Сага о чае

Это был короткий, но бурный период кофейного бума на Цейлоне. В 1825 г. впервые рабочая сила была завербована в Южной Индии по контрактам.

Однако дело с кофе потерпело неудачу, и на острове в широком масштабе стали создаваться чайные плантации. Для выращивания чая также нужна была постоянная рабочая сила. Сингалы как равнинных, так и горных районов не захотели заниматься этим, а потому снова потребовались рабочие из Индии.

Завербованные должны были совершать огромные переходы в сотни миль из различных частей Южной Индии, чтобы достичь побережья, откуда на примитивных [26] суденышках они доставлялись в порты Северного Цейлона. Затем они шли еще много миль по засушливой зоне, джунглям, болотам, пока не добирались до центральных горных районов, где создавались плантации.

Во время путешествия и после им как пионерам приходилось испытывать много лишений. Тогда и родилось у них множество песен. В песнях отразилось все: их работа, переживания и надежды, праздники и церемонии. Эти песни исполнялись в традиционном классическом стиле. В них видна чувствительность натуры индийских рабочих, которая в течение веков питалась древними легендами и мифами, пуранами¹⁷⁾ и другими эпическими сказаниями. Эти корни оказались настолько сильными, что и в другой стране они дали побеги, по-прежнему богатые как ритмами, так и воображением.

Среди этих песен есть такие, которые рассказывают о временах, когда развивалась чайная промышленность. Восприятие отдельных событий и всего в целом составляет целую сагу, полную жизни. Удивительно, что их поэтическое видение не было подвержено влиянию тенденций, которые создало общество, поделенное на господ и слуг.

Перед нами возникают яркие образы главного управляющего плантациями и его помощника, известных здесь как «перия дораи» и «синна дораи», старшего кангани¹⁸⁾ и его агента — вербовщика. Все они, кажется, выступают из туманного прошлого, чтобы дать нам яркое представление о жизни, которая шла свыше ста лет назад на кофейных плантациях и позднее — в период лихорадочной активности по освоению чайных. Но из всех персонажей наиболее колоритной фигурой был вербовщик рабочей силы. Он совершал частые поездки на побережье, чтобы доставить новую партию рабочих. По натуре он, вероятно, был авантюрист, мелкий карьерист с чертами бродячего Дон Жуана. Его амурные дела и другие «подвиги» во время странствий дали пищу многим запоминающимся песням:

Эта песня дает некоторое представление о географии поездок вербовщика. В течение длительных поездок по острову он находил отдых и развлечения в [27] харчевнях, где делами заправляли упомянутые женщины, не пренебрегавшие и любовными утехами. В те дни Канди и Гампола были главными пунктами на пути движения иммигрантов, предоставлявшими им убежище и пищу после утомительного перехода из Курунегалы. Может быть, этот вербовщик работал на старшего кангани в районе Дикоя-Дамбулла.

В своей деятельности на побережье он прибегал к методам, которые на первый взгляд казались безобидными. В черном пиджаке, красном тюрбане и цветном дхоти он появлялся на деревенской площади или на рынке, где собирались женщины. Он рассказывал им о счастливой жизни в горах Канди, стране, где текут реки молока и меда, соблазнял их сказками о царстве мира и изобилия, где «кокосовые орехи и мальдивская рыба¹⁹⁾ растут под чайными кустами». Вероятно, условия жизни в этом зеленом царстве в общих чертах были известны женщинам. Они пели:

Цейлон был более известен в Южной Индии как Канди, потому что тамильская религиозная литература о Катарагаме и Шри Пада²⁰⁾ упоминала Цейлон под названием Канди. Позже короли Танджора называли Канди лишь горную столицу Цейлона.

К большому огорчению вербовщика, среди женщин распространялись и другие рассказы и песни:

Но все это отнюдь не мешало конечному его успеху. Путем уговоров, умасливания и комиссионных вознаграждений вербовщик набирал необходимое число мужчин, женщин и детей и доставлял их к портам Тхонди, Тхатапараи и Тутикорин. Людей сажали на грузовые суда и выходили в море, «если ветер был попутным». Однако условия на борту судна были невыносимы, а такие испытания, как морская болезнь, голод и различные инфекционные заболевания, бледнели перед ожидавшими их еще большими трудностями. Часто [28] суда попадали в полосу муссонных ветров, и их тогда ждали большие превратности. Те несчастные создания, которые избегли опасностей на море, сходили на берег в Тхонда-манар, Песалаи, Бангале и Манаре на севере Цейлона и сочиняли горькие песни о своих невзгодах:

