Византийский император с 602 года. Будучи центурионом (сотником), возглавил восстание византийских войск и занял престол. Проводил политику террора по отношению к аристократии. Низложен и казнен Ираклием.
Последние годы VI века и начало VII века отмечены в Византии непрерывной цепью восстаний в армии. По сообщению византийского историка феофилакта Симокатты, одной из главных причин недовольства было издание императором Маврикием весной 588 года закона об уменьшении на четверть военной анноны, выдававшейся солдатам.
Кроме того, император постоянно требовал отправлять в Константинополь — для себя и своих детей — большую часть захваченной на войне добычи. Непосредственным же поводом к восстанию в армии в 602 году послужил безрассудный приказ Маврикия солдатам дунайской армии, действовавшей против славян и аваров, перезимовать в славянской земле. Чрезмерно скупой Маврикий рассчитывал таким способом избавить казну от дополнительных расходов, рассчитывая, что армия будет кормиться за счет грабежа чужеземной территории. Солдаты в ответ отказались повиноваться приказам Маврикия и, изгнав своих командиров, подняли на щит одного из вождей мятежа — центуриона Фоку.
По сведениям Феофана, и само восстание, и главенствующая роль в нем Фоки были определены ранее, когда он в качестве выборного от войска явился в столицу с жалобой на стратига Коментиола, будто бы замышлявшего военную измену, и довольно резко говорил с императором. Поскольку Маврикий оставил жалобу без расследования, то это будто бы и стало причиной заговора против него.
Восставшие войска двинулись на Константинополь, захватывая по пути императорские табуны и частные стада. Известие о восстании дунайских легионов подтолкнуло к выступлению народ Константинополя. На улицы вышли обе цирковые партии. Горели дворцы близких к Маврикию вельмож. Раздавались возгласы: «Пусть сорвут с того кожу, кто любит тебя, Маврикий!»
Пока бунтующее войско шло из Фракии к Константинополю, Маврикий имел достаточно времени, чтобы подготовиться к защите от армии Фоки. Однако выяснилось, что главная опасность подстерегала его дома, в столице. Фока в сущности не был избран императором, поэтому столичные заговорщики замышляли лишь низвержение Маврикия и возведение на его место или его сына Феодосия, или тестя последнего, Германа. Непоследовательность действий со стороны Маврикия только ухудшала его положение. Он посылает на встречу с Фокой послов, желая вступить с бунтовщиком в переговоры; затем начинает преследование своих ближайших родственников, сына и тес-тя, с которыми восставшие начали вести переговоры. Общее раздражение дошло до крайней степени, когда Маврикий приказал схватить Патрикия Германа (на его дочери был женат старший сын Маврикия Феодосии), искавшего убежища в храме св. Софии. В городе начался открытый бунт, городские димы, на которые Маврикий возложил военную повинность на Длинных стенах, покинули места дислокации и усилили брожение недовольных в городе. Начались пожары.
Перепуганный император, несмотря на морскую бурю, бежал на корабле и нашел временный приют на другом берегу Босфора. Но судьба его уже была решена: через несколько дней императором был провозглашен Фока, который торжественно въехал в столицу, разбрасывая народу золотые монеты.
Хотя Маврикий был уже не опасен для новой власти, Фока приказал доставить его в Халкидон, и там на глазах несчастного отца были казнены его дети, а затем и сам он погиб от руки палача. Жестокость Фоки не ограничилась этим варварством, через некоторое время та же участь постигла оставшегося в живых старшего сына Маврикия, Феодосия, и трех его сестер.
