Глава двадцатая. Осколки великого царства

– А учёные не пробовали выяснить, что за народ поселился рядом с антами и, если можно так выразиться, сбивал их с истинного славянского пути?

– В том то и дело, Уотсон, что люди, жившие вместе с пеньковцами, но погребавшие своих мёртвых в грунтовых могилах, оказались весьма различны: на ранней стадии они были похожи на готов и гуннов, затем напоминали кутригуров, после были неотличимы от аваров, в конце существования культуры уподобились хазарам. Но всегда их могильники были намного богаче традиционных славянских кремаций. Здесь встречались и украшения, и оружие, вместе с всадниками порой предавали земле их боевых спутников-коней. Эти люди как будто пришли из другого мира, но покоились тут же, среди скромных и непритязательных земледельцев. Вот почему учёные и заговорили о симбиозе. Правда, обычно под этим явлением разумеют такое сожительство непохожих друг на друга элементов, в результате которого все части сливаются в одно целое. А в данном случае всё было по-другому. Как будто в земли антов приходили сначала одни племена, затем вторые, третьи – и все они бесследно исчезали, почти не отразившись на облике аборигенов. Если это и было сожительство, то какое-то странное. Тем не менее, инородные черты проявлялись повсюду в ареале антов – среди типично славянских землянок в пеньковских посёлках попадались странные юртообразные жилища, встречалась здесь привозная посуда, тут же найдены были богатые клады, содержавшие именно то оружие и те украшения, что сопровождали в последний путь людей, похороненных в грунтовых могилах.

– Получается, что вместе с бедными антами в одних и тех же селениях жили богатые чужестранцы?

– Значительную часть тех, кто оставил грунтовые могилы с разнообразным инвентарём, "чужестранцами" тут считать никак не получается. Скорее, наоборот, это именно они в днепровской лесостепи были аборигенами. Поскольку перед нами – осколки могущественного Готского царства. Здешние места – их давние владения. Пеньковские племена, оказавшись в бывшей стране остготов, вероятно, застали здесь какую-то часть прежнего населения и с ней смешались. Вот почему, даже те исследователи, кто видит в антах преимущественно славянское племя, отмечают их особое положение в мире собратьев. К примеру, историки Владимир Петрухин и Дмитрий Раевский полагают: "Очевидно, в антах византийских источников следует видеть обозначение каких-то маргинальных, пограничных групп славян, предполагаемая этимология имени анты связывает этот этникон с древнеиндийскими и другими словами, обозначающими "край, конец". Известный питерский археолог Глеб Лебедев называет их ответвлением в сторону от основного ствола славянского древа. Он пишет буквально следующее: "Таким же "боковым побегом" стала в лесостепной и степной зоне, от Днепровского Левобережья до Нижнего Дуная, пеньковская культура, отождествляемая с антами. В ней отчётливо прослеживается связь как с северными культурами и более ранними (киевским типом), так и в определённой мере – с черняховской. Пеньковские памятники, видимо, оставлены населением, которое продвинулось в черняховский ареал из лесной зоны и продолжало традицию черняховской оседлости в условиях гуно-аварского владычества в степях на протяжении V-VI веков, то противоборствуя кочевникам, то сотрудничая с ними (сравни тюрское - ант – клятва)". А вы, Уотсон, именно этих сложных по составу гото-славян, долгое время подчинявшихся степнякам, этих "пограничников" и "боковую ветвь" теперь подсовываете нам в качестве прародителей всех славянских народов.

– Я просто в отчаянии, Шерлок! Вы лишаете меня последней надежды. Как нам найти "ядро" славянского племени, если все известные летописцам племена: и склавины, и анты оказываются у нас так или иначе завязаны на выходцев из Готского царства?!

– А чему вы собственно удивляетесь, Уотсон? Здесь, на Востоке Европы до вторжения гуннов существовала процветающая держава Германариха. Под десницей этого монарха сплотились остготы и вестготы, вандалы и сарматы, бораны и герулы, гепиды и венеды. Это была своего рода Римская империя в миниатюре. И количество здешнего населения исчислялось миллионами.

