XIV. Распад СССР – взгляд из Вашингтона

В этой, последней, главе, хотелось бы сравнить точки зрения на распад СССР. Хороший материал на эту тему был подготовлен «Радио Свобода» 2 января 2002 года. Поэтому целесообразно привести выдержки из данного материала с комментариями автора.

Буш, Горбачев, ЦРУ и Ельцин

Часть 1

02.01.2002

Ведущая Ирина Аагунина в программе «Продолжение политики»

В этой передаче использованы мемуары американских политиков – воспоминания бывшего президента США Джорджа Буша-старшего «Изменившийся мир» (она написана в соавторстве с бывшим советником Буша по национальной безопасности Брентом Скоукрофтом) и воспоминания бывшего директора ЦРУ Роберта Гейтса «Из тени». Мы также беседуем с очевидцем и участником многих этих событий, бывшим сотрудником Совета по национальной безопасности при президенте США и бывшим высокопоставленным сотрудником ЦРУ Фрицем Эрмартом.

Ирина Лагунина: Однако история личных отношений президентов Буша и Горбачева началась задолго до того момента, как Буш победил на выборах 88-го. Они несколько раз встречались в годы, когда Буш был вице-президентом США. В мемуарах «Изменившийся мир» бывший президент вспоминает.

Джордж Буш, книга «Изменившийся мир»: «В первый раз я встретился с Михаилом Горбачевым 13 марта 1985 года, когда представлял президента Рональда Рейгана и Соединенные Штаты на похоронах генерального секретаря Константина Черненко. После похорон Черненко нашу делегацию, которая включала госсекретаря Джорджа Шуль-ца, проводили в, как положено, суровую и официально, но богато обставленную, с высокими потолками, комнату для приемов в Кремле, где нас встретил Горбачев. Я записал мои первые впечатления от него в телеграмме, которую направил президенту Рейгану. Язык этой телеграммы отражает время и подозрительность холодной войны, но, мне кажется, в перспективе содержание этой телеграммы отразило то, что в результате произошло: "Горбачев сформирует советскую линию настолько приемлемо для Запада, насколько до него этого не делал ни один (повторяю, ни один) советский лидер. У него обезоруживающая улыбка, теплые глаза и подкупающая способность высказывать неприятную вещь и сразу же отступать, чтобы установить реальный диалог с собеседником"».

Роберт Гейтс, книга «Из тени»: «Всю весну (1991-го) мы спорили о том, как относиться к основному сопернику Горбачева. Мы и он прошли длинный путь с тех пор, как он столь неудачно посетил Белый дом в сентябре 89-го, хоть члены администрации и продолжали еще долгое время не замечать его после этой встречи. Восемь месяцев спустя после той встречи Ельцина с Бушем, Скоукрофтом и со мной в кабинете Скоукрофта и неделю после того, как Ельцин был избран председателем Верховного Совета России в мае 90-го года, я написал Бушу меморандум о новом российском лидере. В короткой записке, датированной 6 июня 1990 года, я предупреждал, что в результате встречи в 89-м мы, может быть, недооцениваем Ельцина. Я писал: "Он показал, что может замечательно приспособиться и использовать правила системы для того, чтобы восстановить себя как политического лидера. Он показал себя эффективным и популярным политиком, хоть и неровным…" Я закончил свой меморандум словами: "Он будет основным игроком, по крайней мере на какое-то время, и нам стоит избегать публичных негативных высказываний в его адрес. Может так получиться, что однажды мы сядем за стол переговоров напротив него" Буш написал на полях этого меморандума: "Я согласен"».

