменьшения роли личности, а увеличение роли структуры и системы. Он как рассуждал, ведь масонская ложа существует 200–300 лет, умирают мастера стула, президенты, глава лож, но ложа продолжает существовать. И братья, приходя, находят тот же устав и те же принципы, те же цели и задачи. Не зависит от личности. А в России как? — спрашивал он. Всё наоборот. Человек умер и вся политика возглавляемого им ведомства пересматривается. Это неразумно, так не должно быть.

Н. АСАДОВА: Слишком завязано на личность?

Л. МАЦИХ: Да, он хотел уменьшения роли личности и увеличения роли структуры. В том числе того же он добивался от самодержавия. Чего он хотел от самодержавия? Прекращение деспотизма, обуздывание произвола и чётких правил простого наследия. Он Николаю говорил так: «Вы смотрите, Ваше Величество, что происходит. После Петра Великого у нас череда революционных дворцовых переворотов. В этом смысле декабристы, они. Конечно, злодеи и клятвопреступники, но они в традиции, они продолжают ту же традицию, что и все. Разве Александра не возвели на престол гвардейские офицеры? А Екатерину Великую? Поэтому эти люди действовали в традиции некой. В этом пагубность и корень зла. Его и следует удалить.

Он убедил Николая воспитывать сына Александра именно как престолонаследника, как цесаревича. И порекомендовал в качестве ментора, воспитателя, своего лучшего друга Жуковского. Очень неплохой выбор. Своего друга по объединению «Арзамас». Вот он чего хотел. Он хотел, чтобы монарх не обладал сакральными полномочиями, чтобы люди не обращались к царю, как к богу. Но чтобы люди обращались к царю, как к инстанции. Он хотел бюрократизации России. Он добился её.

Н. АСАДОВА: Вот ещё такой вопрос щепетильный. Большинство масонов, с их идеальными идеями — свобода, равенство, братство, выступали резко против крепостного права. Уваров наоборот, он выступал за сохранение крепостного права. Вот это не противоречит ли масонству, масонским идеалам?

Л. МАЦИХ: Разные были идеалы. Были масоны, которые по-разному трактовали. Вообще, трактовка — самый сложный момент. Так-то тезис выдвинуть — не хитрое дело. Как он будет истолкован — в этом-то всё и дело. Ещё со времён Новикова и Гамалея был очень резкий спор у российских масонов — как относиться к крепостному праву. Горячие головы, Радищев, предлагали всё это отменить. Люди охранительные, Карамзин, предлагали всё оставить, ничего не трогать. Умеренные предлагали потихоньку от этого переходить к более цивилизованным, принятым за Западе, формам правления.

Н. АСАДОВА: Николай тоже разделял эту точку зрения постепенного перехода.

Л. МАЦИХ: Николай трезво понимал, он был человеком трезвомыслящим, что крепостное право — это тормоз на пути развития страны. Безусловно. Но так же понимал, что большой корабль нельзя поворачивать быстро. Куда девать помещиков, куда девать деньги, заложенные в деньги, земли, как быть с финансовой системой, которая только налаживается. Он был сторонником постепенных мер. Уваров тоже не считал, что крепостное право — это навечно. Нет. Но он считал, что время для перемен пока не созрело. Надо подождать.

Для него народность — это конечно не то чтобы крепостное право, это сохранение вековых традиций и устоев. В этом смысле он в чём-то ратовал за косность.

Н. АСАДОВА: Мария из Санкт-Петербурга спрашивает нас: «Как такая одиозная личность, как Бенкендорф мог стать масоном?»

Л. МАЦИХ: А почему одиозное, Мария? А чем занимался Бенкендорф? Он был боевой генерал и великолепно проявил себя в войнах с наполеоном ещё до 1812 года, очень храбро сражался, как боевой генерал, не штабной, во время войны 1812 года. Он доложил Александру о т. н. Союзе благоденствия, реальном тайном обществе, которое было в России. Правда, он немножко преувеличил опасность, от него исходящую. Но он сделал это весьма прозорливо, и Николай его за это ценил.

Он учредил в России жандармерию, сыскную полицию с очень широкими функциями. Ныне эта структура разрослась до великолепных объёмов. В чём же он фигура одиозная? Он в каком-то смысле прародитель многих нынешних правителей, я имею в виду широко, ХХ века. Без его начала не было бы великолепного продолжения ХХ века.

