Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Игорь Коломийцев.   Народ-невидимка

Глава тридцать третья. Антские рассветы

Анты – это группа славян, расселившихся в междуречье Днестра и Днепра среди ираноязычного населения, которое было ими ассимилировано.

  Валентин Седов, советский и российский археолог-славист,
  "Происхождение и ранняя история славян", 1979 год.

Странные люди, эти учёные мужи – искатели пращуров. То они готовы "обратить" в славян даже отдалённо их не напоминающих носителей самых различных археологических культур, то воротят нос от настоящих предков. Анты, видите ли, кажутся им слишком "подозрительными" в этом плане. В лучшем случае их готовы держать за "славяно-иранский симбиоз". То есть в них признают не чистокровных славян, а, скажем так, венедов, наполовину перемешавшихся с какими-то неустановленными аланскими или сарматскими племенами. Последние, если верить нашим маститым академикам, были довольно странными степняками. В бурную гуннскую эпоху, когда всё вокруг кипело и клокотало, дышало войной и звало на великие подвиги, они отчего стремились слезть со своих верных коней, осесть на землю и превратиться в скромных пахарей, не обижал которых в это время разве что очень ленивый кочевник. Но именно так выглядит процесс ассимиляции славянами неустановленных сарматских народов в изложении Валентина Седова: "Под воздействием переселенцев-земледельцев местное ираноязычное население постепенно изменило свой хозяйственный уклад. Кочевники переходили на оседлый образ жизни и начинали заниматься земледелием". Как видим, историк перед нами разворачивает прямо таки эпическую картину, нечто вроде "Перевоспитание злого степного бусурманина добрыми пращурами-хлеборобами". Аж слеза наворачивается, ей Богу!

Одно только непонятно: если славяне кого-то там поглощали, грешат в этом плане исключительно на антов, отчего это никак не отразилось на общем облике их культуры? И почему тогда оба народа выглядят с точки зрения византийцев как близнецы-братья? Прокопий Кесарийский, сравнивая антов со склавинами, утверждал: "А также одинаково и остальное, можно сказать, всё у тех и других... Есть у тех и других единый язык, совершенно варварский. Да и внешностью они друг от друга ничем не отличаются, ибо все они и высоки и сильны, телом же и волосами не слишком светлые и не рыжие, отнюдь не склоняются и к черноте, но все они чуть красноватые. Образ жизни (их) грубый и неприхотливый, как у массагетов (здесь – кочевников), и, как и те, они постоянно покрыты грязью, – впрочем, они менее всего коварны или злокозненны, но в простоте (своей) они сохраняют гуннский нрав. Да и имя встарь у склавинов и антов было одно".

Если за доказательство "славяно-сарматской" метисации в этом отрывке принять слова о "массагетском образе жизни", то тогда с равным успехом и второе племенное объединение – склавинов – надо записывать в тот же "симбиоз". Напомню, что византийский император Маврикий, автор "Стратегикона", посвятил обоим племенным группировкам всего одну главу, утверждая: "Племена склавинов и антов одинаковы и по образу жизни, и по нравам..." Значит, и данный полководец не заметил никаких различий в способах ведения войны этими народами, хотя приёмы эти, как помним, оказались весьма оригинальны и сильно отличались от стратегий иных обитателей Европы. Проще говоря, если анты поглотили некую часть сарматов, отчего у них не появилось хоть какой-то завалящей конницы, почему они явились на Балканы, как и склавины, исключительно в качестве легковооружённых пехотинцев с дротиками в руках?

Впрочем, к чему эти гадания на кофейной гуще? Слава Богу, у нас хватает не только свидетельств древних авторов об антах и их родне, но полным-полно и археологических материалов о населении Восточной Европы этого периода. Давайте заглянем в жилища и могилы претендентов на звание древнейших славян, чтобы убедиться соответствуют они своим притязаниям, или нет. Но для начала разберёмся с тем, где будем их искать. Начнём, разумеется, с антов. Иордан оказался весьма скуп, когда отписал им земли "от Данастра до Данапра, там где Понтийское море образует излучину". Более щедрый Прокопий, во-первых, сообщил, что эти варвары в его эпоху уже вышли к Дунаю. По крайней мере, летописцу было известно, что константинопольский василевс Юстиниан Великий подарил антам город-крепость Туррис, расположенный где-то на северном берегу этой великой реки, вероятно, неподалёку от её устья. Во-вторых, византиец как мог очертил восточные пределы антских владений. В своей знаменитой книге "Война с готами" он поселяет за Танаисом, на азиатской стороне Меотийского болота кочевой народ утигуров, о котором мы ещё успеем в своё время поговорить. "А за ними, ещё выше к Северу сидят бесчисленные племена антов" – добавил при этом Прокопий.