Часть 2

09.01.2002

Ирина Лагунина: Последние годы советско-американские отношения строились отчасти на отношениях трех лидеров – Джорджа Буша-старшего, Бориса Ельцина и Михаила Горбачева. Ельцин появился как фигура во внешней политике в 89-м, и довольно неудачно. Как вспоминает бывший директор Центрального разведывательного управления Роберт Гейтс, во время своей поездки в США в этот год Ельцин много пил, плохо справлялся с собой и с речью во время выступления в вашингтонском Университете Джонса Хопкинса и держался в целом довольно развязно. Но все равно, понимая, что он представляет собой совершенно новое для России явление – собственное демократическое движение республики, – с ним встречались, с ним строили отношения. Аккуратно, чтобы не подорвать авторитет Михаила Горбачева.

Роберт Гейтс, книга «Из тени»: «12 июня Ельцин был избран президентом России, не председателем парламента, а настоящим президентом со всеми полномочиями главы исполнительной власти.

Всего через несколько дней после этого, 17 июня, премьер-министр России Валентин Павлов заявил Верховному совету СССР, что западная помощь и экономические реформы – это часть западного заговора, а затем он и другие выступавшие нападали на Горбачева, Ельцина и Шеварднадзе и на все направления реформ. Павлов призвал Горбачева уйти в отставку и передать ему, премьеру, большую часть президентских полномочий. Мы в Вашингтоне с удивлением наблюдали за тем, как человек, которого Горбачев возвысил до власти, пытается провести в стране конституционный переворот.

В середине этого кризиса в Белый дом позвонил Ельцин. Он встретился с Бушем в четверг 20 июня. Это был "новый Ельцин". Приобретя новую ответственность и новые обязанности, он явно вырос. Он был хорошо одет, вел себя с достоинством, осанисто. Он выглядел как человек, которого надо воспринимать всерьез, который требует, чтобы к нему относились серьезно. Даже Скоукрофт был поражен, а я подтрунивал над ним и указывал на перемены.

Встреча была окружена массой эмоций. Мэр Москвы Гавриил Попов предупредил нашего посла в СССР Джэка Мэт-лока, что на следующий день в Советском Союзе произойдет переворот, цель которого – сместить Горбачева. Попов хотел, чтобы мы предупредили Ельцина. ЦРУ докладывало нам о готовящемся путче уже в течение нескольких недель, поэтому мы очень серьезно отнеслись к предупреждению Попова. Как только пресса покинула Овальный кабинет, Буш сказал Ельцину о предупреждении, которое мы получили. Ельцин был озадачен, но, как мне показалось, не обеспокоен и предложил позвонить Горбачеву. Меня поразила странная картина: президенты Соединенных Штатов и России звонят президенту Советского Союза, чтобы предупредить его о готовящемся перевороте. Как бы то ни было, они не смогли дозвониться до Горбачева, и Буш дал указание Мэтлоку, чтобы тот попросил о срочной встрече и лично сказал об этом советскому президенту. Горбачев был даже менее обеспокоен, чем Ельцин».

От автора

В связи с оценками, высказанными американской стороной, интересна и точка зрения помощников Б. Н. Ельцина (Ю. Батурин, Г. Сатаров, А. Лившиц и т. д.), высказанная ими в книге «Эпоха Ельцина. Очерки политической истории».

Авторы отмечают: «Позднее Михаил Сергеевич будет утверждать, что ГКЧП был создан помимо его воли. Однако, как мы знаем теперь, подготовка к введению чрезвычайного положения шла еще с марта 1991 года с санкции генерального секретаря. Соответствующие документы разрабатывались в Совете безопасности СССР, возглавляемом Горбачевым».

И далее авторы пишут: «О подготовке заговора знали и американская разведка, и посол США Дж. Мэтлок. Учитывая тогдашнюю доверительность отношений Москвы и Вашингтона, где продолжалась "горбимания", трудно предположить, что американские власти не предупреждали Горбачева. Почему же президент СССР не принял мер и в столь сложной обстановке самоустранился, уехав на отдых? Причем не в подмосковную резиденцию, а в Крым, за 2 тысяч километров от Москвы, где назревали роковые события».

