Глава 1. Религия заложила основы древней семьи

Если мы мысленно перенесемся в далекие времена, то увидим в каждом доме алтарь, вокруг которого собиралась вся семья. Члены семьи встречали каждое утро молитвой, обращенной к священному огню, а вечером, собравшись у алтаря, возносили огню последнюю молитву. Днем они садились у огня, но, прежде чем приступить к трапезе, читали молитвы и совершали возлияния. Все религиозные обряды сопровождались гимнами, унаследованными от отцов, которые вся семья пела хором.

Рядом с домом находилась семейная могила – второй дом семьи. В ней вместе покоились несколько поколений предков; смерть не разлучала их. Они вместе жили в загробном мире, продолжая составлять одну неделимую семью^[24]

Лишь небольшое расстояние, каких-нибудь несколько шагов, отделяет дом от могилы, живых членов семьи от умерших. В определенные дни, которые в каждой семье устанавливались в зависимости от ее домашней религии, живые, собравшись у могилы предков, совершали возлияния молока и вина, выкладывали на могилу хлеб и фрукты, сжигали жертву. Взамен они просили предков, называя их богами, оказать покровительство, ниспослать плодородие полям, даровать процветание дому.

Но одно только рождение детей не являлось основой древней семьи. Дело в том, что сестра не имела тех же прав, что брат; освободившийся от родительской опеки сын и вышедшая замуж дочь уже не являлись членами семьи. И наконец, в подтверждение сказанного, существовало несколько существенных условий в греческом и римском законодательстве, которые мы рассмотрим дальше.

Естественное чувство привязанности тоже не служило основой древней семьи; греческое и римское право не принимало в расчет это чувство. Отец мог испытывать нежные чувства к дочери, но не имел права делать ее своей наследницей. Законы наследования, то есть те законы, которые наиболее ярко отражают представления древних людей о семье, находятся в явном противоречии и с продолжением рода, и с чувством естественной привязанности^[25]

Историки, изучающие римское право, справедливо отметив, что ни факт рождения, ни родственные привязанности не служат фундаментом римской семьи, приходят к выводу, что в основе семьи лежит власть отца или мужа. На этом основании они создают первую структуру власти, но не объясняют, каким образом была учреждена эта власть, разве только благодаря превосходству силы мужа над женой и отца над детьми. Но мы жестоко ошибемся, если решим, что в основании права лежала сила. Дальше мы увидим, что родительская и супружеская власть были не первопричиной, а следствием, вытекающим из религии. Следовательно, превосходство в силе не было основой древней семьи.

То, что соединяло членов древней семьи, было нечто более могущественное, чем рождение, чем чувство, чем физическая сила, – это религия очага и предков. Религия формирует семью, делая ее единым организмом и в этой земной жизни, и в будущей, загробной. Древняя семья была скорее религиозным, а не родственным сообществом. Чуть позже мы узнаем, что женщина входила в семью только потому, что священный обряд брака посвящал ее в культ; что сын переставал считаться членом семьи, если он отказывался от культа или освобождался от родительской опеки, в то время как усыновленный, наоборот, делался истинным сыном, потому что, хотя его и не связывали с усыновившей семьей узы крови, соединяло нечто более важное – общность культа; что наследник, который отказывался принять культ наследователя, терял право наследства; и, наконец, родственные отношения и права на наследование устанавливались не в силу рождения, а в силу тех прав, установленных религией, которые член семьи имел на участие в культе. Конечно, не религия создала семью, но она, безусловно, диктовала семье свои правила, а потому строй древней семьи отличался от того, каким бы он был, если бы в основе его лежали естественные (родственные) чувства.

В древнегреческом языке есть слово, очень точно передающее смысл, который вкладывался в понятие «семья»; в переводе оно звучит как нечто, находящееся вокруг очага. Семья была группой людей, которым религия позволяла обращаться с молитвой к одному и тому же священному огню и приносить поминальные жертвы одним и тем же предкам.