Никколуччо ди Чекко
|
Никколуччо ди Чекко, купец и ростовщик средней руки51, подобно флорентийскому Липпо ди Феде дель Сега, постоянно проживал в Кортоне, где владел красильной мастерской, но в своей деятельности был тесно связан с купеческими и банковскими промышленными кругами Сиены: как торговец краской (гвадо) и тканями он имел клиентами до 30 суконщиков Сиены; как ростовщик Никколуччо предоставлял кредиты преимущественно состоятельным сиенцам: банкирам, промышленникам, магистратам. Еще в 1353 г. вместе со своим братом Ванни Никколуччо подал прошение в Большой Совет о предоставлении ему гражданства Сиены, хотя до середины 70-х годов продолжал жить в Кортоне, одновременно владея также торговым складом во Флоренции. В 1375 г. Никколуччо заключил договор с цехом Лана в Сиене, в результате которого консулы цеха предоставили в его распоряжение красильную мастерскую в Сиене; тогда же он снял в аренду дом у кожевника Микеле ди Чеко.
Одновременно Никколуччо активно занимался и куплей-продажей и сдачей в аренду (сочиду) скота, приобретением и эксплуатацией земель в городской округе, о чем свидетельствуют нотариальные акты и счетные книги, хранящиеся в архиве Сиены. К землям, полученным по наследству от отца в Черрето, Никколуччо и его брат Ванни шаг за шагом добавляли отдельные парцеллы и целые подере в округе Кортоны. В 1337 г. они купили подере, на котором располагались несколько домов и сукновальная мельница, а также 2 парцеллы за довольно значительную сумму — 329 золотых флоринов (в 1353 г. все имущество Никколуччо оценивалось в 1698 золотых флоринов). В 1338—1341 гг. в том же Черрето им было приобретено 5 парцелл, в 1369 г. Никколуччо и его сын Баттиста купили еще одну парцеллу, граничившую с другими их владениями. Таким образом, в Черрето сложился значительный земельный комплекс, оценивавшийся в 500 золотых флоринов. Никколуччо и его брату принадлежали также земли в Ропцано, Валокки, подере в Поджони. Среди приобретений был и подере, состоящий из парцелл, купленный у Бартоломео ли Буччо за небольшую сумму (возможно, в результате залоговой операции) и тотчас же сданный в аффикт тому же Буччо также за небольшой чинш 8 стайя (192 кг) пшеницы, которые тот должен был доставлять к Кортону, к дому Ванни. В 1360 г. Никколуччо купил у Анджело и Бартоло, сыновей Франческо Буонаджунта, за значительную сумму (437,5 золотых флоринов) свое единственное земельное владение в округе Сиены — подере Кастаньо. Подере Кастаньо располагался в непосредственной близости от городских ворот Камолла, к северу и северо-востоку от города в направлении Кьянти. Подере занимали зерновые, виноградники, плодовые деревья — яблони, груши, орехи. Часть земли находилась под лесом. Зерновые высевались на территории примерно в 14 га. Большую их часть составляла пшеница (84,5% урожая в 1373 г.), низшие зерновые (15,5%) были представлены ячменем, просом, полбой, сорго. На семена было оставлено в том же 1373 г. 1/5 пшеницы и 1/6 ячменя, что свидетельствует о средней урожайности сам-5 и сам-6, т. е. такой же, как в зоне холмов других районов Тосканы этих столетий. Виноградники занимали сравнительно небольшую площадь подере. В 1373 г. с них было получено лишь около 5 квинталов вина (11 баррелей, или 501,6 л). В стоимостном выражении вино составляло лишь 10,13% стоимости вина и пшеницы, вместе взятых, в то время как в других районах стоимость вина колебалась от 22 до 32%, а в некоторых зонах контадо Флоренции в начале ХV в. достигала 66% всего дохода. Не случайно Никколуччо, даже располагая другими земельными владениями, прикупил 4 воза (8 баррелей) вина почти на 3 золотых флорина для удовлетворения своих потребностей. Урожай же пшеницы с подере был достаточно обильным, что позволило Никколуччо продать 64% полученной им «доли», оставив, не считая семян, для потребления семьи лишь 6 стайя, или 6,6%. При этом следует, конечно, иметь в виду, что Никколуччо оставлял для себя и