Кстати, в ходе расследования действий ГКЧП выяснилось, что еще в декабре 1990 года председатель КГБ СССР В. А. Крючков поручил бывшему заместителю начальника внешней разведки КГБ СССР В. И. Жижину и помощнику бывшего первого заместителя председателя КГБ СССР В. Ф. Грушко А. Г. Егорову осуществить проработку возможных первичных мер по стабилизации обстановки в стране на случай введения чрезвычайного положения.

С 7 по 15 августа В. А. Крючков неоднократно проводил встречи с некоторыми членами будущего ГКЧП. В этот же период времени В. И. Жижин и А. Г. Егоров по указанию Крючкова провели корректировку декабрьских документов по проблемам введения в стране чрезвычайного положения.

Таким образом, очевидно, что подготовка к ГКЧП шла более полугода. И тем не менее все было абсолютно не подготовлено. Интересны в связи с этим воспоминания бывшего начальника Аналитического управления КГБ СССР генерал-лейтенанта Н. С.Леонова. В своей книге «Крестный путь России» он отмечает: «Я был вызван на работу за день до объявления чрезвычайного положения, и мне было предложено набросать проект обращения к советскому народу». И далее Н. С. Леонов продолжает: «Никакого плана проведения и обеспечения репрессивных акций не было, как не существовало разработанного и согласованного плана использования вооруженных сил для обеспечения чрезвычайного положения. Не было подготовлено ни печатных, ни аудиовизуальных материалов, крайне необходимых для политического подкрепления столь ответственной акции. Даже такая элементарная мера, как отключение связи для всех возможных оппонентов, не была предусмотрена. Оставались открытыми все аэропорты и границы».

Я, как бывший майор КГБ СССР, восклицаю следующее: а как же такое вообще возможно? Вслед за мной недоумевает и генерал-лейтенант КГБ СССР Н. С. Леонов в своей книге «Крестный путь России»: «Не менее поразительным было полное отключение СМИ от политических событий. В руках ГКЧП были Останкинский телецентр, основные радиостанции, но они молчали. На всех каналах лилась классическая музыка или показывали ставший эталоном бездеятельности балет "Лебединое озеро". Историкам современности и политологам не известны другие случаи аналогичной бездеятельности в моменты, когда, казалось бы, шла борьба за власть, за судьбу страны. Допустить, что, например, В. Крючков профессионально не знал, что делать, невозможно».

Ирина Лагунина: Фриц Эрмарт, специалист по Советскому Союзу, в прошлом высокопоставленный сотрудник ЦРУ. Управление прогнозировало путч, пыталось предупредить Белый дом?

Фриц Эрмарт: Весной и летом этого года мы постоянно докладывали, что политическое напряжение в Москве растет, что когда-то все это взорвется, что Горбачев пытается играть с обеими сторонами – с консерваторами и либералами, с центристами и с националистами и что вопрос о Новом союзном договоре – это критическое испытание. Такие доклады мы направляли в Белый дом постоянно. Но помните, в июне Гавриил Попов предупредил нас, что в стране готовится переворот. И наш посол получил указание сказать об этом Горбачеву.

Ирина Лагунина: Мы вернемся к этому интервью, но сначала – воспоминания. Раннее утро 19 августа 91-го в Москве. Для Вашингтона, кстати, это поздний вечер 18-го.

Роберт Гейтс, книга «Из тени»: «Обычно мы с Брентом Скоукрофтом делили отпуск Буша в штате Мэн, причем я проводил с президентом первую часть отпуска. Так что 17 августа 91-го мне выпало вручить президенту ежедневную сводку новостей ЦРУ. В ней говорилось: вероятность того, что консерваторы вступят в дело в ближайшие дни, очень высока. "Возрастает опасность того, что сторонники «жесткой руки» пойдут на военные действия", – писало ЦРУ и показывало, какие действия предприняли консервативные советские круги для того, чтобы подготовить захват власти. Мы сидели на террасе дома Буша с видом на Атлантический океан. Он спросил меня, насколько серьезной, с моей точки зрения, была ситуация в Москве и стоит ли полагаться на информацию управления. Я объяснил ему значение церемонии подписания нового союзного договора, назначенной на 20 августа, и сказал, что, на мой взгляд, предупреждение очень серьезно.