Таким образом получалось, что тогдашние владения антов протянулись вплоть до верховьев Дона. Археолог Александр Медведев полагает такой расклад вполне реальным: "В своё время академик Михаил Артамонов счёл указанное сообщение явно ошибочным, ссылаясь на то, что никаких следов славянских поселений здесь не известно. Теперь, после открытия на Верхнем Дону довольно многочисленных поселений и городищ, в том числе и гуннского времени, по своему происхождению связанных с культурами "полей погребений" Среднего Поднепровья, ситуация изменилась радикально. На таких селищах, как Замятино 5, судя по найденной там фибуле, жизнь продолжалась как минимум до рубежа V-VI веков, то есть до времени, описанного в "Войне с готами". Во всяком случае теперь единственное сомнение Артамонова в достоверности этого важного свидетельства Прокопия как будто отпало. Поэтому, мне кажется, сейчас вполне допустимо распространять этноним анты и на население, обитавшее в середине I тысячелетия на верхнедонских поселениях типа Чертовицкое III - Замятино". Иначе говоря, уважаемый воронежский историк предлагает расширить круг антов, включив в них не только представителей пеньковской культуры, но и тех, кто обитал на берегах Дона в рамках "одного из восточных центров гуннской державы". Но может быть исследователь погорячился? Как можно равнять славное племя антов и неких жалких донских невольников, томившихся в рабстве у грозных кочевников? Так ли уж они похожи? Давайте вплотную займёмся происхождением тех, в чьей принадлежности к антам уже ни у кого нет сомнений – пеньковцами.

Но для начала припомним, в каком состоянии мы оставили днепровских венедов, когда в последний раз о них говорили. Призовём себе на помощь археолога Андрея Обломского: "В настоящее время в рамках «классической» киевской культуры выделяются четыре локальных варианта: среднеднепровский, деснинский, верхнеднепровский и днепровский левобережный, или сейминско-донецкий. На северной окраине основного киевского ареала существует группа памятников, настолько близкая во всех отношениях киевским памятникам Поднепровья, что остается буквально один шаг до признания и этой группы в качестве еще одного варианта киевской культуры, пятого. Пользуясь тем же речным принципом обозначения, он мог бы получить название "западнодвинского". Но пока этот термин не признан, мы будем называть эту северную группу "памятники типа >Заозерья". Следовательно, у нас имеется пять локальных вариантов киевлян. Позволю себе напомнить вам, что "среднеднепровский" и "сейминско-донецкий" – это название тех "лояльных" венедских группировок, что попали под власть готских вождей; "деснинцы" – это, напротив, непримиримые борцы с германским нашествием; "верхнеднепровцы", они же "абиднинцы" – самые вольные, но и самые отсталые из днепровских разбойников, их уже после прихода готов серьёзно потеснили выходцы с Десны; и, наконец, "западнодвинцы", они же "тушемлинцы" – потомки венедов, смешавшихся с лесными андрофагами. Впрочем, накануне интересующих нас событий сложился ещё один, в некоторой степени, промежуточный полувариант. Речь идёт о тех "лояльных" венедах, что некоторое время жили вместе с готами, а затем отчего-то (гунны?) бежали на Северо-восток. Археологи именуют их "типа Роище-Александровка", мы же давайте звать их "новыми деснинцами". Итак, что же происходит в мире киевлян с приходом свирепых гуннов? Мы уже знаем, что "сейминско-донецкий" вариант сообщества оказывается на Дону, где образует невольничью основу "одного из восточных центров гуннской державы". Компанию ему на каторге составляет какая-то небольшая часть "среднеднепровцев". Впрочем, и те и другие относятся к числу лояльных германцам племён, испытавших серьёзное готское влияние, так что разница меж ними в принципе невелика.


I-среднеднепровский вариант (лютежцы)
II-деснинский вариант типа Ульяновки
III-деснинский вариант типа Роища
IV-памятники раннеславянской пеньковской культуры
V-памятники колочинской культуры
VI-памятники раннеславянской пражской культуры
VII-памятники типа Чертовицкое-Замятино
VIII-могильники Животинного типа
IX- ранние памятники именьковской культуры

Непримиримые "деснинцы" становятся базой для создания колочинской культуры. По сути, борцы с германской агрессией остались жить на прежних местах, лишь немного сдвинулись к Югу и Востоку, в сторону освободившейся Лесостепи. Исследователи теряются в догадках, кем же были эти люди. Кто-то считает их балтами, кто-то славянами, некоторые говорят о "балто-славянском начале". Одно ясно: эти племена попали под власть кочевников. Впрочем, намекают нам на это тонкое обстоятельство отечественные историки, к примеру, всё тот же Обломский, исключительно деликатно: "Не исключено, что свидетельством союза деснинского населения с гуннами являются находки степных по происхождению вещей на поздних памятниках киевской культуры (зеркало из Ульяновки-1, наконечники стрел), хотя этих предметов пока слишком мало для того, чтобы считать связи устойчивыми". О том, какой именно "союз" мог быть у "потрясателей Вселенной" со скромными обитателями деснинских и сейминских берегов, исследователи предпочитают особенно не распространяться, хотя судьба донских собратьев более чем красноречива. Не будем, однако, придираться к тому, как ловко учёные порой обходят острые углы, обратимся лучше к древностям антов.