зерно с других своих владений, естественно, не довольствуясь годичным потреблением 6 стайя (144 кг). В 1375 г. Никколуччо также продал большую часть урожая пшеницы — 6 модиев из 8 модиев и 4 стайя (73,47%) «своей доли». В этом году его испольщик Нуччо, сын Гвидоччо, передал собственнику в счет долга значительную часть «его доли», оставив для себя и брата лишь 19 стайя (456 кг). Никколуччо на свои деньги покупал быков для обработки подере. Они стоили дорого, тяжелая же работа на большой площади подере и небрежное обращение с ними испольщиков приводили к их быстрому изнашиванию. И осел, использовавшийся под перевозом, за 4 года утратил более половины своей первоначальной цены. На подере кортонский купец держал от 20 до 48 овец с ягнятами, 2—9 свиней. Кур и цыплят испольщик держал, казалось бы, вне контроля собственника, но собственник требовал взамен уплаты ежегодного чинша в 5 лир, что было довольно накладно, так как на эти деньги можно было купить 25 цыплят, или 5 стайя (120 кг) пшеницы, т. е. количество, равное месячной потребности семьи из пяти человек. В «Счетной книге» кортонского купца не описываются подробно его договоры с испольщиками, и существо отношений можно восстановить лишь из ежегодных или ежеквартальных счетов. В период между 1370—1376 гг. на подере сменились четыре крестьянских семьи. На подере в Кастаньо собственник участвовал в половине расходов по ведению хозяйства на подере. Возможно, что это был отголосок нехватки рабочих рук из-за трудной демографической ситуации, которая вынуждала собственников соглашаться на несколько более благоприятные, по сравнению с последующим периодом, условия существования испольщиков. Однако и здесь испольщик на свои средства доставлял «господскую часть» урожая в город, собственник участвовал лишь в платеже габеллы за ввоз продуктов. Любопытны некоторые данные относительно условий труда и существования семей испольщиков, арендовавших подере Кастаньо в 1370—1376 г. Мартино делла Барба (испольщик в 1370—1371 гг.) был жителем этого же местечка и позже; покинув Никколуччо, он продолжал исполнять для кортонского купца некоторые работы и пользоваться его кредитами, например в неурожайном 1374 г. Впоследствии тот же Мартино стал доверенным человеком Никколуччо; ему было поручено получить долг с покинувшего участок испольщика, он же непосредственно передавал кредиты новым испольщикам, т. е. в его деятельности как бы в зародыше проявились черты будущего фактора. Сменивший Мартино на этом подере Теста (1371 — 1372), семья которого была немногочисленной, прибегал к помощи наемных работников для обработки подере (мотыжения, прополки бобов) и взял в долг у Никколуччо для оплаты труда работников 3 золотых флорина и 32 сольди. В результате привлечения работников «виноградники и другие земли содержатся в хорошем состоянии, а пустошь обработана»,— писал Паоло ди Бенвенуто своему тестю Никколуччо, положительно оценивая ведение хозяйства семьей Теста. Однако этот договор длился менее двух лот, очевидно, потому, что глава семьи состарился, а его сын уже не мог обеспечить обработку большого участка. Новый испольщик Гвидоччо дель Бокка (1372—1375) был беднее двух предыдущих арендаторов. Договор с ним был расторгнут раньше срока. Собственник обвинял его в серьезных проступках: испольщик присвоил дрова стоимостью в 1 золотой флорин, съел три «первых» груши, которые должен был приподнести патрону, не заплатив за них ничего. О бедности этой семьи свидетельствуют оценки имущества сына Гвидоччо Нанни, который в 1380 г. был обложен налогом лишь в 1/4 денария (1 денарий взимался с имущества в 100 лир). Через 7 лет вместе с братом Пуччо Папин фигурировал в списке должников по уплате платежей коммуне. Понятно в этой связи невыполнение Гвидоччо целого ряда основных работ на подере, что засвидетельствовано в «Счетной книге» вместо пшеницы он посеял полбу, которая была более урожайной, но, естественно, не могла быть