На следующий день, в воскресенье, я вернулся в Вашингтон, а мое место рядом с Бушем занял Скоукрофт. Обычно он ложился спать поздно. И около половины двенадцатого он позвонил мне и сказал, что слышал по Си-Эн-Эн, что в Москве, возможно, произошел переворот. Может быть, я что-то уже знаю об этом? Не могу ли я справиться в ЦРУ? За ночь пришла информация о домашнем аресте Горбачева и о тех, кто совершил путч. Похоже было, что в нем участвовали все: военные, КГБ, министерство внутренних дел, партия.

Казалось, что успех путча неизбежен, если принять во внимание, как развивались события в СССР в последнее время. Но к утру у нас в Вашингтоне появилось ощущение, что что-то не то, чего-то в московском путче не хватало. Почему по-прежнему работали телефоны и факсы и в Москву, и из

Москвы? Почему почти не изменилась рутинная жизнь? Почему не была арестована демократическая «оппозиция» – ни в Москве, ни по стране? Как этот новый режим допустил, что оппозиция забаррикадировалась в здании парламента и туда свободно приходили люди? У нас появилась мысль, что, может быть, организаторы путча не смогли собрать все свои силы и ситуацию еще можно как-то спасти.

Утром, когда президентский самолет уже направился в Вашингтон, я получил письмо от Ельцина президенту Бушу. Ельцин был за баррикадами в здании парламента заявлял о своей решимости сопротивляться и призывал президента Буша поддержать сопротивление путчу. Это было сильное письмо, и я позвонил на борт номер 1 Скоукрофту, чтобы зачитать его. После совещания с президентом Скоукрофт вышел к журналистам в салоне самолета и сделал намного более жесткое заявление, нежели то, с каким выступил президент Буш утром, когда у нас еще не было полной информации о происходящем в Москве.

На следующее утро, когда противостояние вокруг здания парламента усилилось, Буш попытался позвонить Горбачеву, но не дозвонился. Тогда он решил позвонить Ельцину в парламентское здание, хотя все мы скептически предупреждали, что ему это не удастся. К нашему изумлению, его тут же соединили. Организаторы путча даже не отключили телефонные линии в здании парламента. Звонок Буша был большой поддержкой и для Ельцина, и для остальных людей у парламента. А единогласное и категоричное осуждение путча со стороны западных лидеров, несомненно, помогло оппозиции – оно и морально поддержало ее, и заставило организаторов путча засомневаться в своих действиях».

От автора

Конечно, самое забавное в этом якобы путче ГКЧП то, что линии правительственной ВЧ-связи в Белом доме функционировали. Для тех читателей, кто не знает, хотел бы сообщить, что вся система правительственной связи подчинялась председателю КГБ СССР В. А. Крючкову, главному участнику ГКЧП. Для отключения правительственных телефонных линий в парламенте достаточно нескольких минут. Однако то ли председатель КГБ СССР не отдал приказ об отключении, то ли произошли еше какие-то события, о которых мы не знаем. Ведь приказ о вводе танковых частей в Москву был отдан. И весь мир увидел танки на улицах советской столицы. Так почему же одновременно не был отдан приказ об отключении в ключевых точках линий ВЧ-связи? Ответа на этот вопрос нет. Что же происходило в Москве в августе 1991 года? Интересна точка зрения сына А. А. Громыко – Анатолия Андреевича, изложенная в его книге «Андрей Громыко. Полет его стрелы». Анатолий Громыко пишет следующее: «Что же было на самом деле? Была попытка людей Горбачева удержать власть и сохранить Советский Союз. У ее руководителей не было ни стратегии, ни тактики. Не было и желания применить силу. Это был "детский сад"». Таким образом, можно сделать вывод о том, что ГКЧП организовывался с ведома М. С. Горбачева, якобы находящегося в заточении на даче, куда по его прихоти утром 20 августа из Грузии на самолете доставили ящики его любимых вин. Очевидно, что главным инициатором ГКЧП был непоследовательный и мечущийся М. Горбачев. Для него ГКЧП стал последней попыткой сохранить личную власть. Попытка, как известно, не удалась, во многом из-за решительных и информационно выверенных действий Б. Н. Ельцина и его команды. Можно предположить, что действия Б. Н. Ельцина тайно поддерживались третьей силой – национально-ориентированными профессионалами в недрах КГБ СССР (прежде всего 2-го главного управления контрразведки и 5-го управления). Кстати, именно Б. Н. Ельцин впоследствии разработал эффективную систему противодействия стратегии информационной войны против СССР, разработанной Кеннаном. Ведь именно Б. Н. Ельцин и его команда смогли успешно, без потрясений, осуществить плавный переход власти в России 31 декабря 1999 года, а затем в 2008 году!