Месяцами они добирались через болота и джунгли, приходили к Анурадхапуре, а затем шли в центральные горные районы. Места привалов и пункты первой помощи, разбросанные вдоль всего пути, не справлялись со своими задачами и не могли оказать вовремя помощь падавшим от усталости людям. Песни, в которых отражены все опасности таких путешествий, лишения и страдания, гибель тысяч людей на этом горестном пути, ушли вместе со старшим поколением. Однако сохранилось двустишие из одного предания, где рассказывается о расчистке джунглей. Работы производились обязательно под охраной группы вооруженных людей и барабанщиков с тамтамами:

Но не только дикие животные и лес гибли в этом всеобщем уничтожении — большие потери несли и рабочие:

Эта жалобная песня типична как выражение страданий всех плантационных рабочих того времени. Вероятно, каждая семья должна была внести свою лепту в число жертв во время разбивки плантаций. Это происходило из-за тяжелого характера работ на первоначальной стадии, что влекло за собой мучения и жертвы. И когда человек попадал в беду при тех или иных обстоятельствах, будь то на поле или в горах, об этом несчастье долго там помнили и давали этому месту новое название, в котором было отражено происшествие. Вот почему сегодня плантации и поля в горной части [29] страны носят странные названия: «Поле мертвеца», «Лошадиная гора», «Скользкий камень».

Так кофейные деревья вырастали, политые кровью и потом плантационных рабочих, и это как бы вкрапляло в ландшафт огненно-красные бусины...

В тот период плантаторы на кофейных плантациях не стремились к особому комфорту и подчас даже спали в своем бунгало не раздеваясь, прямо в башмаках. Их поддерживали дух авантюризма и вдохновляющие идеи о «строителе нации», что помогало им жить в чужой стране, за тысячи миль от родных и близких:

Разведение кофе достигло своей кульминации к 1869 году. Кофе помог развитию таких отраслей экономики, как банковское и торговое дело, а также способствовал развитию транспорта и посреднических агентств. Небольшие города стали появляться в плантационных округах, принося с собой всевозможные блага жизни, ставшие доступными. Счастье начало улыбаться пионерам плантационного хозяйства. Благосостояние стало заметно в одежде хозяев и в вещах, которые их окружали:

Но период процветания продолжался недолго. Грибковая болезнь, обнаруженная на кофейных плантациях в 1869 г., за десять лет распространилась на все плантации. Было уже поздно, когда вся серьезность положения дошла до сознания плантаторов. Беда разразилась как гром среди ясного неба. Множество европейских [30] компаний были потрясены до основания. Плантаторы, а также старшие кангани стали отправляться восвояси. Говорят, что многие исчезали ночью, бросив на произвол судьбы все свое имущество.

В тот переломный момент мало нашлось плантаторов, которые не захотели пасовать перед трудностями. Их не покидал луч надежды, и они напевали пророческую песенку:

Да, плантатор и кангани, вербовщик и рабочие вновь появились на опустошенной земле и энергично взялись за дело. Они вновь начали готовить землю под плантации, отмечать колышками участки на склонах холмов — теперь под посадки чая. Надсмотрщики на плантациях подгоняли людей, которые под палящими лучами полуденного солнца гнули спины, чтобы выкопать ямы для посадки чайных кустов:

Кангани также не щадил людей, в обязанности которых входило вносить удобрения под зеленые насаждения:

Чай вновь дал надежду людям на возрождение плантаций, где погибли кофейные деревья. Перспектива интенсивного выращивания чая открыла новые возможности для обогащения английским плантаторам и увеличила спрос на индийских рабочих.

И снова на сцене появился вербовщик. Хотя его деятельность теперь регулировалась законом, он легко преодолевал всякие скучные формальности и привозил большие партии рабочих-иммигрантов. Их распределяли по более мелким группам, во главе которых стояли [31] главы семей (впоследствии получившие название «младшие кангани»). Эти мелкие группы, в свою очередь, объединялись в более крупные во главе со старшим кангани. Он был для них всем: руководителем, поставщиком и другом, заимодавцем и лавочником. Он был единственным связующим звеном между рабочими и администрацией плантации. Таким образом, рабочий фактически оказывался пленником в структуре «кангани — дораи». Эти феодальные отношения особенно наглядно проявлялись в употреблении слова «наш», которое часто повторяется в песнях:

Все это указывает на систему феодальных отношений, существовавших на плантации. Из аналогичных песен видно также, что главные управляющие плантаций выполняли и судейские функции, до того как были созданы обычные суды. Вот почему рабочие не осмеливались идти по дороге, по которой «господин» совершал свой обход.

