Индейская медицина

Когда табак впервые появился в Европе, к нему относились как к лекарству почти от всех болезней. Лишь несколько десятилетий спустя он потерял свою репутацию целительного средства, хотя до конца XVIII столетия считалось, что табачный дым очищает воздух от вредных микробов и дезинфицирует помещение, в том числе и то, где находятся больные чумой. В Северной Америке, правда, он по-прежнему использовался в лечебных целях: племенной шаман выдыхал табачный дым в уши, ноздри и рот больного, для того чтобы изгнать из него демонов.

Индейцы, как и все народы, находившиеся на низкой ступени развития, считали любую болезнь вещью неестественной, рассматривая ее как следствие вмешательства злых духов и сил. У них не существовало такого понятия, как «смерть, вызванная естественными причинами». Болезнь и смерть являлись, в их понимании, следствием вмешательства злых сил или колдовства; либо же карой свыше за невыполнение или неправильное выполнение тех или иных религиозных ритуалов. При любом серьезном недуге к больному посылали шамана, который должен был выяснить, в чем корень проблемы, и предпринять соответствующие действия. В конце концов, он был специалистом по духам и демонам, как и вообще по всем вопросам, связанным со сверхъестественными силами, и поэтому приглашать к больному следовало именно его. У индейцев было очень мало традиционных рецептов, в той или иной форме не связанных с магией и волшебством.

Некоторые индейские целители ничего не брали с пациентов, поскольку работали в «службе здравоохранения» племени; те же, кто занимался частной практикой, брали оплату с пациента по строго определенным тарифам. В случае успешного лечения и выздоровления доктору почти всегда делали подарки: ведь его работа требовала больших усилий и напряжения, а подчас была и просто опасной. Злые духи могли выйти из больного и наброситься на шамана, подобно рою пчел. Во многих случаях шаману ничего не оставалось делать, как вступить с ними в борьбу, отвлекая их, по крайней мере временно, от пациента на себя. К тому же для того, чтобы выполнять свою работу, шаману требовались тяжелые и трудоемкие тренировки, чтобы поддерживать себя в форме, и было естественным предложить ему что-либо в качестве компенсации за приложенные усилия: обычно ему дарили лошадь или какое-нибудь домашнее животное. Работа шамана производила впечатление и чисто внешне: он выкрикивал заклинания, пел, бормотал что-то себе под нос, осуществлял ритуальные танцы, часами, а то и днями неотступно находился у постели больного; порой он начинал корчиться в судорогах, впадал в неистовство, бился в припадках или входил в состояние глубокого транса. Следует иметь в виду, что в случае неудачного лечения, особенно если речь шла о человеке, занимавшем в племени важное положение, шамана могли побить, а то и убить, так что у него были все основания стараться вовсю и демонстрировать все свои способности.

Естественно, такими способностями обладал далеко не каждый индеец или индианка; женщинам также иногда разрешалось работать по этой специальности. Необходимо было иметь призвание и соответствующие способности, обладать особым даром. Такие люди выделялись среди соплеменников и держались особняком. Соответствующие наклонности и способности обнаруживались у такого человека еще в юности, а то и в детстве. Человек замыкался в себе, у него часто менялось настроение, он любил побыть один, а также побродить в безлюдных местах. Шаманам редко завидовали, поскольку им выпадала нелегкая доля; обучение и сама работа были настолько тяжелым и изматывающим делом, что в некоторых племенах молодых людей приходилось заставлять становиться на этот путь. Постоянные, изнурительные процедуры в бане, очищение, пост, нанесение себе ран ножами и камнями, протыкание языка и полового члена сосновыми иглами и шипами кактуса – все это никак не назовешь легким и приятным занятием. Более того, шаману часто запрещалось жениться, и он жил один, изолированно от своих соплеменников, которые не доверяли ему и боялись его. Тем не менее шаман занимал очень важное положение в племени: выше его был только вождь.