Одной из ключевых фигур ГКЧП был, конечно же, В. А. Крючков, тот самый, который еще в 1977 году подготовил записку КГБ СССР в ЦК КПСС об агентах влияния. Скептицизм профессионала Р. Гейтса по поводу попытки Дж. Буша позвонить в Белый дом был понятен. Однако, как отмечает Р. Гейтс, «к нашему изумлению, его тут же соединили. Организаторы путча даже не отключили телефонные линии в здании парламента». Укрепляет мысль о совместных действиях гэкачепи-стов и генерального ликвидатора тот факт, что гэкачеписты полетели потом в Форос, к якобы интернированному ими М. Горбачеву. Но, с другой стороны, предельно откровенные мемуары В. А. Крючкова, с крайне негативной оценкой М. Горбачева, не позволяют сделать каких-то окончательных выводов. Вероятно, мы еще многого не знаем …

Заместитель начальника советской контрразведки, генерал-майор КГБ СССР В. С. Широнин в своей книге «Под колпаком контрразведки. Тайная подоплека перестройки» отмечает: «Я часто задумываюсь о реальной роли тогдашнего председателя КГБ В. А. Крючкова в августовских событиях. Все действия этого опытнейшего разведчика, в прошлом добывавшего за рубежом ценную информацию для нашего государства, на мой взгляд, свидетельствуют о том, что в августовские дни он находился как бы в растерянности и плыл по течению событий».

Ирина Лагунина: Мы продолжаем разговор с Фрицем Эрмартом. Какова была ваша первая реакция, когда вы узнали о путче в Москве?

Фриц Эрмарт: Моя первая реакция? Я оставил дома семью, которая праздновала женитьбу сына накануне, и бросился на работу. Пришел в конференц-зал, где все основные эксперты по Советскому Союзу спешно пытались выяснить, что происходит, и составить предварительный доклад. Мне показалось, что я понял, что надо делать. Отправился в свой кабинет к компьютеру и включил поиск по ключевым словам, которые выводили на информацию о состоянии вооруженных сил Советского Союза. Через 15-20 минут исследования я выяснил, что ничего странного и чрезвычайного с вооруженными силами не происходит. Это было в первую ночь путча. И на основании этих данных я сделал вывод, что эти люди в Москве были не в состоянии даже организовать военную поддержку своего переворота. Они планировали путч как дворцовый переворот, он должен был пройти в рамках помещений политбюро… Они не понимали, что произошло с их страной. И вот тогда мы сделали первый прогноз, что попытка переворота окажется неудачной.

От автора

В связи с высказанной оценкой действий ГКЧП сотрудником ЦРУ Ф. Эрмартом интересна и точка зрения помощников Б. Н. Ельцина (Ю. Батурин, Г. Саттаров, А. Лившиц и т. д.), высказанная ими в книге «Эпоха Ельцина. Очерки политической истории».