А вот еще один пример феодальных отношений:

Сборщицы чая были как бы частью чайного куста, дочерьми земли, на долю которых выпало одно — заботливо выращивать чай. И о некоторых из них, весьма искусных в своем деле, слагались легенды:

Местные выражения и идиомы, использованные в этой песне, ясно показывают, что рабочие на Катта-дораи-патти (Пундалойя) пришли сюда из Мадуры (Южная Индия). И упоминаемая долина Котмале была, вероятно, одной из первых, где начался сбор чая, и она вдохновила сборщиц чая на эту песню. [32]

Тематика народного творчества была разнообразной: от возделывания чайных кустов и сбора зеленого чайного листа на плантациях до изготовления чая на фабриках. Наступило время, когда надо было отказаться от старых методов производства и построить новые фабрики, оснащенные механическим двигателем. И когда женщины пришли на работу в сортировочный цех, эта новость быстро разнеслась по всей округе:

Для тех, кто не был допущен на фабрику, поэт в ярких красках изобразил происходящее на предприятии:

Под контролем специалиста зеленый чайный лист вялился, скручивался, высушивался, просеивался, сортировался и упаковывался в ящики так, чтобы туда не попал влажный воздух. Наконец он был готов к отправке на международные рынки.

Шло время. Навьюченные быки и воловьи повозки проложили путь локомотиву. Нечеловеческими усилиями первопроходцев главная железнодорожная линия была построена. Как только первый поезд пропыхтел к Нану Ойя, транспортируя чай, это событие тотчас же нашло отражение в песне:

Жизнь плантационных рабочих в зеленом сумраке гор, несмотря на тяжелый труд, имела и свои светлые стороны. Плантатор построил клуб и скаковой круг, а старший кангани — храм для рабочих. Во время ежегодных праздников понгал и дипавали дораи отправлялся на охоту в леса Махавели и Элк Плейн в Нувара-Элии. Рамасвами и Минатчи (нарицательные имена рабочего и работницы) отмечали праздники песнями и танцами. Мужчины, женщины и дети в праздничном [33] настроении собирались возле храмов или у дома старшего кангани, чтобы поздравить его. Одетая в пестрое сари, с цветами в волосах, с красными от бетеля губами, под аккомпанемент ножных браслетов девушка с чайной плантации со своими подружками танцевала и пела мелодию «кумми»:

После того, как отдана дань музе, девушка приветствовала кангани со всей почтительностью, необходимой в обращении к феодальным вождям. Она льстила ему, превозносила его, с притворной любезностью помогала дораи сесть на коня, наконец просила выплатить ей зарплату.

По контрактной системе от имени рабочих всю зарплату получает старший кангани и раздает небольшие авансовые суммы главам семей. Остальные деньги он выплачивает лишь по праздничным дням. Работницы чайных плантаций, чтобы подкрепить свою просьбу, обычно не ссылаются на нехватку денег и на свое бедственное положение, а просто сравнивают те условия, в которых приходится работать ему и им:

Этот намек на их мокрое платье и его золотые серьги показывает, что на плантациях существовал и мрачный юмор.

Вообще же это песни «о простых и грустных вещах», что и составляет жизнь рабочих:

Так проходила их жизнь. В последующие годы рабочие плантаций вместе с родственниками в городских районах составили отдельную общину численностью до девятисот тысяч человек.

Лишь с введением избирательного права в районах плантаций рабочие начали постепенно перебираться из барачных построек. Когда тот или иной кандидат в члены парламента проезжал мимо плантации и призывал отдать свой голос за него, рабочие напевали:

Странно, что «солнышко» тут же исчезало с небосклона, как только в горах появлялись предвестники социальных волнений.

Так это было. А теперь мужчины и женщины из этих районов образуют один из крупнейших отрядов рабочего класса Шри Ланки, хотя они не имеют гражданства этой страны.

Задолго до того как первый политический деятель появился в районе плантаций, народный поэт с горечью увидел будущее своего народа...

Так печально кончается один из этапов вековой борьбы за существование людей, которые отдали все свои силы этой земле.

А певец простого народа замолчал навсегда в конце 30-х годов.

¹⁷⁾ Пураны — древнеиндийские сказания.

¹⁸⁾ Старший кангани руководил группой от 25 до 100 завербованных рабочих. Он отвечал перед управляющим плантацией за все производимые работы.

¹⁹⁾ Мальдивская рыба — особым способом вяленная рыба на Мальдивских островах. Ввозится в больших количествах в Шри Ланку. [100]

²⁰⁾ Шри Пада — сингальское название Адамова пика, места поклонения верующих различных религий.

²¹⁾ Сарасвати — индуистская богиня мудрости и искусства.