В работе шаман главным образом использовал чары, заклинания и известные лишь ему рецепты. Это считалось его собственным достоянием, которое ему было передано предками либо его духом-хранителем. Шаман использовал амулеты, мази и снадобья, жезлы и волшебные камни, а также бутыли из тыквы, трещотки, бубны и барабаны, различные пилюли и зелья, шаманские спицы, маски и веера из перьев. У него имелись курительные трубки и трубчатые приспособления, при помощи которых он обкуривал больного; он также опрыскивал пациента жидким лекарством либо же «высасывал» из него болезнь. Зачастую шаман был талантливым художником и делал целительные рисунки на песке – о них мы подробнее поговорим в следующей главе. Наконец, у него был «ящик шамана», представлявший собой священную связку, в которую входил ряд предметов, обладавших чудодейственной силой. Связка передавалась ему по наследству либо же была подарена его учителем и наставником или тем шаманским обществом, где он проходил подготовку и обучение. У большинства индейцев была своя личная священная связка, с которой они не расставались; но та связка, которая была у шамана, считалась наиболее сильной и чудодейственной.

Вот, например, что входило в священную связку шамана из племени виннебаго: три выпотрошенные лапы черного медведя, которые использовались в качестве сумок, в них хранились различные травы; костяная трубка, обтянутая кожей с головы орла, со вставленными в нее маленькими перьями; сама трубка была вложена в чехол из шкурки выдры; шкурка выдры со вставленными в нее перьями, закрепленными у основания кусочком кожи с головы орла; две свистелки из тростника; раскрашенная сумка в форме миниатюрного, украшенного вышивкой мокасина с прикрепленной к нему ноговицей, в которой хранились травы; сверху сумка была прикрыта клоком шерсти бизона; четыре змеиные кожи; шкурка белой ласки, в которой были травы и тростниковая свистелка; шкурка бурой ласки с травами; два спинных фрагмента змеи; костяная свистелка; голова большого баклана; голова дятла; шкурка черной белки; две связанные друг с другом маленькие деревянные куклы; высушенная орлиная лапа с когтями, держащая пучок трав и окрашенное перо; глаз животного; фрагмент грудной клетки и зубы гнедой лошади, положенные в вытканный мешок; маленькая деревянная чашка и ложка; восемь красиво вытканных круглых кисетных мешочков, содержавших множество различных засушенных трав.

При помощи этой связки шаман совершал много разных «чудес». Многие его «фокусы» представляли собой ловкость рук и являлись чистой воды шарлатанством: например, он прятал в руке некоторые предметы, а потом «чудесным образом» извлекал их из груди или изо рта больного. Однако тут не было корыстного умысла; просто было очень важно, чтобы больной поверил тому, кто его лечит, что действия врачевателя приведут к выздоровлению.

В случае простых травм и недугов обходились без приглашения шамана. У индейской женщины, как и у современной домохозяйки, были свои собственные рецепты.

Она знала, какие средства применять против укусов вшей, клещей, блох, комаров и других вредных насекомых, которые порой делали жизнь в поселении невыносимой. Страдавших артритом и ревматизмом отправляла в баню. Она знала, какую оказать помощь при переломах, вывихах и растяжениях; какие использовать припарки при фурункулах и кровоподтеках, что и в каких дозах давать от дизентерии и при других, менее серьезных желудочных расстройствах, а также от головной боли. В ее аптечке были такие средства, как хинин, сассафрас, дурман, рвотный корень (ипепакуана), каскара, лесной орех, которые используются и сегодня; а в Мексике и Южной Америке использовали такие ценные средства, как кураре^[47], эфедра (эфедрин), а также целый набор бальзамов и сладкой камеди.