Авторы отмечают следующее: «Трубы заговора не издавали ясных звуков. Не было решительных действий. Было ощущение, что все ждали главного приказа. Руководители ГКЧП, охваченные страхом и безволием, утратили всякую инициативу».

Далее авторы удивляются следующему: «Ельцин с брони танка читал свой знаменитый Указ № 59:"Все решения, принимаемые от имени так называемого Комитета по чрезвычайному положению, считать незаконными и не имеющими силы на территории РСФСР". Поразительно то, что вечером в программе "Время" Центральное телевидение осмелилось показать эти кадры».

С точки зрения информационной войны показ в программе «Время» данного материала говорит о двух вещах. Первое – о полном отсутствии контроля телевидения со стороны ГКЧП. Но это было просто нереально. Такого не было ни в одной стране мира. Второе – о спектакле, организованном М. Горбачевым и А. Яковлевым, но одновременно и о неконтролируемых действиях неких влиятельных сил, раскусивших планы М. Горбачева. Так что ГКЧП был очередным мифом, вряд ли реальным. Это был просто многоуровневый спектакль информационной войны, лишь некоторые участники которого понимали суть происходящих событий. Но в ходе этого спектакля часть участников (возможно, кстати, наиболее талантливые сотрудники 5-го управления КГБ СССР, которые смогли представить цельную картину происходящих событий), стала играть не по написанным правилам, поэтому М. С. Горбачев полностью проиграл. Проигрыш М. Горбачева и стоящих за ним сил в августе 1991 года – это сохранение российской государственности, восстановление атрибутов доктрины «Москва – Третий Рим». Это вселяет определенный оптимизм в будущую победу России в информационной войне.

Ирина Лагунина: Несмотря на первые прогнозы ЦРУ о возможном исходе путча, напряжение в Белом доме не спадало. Основным источником информации из Москвы оказалось телевидение.

Роберт Гейтс, книга «Из тени»: «Во вторник, всю вторую половину дня и весь вечер, как и 21-го, мы, не отрываясь, смотрели Си-Эн-Эн. Пойдет ли армия на штурм здания парламента? Мне казалось, что Ельцин повел себя геройски и остался один как символ демократического лидера, лидера всех реформаторских сил в СССР.

В отличие от него, пережив реакционный переворот под домашним арестом на своей даче на Черном море, Горбачев по возвращении в Москву подписал приговор своей собственной политической судьбе. Мы в Белом доме с удивлением наблюдали за тем, как он игнорировал Ельцина и мужественное сопротивление вокруг здания парламента – без чего бы он уже не был президентом. И завершил свое политическое саморазрушение тем, что на пресс-конференции 22 августа заявил, что остается коммунистом, хоть и слагает с себя полномочия генерального секретаря ЦК КПСС…

Попытка переворота перерезала последние нити власти советского государства и напрямую привела к контрперевороту Ельцина. Коммунистическая партия была запрещена, и Ельцин начал захватывать все уровни бывшей советской власти, включая – 28 августа – центральный банк и министерство финансов. Умно, даже – блестяще умно – Ельцин быстро и без обиняков воспользовался неудачной попыткой переворота, чтобы уничтожить центральное правительство и передать его власть правительству России и лично себе».

Ирина Лагунина: Фриц Эрмарт, что изменилось в аналитическом подходе к Советскому Союзу после попытки переворота?

Фриц Эрмарт: После переворота уже было ясно, что Горбачев потерял значительную часть своей власти, а Ельцин столько же власти приобрел. Мы наблюдали за тем, за чем наблюдал весь мир: коммунистическое правление закончилось, и стоял вопрос о выживании Советского Союза.

Ирина Лагунина: И именно в это время была создана специальная группа экспертов разведывательных ведомств и ведомств по национальной безопасности. Как пишет в мемуарах Роберт Гейтс, группа должна была разработать основы политики США на тот случай, если Советский Союз распадется. Вы входили в эту группу.