Вот что думают о рождении этого племени ведущие отечественные археологи Игорь Гавритухин и Андрей Обломский: "Более сложным представляется процесс образования пеньковской культуры. Дискуссия на эту тему, начавшаяся в 60-е годы ХХ века, продолжается до сих пор. Специально мы уже рассматривали эту проблему Типологически наиболее вероятные прототипы пеньковской археологической общности, по нашему мнению, - памятники позднего этапа среднеднепровского варианта киевской культуры и черняховские поселения киевской традиции. В несколько меньшей степени к раннепеньковским близки материалы поздних сейминско-донецких киевских памятников и типа Роища – Александровки. Все перечисленные прототипы представляют собой образования одного и того же круга. Их основу составляют традиции лесостепного населения киевской культуры, либо находившегося под сильным черняховским влиянием, либо непосредственно включенного в черняховскую этнополитическую общность. Тем не менее, известное огрубление, упрощение пеньковской культуры не только по сравнению с черняховской, но и с различными группами лесостепной киевской, невозможно объяснить без предположения о некотором воздействии традиций северного по происхождению киевского населения на южные племена"

Выражаясь своими словами: анты сложились на базе лояльных готам венедов - "среднеднепровцев", с небольшими добавками "сеймино-донцев" и "новых деснинцев". Правда, общий облик культуры после ухода готов значительно "упростился", в чём ряд исследователей "обвиняет" потомков днепровских разбойников с Севера. Впрочем, схватить за руку этих неуловимых "дикарей" пока не удаётся, реальных следов пребывания их в этой зоне не обнаружено. Конечно, "лояльные" венеды сильно деградируют в сравнении с предшествующим периодом, нельзя, однако, не восхититься размахом их притязаний. "Упрощенцам" удалось, по сути, почти мгновенно захватить всю лесостепную Готию! Причём, либо их тут ждали с распростёртыми объятиями, либо никакого населения в этих краях уже не оставалось, поскольку доказательств того, что эти места будущим славянам приходилось брать с боем, археологи не откопали. Как замечательно сформулировал Роман Терпиловский: "Незначительные группы прежних обитателей лесостепи не оказали сопротивления северным племенам, продвинувшимся на опустевшие территории". Выходит, нашим предкам просто невероятно повезло!

Впрочем, судите сами. Вот, вкратце, тот сюжет, реальность которого отстаивают ныне отечественные историки: гунны приходят в Скифию, всё по-быстрому тут зачищают от прежних хозяев, и благородно удаляются в иные края по своим делам. Анты появляются на территории Готии, никого тут уже не застают, и, не будь дураками, прибирают к своим рукам свободные и бесхозные, зато самые плодородные земли нашего континента. Действительно, от широты и богатства пеньковских владений захватывает дух. Их новая страна начинается у восточных склонов Карпатских гор, пролегает через средние течения Днестра и Южного Буга, раскидывается по обоим сторонам полноводного Днепра вплоть до самых его порогов, и далее растекается до бассейна Северского Донца. А если включить сюда ещё и район Чертовицкое-Замятино, то в пределы пеньковцев попадает ещё и всё Верхнее Подонье. Но, стоп, как же это у нас вылетело из головы! Ведь там, на Дону, жили гуннские невольники, а здесь, в зоне днепровской лесостепи обитают исключительно свободные анты.

Странный, однако, пасьянс складывается у отечественных историков, не находите? Куда более северная колочинская культура у них входит в "союз" с гуннами, восточное донское "пятно" и вовсе оказалось большим невольничьим центром, а вот об антах в этом плане никто даже не заикается. Вылезли себе люди на просторы Северного Причерноморья и живут спокойно и счастливо. Зачем им вступать в какой-то подозрительный "союз", да ещё и с уродливыми кентаврами? Но, может быть, пеньковцы появились в этих местах позже, когда грозных кочевников уже и след простыл? Да нет же, как свидетельствует всё тот же Обломский: "Колочинская и пеньковская культуры сформировались либо в тот период, когда еще существовали наиболее поздние черняховские поселки, либо тогда, когда гончарная керамика и некоторые другие изделия черняховского происхождения еще употреблялись в быту. Наличие на ранних памятниках черняховских вещей и генетическая преемственность некоторых групп киевской культуры и древностей так называемой киевской традиции в Черняхове (Журавка, Хлопков и им подобные поселения), с одной стороны, колочинской и пеньковской археологических общностей, с другой, наряду с набором рассмотренных хронологических индикаторов, заставляют считать, что время образования колочинской и пеньковской культур приходится на 2-ю четверть – середину V века". Получается, что и "союзная" гуннам колочинская культура и вполне, по мнению учёных, свободная пеньковская появились не когда-либо ещё, а в период наивысшего могущества кочевников - в эпоху Аттилы. Причём, начало формирования двух этих сообществ пришлось на тот отрезок времени, когда свирепые кентавры кочевали где-то в Северном Причерноморье, а рядом с ними, по берегу Понта и в низовьях Днепра продолжали обитать преданные пришельцам остготские группировки Гезимунда.