Н. АСАДОВА: Может быть не все считают это продолжение столь великолепным, как Вы.

Л. МАЦИХ: если бы так не считали, не возвращались бы к тем же моделям. А так мундиры голубые он ввёл, и сталинское НКВД носило те же голубые околыши и канты. Цвет небес им полюбился. Они по-видимому считали, что это нечто с небес в их функции. Они восстанавливают высшую справедливость. Как сказал Николай Бенкендорфу при учреждении жандармерии: «Вот тебе платок, чем больше им слёз утрёшь, тем лучше свои обязанности исполнишь». Это потом жандармерия стала тем, чем мы её знаем.

А замысел был совсем иной — не сообщество шпионов, презираемых всеми стукачей, а организация, которая бы надзирала за порядком, а граждане высокой сознательности приходили туда и сами рассказывали о всех малейших нарушениях.

Н. АСАДОВА: Так вопрос в том, как это всё сочеталось с масонскими идеалами?

Л. МАЦИХ: Идеалы неотделимы от иллюзий, это следует помнить. Как крепкая вера неотделима от фанатизма, очень тонкая грань эти вещи отделяет друг от друга.

Н. АСАДОВА: Знаете, мы время от времени объявляем результаты викторины. И в этот раз мы задавали вопрос — кто из русских литераторов сказал про Уварова: «В молодости он произносил такие речи, за которые в старости сам себя бы посадил в крепость». Сказал это Греч.

Л. МАЦИХ: Да, Николай Иванович Греч, которым Уваровым поначалу восхищался, а потом очень его не любил. Он страдал от цензурных стеснений, которые вводил Уваров, ему казалось, что лично против него какие-то вещи направлены, как казалось и Пушкину. Но как раз Уваров был воплощением лозунга «Ничего личного, но есть правила, одинаковые для всех». А каждый из этих литераторов, чудный, ранимых душ, тонкой духовной организации, сочинители, вдохновлённые музами, каждый требовал к себе личного отношения, эксклюзивного и элитарного. Когда Пушкин является на бал не в мундире камер-юнкера, а во фраке, поскольку во фраке он беседовал с Николаем. Это нарушение придворного этикета. Грубо.

Ему за это было поставлено на вид. Но что делает Пушкин. Пушкин уподобляется Маше Мироновой из «Капитанской дочки», когда Маша Миронова просит у Екатерины не правосудия, а милости. Все просили особого отношения, к себе снисхождения. Уваров был категорическим противником личностного принципа. Поэтому каждый из них считал его своим личным врагом. А на самом деле он этот принцип жёстко проводил в жизнь.

Н. АСАДОВА: Те люди, которые правильно ответили на наш вопрос — это пять победителей, пять людей, первыми ответивших правильно. Они получают замечательную книжку Андриевского «Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX–XX вв.» Фамилии не буду озвучивать сейчас, всё это есть на сайте. Вы обязательно получите в подарок эти книжки. Фёдор из Санкт-Петербурга нам набор штаммов прислал. Я их зачитаю. «Извините, Уваров и другие в первую очередь были реакционерами-монархистами. Но складывается впечатление, что Вы хотите оправдать самодержавный абсолютизм, крепостничество, клерикализм, консерватизм, исходя из неких неизменных исторических традиций России». Вот.

Л. МАЦИХ: Нет, Фёдор, друг мой, ничего этого мы делать не хотим. Мы не хотим ни оправдывать консерватизм и косность, ни оправдывать ничего другое, мы хотим разобраться. Может быть цель передачи, не знаю, как у нас получается, у Наргиз получается, у меня — не знаю. Наша цель — разобраться, понять, какие были пружинные механизмы сложной, неоднозначной российской истории. А не пытаться мерить её схемами и шаблонами. То, что Вы говорите, Фёдор, к сожалению, один из шаблонов, марксистский, в советское время он был принят. О том, что Николаевское время — это ужас, это кошмар.

Да, был зажим определённый литераторов, литераторы все страдали. На них сапог эпохи наступил — это слова Герцена. А экономика процвела.

Н. АСАДОВА: И это правда. Именно при Николае начался промышленный переворот, переход от мануфактуры с ручным трудом к фабрике. У меня были такие данные, что к 1860 году в России было 423 фабрики. Это огромный скачок по сравнению с началом века.