Фриц Эрмарт: Мы сформировали эту специальную временную группу, которая должна была предсказать возможное развитие событий, особенно если это развитие будет представлять собой угрозу безопасности. Например, если это перерастет в такой же конфликт, какой произошел в Румынии. Должен признаться, наши предсказания были далеко не всегда точны, но сама по себе идея такой группы оказалась довольно конструктивной: группа подготовила тех, кто принимает политические решения в стране, к тому развитию событий, которое на самом деле произошло. Но в тот момент события развивались так стремительно, что мы были не многим умнее других.

Ирина Лагунина: И какого рода прогнозы вы делали?

Фриц Эрмарт: Мы предсказывали, например (этот прогноз относится к осени 91-го), что шансы одинаковы – сохранится Советский Союз или развалится. Но нас беспокоило лишь одно: как бы ни развивались события, выльется ли это развитие в столкновение, в войну? Есть ли опасность возникновения гражданской войны, как в Югославии?

Ирина Лагунина: Мы беседуем с бывшим сотрудником ЦРУ Фрицем Эрмартом. Похоже, в Вашингтоне окончательно поняли, что Советского Союза больше нет, только в тот момент, когда в Белый дом из Беловежской пущи позвонил Борис

Ельцин. Президент США тех лет Джордж Буш описывает этот звонок в книге «Изменившийся мир»:

Джордж Буш, книга «Изменившийся мир»: «8 декабря 1991 года Ельцин позвонил мне, чтобы сообщить о своей встрече с Леонидом Кравчуком и Станиславом Шушкевичем, президентами Украины и Белоруссии. Фактически он еще находился вместе с ними в комнате охотничьего домика недалеко от Бреста. "Сегодня в нашей стране произошло очень важное событие. И я хотел проинформировать вас лично, прежде чем вы узнаете об этом из прессы" – заявил он с пафосом. Ельцин объяснил, что они провели двухдневную встречу и пришли к заключению, что "нынещняя система и договор о Союзе, к подписанию которого все нас подталкивают, нас не удовлетворяют. Поэтому мы собрались вместе и несколько минут назад подписали совместное соглашение".

Ельцин, похоже, зачитал что-то вроде подготовленного заявления. Он сказал, что близорукая политика центра привела к политическому и экономическому кризису. В результате они подписали соглашение из 16 пунктов о создании "содружества или объединения независимых государств". Иными словами, он сообщил мне, что вместе с президентами Украины и Белоруссии они решили разрушить Советский Союз. Когда он закончил читать подготовленный текст, его тон изменился. Мне же показалось, что изложенные им положения подписанного соглашения будто специально сформулированы таким образом, чтобы получить поддержку Соединенных Штатов: они непосредственно излагали те условия, за признание которых мы выступали. Мне не хотелось преждевременно высказывать наше одобрение или неодобрение, поэтому я просто сказал: "Я понимаю"

"Это очень важно, – отреагировал Ельцин. – Господин президент, – добавил он, – должен сказать вам конфиденциально, что Горбачев не знает об этих результатах. Он знал, что мы здесь собрались. Фактически я сам ему сказал о том, что мы встретимся. Конечно, мы немедленно направим ему текст нашего соглашения, и, конечно, ему придется принимать решения на своем уровне. Господин президент, я был с вами сегодня очень, очень откровенен. Четыре наши страны считают, что существует только один возможный выход из нынешней критической ситуации. Мы не хотим делать что-либо втайне – мы немедленно передадим заявление прессе. Мы надеемся на ваше понимание. Дорогой Джордж, я закончил. Это чрезвычайно, чрезвычайно важно. По сложившейся между нами традиции, я и десяти минут не мог подождать, чтобы вам не позвонить"».

Ирина Лагунина: Это были отрывки из книги Джорджа Буша-старшего «Изменившийся мир».