Гуннов этого периода боялась вся Европа. Тряслись, обливаясь холодным потом византийские василевсы в далёком, ограждённом высокими стенами Константинополе. Рыдал о кончине мира епископ Амвросий из Милана. Готовился сесть на корабли, чтобы спастись от нашествия на островах Средиземноморья блаженный Иероним со своими монахами из Иерусалима. А здесь, в лесостепном Поднепровье, практически перед самым носом у кровожадных агрессоров как ни в чём не бывало разгуливали свободные и независимые анты. Надо ж ведь, какими привередливыми оказались эти кочевники!? Западных балтов с берегов Янтарного моря пригоняли в Поднепровье, финских охотников вылавливали в верховьях Волги, забредали в такие дебри, что один из котлов так называемого "гуннского" типа археологи обнаружили на берегах Северной Двины, которая, как известно, впадает аж в Белое море. Но антов не трогали. Ни-ни. Только "сейминско-донецких" собратьев их отправили на донскую каторгу, да колочинцев склонили к "союзу".

Аттила на Каталаунском поле. Реконструкция М. Горелика
Аттила на Каталаунском поле. Реконструкция М. Горелика

Быть может, днепровские венеды, расправившие плечи в бывших готских владениях, по-быстрому настроили в Лесостепи крепостей, и ярость гуннов разбилась о стены прочных цитаделей? Да нет же, известно, что даже когда анты занимали древние городища, такие, например, как Пастырское, они не утруждали себя не то что созданием - восстановлением прежних укреплений. Тогда, наверное, анты полагались на мощь своего оружия? Но вот незадача, единственное, что было в этом плане обнаружено на ранних пеньковских поселениях - это единичные острия дротиков и чуть больше наконечников стрел. Впрочем, что касается последних, то историкам известно, что они далеко не всегда принадлежат хозяевам этих земель, но гораздо чаще бывают следами непрошенных гостей. Вот и в пражско-пеньковских пределах славянскими таковых оказалось менее десяти процентов от общего числа найденных наконечников. Предки наши пользовались небольшими деревянными луками, годными скорее для охоты, в крайнем случае - для нападения из засады. Разумеется и стрелы к ним шли особые, очень маленькие по размерам. Прочие, обычные по размерам, наконечники оказались готскими ланцетовидными или гуннскими трёхлопастными. Кстати, точно такие находки на колочинской территории стали основанием предположить пресловутый "союз" данного народа с гуннами. Подобные артефакты из страны антов к схожим выводам учёных отчего-то не подвигли. Ещё бы, разница велика - там какие-то непонятные то ли балты, то ли балто-славяне, а тут - без пяти минут наши предки. Разве могут они находится в подчинении у гуннов? Ни за что!

Иордан называл Аттилу "правителем - единственным в мире - чуть ли не всей Скифии", которому выплачивали дани обе Римские империи: Гесперия и Византия. Эдвард Томпсон пытается уточнить рубежи кочевой империи: "Западная граница гуннов не доходила до Рейна, поскольку, как мы уже знаем, между гуннами и рекой находились независимые восточные бургунды. В самом начале правления Руа вождь Октар управлял самыми западными территориями гуннов, и в конце жизни он, очевидно, пробивался к Рейну, но смерть не дала возможности закончить решение этой задачи. В северном направлении, согласно Приску, получившему информацию из надежного источника, Аттила управлял «островами в океане». Теперь историки считают, что острова, которыми управлял Аттила, были островами Балтийского моря, но, по мнению Моммзена, имелась в виду Британия. Как далеко на восток простирались его владения? Кислинг полагает, что аланы, занимавшие территорию от Дона до Аральского моря, безоговорочно признали господство Аттилы". Отбросив в сторону такие спорные "мелочи", как Британия или Приаралье, получаем в любом случае грандиозное государственное образование, сравнимое по охвату территорий с державой Александра Македонского или Римом в период его расцвета: почти от Рейна до, как минимум, Каспия, и от побережья Балтики до границы по Дунаю и причерноморских земель. Российский историк Игорь Данилевский признаёт: "Представить, что славянские племена каким-то чудом оказались не затронутыми гуннским нашествием, просто невозможно". Действительно, если грозные завоеватели всколыхнули всю Европу, сорвали со своим мест большинство её обитателей, почему они должны были делать исключение для наших предков? Глупо, с моей точки зрения, даже ставить вопрос: входили ли будущие славяне и, в частности, анты в состав покорённых гуннами народов? Куда полезней, как мне кажется, задуматься над тем, почему их не видели древние хроники в качестве самостоятельного племени или союза племён в гуннский период. И какая роль досталась нашим пращурам внутри огромной кочевой Империи?