Затем сюда вторглись орды свирепых кочевников. Большинство населения под их натиском вместе со своими вождями бежало в римские пределы. Но кое-кто и остался. Видите ли, Уотсон, в истории, наверное, не было такого случая, чтобы какое-то племя переселилось всё целиком, чтобы при дальней миграции от него не отпала определённая часть. Вспомните, доктор, историю многих германских народов на Дунае. Остготы под руководством Теодориха уходят в Италию. Туда же в скорости перемещаются руги и скиры. Тем не менее, остатки всех этих племён долгое время обнаруживаются и в Подунавье. Или вот вам другой яркий пример – герулы. Разбитые лангобардами, они бежали из родной страны. Часть их осела на византийской территории, часть отправилась на загадочный остров Фуле. Тем не менее, лангобардский король Вахо через некоторое время женится на герульской принцессе и большинство исследователей справедливо полагают, что он сделал это дабы сплотить вокруг своей династии остатки покорённых германцев, которые, видимо, продолжали обитать по соседству с лангобардами, в местах жительства предков. Вероятно, и после прихода гуннов значительная часть населения Готской державы не покинула те края, предпочтя верность родной земле лояльности своему племени.

– И вы, Холмс, полагаете, что и среди подданных Германариха было немало тех, кого не испугали свирепые кочевники и кто остался жить на прежнем месте? А, стало быть, остатки черняховского населения неизбежно должны были влиться в сообщества антов и склавинов?

– Давайте рассуждать здраво, Уотсон! В Римской империи к III столетию насчитывалось 65 миллионов человек. Из них 2-3 миллиона принадлежали к элите данного государства, 12-13 миллионов могли считаться зажиточными гражданами, а все остальные представляли собой низы сообщества: бедняки – около 40 миллионов и 7 миллионов рабов. Как вам кажется, доктор, существовала ли такая внешняя угроза, которая могла бы заставить весь этот колоссальный массив населения единовременно оставить свою страну и отправиться в неизвестность, на чужбину? Или всегда нашлись бы такие люди –заговорщики, преступники, разбойники, пастухи, пахари из отдалённых сёл, прислуга, недовольная своими хозяевами, рабы, давно мечтавшие о свободе – которые воспользовались бы ситуацией и, не выполнив приказ императора, остались бы в прежних пределах?

– Надо ли равнять, Холмс, Империю и некое варварское образование на её границах?

– По мнению современных учёных, царство Германариха было своеобразным филиалом Римской державы. Конечно, оно уступало Империи и по занятым площадям, и по количеству подданных, но не на порядок, а всего лишь в разы. Готия располагалось на землях половины современной Германии, всей Польши, Прибалтики, Украины, Молдовы, Румынии, части Венгрии и Западной России. Это была колоссальная страна. Послушайте, Уотсон, что пишет о населении этих мест Марк Щукин в книге "Готский путь": "Не возникает особых сомнений, что рассматриваемый нами период – приблизительно от 280-х до 350-380-х годов, с пиком в 330-360-е годы, был эпохой наивысшего расцвета Черняховской культуры. Именно к этому времени обширная территория, от Восточной Трансильвании до верховьев рек Псела и Сейма в Курской области России, на площади, немногим уступающей всей Западной и Центральной Европе, оказалась покрытой густой сетью поселений и могильников, удивительно однообразных по своему культурному облику. Эти памятники занимают и всю территорию Молдовы, и практически почти всю Украину. Каждый, кому доводилось проходить археологической разведкой хотя бы один из участков этого пространства, знает, что черепки блестящей серой Черняховской керамики, которую ни с какой другой не спутаешь, можно найти чуть ли не на каждом вспаханном поле украинско-молдавских черноземов. Следы Черняховских поселений иногда тянутся на несколько километров. Похоже, мы имеем дело с неким, весьма многочисленным населением, и плотность заселенности в IV века немногим уступала современной. Никто еще не подсчитал с точностью общее число Черняховских памятников в целом, к I960 году только на Украине их насчитывалось 716, на сегодня число их по всем территориям значительно возросло и может колебаться от 2 до 5 тысяч, если не больше. Борис Магомедов говорит о трех с половиной тысячах. У нас нет пока и надежных расчетов фактической численности носителей Черняховской культуры, все имеющиеся методики подсчетов далеки от совершенства, но ясно, что "черняховцев" было достаточно много".