Конечно, против ряда страшных болезней и шаман, и индейская домохозяйка были бессильны. Как мы видели в первой главе, возможно, именно страшная эпидемия выкосила людей культуры анасази – создателей прекрасных скальных зданий, а оставшихся в живых заставила покинуть родные места и уйти на юг – до Рио-Гранде. Возможно, по аналогичной причине погибла высочайшая цивилизация майя, располагавшаяся на полуострове Юкатан, включая район озера Петен-Ица. Да и сама Европа потеряла треть населения, когда по ней прошлась Черная Смерть. С появлением европейцев в Америке ситуация для коренного населения стала близкой к критической: ведь у них не было иммунитета против самых обычных болезней, распространенных в Европе, таких как ветряная оспа, корь, скарлатина и обычная простуда, и эти болезни унесли жизни огромного количества индейцев. Жестокие потери понесли коренные жители Америки также от гриппа, воспаления легких, туберкулеза, коклюша, дифтерии, сифилиса и других болезней, ставших настоящим бедствием для индейцев.

Наиболее смертоносными и разрушительными были две массовые эпидемии оспы в 1781 и 1837 гг. В 70-х годах XVIII столетия племена восточной части континента были уже в значительной степени покорены и ограблены белыми и вскоре должны были окончательно лишиться своей земли и имущества; однако племена Равнин в то время еще жили спокойной и процветающей жизнью. В 1781 г. эпидемия началась среди испанских поселенцев в Сан-Антонио в Техасе и стала стремительно распространяться на север; по пути она унесла множество жизней команчей, перекинулась за реку Ред-Ривер и достигла канадской границы, нанеся серьезный урон черноногим, крикам и ассинибойнам; от нее также очень сильно пострадали арапахо, шошоны и кроу. Всего эпидемия унесла жизни 130 000 индейцев; численность многих племен сократилась наполовину; полностью вымерли многие поселения.

Эпидемия 1837 г. имела столь же страшные последствия. Ее распространили по всей Миссури торговцы алкоголем и экипаж судна, принадлежавшего Американской меховой компании. Последние заразили индейцев, приходивших на пристань, чтобы продать или обменять шкуры и кожу. Как и в 1781 г., большинство индейцев не догадывалось, что неизвестная болезнь является заразной, поэтому они не старались держаться подальше от зараженных судна и шкур. Также они не смогли удержаться от искушения нападать на охваченные эпидемией поселения, в результате чего заражались через добычу, захваченную у своих беспомощных противников, а также через их скальпы. Баня не помогала, а наоборот, только усиливала жар и агонию; есть много душераздирающих рассказов о том, как индейцы топились в реке, прыгали вниз со скал или перерезали себе горло, чтобы избежать ужасной боли и не дожидаться страшной и мучительной смерти. Черноногим, сумевшим восстановиться от прошлых эпидемий, на этот раз был нанесен смертельный удар. Очень тяжелые последствия имела эпидемия и для пауни, хидатсов, дакотов и ассинибойнов. Арикары потеряли 2000 человек из 4000. Племя манданов было уничтожено практически полностью. Из 1600 членов племени в живых остался лишь 31 человек; они буквально доползли до поселений родственных им хидатсов в поисках пристанища и защиты. Кроу и шошонам удалось остаться почти невредимыми. Пережив ужас невидимой смертоносной болезни 50 лет назад, на этот раз они спешно снялись и ушли высоко в горы под защиту благотворного и чистого горного воздуха.

Развивалась бы новая история Америки по-другому, не будь этих эпидемий? Пришлось бы молодому американскому государству, только что взявшему под полный контроль восточную часть континента, столкнуться с более серьезным сопротивлением индейцев Равнин, моральный дух которых был бы выше, а численность больше? Конечный результат был бы, безусловно, таким же. Остановить продвижение белых людей на запад было так же невозможно, как остановить Джаггернаут^[48].

Но индейцы сохранили бы больше сил и энергии, что позволило бы им в значительно большей степени мобилизовать свои внутренние духовные силы в наступавший период, когда они оказались морально сломлены и потерпели полное и окончательное поражение. А так в 70–80-х гг. XIX в. белые солдаты и переселенцы столкнулись с ослабленным противником, которого они без особых усилий просто презрительно отшвырнули в сторону со своего пути.