Зона распространения гуннских вещей в Европе
Зона распространения гуннских вещей в Европе

Меж тем, если не обольщаться сладкими сказками отечественных историков о возможности равноправного "союза" со свирепыми кентаврами, приходится признать, что у остальных народов гигантской Державы, выбор, по сути, был невелик. Лучшие и самые воинственные из них могли верной и преданной службой заслужить право стать "сподвижниками" гуннских вождей. К таковым можно отнести остатки причерноморских остготов, а также гепидов, аланов, некие сарматские племена и даже, как ни странно, западных балтов. Эти племена со своими вождями принимали участие в большинстве гуннских походов, на них рассчитывали, как на серьёзную военную силу. Например, напав на Винитария гунны Баламбера призвали себе на помощь остготов Гезимунда. Судя по всему, тем же проверенным в боях командирам поручалось надзирать над невольничьими центрами типа донского. Ведь археологи обнаружили там не только (и не столько) степные элементы, но и "присутствие какой-то группы германцев постчерняховского периода, вовлечённых в орбиту передвижения гуннов". Следовательно руками готов, гепидов, скиров, герулов, аланов и даже западных балтов, их оружием и доблестью, царственные гунны геройствовали на просторах Восточной Европы, направляя одни уже покорённые народы на порабощение других, пока независимых. Однако, выясняется, что многие восточногерманские племена даже такую зависимость от кочевников переносили с великим трудом. Судьба днепровских остготов, ушедших с Радагайсом на Запад и там бесследно сгинувших, яркое тому подтверждение. Как мы знаем, после смерти Аттилы против его наследников ополчились не какие-либо дальние этносы, а вчерашние "сподвижники": гепиды, аланы, остготы, руги и так далее.

Иные народы, и даже целые государства, полагались в Гуннской империи "данниками". Возможно, высокомерные степняки в своей безумной гордости даже римлян и византийцев к таковым относили. В реальности, однако, в эту категорию стоит включить самые удалённые, периферийные племена, от которых кочевники не требовали ни войск, ни рабов, а довольствовались лишь регулярными податями. Иногда всё сводилось, как у готов с "арктическими" племенами, к меховым поборам. Впрочем, в отличие от германцев, кочевники предпочитали навязывать "данникам" собственных, то есть гуннских, правителей, дабы, видимо, лучше контролировать сбор богатств со вновь обретённых земель. Именно на это обстоятельство прозрачно намекает рассказ Приска Панийского об упорной войне, которую вели свирепые степняки с некими акацирами, далёким северным народом, чьи владения граничили с владениями эстов - балтийских племён. Конфликт продолжался до тех пор пока обитатели окраины нашего континента не согласились признать своим царём Эллака, сына Аттилы. Возможно, в схожем положении оказались и богатые мехом хуннугуры, которых, по словам Иордана, "устрашила отвага столь многочисленных мужей".

 Так выглядит Европа в гуннский период по мнению западных историков
Так выглядит Европа в гуннский период по мнению западных историков

Но, быть может, мы преувеличиваем могущество гуннов и их влияние на самом деле не распространялось на европейские окраины? Послушаем историка Мишеля Казанского: "Действительно, судя по археологическим данным в эпоху великого переселения народов в лесной зоне от Немана до Волги происходит резкое возрастание военной опасности. Возникает большое количество укреплённых городищ, на ряде из них зафиксированы слои пожаров. На некоторых, например, на Демидовке, Аукштадварисе, Аукуро-Калнасе отмечены бесспорные следы военных действий. Интересно, что на этих трёх городищах найдены нехарактерные для лесной зоны трёхлопастные наконечники стрел "гуннского типа". Одна стрела засела в костях человека, погребённого на могильнике Плинкайгалис". А ведь речь идёт о такой глухомани, как Литва, Белоруссия или Смоленщина, куда в своё время не добралась даже конница Батыя. Трёхлопастная гуннская стрела была обнаружена ещё севернее - в Псковской области, в окрестностях озера Узмень. Кроме того, именно в V столетии в самых отдалённых уголках Восточной Европы стали появляться "княжеские" могилы, а в них предметы, тесно связанные своим происхождением с Империей кочевников. Не те ли это правители, которых кочевники навязали северянам? Впрочем, не будем грустить о судьбе прятавшихся в лесах "данников", их участи могли позавидовать многие народы, особенно те, кто оказался в лесостепной полосе, поближе к владениям свирепых кентавров. Именно там возникали невольничьи центры.

И не думайте, что речь идёт лишь об одном Чертовицкое-Замятино на Дону. Вряд ли аппетиты  вознёсшихся на вершину Мира кочевников могла удовлетворить единственная аграрно-ремесленная база. Посему поищем на просторах Скифии другие подобные образования. Вот, например, прелюбопытное явление возникло одновременно с донским центром на Средней Волге (нынешний Татарстан, Самарская и Ульяновская область). Внезапно в эти края приходят новые технологии и приёмы, здесь зарождается очаг пашенного земледелия, тут начинают активно плавить железо. Археологи назвали данное аграрно-ремесленное "пятно" именьковской культурой. Академик Валентин Седов утверждает: "Её носителями были славяне, составившие крупную культурно-племенную группировку после гуннского разгрома Черняховского ареала. В этой ситуации какая-то часть (довольно многочисленная) антов в конце IV века переместилась из этого ареала в Среднее Поволжье, где и основала именьковскую культуру". Похвально, конечно, стремление учёных везде и всюду видеть исключительно наших предков, но нельзя не признать, что к берегам великой реки пришли самые разные народы. Кроме венедов здесь ощутимо влияние пшеворцев (вандалов), черняховцев (готов), мощинцев (лесных балтов с берегов Оки), поздних дьяковцев (финских охотников с Верхней Волги). Согласитесь, что эта сборная "солянка"весьма напоминает ту, что не по своей воле оказалась на Дону. Практически тот же состав, с явным преобладанием киевской традиции. Спрашивается, неужели так далеко от мест своего привычного обитания эти люди оказались совершенно добровольно? Жили себе, к примеру, венеды на Днепре, а вандалы на Висле и вдруг абсолютно независимо друг от друга, но что примечательно - одновременно - пришла им в голову светлая идея отправиться на Среднюю Волгу в район нынешней Казани или Ульяновска. И туда же вместе с ними устремились лесники из Центральной России.

