Брак
|
Церкви потребовалось шесть веков, чтобы дойти до признания брака таинством. Не во имя людей, а дабы наложить на семью лишние церковные оковы. Почему церковь считает недопустимым брак для католического духовенства? Ведь для него провозглашен обязательный целибат (безбрачие). Выходит, для мирян еще допустим брак, а для тех, кто имеет духовный сан,— это уже скверна?
Весь обряд церковного венчания основан на магии сходства, помноженной на не менее древнюю магию чисел. Он внушает людям, что пастыри — носители особой силы, особой благодати. Трижды благословляя вступающих в брак и трижды произнося формулу: «Господи боже наш славой и честию венчай я (т. е. их!)», священники будто бы снабжают людей особой силой для брачной жизни и деторождения. И однако история христианства полна семейных драм, покрыта несмываемым позором превращения «христианского брака» в тюрьму для скованных волею родителей чужих друг другу людей, использованием этого таинства для купли-продажи девушек. Художник И. В. Неврев написал интересную картину «Воспитанница». Он изобразил, как священник уговаривает воспитанницу богатых людей, обесчещенную их сыном, «покрыть грех», связав жизнь таинством брака с чужим ей, подобранным богачами за подачку женихом. Церковь переняла в свое таинство такие народные символы соединения людей в одну семью, как общая чаша, венцы, как называние людей, основывающих семью, «князем» и «княгиней» (из эпохи феодализма), как кольца — символ связи (звенья, цепи) и вечной любви (кольцо: круг не имеет конца). Но церковь и сюда внесла свое воззрение на женщину как на неравную, унижаемую сторону в браке. Кольцо у жениха золотое, а у невесты в старину было только серебряное. Это запечатлено и в церковных книгах. И вино обязательно жених пьет первым. И венец на него надевают на первого. И стоит он по правую (по древним колдовским понятиям — божию, светлую), а не по левую (злую, бесовскую) сторону. Но что особенно возмутительно: захватив право распоряжаться и в этом важном акте человеческой жизни и объявив брак для пущей торжественности и укрепления своего влияния «таинством», церковь даже не пытается скрыть своего отрицательного отношения к этой нормальной и от природы естественной форме человеческих взаимоотношений. Ровно столько же строк, сколько в катехизисе посвящено разъяснению сути таинства брака, отведено и его поруганию. И мы читаем: «Девство лучше супружества, если кто может в чистоте сохранить оное. И апостол говорит: глаголю же безбрачным и вдовицам: добро им есть, аще пребудут якоже и аз. Неоженивыйся печется о господних, како угодити господеви, а оженившийся печется о мирских, како угодити жене. Вдаяй, браку свою деву, добре творит: и не вдаяй, лучше творит». Итак, на словах бог, церковь, священники благословляют брак и объявляют его таинством, а на деле тут же объявляют его делом низшим и борются, как за лучшую долю для человечества, за противоестественное, с ломкой естественных желаний и стремлений человека к любви, к детям, к семье, безбрачное, монашеское, прозябание ради бога... «Неоженивыйся убо в мире единеми потребами связан, иже на руку носящему железа уподобися; тем хочет пищи ко иноческому житию, не возбраняется. Оженившийся же ся иже на руку и на ноги железа носящему уподобися»,— разглагольствует православный сборник поучений XVII века. Может ли быть большее лицемерие — объявлять брак одновременно «благословляемым богом», «бого-установленным» «таинством» и цепями каторжника? Но для церкви это как раз характерно. Новый завет, якобы принесенный на землю легендарным евангельским Христом, внес свой вклад в унижение и закрепощение женщины, указывая ей, что она «связана законом, пока жив ее муж» (1е Коринф., гл. 7, ст. 39), что в знак смирения и подчинения она обязана ходить «с покрытой головою» (1е Коринф., гл. И, ст. 3 и 5). До сего дня эта традиция поддерживается ретивыми фанатиками — православными священниками и сектантскими проповедниками, рабски приемлется их доверчивыми жертвами. Им внушают, что при молитве «...муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава божия, а жена есть слава мужа. Ибо не муж от жены, но жена от мужа, и не муж создан для жены, но жена для мужа. Посему жена и должна иметь на голове свой знак власти над нею» (1е Коринф., гл. И, ст. 7—10). Зайдите в любую церковь, в любую молельню. Посмотрите на море черных и белых платочков, которые надевают на себя, идя в храм, женщины, надевают как знак признания своей покорности мужчине. Женщинам предлагается помнить, что «не муж от жены, а жена от мужа» (т. е. что Ева сотворена из ребра Адама), хотя нелепость этой сказки разоблачает и анатомия, и физиология, и сама жизнь (1е Коринф., гл. 11, ст. 8). Религия внушает женщине, что она должна смиренно «поучаться в безмолвии» (1е Тимоф., гл. 2, ст. 11), «бояться мужа» (Ефес., гл. 5, ст. 23). Веками христианство, его «отцы духовные» — монахи, архиереи, патриархи и прочие рясоносители — внушали мужчине: «жена не властна над своим телом» (1е Коринф., гл. 7, ст. 4). И какой-нибудь пьяный подлец, истязая свою «половину», считал это своим нравом, установленным самим богом. Еще бы. Он мужчина, соль земли, господин положения! Церковь — порождение века рабовладельчества — 1 превратила брак в глумление над женщиной. Ей читают, внушают, вдалбливают наставление «священного писания»: «а жена да убоится своего мужа...» Ей внушают, что брак не может быть расторгнут, как бы чудовищен он ни был. Не может быть расторгнут, даже если это надругательство над чистой любовью, даже если девушку разлучают с любимым и соединяют с плотоядным, сластолюбивым стариком развратником. Еще бы! Ведь это таинство. Вспомните обличительную картину В. В. Пукирева «Неравный брак». Христианское учение не делает оговорок и для тех случаев, когда муж-садист в пьяном виде выгоняет жену с детьми на мороз, когда он — тунеядец, пропивающий не только свою получку, но и то, что приносит домой труженица-жена! Как бы тяжело ни было женщине в браке, она, раба и созданное богом для мужа развлечение, не смеет уйти от своего повелителя. «Жене не разводиться со своим мужем»,— прикрикивает на нее апостол Павел (1е Коринф., гл. 7, ст. 10). На этом унижения не кончаются. Если женщину в конце концов бросит сам муж, то она становится изгоем, грязным отбросом общества. «Кто же женится на разведенной, тот прелюбодействует»,— говорит в Евангелии от Матфея (гл. 5, ст. 32) якобы сам Иисус Христос. «И если жена разведется с мужем своим и выйдет за другого прелюбодействует,— подтверждает Евангелие от Марка (гл. 10, ст. 12). Сколько горя было от обязательности церковного брака! Моя прихожанка по таллинской Казанской церкви, прелестная девушка, влюбилась в поляка-инженера из старой, известной в Эстонии семьи. Он ее полюбил не менее крепко. Родители отнеслись к роману хорошо. Намечалась свадьба. Девушка хотела венчаться православным обрядом, а родители жениха мечтали о католической свадьбе. Решили венчаться дважды. Договорились со мною. Пошли к ксендзу. Попали к единственному не иезуиту отцу Викентию Денису. Этот ксендз, долго живший в свое время в России, был человеком фанатически верующим, но в исповедном смысле довольно терпимым. Жениху он сказал: — Наши не пойдут на разрешение двух свадеб. Я иезуитов знаю. А па католической я буду обязан взять подписку, что дети будут крещены в католичество. Но ведь мать — говорю о вашей будущей жене — захочет детей воспитать единоверцами. Я верю, что Христос у нас и у православных один, и не хочу быть насильником. Придется пойти на хитрость. Что ж, иезуитов и обмануть не грех. Не они ли сами учат, что «цель оправдывает средства»... Сделаем так. Вы обвенчаетесь сначала у отца Александра Осипова. И пусть возьмет с невесты и с вас подписку, что дети будут крещены в православие. Потом вы приезжайте в костел, и я вас венчаю, как будто бы не зная о состоявшемся православном обряде. А когда после свадьбы предложу вам с женой расписаться, что ваши дети будут католиками, жена ответит, что уже дала одну подписку и не может сделать противоположную. Так все и было устроено. Отец Викентий Денис (теперь его давно, очевидно, нет в живых, и это разоблачение ничем ему повредить не может) в глазах католиков сам оказался как бы одураченным... и невиновным. Я заслужил от иезуита епископа эпитет «розумна бестия!» (говорю со слов самого Викентия Дениса). Право же, похвала была не по адресу. Я, молодой и неопытный, так одурачить иезуитов тогда не сумел бы, не будь Викентия Дениса. Но иезуиты не успокоились. Во время брачного пира, который происходил в доме жениха, на пороге внезапно выросла мрачная фигура монаха с подвинутым на глаза капюшоном. Подняв руку, монах отлучил пожизненно от причастия («за предательство во власть сатанинских схизматиков восходящего потомства своего в третьем и последующих коленах!») родителей жениха и проклял их дом. Мать, ревностная католичка, упала в обморок. Отца чуть не хватил удар. Сколько горя, слез стоила несчастным старикам эта история! Потребовалось ходатайство перед самим папой, чтобы проклятие было снято. Инженер добился победы, только пригрозив, что он и его друзья отрекутся от католичества. Но и этим дело не кончилось. Когда приблизились роды, монашки начали склонять молодую, ее мужа и родителей мужа крестить будущее дитя по-католически. Мать не сдалась. Ребенка крестили в православной церкви. Когда его повезли в церковь (из-за боязни скандала родители не решились крестить дома), монашки легли на лестничных площадках, чтобы не дать вынести младенца. Выли, проклинали. Грозили всеми карами неба... ...Когда верующий человек осознает бессмысленность и вред христианских таинств, он перестанет их отправлять. Мы не прибавили ни слова к тому, что рассказывал Александр Александрович Осипов о христианских таинствах. Размышления бывшего православного богослова о них очень интересны. Особенно любопытны его личные наблюдения и воспоминания. Эти раздумья возникли у него за многие годы отправления церковных обрядов и должны помочь верующим, которые еще наделяют их какой-то святостью, понять, что людям по только не нужны, но и вредны так называемые таинства. |
загрузка...