продана на рынке по столь же высокой цене, не обработал пустошь, не пробороновал зерновые посевы, год не мотыжил почву под виноградниками, вырубал плодовые деревья и дубы на подере. Оба испольщика — Теста и Гвидоччо — были должниками Никколуччо, и этот долг преимущественно (почти на 80%) состоял из довольно значительной суммы, затраченной собственником на приобретение скота и записанной в счет долга испольщикам (37,13 золотых флоринов Теста и 51,57 золотых флорина — Гвидоччо). Другие статьи задолженности двух арендаторов были во многом несхожи: Теста одолжил у Никколуччо меньшее количество семенного материала, меньше брал в долг пшеницы, не просил взаймы денег, больше уплачивал наемным работникам. Гвидоччо одалживал большие суммы денег и большее количество зерна натурой. Так, на другой день после заключения договора он одолжил 14 стайя (336 кг) пшеницы на 3,088 золотых флорина. Но тот же Гвидоччо в 1373 г. передал собственнику часть из «своей половины» вина в обмен на 2 стайя (48 кг) пшеницы, а другие 2 стайя обменял на 4 курицы. Возможно, что многочисленная семья Гвидоччо заставила его сразу же влезть в долги. Покидая подере в 1375 г., он был вынужден оставить Никколуччо «свою» половину собранной пшеницы в счет задолженности. Как и другие испольщики, он, покидая подере, оставил скот собственнику. XIV век занимает особое место в землевладении и хозяйствовании на земле итальянских пополанов. Именно в этот период утверждается новый тип арендных отношений: испольщина и аффикт, а прежнего наследственного феодального держателя, ведущего самостоятельное хозяйство на земле феодала, сменяет краткосрочный арендатор, частично (хотя и не полностью) лишенный средств производства, ограниченный в хозяйственной деятельности на участке строгими предписаниями арендного договора. Однако землевладелец, будь то горожанин или нобиль либо церковное учреждение, хотя и предоставлял кроме земли часть производственного капитала, т. е. выступал как участник процесса производства, полностью не контролировал и не авансировал здесь процесс производства. В то же время арендная плата уже не являлась «чистой формой» феодальной ренты, частично будучи избытком над средней прибылью, процентом на авансированный земельным собственником капитал. Как испольщина, так и аффикт (в меньшей степени) являются переходными формами от феодальной ренты к капиталистической. В счетных книгах, памятных заметках, нотариальных записях, сочинениях пополанов XIV в. зримо воплотились черты пополана-землевладельца, патрона испольщика и аффиктария. Особенно выразительным в привлеченных нами источниках предстает образ среднего пополана-хозяина в его стремлении к самообеспечению продуктами питания из доходов от собственных земель в округе, но не чуждавшегося и рынка, где он стремился в наиболее «подходящее время» реализовать излишки продукции, полученной на принадлежавших ему подере. В то же время пополаны-собственники значительных земель более или менее постоянно вывозили на рынок большую часть продукции, произведенной на подере. Тем самым нуждается в уточнении тезис об основной цели договора — самообеспечении семьи испольщика и снабжении собственника продуктами, лишь необходимыми для существования его семьи. Представляется весьма перспективным направление в изучении особенностей договора испольщины в зависимости от форм и типа связей с рынком хозяйства того или иного собственника. В XIV в. на землях пополанов наряду с испольщиной нередко встречается аффикт, особенно в непосредственной близости от крупного города. В последующем, в XV в., испольщина займет господствующее положение на землях пополанов, но сохранится тенденция к более или менее значительному распространению аффикта в пригородной зоне. Источники свидетельствуют о том, что было бы ошибочным отождествлять всю испольщину лишь с испольщиной на подере, т. е. арендой крестьянской семьей более или менее крупных земельных комплексов