Если вам, как и мне, такое предположение кажется бредовым, спросим себя: кто мог собрать так далеко на Северо-востоке континента "букет народов" совершенно аналогичный донскому невольничьему центру? А чтобы вы не долго сомневались, скажу, что у именьковцев, точно также, как и в верховьях Дона, наряду с основными могильниками - трупосожжениями почти без инвентаря - встречаются иные захоронения. Ингумации, то есть грунтовые могилы. Они явно богаче. На Средней Волге это, в первую очередь, узкие ямы с подбоями, где покойники, зачастую обладатели деформированных черепов, лежат головами на Север. Узнали характерный почерк? Догадаться, конечно, несложно. Тем более, что на именьковском поселении у села Татарское Сунгелово обнаружен котёл "гуннского" типа, редкая находка для столь северных мест. "Судя по женскому костюму именьковско-турбаслинского населения, - замечает археолог Евгений Казаков – который застёгивается с помощью двух плечевых фибул его, скорее всего, следует связать с поздними сарматами">. Итак, всё те же "поздние сарматы", они же гунны, они же уродливые кентавры.

Именьковский лепной горшок
Именьковский лепной горшок

Что же у нас, таким образом, получается? На Дону, в районе Чертовицкое-Замятино ведущие отечественные археологи признают наличие "одного из восточных центров гуннской державы", а чуть далее, в Среднем Поволжье, где среди собранного из разных мест земледельческого населения покоятся всадники с деформированными черепами, пользующиеся гуннскими котлами, живут, по их мнению, свободные анты, которые сразу после разгрома готской державы добровольно отправились за многие тысячи километров в неведомые им края? А знаете, в чём причина такой разницы в оценках учёных мужей? Банальная политика. На родство с именьковцами активно претендуют некоторые из современных народов Поволжья, а значит, признание очевидного факта гуннской неволи древних земледельцев здешних мест может задеть чьи-либо национальные чувства. Впрочем, мы с вами уже договорились не обращать на это никакого внимания. В конце концов, нас ведут за собой Шерлок Холмс и доктор Уотсон, они вообще чистокровные англичане, им плевать на уязвлённую национальную гордость кого бы то ни было. Истина им дороже чьих-то комплексов неполноценности.

Археологические культуры 5-7 веков по В. Седову
Археологические культуры 5-7 веков по В. Седову.
Обратите внимание на археологическую пустоту в районе современной Польши.
Район Чертовицкое-Замятино к тому времени ещё не был открыт


А теперь взглянем на карту Восточной Европы эпохи Великого переселения народов. Пробежимся взглядом по широкой лесостепной полосе Скифии с Востока на Запад. У нас имеется гуннский невольничий центр номер "раз" – именьковская культура в Среднем Поволжье. Невольничий центр номер "два" – Чертовицкое-Замятино на Верхнем Дону. Вся их разница заключается лишь в пропорциях состава племён, ставших каторжниками, да, возможно, в чуть разных этнических элементах, из которых рекрутировались "надсмотрщики". Но хозяева те же, смысл существования один и тот же, порядки, наверняка, схожие. Бросим взор западнее. А тут у нас начинается самое важное – две близкородственные культуры: Колочин и Пеньково, обе с претензиями на родство со славянами. И если первая хотя бы северной своей частью попадает в зону днепровских лесов, то вторая – как блюдечко с голубой каёмочкой - лежит на самой кромке причерноморских степей, открытая со всех сторон. Не спрятаться – не скрыться. Заходи, кто хочет, бери, чего душа пожелает. И есть ли хоть малейшее вероятие того, что могущественные гунны, не поленившиеся создать аграрно-ремесленные районы так далеко на Востоке, оставили без своего внимания благодатную страну Готию, брошенную своими гордыми обитателями, что они не позаботились пригнать сюда, к себе поближе, на расстояние буквально вытянутой руки, сотни тысяч рабов, чтобы те лили им железо, ковали крепкие мечи и доспехи, пахали плодородную землю и ухаживали за взрощенными германцами садами?