Даже если на столь гигантских пространствах плотность заселения была ниже, чем на Юге, всё равно, сравнивая с современными им обитателями имперских пределов, мы выходим на цифру минимум в 10 миллионов человек. Столько людей проживало на Востоке Европы до прихода гуннов. Мыслимо ли чтобы все они покинули родные края? Пусть всего лишь пятая часть аборигенов осталась жить под властью гуннов, всё равно этого с лихвой хватит, чтобы многократно перекрыть число любых пришельцев, что очутились в данных краях в результате нашествия кочевников.

– Насколько я понял, Холмс, вы видите в склавинах и антах не какие-то новые народы, появившиеся на границах Римской империи после ухода гуннов, а, скорее, прежних подданных готского царя Германариха? Тех людей, которых археологи традиционно называют черняховцами. Но я всегда полагал, что черняховцы – это готы. Как же эти блестящие восточные германцы могли забыть свой прежний язык и обычаи, превратившись в скромных славян?

– Начнём с того, доктор, я в принципе не верю в то, что массив населения порядка десяти миллионов человек можно в краткий промежуток времени полностью переместить в иные края, так чтобы здешние места превратились в пустыню. С моей точки зрения, племена, обнаруженные византийцами на рубежах их державы, даже в теории не могут быть никем иным, как остатками прежнего населения Восточной Европы, взметённого и сорванного со своих мест нашествием свирепых кочевников. Вот только сводить всех жителей державы Германариха к одним лишь восточным германцам, пожалуй, не стоит. Последние представляли собой господствующий слой данного государства, а он всегда уступает в численности основной массе населения, складывающейся из покорённых народов. При этом в разных краях Готского царства подданные германцев представляли собой весьма различные этносы. На Днепре жили по большей части венеды, в Карпатских предгорьях – даки, кельты, сарматы и бастарны. На Висле – кельты и потомки лужицких венедов. В Прибалтике – западные балты. В Крыму и Северном Причерноморье – внуки "скифов-пахарей" и греческих колонистов. А вот господствующий слой повсюду представляли восточные германцы: остготы, визиготы, вандалы, гепиды, герулы и так далее. Именно они цементировали собою огромную державу на Востоке Европы, как слой раствора скрепляя кирпичи различных этносов. Поскольку культура элиты по всей территории царства Германариха была относительно едина – именно её археологи именуют черняховской – она и сглаживала имеющиеся региональные отличия. Допустим, проживало в Готии десять миллионов человек. Из них два миллиона – восточных германцев, остальные – подчинённые тем местные племена. Чьё присутствие в первую очередь обнаружат археологи при раскопках?

– Полагаю, на самом видном месте даже после смерти окажется элита. Могилы вождей и знатных воинов всегда богаче других, содержат больше ценных вещей, эти захоронения прежде всего и привлекают внимание специалистов.

– Всё верно. Однако, есть ещё один важный момент, который не всегда до конца сознаётся исследователями. Речь идёт о подражание. В любом древнем царстве, сотканном из множества этнических элементов, низы всегда стараются походить на верхи, копируют их образ жизни, учат государственный язык, одевают такую же одежду, носят схожие украшения. Они даже именуют себя в честь господствующего слоя. Быть похожим на представителя элиты – престижно. Если хотите, это модно. А мода – такая капризная дама, которая заставляет людей меняться до неузнаваемости. Смотрите, Уотсон. Римская империя сложилась вокруг небольшого италийского городка, воинственные жители которого смогли завоевать множество ближних и дальних соседей. При этом тамошнее гражданство постепенно получили не только потомки сподвижников Ромула и Рема, но и представители тех народов, которые некогда были насильственно включёны в состав Империи. Италийцы, галлы и фракийцы стали звать себя "ромеями", то есть римлянами, заговорили на латыни, принялись носить туники и тоги, пользовались фибулами, расплачивались сестерциями и солидами, служили в легионах, ходили в бани и на гладиаторские поединки. Археологи раскапывают один римский город, к примеру, в нынешней Франции, а другой – в Румынии и видят и там и там одинаковую архитектуру, здания одного и того же назначения, схожие вещи, абсолютно аналогичные украшения, деньги и оружие. Означает ли это, что галлы и даки полностью исчезли, а их место заняли уроженцы Вечного города? Вовсе нет. На самом деле многие новоявленные граждане Империи ещё помнили своё прошлое. Будучи потомками кельтов, иллирийцев, фракийцев, греков, македонян, армян и так далее, они в своих семьях, а также на бытовом уровне, продолжали общаться на тех же наречиях, что и их деды и прадеды, почитать прежних богов.