Л. МАЦИХ: Безусловно. Но тут палка о двух концах. Мы не поём дифирамбы Николаю, мы пытаемся разобраться в пружинах его царствования. Скажем, уваровская политика привела к ощутимому подъёму образования. Средний уровень образованности у выпускника российского университета колоссальным образом шагнул вперёд. Он стандартизировал требования и критерии, которые предъявлялись к выпускникам школ, он впервые стал гласно публиковать отчёты Министерства просвещения, он впервые ввёл новую революционную форму — учёные записки при университетах. Он обязал университеты заниматься научной деятельностью. Ну какой же это ретроград!

При нём наука, особенно прикладная, которая работала на технику, огромным образом шагнула вперёд. Он был большой сторонник технического прогресса и технических форм познания действительности.

Н. АСАДОВА: Кстати говоря, сейчас бы сказали, он устраивал гранты для дворян, которые уезжали учиться за границу.

Л. МАЦИХ: Просто там это называлось пансионы. Сейчас слово английское, а тогда было французское. Иностранщину наш народ не приемлет, как сказали нам. Зачем нам иностранное слово «пиар», когда есть великолепное русское слово «реклама». Да, он эти пансионы раздавал способный, причём, не то чтобы порадеть родному человечку, он ввёл принцип, при котором эти гранты получали действительно самые достойные. Благодаря Уварову сложилась система российского образования. За образец он взял немецкую, он полагал, что это самый устойчивый в Европе порядок. Здесь он, возможно, ошибался.

Боле всего он боялся революции. Он считал, что революция — это чадо Запада, а Россия — это оплот стабильности.

Н. АСАДОВА: Островок стабильности сейчас говорят.

Л. МАЦИХ: Материк стабильности. И где произошли самые большие революции в ХХ веке, мы тоже знаем. Но тогда ему так казалось. Он считал, что медленный процесс есть залог стабильности, а стабильность — залог процветания.

Н. АСАДОВА: Кстати, ещё одно знаменитое детище Уварова — это Пулковская обсерватория в Питере. Именно по его ходатайству она была построена. Но знают ли об этом питерцы нынешние? Мы решили выяснить это и попросили нашего корреспондента питерского Данилу Ширяева выйти на улицы Питера и спросить людей.

Д. ШИРЯЕВ: Подозрение о том, что точная дата основания Пулковской обсерватории известно далеко не всем петербуржцам, возникло ещё до начала уличного опроса. Беглый разговор с сотрудниками редакциями «Эхо Петербурга» дал основание полагать, что если со столетием проблем не составляет, то вспомнить год её основания могут далеко не все. В итоге уже на улице выяснилось, что даже век, который принёс российской науке знаменитое сооружение, называют единицы. Одним из исключений оказался лаборант Дмитрий, который сумел назвать столетие и даже императора, по чьему указу и была построена знаменитая обсерватория.

ДМИТРИЙ: Это скорее всего было в XIX веке, я думаю, что это был Николай I.

Д. ШИРЯЕВ: Другой опрошенный, машинист Александр, сообщил о том, что бывал в обсерватории, и даже смотрел в телескоп. Правда, о дате её возникновения так и не узнал.

АЛЕКСАНДР: я в ней был, там работала знакомая, даже смотрел в телескоп, но я не знаю.

Д. ШИРЯЕВ: Стоит отметить, что большинство участвовавших в опросе молодых людей предполагали, что обсерватория была основана в ХХ веке. Тогда как отвечавшие неправильно петербуржцы постарше склонялись к веку XVIII. Студент Андрей, которого вопрос про дату основания обсерватории оторвал от прослушивания музыки в своём плеере, объяснил свой неправильный ответ так:

АНДРЕЙ: Ну, самолёты начали летать в ХХ веке, чуть раньше, может быть. Наверное в это время и было где-то…

Д. ШИРЯЕВ: А ответ молодой девушки Жени, работающей в турфирме, поразил смешением дат и исторических личностей.

ЖЕНЯ: Я думаю, XIX, возможно при Петре, при императоре… кто там был… Екатерина!

Д. ШИРЯЕВ: В итоге правильный и, надо отметить, более чем подробный ответ, прозвучал всего лишь один раз. Петербурженка Татьяна Моргунова, которая работает главным реставратором Александро-Невской Лавры, кроме всего прочего сообщила следующее:

Т. МОРГУНОВА: Я просто знаю, что земля принадлежала подруге художника Брюллова, Самойловой, если я не ошибаюсь. Принадлежала эта земля на Пулковской обсерватории. И она была передана в государство при Николае I.