Но имеются ли у нас доказательства того, что среди земледельцев-антов могли находится те, кого мы условно называем "надсмотрщиками"? В империи гуннов, как мы понимаем, эту роль могли исполнять либо сами кочевники, либо их ближайшие "сподвижники". Оказывается подобных материалов - пруд пруди. Их так много, что историкам пришлось придумать специальный термин -"культура раннесредневековых ингумаций", чтобы хоть как-то обозначить те артефакты, что явно выбивались из общего славянского моря. Очевидно, что среди антов жили люди, предпочитавшие во всём придерживаться других традиций, включая погребальные. "Инородцы" обитали бок о бок с антами с первых же дней их прихода на новые территории. Они строили себе жильё, непохожее на славянские полуземлянки, иначе одевались, имели оружие, пользовались более престижными вещами и богатыми украшениями, а также предпочитали, чтобы после смерти их тела помещали в обычные могилы или даже в подкопы в древние скифские курганы, но не сжигали на кострах, как это делала основная масса славян, включая антов.

Впрочем, при детальном рассмотрении легко обнаружить, что это не какой-нибудь один народ, а буквально "окрошка" самых разных элементов. Среди "инородцев" вполне ощутимо влияние традиций степного круга и восточных германцев, но и те и другие как будто явились из самых разных мест: с Волги, с Дона, с предгорий Северного Кавказа, с черноморского побережья, из Крыма, из района нынешнего Туапсе, с Дуная, с Волыни, с Вислы. Словом, форменное месиво народов и культур. Как пишет Игорь Гавритухин: "Сами эти памятники пестры и гетерогенны (то есть, разнородны), а оставившие их группы людей были включены в сложную систему культурных взаимосвязей. Все это нельзя игнорировать при интерпретации занимающего нас феномена, а обобщенные характеристики типа «славяне»/«германцы»/«кочевники» явно для этого слишком грубы".

И всё же учёные признают, что значительная часть "инородцев" пришла с территории Степи, а не является потомками прежнего черняховского населения. "То что на территорию лесостепи периодически проникали группы кочевников с Юга, совершенно очевидно. Несомненно также, что они были носителями разных культур и отличались друг от друга по происхождению"- сообщает нам Андрей Обломский. Его коллега Игорь Гавритухин назвал данный феномен "инфильтрацией кочевников". По-русски, кто не знает, этот термин означает "просачивание". Вероятно, по представлениям археолога, в монолитную славянскую среду время от времени проникали некие сбившиеся с основной дороги степные всадники, которых гостеприимные анты с удовольствием селили у себя. Но еще больше в этот период по бескрайним пеньковским владениям бродит отставших от своих родственников германских воинов, с мешками драгоценностей наперевес. Ибо в округе попадается немало богатых черняховских могил, археологи традиционно именуются такие захоронения "княжескими". Встречается здесь и множество ценных кладов, тоже, судя по всему, оставленных далеко не славянами. При этом, как признают историки Илья Ахмедов и Мишель Казанский: "Все находки, как гуннского времени, так и постгуннские, принадлежат высшему слою варварской аристократии".

Казалось бы, что странного в появлении здесь, по словам Обломского и Гавритухина, "каких-то, очевидно, немногочисленных, но довольно активных, потомков черняховцев, сохранявших восточногерманские традиции и связи"? Это ведь бывшая Готия. Разве не могли некие группки прежнего населения задержаться в своей собственной стране? Но удивительное дело, отчего же тогда не найдено здесь ни одного целиком сохранившегося с той поры готского посёлка? Где, в таком случае, кладбища рядовых готов? И почему в данном регионе присутствуют исключительно германские вожди, представители пресловутого "высшего слоя"? Куда подевались черняховские общинники? И как эти германские аристократы уживались с проникающими сюда же, в страну антов, кочевниками? Оказывается, вполне мирно. По крайней мере, на этом настаивает археолог Игорь Гавритухин: "Более логично одну часть ингумаций связывать с зонами, где сохранилось (не обязательно в форме непосредственной поселенческой преемственности) черняховское население, другую - с зонами влияния степных культур". Только вдумайтесь в сказанное! Анты у нас, по мнению историков, свободное и независимое племя. Но вот земли их отчего-то делят меж собой на "зоны влияния" германские князья и гуннские всадники, которые пришли из самых разных мест и порой напоминают настоящий этнический "винегрет". При этом пришельцы между собой ничуть не конфликтуют.