– Вы полагаете, Холмс, что точно такая же картина наблюдалась и в Готском царстве?

– С той лишь разницей, Уотсон, что держава Германариха в сравнении с Империей наследников Ромула являлась более молодой, и влияние готов на всё тамошнее население было намного слабее римского. Хотя бывшие венеды, даки, сарматы, бастарны и "скифы-пахари" искренне считали себя настоящими "готами" и свободно изъяснялись на одном языке со своими завоевателями, но с момента их покорения восточными германцами прошло меньше столетия и никто из них не забыл ни речь, ни обычаи предков. А затем случилась катастрофа 375 года – поражение Германариха от гуннов, его самоубийство, гибель могучей державы. Господствующий слой этого царства предпочёл покинуть пределы своей страны и отправиться в долгие странствия по чужбине. Разумеется, примеру вождей и знатных воинов последовали и многие новоявленные "готы". Отток мигрантов из Восточной Европы был настолько значителен, что многие её области, особенно на Севере, в бассейнах Одера и Вислы, почти обезлюдели. Однако, далеко не всё население Готского царства последовало за своими лидерами. Оставшиеся, а в большей степени ими оказались низы прежнего сообщества, быстро утратили черняховский блеск, стали жить много проще и постепенно сложились в новые народы – склавинов и антов.

– Но если и те и другие, как вы полагаете, были потомками прежних восточноевропейцев, отчего здесь не возник один народ? Почему появилось целых два племени, пусть и схожих друг с другом? Ведь они даже называться стали по-разному.

– Полагаю, произошло это, в первую очередь, оттого, что формировались они в разных местах бывшей Готии, а значит, и сложились из различных этнических элементов. Кроме того, как мне кажется, немаловажны и причины, ввиду которых эти люди оказались в местах их дальнейшего обитания. А они, я уверен, тоже не совпадали.

– Что вы имеете в виду, Шерлок?

– Но северные берега Дуная, где впервые обнаруживают себя склавины, также входили в состав кочевой Империи, как и днепровские лесостепи. Более того, и те и иные края были в непосредственной близости к центрам гуннского царства. Ведь сначала пришлая орда обреталась где-то в Северном Причерноморье, а затем переместилась на Средний Дунай, внутрь Карпатской котловины, в ту страну, где чуть позже поселятся гепиды. Таким образом, в эпоху Аттилы склавины находились даже ближе к ставке кочевых вождей, чем их днепровские собратья. Если последние оказались гуннскими невольниками, кем же могли быть предки склавинов, если не рабами у тех же свирепых пришельцев? Чем же они тогда отличались от антов? Почему носили иное имя?

– Вы забываете о том, Уотсон, что страна склавинов лежала у подножия Карпатских гор. Фактически она вся являла собой вытянутую вдоль этого хребта неширокую полосу, изгибавшуюся вслед за подковой горного массива. Местность такого рода сама по себе является идеальным убежищем, областью, где можно спрятаться от любого агрессора и насильника. В мировой истории, доктор, горы вообще, как правило, играют роль эдаких отстойников, приютов для беглецов и прибежищ для потерпевших поражения. Здесь каждая складка рельефа, каждая долина – как отдельная страна, где может поселиться народ, никому не подчиняющийся и не признающий над собой ничьей власти. Горы – это оплот свободы, Уотсон. Таковыми они остаются даже в наше время, при всех достижениях технического оснащения современных армий. А уж в эпоху античности и Средневековья – и подавно. Римская армия завоевала Дакию. Но в Карпаты прославленные в битвах легионы даже не сунулись, те остались территорией так называемых "свободных даков". Победоносная конница гуннов, сметающая всё на равнинах, была беспомощна на горных склонах и в укромных ущельях. Вряд ли эти грозные завоеватели стремились туда ворваться – им хватало подданных и подвластных земель и без тамошних теснин.

– Вы хотите сказать, Холмс, что Карпатские горы стали прибежищем для населения Готского царства, которое, с одной стороны, не пожелало или просто не успело податься за Дунай, с другой – не подчинилось гуннам?