Д. ШИРЯЕВ: Добавлю, что граф Уваров, в то время возглавлявший Академию Наук, разработавший указ о строительстве обсерватории и одновременно назначенный министром народного просвещения, никем из опрошенных назван не был. Так же, впрочем, как и приглашенные для создания обсерватории на Пулковских высотах, директор Дерптской обсерватории академик Василий Струве. Это и неудивительно. Точный год открытия Пулковской обсерватории — 1839 — так же никем в итоге назван не был.

Н. АСАДОВА: Вот так вот. Вы знаете, некоторые ответы были замечательные.

Л. МАЦИХ: Ответ слушательницы Екатерины просто потрясающий. Честь ей и хвала. Сущая правда. Земля принадлежала Самойловой, она была подругой Брюлловых, Александр Брюллов, брат Карла, они были масонами, но состояли в разных ложах. Александр Брюллов был составителем проекта и главным архитектором этого сооружения.

Н. АСАДОВА: Это сооружение со всех сторон масонское.

Л. МАЦИХ: Ну, можно так сказать, да. А Василий, на самом деле Вильгельм, конечно, Струве, он тоже был масон. Но мы же часто говорили, что инновации масонства идут часто рука об руку. Строить обсерваторию — вещь очень сложная, и тогда обсерваторию ведь не строили, это не типовое здание, это даже не дворец и не усадьба. Требовались особые знания, Александр Брюллов ими в полной мере обладал. Поэтому это сооружение было пилотным, прорывным для тогдашней не только градостроительной науке, но и для всей российской академической науки в целом.

Телескопы заказать, сколько это денег стоило! Укоряли многие, что, у страны нет других забот! Но это был вклад в фундаментальную науку. Вот что сделал Уваров и что одобрил Николай. Очень многое для российской фундаментальной науки закладывалось в те годы.

Н. АСАДОВА: А это было так сложно? Зачем ему обязательно нужно было письмо писать, ходатайствовать по этому поводу?

Л. МАЦИХ: Ну, он же сам создал бюрократическую структуру. При которой на всё следует испросить разрешение. И в этом смысле он шёл по инстанции. В такого рода проекты такого уровня и величины курировал лично император. Но Уваров к нему мог зайти достаточно часто. В ХХ веке было такое выражение: «Позвонить Сталину по вертушке». Тогда никаких вертушек не было, конечно, но Бенкендорф был приглашаем к Николаю до пяти раз в день. И, по его собственному признанию, входя к нему, каждый раз непременно бледнел и трусил. Боевой генерал.

Нет никаких оснований сомневаться в его искренности. А вот Уваров входил нормально. И не трусил, высказывал чётко своё мнение, не поддакивал, говорил вещи, которые казались ему правильными. И Николай прислушивался к нему. В том числе по поводу обсерватории.

Н. АСАДОВА: Получается, что уваров — это образованный человек. В России у образованных людей, интеллигентных, есть такая дилемма — то ли быть в оппозиции власти, то ли быть внутри власти и менять всё изнутри. Уваров был как раз один из тех, кто менял, пытался менять что-то изнутри.

Л. МАЦИХ: Вот это очень правильное и очень своевременное замечание. Мы об этом говорили прошлый раз, когда речь шла о Грибоедове. Грибоедов тоже пытался встроиться в систему. Но он пытался изнутри поломать. Он вышел играть в футбол, а потом сказал: «Давайте играть по моим правилам». Но это уже не футбол, это нечто другое. А вот Уваров сумел переделать структуру изнутри. И в этом смысле он хотел сменить некоторую, если угодно, модель поведения российских интеллектуалов, тех людей, которых потом стали называть интеллигенцией. Интеллигенция всегда была оппозицией, она во власть не идёт.

Н. АСАДОВА: Такая специфика российская.

Л. МАЦИХ: Больше того, интеллигенция держится, как некий монашеский орден, они не могут быть богатыми, они не могут быть успешными, они должны быть честными, бедными, духовными и несчастными. А это тоже своего рода монашество. И это он хотел поломать, он хотел сказать, что интеллектуал может быть успешным, как западный интеллектуал-прагматик. Можно служить, не прислуживаясь. Можно быть чиновником, тогда не знали слово «бюрократ». Приносить государству огромную пользу. Не только переписыванием бумаг, но и всеми своими талантами.

