Истоки

Нельзя отрицать существования и процветания искусства и культуры финикийцев, но когда мы пытаемся выделить их произведения, то сталкиваемся со множеством трудностей.

К концу бронзового века на Левантийском побережье и во внутренних районах воцарилось великое смешение художественных направлений. С периода XII династии, если не ранее, ханаанеи были хорошо знакомы с египетскими шедеврами и умело копировали египетские мотивы и формы. Египетское влияние преобладало в левантийском искусстве и при могущественных царях XVIII династии, поэтому не следует удивляться тому, что египетский стиль сохранялся и после упадка египетской державы.

Влияние другого великого искусства, месопотамского, во 2-м тысячелетии до н. э. было не так сильно, как египетского. Особенно оно заметно в глиптике (резьбе по камню, слоновой кости и т. п.): в печатях-цилиндрах, печатях-штампах, часто называемых сиро-хеттскими, чей стиль и мотивы явно уходят корнями в Ассирию и Вавилонию. Однако отчетливо видны и различия, и некоторая примесь египетских мотивов, что ясно доказывает их местное происхождение. Только в период ассирийского господства в начале 1-го тысячелетия до н. э. влияние месопотамского искусства на левантийское проявляется ярче. Ранее стиль левантийской скульптуры был больше похож на анатолийский и хеттский. В находках Угарита, таких, как знаменитая стела бога-грома, влияние хеттов заметно в костюме и атрибутах, однако композиция и поза скорее египетские. В XV и XIV веках финикийцы испытали влияние культуры Хурри (Митанни), однако хурриты не создали собственного характерного искусства и – кроме печатей-цилиндров и раскрашенной белым по темному фону керамики – мы не можем приписать им никаких художественных изделий^[44].

Следует упомянуть и влияние эгейцев. Множество среднеминойской цветной керамики начала 2-го тысячелетия до н. э. было обнаружено в Угарите и основанной там минойской колонии. Характерен и фрагмент серебряной чаши из Библа со спиральным узором критского стиля. Позже, во второй половине 2-го тысячелетия, микенцы расширили эгейские контакты и основали поселения восточнее.

Так что же можно по праву назвать финикийским в этой мешанине стилей конца бронзового и начала железного века? К сожалению, только на территории одного города в собственно Финикии, то есть в метрополии, Библа, археологи обнаружили артефакты указанного периода, но материалы до сих пор не опубликованы. Кроме небольшого количества ранней керамики, найденной при «зондировании» в Тире, при плановых раскопках жилых районов других важных финикийских городов не было найдено ничего, что могло бы быть датировано раньше VI века до н. э. Естественно, мы не можем утверждать, что в конце концов не будут обнаружены более ранние артефакты. В погребениях Хирбет-Селма и Хальде в Ливане уже найдена керамика начала железного века, а дальнейшие раскопки могут привести к удивительным результатам. Более того, маленькие бронзовые вещицы и мелкие предметы из других материалов в раннем финикийском стиле, купленные в Финикии, вероятно, проникали и в другие города. Свидетельство тому – изделия не просто в финикийском стиле, но и, возможно, выполненные финикийскими ремесленниками, найденные в Палестине и соответствующие раннему периоду еврейской монархии в таких городах, как Хацор, Мегиддо и Самария, а также в Сирии и Ассирии.

Часто бывает сложно отличить истинно финикийский стиль от смешанного стиля северного сирийского побережья и прилегающих к нему внутренних районов. В искусстве финикийской метрополии египетское влияние более заметно, чем в искусстве Сирии, где азиатские (и особенно хеттские) традиции более сильны. Однако в обоих случаях сохраняется кое-что от микенцев, хотя это происходит реже, чем можно было бы ожидать, учитывая сильное микенское влияние на другие аспекты левантийской культуры, о чем мы говорили в предыдущих главах.