размером порой в несколько десятков га (впрочем, подере, как мы видели, не всегда представляли собой компактные участки, а могли быть совокупностью ряда парцелл). Наряду с этим и в XIV в. нередко исполу или в аффикт сдавались отдельно расположенные парцеллы, они не только «сосуществовали» с подере в рамках одного договора, но довольно часто были самостоятельными объектами договора о срочной аренде. При этом социальный статус арендатора, самым характер договора существенно отличались от договора, объектом которого был «классический» подере, на котором арендатор постоянно проживал вместе со своей семьей и в обработке которого он видел главный источник своего существования. О мобильности и выгодности эксплуатации мелких земельных участков, а тем самым по заинтересованности в парцеллярной аренде собственника и арендатора убедительно свидетельствуют рекомендации флорентийского горожанина Паоло да Чертальдо. Рассмотренные нами источники содержат сведения о конкретных взаимоотношениях пополанов — собственников подере с их арендаторами, о предоставлении собственниками кредитов неимущим испольщикам, находившимся в постоянной задолженности от своих патронов, о многочисленных обязанностях арендаторов, помимо внесения половины урожая, в том числе о «дополнительных приношениях» и дополнительных работах, напоминающих феодальную барщину. Правда, если «приношения» встречаются уже повсеместно, то «дополнительные» работы в XIV в. ещё только появляются и, как правило, частично оплачиваются собственником. Уже в XIV в. в распоряжении испольщиков после расчета с собственником в конце года оставалось такое количество продуктов в натуре и в стоимостном исчислении, которое далеко не всегда обеспечивало их всем необходимым. Мы можем проследить растущую остроту классовых противоречий между арендаторами и собственниками. Ненависть испольщиков к их эксплуататорам столь велика, что пополаны чувствуют себя уверенно не на поле и не в обществе группы арендаторов, а лишь в своей городской резиденции, предпочитая вызывать для «переговоров» арендаторов поодиночке. Тем самым далеко не изолированным выглядит участие испольщиков контадо Флоренции в 40—50-х годах XIV в. в выступлении жителей округи против пополанов-землевладельцев, когда испольщики отказывались обрабатывать участки и покидали их, требуя у пополанов кредиты на покупку семян и рабочего скота и отказываясь вносить «дополнительные приношения».52 Мы начали свой очерк с рекомендаций среднему пополану, данных флорентийским горожанином Паоло да Чертальдо. В какой мере эти советы соответствовали практике? На наш взгляд, проделанный нами анализ, хотя и дает представление (неполноту которого мы сознаем) лишь о некоторых основных сторонах хозяйства пополанов XIV в., тем не менее позволяет прийти к выводу о том, что рекомендации Паоло да Чертальдо не имели в виду какого-либо идеального хозяйства пополана, а вобрали в себя многие черты повседневной практики землевладения пополанов того времени. Какие изменения произошли в хозяйствовании на земле пополанских фамилий в XV в.? Возросли ли инвестиции в недвижимость и какое место занимали среди них вложения непосредственно в сельскохозяйственное производство? Что нового появилось в структуре землевладения пополанов, как эволюционировала земельная рента, правомерно ли рассматривать эту эволюцию как дальнейшее и всепоглощающее движение к господству испольщины на подере? Произошли ли какие-либо перемены в распределении сельскохозяйственных культур, в направлении интенсификации и специализации производства? Как изменились положение арендаторов, их социальный статус, их уровень жизни? 51 Tortoli S. Il podere ed i mezzadri di Niccoluccio di Cecco della Boni1 mercante cortonese a Siena, nella seconda mela del Trescento // Ricerelo storiche. 1980. N 2. P. 240-282. 52 Rodolico N. Il popolo minuto. Noto di storia fiorentina (1343—1348). Firеnze, 1968. P. 60-64. Ap. N 25. |
загрузка...