Ладно, давайте спишем все эти нелепости на период хаоса, который мог царить на землях Готии, после того, как днепровскую лесостепь покинули её бывшие хозяева, ушедшие за Радагайсом в Италию. Анты только начали выползать из лесных чащоб Поднепровья и Подесенья, занимая брошенные угодья, где порой встречались отбившиеся от кочевого войска степные всадники, заблудившиеся по дороге к Дунаю, а также состоятельные готские князья, пожелавшие непременно остаться и умереть на Родине, вдали от соотечественников. Но к середине V века весь этот сумбур должен ведь был закончиться? Сменилось почти два поколения, венеды стали ощущать себя полноправными владельцами обретённой страны, гунны перенесли свою ставку в Паннонию, Аттила расправился с Бледой и сосредоточил всю власть в своих руках, отныне в его войске царит жестокая дисциплина. Никаких отбившихся всадников и ностальгирующих князей к этой эпохе уже быть не может, не так ли? Чем же нас порадуют археологи? Оказывается, инородных погребений к этому времени становится не меньше, а, напротив, больше. Как замечает Облонский на пару с Гавритухиным: "Формирование второго, довольно представительного горизонта «княжеских» комплексов Днепровского Левобережья, судя по составу, приходится на эпоху Аттилы, хотя попадание в землю кладов и совершение захоронений могло произойти и чуть позже. По всей видимости, остатки подданных гуннской державы, которые в междоусобице, начавшейся после смерти Аттилы, поддержали его наследников, после разгрома на Недао вернулись в Восточную Европу. Они принесли с собой не только волну смут, но и ряд культурных элементов дунайского круга. Детали этих процессов пока не ясны, хотя в последнее время о подобных явлениях довольно много пишут".

Итак, вместо того, чтобы убраться восвояси, эти непостижимые "блуждающие" всадники появляются в ещё большем количестве. И теперь их уже нельзя списать на "местные" готские группировки, поскольку пришельцы демонстрируют явный дунайский импульс. И приезжают они сюда, по мысли современных историков, исключительно для того, чтобы закопать в этой, чужой для себя, антской земле богатые клады, а затем тут же умереть и быть похороненными здесь же. "Детали этих процессов пока не ясны" отечественным специалистам, но в целом картину они видят именно подобным образом. Между прочим, зарубежные археологи называют такие находки горизонтом Унтерзибенбрунн, по имени одного местечка в Австрии. Как пишет Мишель Казанский, ссылаясь на мнение профессора Тейрала, "речь идёт о небольших группах смешанного, германского и негерманского (гуннского, аланского) происхождения, которые возникли в смутную эпоху Великого переселения народов". Проще говоря, это типичная варварская знать при дворе Аттилы. К этому периоду у элиты гуннского царства, независимо от её происхождения, возникает свой специфический стиль одежды, украшений, престижных предметов, а порой и похоронного обряда, именно он зовётся археологами Унтерзибен-и-как-там-далее.

Вещи в стиле Унтерзибенбрунн по А. Амброзу
Вещи в стиле Унтерзибенбрунн по А. Амброзу

И где же встречаются вещи со столь трудно произносимым названием? По свидетельству Мишеля Казанского: "Сгустки находок отмечены в Молдавии, на Боспоре Киммерийском, на Днепровском Левобережье, в районе Ольвии, в Восточной Пруссии, в районе Танаиса, в Пятигорье, и в Кабардино-Балкарии. Отдельные могилы и клады - на Орловщине, на Киевщине, в Юго-Западном Крыму, на Черноморском побережье Северного Кавказа, в Южном Дагестане".

Тем не менее, люди, принёсшие на земли антов находки типа Унтерзибенбрунн, будем звать их просто - всадники Аттилы - надолго в славянских пределах не задерживаются. Если в других краях, куда они заявились после битвы при Недао, уже вскоре под их влиянием оказалась сначала местная элита, принявшаяся им подражать, а затем и прочий народец, то по днепровской лесостепи эта волна прокатилась, что называется, земли не замочив, травы не распрямив. Причина чему, как полагают Обломский и Гавритухин, заключена в том, что из иных земель в армию гуннских вождей призывали большие отряды, и теперь, после смерти Аттилы, они возвращались к себе на родину, а к славянам почему-то прискакали лишь высокопоставленные вожди-командиры, одни, без армий, и, в добавок, не пользующиеся популярностью у аборигенов: "Отметим, что если дунайский импульс середины – третьей четверти V века в Причерноморье или в Прибалтике был ощутим в культуре довольно широких слоев населения, то совершенно иная картина наблюдается в интересующем нас регионе: следов дунайского влияния на "рядовых" памятниках здесь почти нет. Объяснить этот факт можно, если представить, что активное участие в деятельности под руководством Аттилы принимали не крупные воинские контингенты, набранные на Левобережье (речь идёт о группировках, которые вернулись на родину после походов), а сравнительно небольшие отряды. Судя по числу и богатству комплексов, немногочисленность этих людей сочеталась с довольно высоким статусом их предводителей. Судя по всему, связь профессионально-элитных воинских отрядов с местным населением не была значительной, поэтому существенного влияния на этнокультурные процессы в регионе они не оказали".

Ой, кажется, наши многоуважаемые историки-профессионалы навертели вокруг ранних антов таких тугих узлов, что без вмешательства опытных сыщиков нам в этом вопросе никак не разобраться! Пора звать на помощь Холмса и Уотсона.
загрузка...
Другие книги по данной тематике

Валентин Седов.
Славяне. Историко-археологическое исследование

В. М. Духопельников.
Княгиня Ольга

Алексей Гудзь-Марков.
Домонгольская Русь в летописных сводах V-XIII вв

Валентин Седов.
Древнерусская народность. Историко-археологическое исследование

Иван Ляпушкин.
Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства
e-mail: historylib@yandex.ru