Бюрократия, как система управления. Без бюрократии никакую систему управления не построишь. В этом Уваров был очень силён.

Н. АСАДОВА: Верховенство закона.

Л. МАЦИХ: И верховенство структуры над личностью, правила над произволом. Вот это вещи превосходные, то, чему Россия у Европы училась, но не больно-то выучилась. Вот это Уваров и хотел внедрить. И обвинять его в том, что он отгораживался от Запада — это по меньшей мере неуместно.

Н. АСАДОВА: И тем не менее, в умах среднестатистического россиянина николаевская эпоха ассоциируется как раз с самодержавным произволом.

Л. МАЦИХ: Нет, произвола как раз не было, а был закон. Была бюрократия. Бюрократию народ не любит, но при ней достигается гораздо большая эффективность управления, если эта бюрократия не начинает есть саму себя от коррупции. Но тогда так не было. Целый класс новых служивых людей, эти пресловутые разночинцы, они пришли при Уварове, они закрепились при нём, они создали новое служилое сословие, которое пришли на смену дворянству. Это люди, которые служили государству, если угодно, царю.

Они служили принципу самодержавия и принципу государственной стабильности не потому, что они должны были, как дворянин обязан своему государю по феодальному праву, а по сознательному выбору. И они достигали успеха в жизни не меньше, чем родовитое дворянство. Он способствовал созданию в России новому классу людей.

Н. АСАДОВА: Да, но несмотря на все эти благие намерения эта эпоха запомнилась, как эпоха заморозков.

Л. МАЦИХ: Это правда.

Н. АСАДОВА: Когда по чьему-то выражению, ничего не гнило, но ничего не развивалось.

Л. МАЦИХ: Это Герцен сказал. «Он как мороз, — сказал он про Николая, — при нём не будет ничего гнить, но и цвести ничего не станет». Дело в том, что Николаю вскружили голову военные успехи в его войнах с соседями, с венграми, поляками. С несильными соперниками. И он упустил момент, при котором возможно было осуществить перевооружение. Только один факт — когда Россия воевала с Наполеоном, русские и французы воевали одинаковым оружием и примерно с одинаковыми потерями. Когда случилась Крымская война, то у англичан и французов было нарезное оружие, винтовки, а не ружья, которые «кирпичом не чистють», — как говорил лесковский Левша.

У них был паровой флот, а в России гребной парусный. Про артиллерию и говорить не чего. То есть, технологическое отставание. По поводу почивания на лаврах от прошлых побед.

Н. АСАДОВА: И шапкозакидательских настроений.

Л. МАЦИХ: Да, это тоже. Вот что сделал николаевскую эпоху такой нелюбимой в глазах потомков. Кроме того, когда жандармам дают широкие полномочия, это ничем хорошим не кончается. Николай слишком верил во всесилие спецслужб. А спецслужбы, как мы хорошо знаем на примере других стран…

Н. АСАДОВА: …как раз не очень любят закон соблюдать.

Л. МАЦИХ: Они совершенно его не соблюдают. Они как раз полагают, что им всё можно. В этом смысле Бенкендорф был полной противоположностью Уварова. Уваров стремился, чтобы все законы исполняли, Бенкендорф полагал, что это для врагов.

Н. АСАДОВА: Поэтому крик души Ирины я озвучу: «Чем же тогда, в конце-концов, отличались ложи друг от друга, братья по-разному так относились к разным вещам. Почему? Зачем?»

Л. МАЦИХ: (Смеётся) Ирина, я Вас уважаю! Вопрос «Почему? Зачем?» я унесу с собой. Скажите, Ирина, а Вы много видели людей, которые на главные, принципиальные вещи смотрят одинаково? Известно — пять людей, семь мнений. Если бы люди одинаково относились к главным вещам, то было бы пресловутое единомыслие. Его-то как раз масоны искореняли. Масоны были врагами единомыслия, они стремились к тому, чтобы каждый брат мыслил бы самостоятельно.

Почему Вас удивляет, что они на такие принципиальные вещи смотрели по-разному? Именно так и должно было быть. Этим и обуславливается разница между ложами, орденами, конкретными масонами. Так именно и должно быть вследствие всей масонской идеологии. Каждый сам делает собственные выводы, а не повторяет заученные шаблоны и схемы.