«О настроениях Фоки, — пишет русский византист Ф Успенский, — можно судить по следующему случаю. В пятое лето своего царствования он выдал свою дочь Доменцию за Приска, комита экскувиторов и патрикия. Брачное торжество сопровождалось цирковыми зрелищами и народными празднествами, на площадях рядом с изображениями царя повешены были изображения новобрачных. Фоке это показалось подозрительным, и он сделал распоряжение, чтобы димархи Феофан и Памфил были публично казнены, хотя выставление царской семьи рядом с изображением царя было в обычаях времени и не могло заключать в себе ничего преступного. Так как в Константинополе скоро поняли, что при Фоке не может быть ни внешней безопасности для империи, ни внутреннего спокойствия, ибо „извне персы злодействовали над ромэями, а внутри еще хуже делал своими убийствами и темничными заключениями Фока“, то не было недостатка в выражениях недовольства правительством. Так, сделан был донос на царицу Константину, остававшуюся в живых жену Маврикия, будто она находится в тайных сношениях с Феофаном и будто между ними созрел заговор о возведении на царство сына Маврикия. Феодосия, который случайно избег смерти. Фока подверг пытке бедную Константину, которая оговорила нескольких слуг, вследствие чего преданы были смерти и сама царица Константина с тремя своими дочерями и множество важных и сановных лиц, имевших связи с прежним правительством».
Сведения о внутренних преобразованиях правительства Фоки крайне скупы. Византийские историки, в частности Феофилакт Симокатта, основной источник о перевороте Фоки, относятся к новому правителю с нескрываемой ненавистью. Для Феофилакта Симокатты узурпатор Фока не кто иной, как «свирепый тиран» и «кентавр», особенно опасный потому, что он был посажен на престол солдатами и взбунтовавшейся константинопольской «чернью». Можно предположить, что Фока, придя к власти на гребне народного восстания, отнюдь не стал выразителем интересов народа. Конечно, по своему происхождению Фока принадлежал к народным низам, и весь его облик — он был человеком коренастым, низкорослым, рыжеволосым, с лицом, обезображенным старым шрамом, — постоянно напоминал об этом. Он не получил образования не обладал познаниями ни в литературе, ни в законах, но затобыл склонен к грубым наслаждениям — пьянству и сладострастию. Тем не менее он пользовался большим влиянием среди солдат.
Фока нашел общий язык с виднейшими представителями столичной знати: прежние посты сохранили многие вельможи Маврикия, в том числе перешедшие на сторону Фоки Герман и Прииск. Фока получил также поддержку римского папы Григория I, который закрывал глаза на казни и насилия узурпатора и усматривал в произведенном им перевороте «перст божий». В угоду папе Фока сменил равеннского экзарха и поставил на этот важный пост человека приятного Григорию I.
Вместе с тем в своей внутренней политике правительство Фоки с самого начала натолкнулось на непримиримую оппозицию рабовладельческой аристократии, синклита, крупных землевладельцев, высших чиновников и командиров армии. На сопротивление этой оппозиции Фока ответил жесточайшим террором, коснувшимся в первую очередь старой аристократии и сторонников свергнутой династии.
По его приказу были казнены один из лучших византийских полководцев Каментиол, патрикий Константин Лард, начальник арсенала Ельпидий, которому вырезали язык, выкололи глаза, отрубили руки и ноги и в таком виде бросили в лодку, которая была затем подожжена.
Террор Фоки коснулся не только высшей знати. Суровые репрессии были направлены против монофиситов и евреев, составлявших важнейшую часть торгово-ремесленного населения сирийских городов. В наиболее значительных из них — Антиохии и Лаодикии — вспыхнули движения димов, разгромленные войсками Фоки.
Фока не сумел провести какие-либо социально-экономические реформы и тем самым обманул надежды народа, приведшего его к власти. Несколько раз против него устраивались заговоры, но они были раскрыты и подавлены с большой жестокостью. Наконец и константинопольские низы отвернулись от императора. По сообщению Феофана, в 609 году во время конских игр прасины ругали Фоку и кричали, намекая на его любовь к спиртному «Опять ты выпил свою чашу и смысл потерял!». Император велел схватать крикунов, многих изуродовать, а отсеченные члены повесить на столбах ипподрома, другим отрубить головы, иных посадить в мешки и утопить в море. В ответ прасины сожгли преторию, разбили тюрьмы и выпустили заключенных.