– Именно так, Уотсон! На Юг, поближе к границам Империи хлынули все, кто был напуган слухами о безжалостных кочевниках: остатки разбитых гуннами германских войск, готы, вандалы, гепиды, "свободные даки", не смирившиеся с новыми хозяевами роксаланы и венеды, словом, множество осколков некогда блистательной державы Германариха. Далеко не все из них смогли перебраться на другую сторону реки. Не забывайте, доктор, что римляне не слишком охотно принимали беженцев. Поэтому многим из тех, кто не успел переправиться с первой волной мигрантов, пришлось уходить от агрессоров в горы. Но это ещё не всё. В правление Аттилы столица его кочевой империи располагалась внутри Карпатской котловины. Римляне и византийцы были отброшены от Дуная на многие десятки километров. Все города и посёлки в широкой полосе к Югу от этой великой реки на расстоянии пяти дней пути были разрушены до основания. Здесь возникла "зона взаимной боязни". Меж тем, гунны угоняли на свою сторону Истра сотни тысяч, а может быть даже миллионы римских граждан. Кто-то из них пытался бежать из плена. Но путь на Юг по понятным причинам был для них закрыт. Поэтому смельчаки могли рассчитывать лишь на близлежащие отроги Карпат. Обитатели горных ущелий пополняли свои ряды за счёт беглого населения Гуннской империи. Затем в одночасье власть кочевников пала. Осторожно и понемногу беглецы стали спускаться с горных склонов и долинами рек двинулись к берегам Дуная. С другой стороны к нему же, преодолевая прежний страх перед свирепыми всадниками, подступали возрождающиеся византийцы. Но когда оба потока встретились, ни те, ни другие не узнали друг друга. Одни уже порядком одичали и забыли, кем считали себя их предки, другие – видели на противоположной стороне лишь толпы опасных оборванцев и грабителей, и думали прежде всего о сохранности своих земель и собственного имущества. Так Дунай разделил "ромеев", то есть благонадёжных граждан великой державы, ведущих свою родословную от легендарного основателя Вечного города, и "склавинов", то есть потомков военнопленных, беглых рабов и прочих весьма подозрительных элементов, обосновавшихся на противоположном берегу Истра.

– То есть, вы полагаете, Холмс, что вся разница между двумя племенами заключалась в том, что анты – это потомки покорных гуннских рабов, названные так своими кочевыми господами, а склавины – прежде всего мятежники, бунтари и беглые невольники, скрывавшиеся в Карпатах. После ухода гуннов они спустились на равнины, оказались на северных берегах Дуная, где и получили от византийцев новое имя, в переводе означающее нечто среднее между "грабителями", "людьми без доспехов" и "полонянами"?

– В общих чертах вы, Уотсон, вполне верно отразили то, что творилось на Юго-востоке Европы после крушения империи Аттилы. Конечно, в реальности картина была ещё сложнее. И среди склавинов оказалось немалое число лояльных гуннам рабов, обслуживавших их кочевые ставки и брошенных своими господами после поражения в битве при реке Недао, когда сыновья Аттилы были наголову разбиты коалицией племён во главе с гепидами. Да и среди антов, наверняка, были те, кто скрывался в лесах Поднепровья в эпоху господства всесильных кочевников. Возможно, именно этим обстоятельством – притоком более северного населения – можно объяснить присутствие колочинской керамики на пеньковских поселениях. Но в целом тенденции вы уловили верно. Замечу лишь, что анты, несомненно, были более монолитны. Их ядром явились те венедские племена, что были покорены Германарихом. У склавинов же вообще бесполезно искать некий один общий стержень. Это самая что ни на есть невообразимая смесь языков и народов. Эти люди сложились в Карпатах, а здесь каждая долина, каждое ущелье имеет свою отдельную историю. Население горных массивов почти всегда разнородно. Если б не то имя, что им дали византийцы, они бы вообще не знали, как их следует теперь называть.

– Но, Холмс, ведь Прокопий утверждал, что у склавинов и антов "один и то же язык". Вы же доказываете, что у обитателей карпатских предгорий не могло быть общего наречия. А ведь анты точно должны были говорить по-славянски. Значит, на славянском языке изъяснялись и их дунайские собратья! Разве одно это прокопьевское свидетельство не разбивает в пух и прах всю вашу теорию?

– А вот об этом мы порассуждаем с вами завтра, на свежую голову. Спокойной ночи, коллега.