Н. АСАДОВА: Телефон для смс — +7-985-970-45-45. Присылайте свои вопросы Леониду Александровичу Мациху. Нам в Интернете тоже приходят вопросы. В частности, Наталья, бухгалтер из Нижнего Новгорода Вас спрашивает: «С большим интересом слушаю ваши передачи. Ваши беседы о масонах в основном построены на описании жизни великих деятелей-масонов. Что, несомненно, интересно. Но хотелось бы больше узнать о структуре масонства, о том, какие требования по самообразованию предъявлялись к членам, какие знания считались каноническими?»

Л. МАЦИХ: Слово «канонические» здесь не применимы. Это слово из церковного обихода. Что касается критериев, они в каждой ложе были разными, это зависело от того, стремилась ли ложа к благотворительности или ложа стремилась сделать так, чтобы братья познавали мир и бога. В том случае, если ставилась задача познавательная, требование к обучению были очень высоки. Братья читали книги, переводили их, в основном французские, немецкие, английские, писали собственные сочинения такого рода.

Иной раз это были мистические, иной раз это были богословские трактаты.

Н. АСАДОВА: Кстати, у Уварова огромная библиотека.

Л. МАЦИХ: Двенадцать тысяч томов. В этом смысле он был классический масон. Ведь традиция частных библиотек на Руси идёт от масонов, от Брюса и Прокоповича. У Прокоповича было 3 тыс., у Брюса — 1,5.

Н. АСАДОВА: А у Уварова — 12 тысяч!

Л. МАЦИХ: Ну, и книг стало больше. В этом огромном собрании очень значительная доля сочинений масонских. Он завещал это сыну Алексею, а тот потом Румянцевскому музею. Если подходить с критериями Уварова, брат должен быть очень образован. Так полагал Сперанский, Голицын. Не все были ложи такие, Были ложи, предъявляющие меньшие требования. Но в любом случае брат не мог не совершать некоторых работ. Так называли масоны деятельность по самосовершенствованию. Куда обязательно, непременно входила работа по самообразованию.

То есть, нужно было читать книги, причём, достаточно сложные — философские, богословские и исторические.

Н. АСАДОВА: кстати, это было самообразование? Как это происходило? Брат брату давал книгу и говорил: «Прочти, брат». Потом задавал ему какие-то вопросы?

Л. МАЦИХ: И такое было. Если один брат превосходил другого уровнем или возрастом, это было так, как учитель ученику. В иных случаях братья собирались вместе и обсуждали некие книги, толковали их, задавали вопросы, а братья более сведущие эти вопросы толковали. В иных случаях они совместно переводили труды каких-то выдающихся масонов, т. е. были самые разные формы обучения. Но самообразование, «домашним заданиям» отводилась большая роль. Не было ситуаций, когда в ложи брат трудится, как некоторые студенты представляют — в университете я работаю, а дома бездельничаю. Нет!

Брат и дома должен был постоянно, напряжённо думать над вопросами, которые он обсуждал в ложе. В том числе над вопросами философского, нравственного, философского, богословского характера.

Н. АСАДОВА: ещё вопрос в Интернете от Константина, он представился как свободный художник из Москвы. «Как-то г-же Хакамаде задали вопрос — в какой масонской ложи она состоит? В ответ она стала что-то говорить о папе-японце. Вопрос — а почему только представители белой англосаксонской расы могут быть членами лож? Что мешает стать масоном азиату, темнокожему, арабу, иудею или эскимосу?»

Л. МАЦИХ: Мы много раз отвечали, Константин, на этот вопрос. Вы, как свободный художник, не нашли время это раньше послушать. Но если Вы потрудитесь посмотреть в наш архив, Вы всё там найдёте. На самом деле ничего не мешало. И теперь не мешает тем более. Мешало то, что они ничего не знали об этих масонах. Масонство — это явление западноевропейской цивилизации и доктринально опирается на христианское учение. Поэтому далеко не каждый иудей, мусульманин, буддист, конфуцианец, синтоист мог эти идеи для себя принять.

Теперь, с глобализацией, задача очень упростилась. Есть сейчас ложи в Японии, есть в мусульманских странах, в Турции, в Пакистане, в Китае нет, потому что компартия не терпит таких штуковин, как не терпела и здесь, при своей диктатуре, я имею в виду в Советском Союзе. А в Гонконге есть, там члены лож — китайцы. Здесь никакой проблемы нет.