В правление Фоки в стране по существу началась подлинная гражданская война, охватившая Киликию, Сирию, Палестину, Малую Азию и Египет. Внутренние смуты сделали доступной дорогу в империю ее внешним врагам.
Славяно-аварский натиск византийское правительство уже не могло остановить. Балканский полуостров был фактически открыт для вторжения северных соседей.
Значительно более напряженной стала ситуация и на восточной границе. Маврикию удалось стабилизировать отношения с Персией и в 591 году подписать выгодный для Византии договор. На протяжении целого десятилетия персы не нарушали мира, и восточные пределы империи пользовались столь необычным для них покоем.
Однако к началу VII века шах Хосров II Парвез укрепился на престоле, подавил оппозицию знати и жречества и вновь стал готовиться к войне с Византией. Переворот 602 года и жестокая расправа с покровителем Хосрова II Маврикием давали персидскому шаху повод для вмешательства в византийские дела в качестве защитника справедливости.
Особенно благоприятствовало намерениям персов то обстоятельство, что старший сын Маврикия, Феодосии, был предан казни вне столицы и в Константинополе усиленно распространялись слухи, будто ему удалось избежать плахи. При дворе Хосрова II появился самозванец, выдававший себя за Феодосия. По приказу шаха монофиситский патриарх венчал его на царство, и Лже-Феодосий отправился отвоевывать престол своего мнимого отца. Силы сторон сосредоточились вокруг крепости Дары: несмотря на упорное сопротивление гарнизона и прибытие подкреплений, византийцы не смогли удержать этот опорный пункт, и городом овладел Хосров II. Стены Дары срыли, и крепость перестала существовать.
После взятия Дары персидские войска устремились в Армению и Малую Азию. Эдесса, Феодосиополь, Кесария каппадокийская оказались под властью Хосрова, а один из его полководцев совершил успешный набег на Халкидон: персидские войска были остановлены у Босфора, напротив Константинополя.
В 608 году экзарх Карфагена Ираклий отказался прислать в столицу хлеб, который он до того регулярно отправлял сюда. В ответ Фока заключил в монастырь проживавших тогда в столице жену Ираклия Епифанию и невесту сына его Евдокию.
Это, по-видимому, ускорило развязку дел, заставив экзарха решиться на смелый шаг. Самую активную поддержку Ираклию оказали варварские племена маврусиев во главе со своим вождем Бонакисом. Соединенные войска под командованием Бонакиса и племянника Ираклия Никиты вторглись в Пентаполь, а затем и в Египет. Блестящая победа была одержана сторонниками Ираклия у канала Дракой, после чего немедленно восстало население Александрии: статуя Фоки была низвергнута, виднейшие его сторонники убиты, народ овладел дворцом префекта и казной. Вскоре Никите удалсь оттеснить из Египта верные Фоке войска. Если верить Иоанну Никиусскому, он на три года освободил население Египта от податей, и это способствовало водворению спокойствия в измученной налогами стране.
Тем временем сын карфагенского экзарха, носивший, как и отец, имя Ираклия, с большим флотом двинулся к Константинополю. Фока в полной растерянности следил, как африканские корабли с изображением богородицы на реях занимали острова Эгейского моря и прибрежные города. В сентябре 610 года Ираклий Младший высадился в Авидосе, в непосредственной близости от столицы, а в октябре его корабли встали в Пропонтиде.
Сопротивление было недолгим. Димоты из партии зеленых распустили цепь, прикрывавшую вход в Золотой Рог, и позволили пройти туда кораблям Ираклия. Фока искал спасения в храме, но был в ту же ночь разыскан и в жалком рубище доставлен к Ираклию. «Так-то ты, — сказал ему Ираклий, — управлял империей!». «Попробуй сам править лучше», — будто бы отвечал ему Фока. Уступая народной ярости, Ираклий предоставил толпе распорядиться с Фокой по ее желанию. Фока подвергся самому жестокому поруганию и 5 октября 610 года был сожжен на площади Быка. Вместе с ним нашли смерть несколько его преданных сторонников. В тот же день патриарх Сергий провозгласил Ираклия Младшего императором.
|