Н. АСАДОВА: +7-985-970-45-45 — телефон для смс. Ещё вопрос из Интернета прочту от студента из Екатеринбурга Ильи: «Скажите, пожалуйста, как так получается, что до вашей программы я о масонах ничего не читал? Хотя и в школе, и в институте историю знал хорошо. Просто после ваших передач понятно, что вклад масонов в мировую историю колоссален, но отчего же масонство для среднестатистического в хорошем смысле человека остаётся тайным и страшным обществом? Почему в программах по истории это игнорируется?»

Л. МАЦИХ: И об этом, Илья, мы говорили, некой питерской студентке говорили по этому поводу слова. Насчёт страшного я бы не преувеличивал, есть люди, которые сознательно нагнетают истерию и делают из граждан профессионально перепуганных людей.

Н. АСАДОВА: Дело в том, что в обывательском сознании действительно масоны — это что-то загадочное и скорее отрицательное.

Л. МАЦИХ: Возможно, это и так. Но есть могущественные силы в СМИ, которые искажают сознательно действительность. Например, совершенно в искажённой перспективе рисуя образ западных стран, их истории, их отношение к базовым ценностям, их взаимоотношение с Россией. И у людей складывается ложное, превратное впечатление о том, являлась ли другом России Англия или Америка, англо-саксонские страны. Люди убеждены, что эти страны всегда были России враждебны. А это совершенно не так.

То есть, есть люди, которые в угоду своим интересам, финансовым, корпоративным, политическим, искажают истину сознательно. Так всегда было и будет. Политические интересы очень часто влияют на те образы, которые транслируются в массовое сознание. Но Вам, Илья, как человеку мыслящему, следует знать, что кроме официальной пропаганды и агитации есть и другой пласт литературы. С ним и надо ознакомиться, если Вы хотите знать, как на самом деле было, а не как пропагандисты разных цветов и мастей говорят.

Н. АСАДОВА: Возвращаясь в николаевскую эпоху, можно сказать, что масонство, особенно в конце правления Николая, не очень-то процветало.

Л. МАЦИХ: Нет, оно никак не процветало, как никакое общественное движение при Николае процветать не могло, Вы же сами сказали — мороз. Ложи были формально запрещены с 1822 года и Николай запрет подтвердил. Тем не менее, он не уволил никого из масонов, которые признались в членстве в обществе. И в общем, при нём тоже были собрания лож. Разумеется, они были не такими частыми, шумными и декларативными, показательными, как при Александре. Но я уже перечислял масонов, которые при Николае занимали ведущие посты. Тот же Уваров переписывался с масонами зарубежными, покупал, изучал, переводил книги, все знали о том, что он питает слабость к масонству. Однако, никому это не мешало.

Процветания не было, не было рекрутирования новых членов, не было серьёзной просветительской работы, которую масоны вели в екатерининско-александровское время. Но жизнь не прекратилась.

Н. АСАДОВА: Но тем не менее, мы знаем, уже говорили много о том, что Николай сам очень подозрительно относился к этим тайным обществам.

Л. МАЦИХ: Дело даже не в тайных обществах, как таковых. Он понимал, что их нет, ибо жандармерия, благодаря Бенкендорфу и Орлову, его преемнику, она полностью всю ситуацию в России контролировала. Тогда это было гораздо легче, чем теперь. Дело в том, что Николай не любил свободы, как таковой, как проявления человеческого духа.

Н. АСАДОВА: А так же равенства и братства.

Л. МАЦИХ: Об этом он даже не думал. Уваров на ту беду к свободе относился весьма подозрительно. Ему нравилась структура, система, функция, винтики. В этом смысле он тоже свободу недолюбливал. И они идеально совпали — исполнитель и царь. Поэтому к свободе оба относились плохо. Отсюда цензурное гонение на Гречина, Пушкина. Пушкин сильно не любил Уварова, писал ядовитые сатиры на него. Да кто из литераторов любил его! Даже Булгарин, и тот нет.

Дело не в том, что Николай относился к масонам болезненно-подозрительно. Николай не любил никаких ростков свободного духа.

Н. АСАДОВА: Неконтролируемого.

Л. МАЦИХ: Да! Всё то, что могло отклониться от системы, это его настораживало. Уваров абсолютно его опасения разделял.

Н. АСАДОВА: Евгений из Москвы спрашивает. Мы тоже отвечали на этот вопрос, но повторите, пожалуйста. «А что осталось общего у современных масонов с тамплиерами?»

Л. МАЦИХ: Есть сообщество тамплиеров, как таковое. Оно существовало в России ещё при советской власти, когда все общества были разгромлены сталинским ГПУ и НКВД. То есть, есть тамплиеры сейчас на Западе, которые реально продолжают тот самый орден, последний магистр которого, Жак де Моле был сожжён в Париже. Что касается связи, то мы говорили об этом очень много. Евгений, Вы возьмите архив, это была четвёртая или пятая передача, откуда пошло масонство, и там очень подробно мы говорим о внутренних связях, настоящих, сущностных связях тамплиеров и масонов.

Н. АСАДОВА: И ещё один избитый вопрос, который много раз задавали. Елена спрашивает: «А женщинам по-прежнему запрещено членство в ложах?»

Л. МАЦИХ: Елена прекрасная… чуть-чуть стало получше. Есть ложи чисто женские, сестринство. Во-вторых, были с XVIII века во Франции, потом и в других странах ложи совмещённые. Сейчас совмещённых, по-моему, нет, а вот ложи сестринские есть. И сейчас сестринские входят во всё большее общение с братскими ложами. Но, конечно, влияние женских сестринских лож не идёт ни в какое сравнение с мужскими братскими объединениями.

Н. АСАДОВА: Ещё один вопрос. Насколько обряд посвящения в масоны в «Войне и мире» совпадал с реальностью?

Л. МАЦИХ: Абсолютно.

Н. АСАДОВА: если выяснялось, что человек по морально-интеллектуальным качествам не подходил, что с ним происходило?

Л. МАЦИХ: его не принимали. У масонов был испытательный срок некий, как у монахов было послушничество в православных монастырях или новиции были у католиков. Ему говорили, что нет, не годишься. И он не принимался в братья. Если он принимался уже, а потом как-то дискредитировал статус брата в качестве подмастерья, ученика, то ему пеняли, с ним разговаривали, на него накладывали штрафы, разные пени, если это не помогало исправлению, его исключали.

Н. АСАДОВА: Кстати, обряды в разных ложах разные были?

Л. МАЦИХ: Да, конечно. Было много общего, но очень много и различного. Обряды посвящения в основном восходят к трём истокам — это Каббала, это рыцарство со всей его пышнейшей ритуальной символикой.

Н. АСАДОВА: Со шпагами.

Л. МАЦИХ: С мечами, шпагами, перчатками, пышным, ритуальным театрализованным облачением. И третий источник — это обряды цехов, гильдий, производственных объединений. Ведь масоны — каменщики.

Н. АСАДОВА: У нас остаётся полторы минуты до конца передачи. Давайте подведём итог. Конец николаевской эпохи, дальше мы будем плавно двигаться к нашему времени.

Л. МАЦИХ: Итог я бы так подвёл. При Александре [ред. Николае] масонство не цвело столь пышным цветом, как при Александре и Екатерине. Не было такого разнообразия лож, не открывались новые, не было их изданий, не было печати. И тем не менее, жизнь продолжалась. Собирались библиотеки, читались книги. Иной раз, пусть в тайне, собирались братья. Масоны продолжали играть огромную роль в жизни России. Хотя, может быть, и не такую, какую они играли при Александре. Может быть инновационный фактор сменился иным, более консолидирующим, стабилизирующим.

Но сами личности, и Бенкендорфа, демонизированного советской пропагандой, и Дубельта, и особенно такой мощной фигурой, как Сергей Семёнович Уваров, эти личности свидетельствуют о том, что эти люди стремились сделать всё на благо России. Не были ретроградами, реакционерами и тупицами. Эти люди делали всё для того, чтобы Россия обрела стабильность, а вместе с ней и процветание.

Н. АСАДОВА: Ну что ж, мы закончили эпоху Николая. И дальше мы будем делать передачи… у нас остаётся семь-восемь передач до конца нашего цикла. И, как мы обещали, мы дойдём до нашего времени, и в конце пригласим вам настоящего, живого масона, который расскажем, как всё обстоит сегодня.

А сегодня мы с вами прощаемся. Это я — Наргиз Асадова и Леонид Мацих. Услышимся на следующей неделе.

Л. МАЦИХ: Всего наилучшего.

Полная версия: http://echo.msk.ru/programs/brothers/669523-echo/