Религия в народных собраниях, в сенате, в суде, в войсках

Не было ни одного события в общественной жизни, в котором бы не принимали участие боги. Поскольку люди были уверены, что боги могут быть как наилучшими защитниками, так и самыми лютыми врагами, они не смели предпринимать никаких действий, не убедившись предварительно, что боги отнесутся к ним благосклонно. Народ устраивал собрания только в разрешенные религией дни. Люди помнили, как на город однажды обрушилась беда; это, несомненно, произошло в тот день, когда боги отсутствовали или были разгневаны, а значит, ежегодно в этот день должно было происходить то же самое по неизвестным для смертных причинам. Следовательно, этот день навсегда становился несчастливым; в этот день не собирались собрания, не устраивался суд; общественная жизнь временно прекращалась.

В Риме, прежде чем открыть собрание, авгуры^[113] должны были выяснить, как к этому относятся боги.

Собрание начиналось с молитвы, которую произносил авгур, а консул повторял за ним.

Таким же обычай был у афинян. Собрание всегда начиналось с религиозного акта. Жрецы приносили жертву, затем на земле очерчивался круг с помощью очистительной воды; в этом священном кругу собирались граждане. До выступления первого оратора в полной тишине произносилась молитва. Кроме того, обращались к авгурам, и, если на небе появлялся какой-нибудь неблагоприятный знак, собрание тут же расходилось.

Трибуна была священным местом; у ораторов, поднимавшихся на трибуну, на голове обязательно был венок.

Местом собрания римского сената всегда был храм. Если бы собрание проходило в другом, не священном месте, то принятые сенатом постановления не имели бы законной силы, поскольку принимались в отсутствие богов. Прежде чем приступить к обсуждению, председатель совершал жертвоприношение и произносил молитву. В зале собраний находился алтарь, на который каждый сенатор, входя, совершал возлияние, одновременно призывая богов.

Та же картина наблюдалась в Афинах. В зале находился алтарь и священный огонь. Собрание начиналось с религиозной церемонии. Каждый сенатор подходил к алтарю и произносил молитву. На собраниях, как и во время религиозных церемоний, все сенаторы были в венках.

В Риме, как и в Афинах, суды проводились только в те дни, которые религия объявляла как благоприятные. В Афинах заседания суда происходили у алтаря и начинались с жертвоприношения. Во времена Гомера судьи собирались в «священном круге».

Фест сообщает, что в сборнике этрусских обрядов были указания относительно основания города, освящения храма, расположения курий и триб во время народных собраний и войска во время сражения. Об этом говорилось в обрядах по той простой причине, что все это было связано с религией.

В военное время религия была не менее влиятельной, чем в мирное время. В италийских городах были коллегии жрецов, называвшихся фециалами, которые, как и греческие вестники, отправляли священные обряды при объявлении войны и заключении мира. Фециал, с покрытой шерстяным покрывалом и увенчанной венком головой, произносил священную формулу объявления войны. В это время консул в священных жреческих одеждах торжественно открывал двери храма самого древнего и почитаемого божества Италии – бога Януса. Прежде чем выступить в поход, полководец произносил перед войском молитвы и совершал жертвоприношение. Тот же обычай был в Спарте и в Афинах.

В походе войско являлось отображением города, и религия неотступно следовала за ним. Греки брали в поход статуи богов. Греческое и римское войско имели при себе очаг, на котором день и ночь поддерживался священный огонь. Римскую армию сопровождали авгуры и пулларии (заботились о священных курах, по клеванию которых гадали о будущем); при каждой греческой армии был прорицатель.

Давайте посмотрим на римское войско в тот момент, когда оно готовится к сражению. Консул приказывает привести жертву и поражает ее боевым топором; жертва падает; ее внутренности должны указать волю богов. Аруспекс изучает их, и, если предсказания благоприятны, консул отдает сигнал к началу битвы. Самое удачное расположение, самые благоприятные обстоятельства не помогут выиграть сражение, если боги не дадут своего согласия. Основной принцип военного искусства римлян заключался в способности не вступать в битву вопреки воле богов. Вот почему они ежедневно превращали свой лагерь в некое подобие цитадели.

А теперь посмотрим на греческую армию, взяв, например, битву при Платеях. Построились спартанцы; у каждого на голове венок; флейтисты играют священные гимны. Царь приносит жертву. Гадание по внутренностям не дает благоприятных предзнаменований. Жертвоприношение следует повторить. Поочередно убивают вторую, третью, четвертую жертву. В это время приближается персидская конница, осыпает спартанцев стрелами; многие убиты. Спартанцы стоят неподвижно; у ног щиты; они даже не защищаются от неприятельских стрел. Они ждут знака богов. Наконец жертва дает благоприятное предзнаменование; спартанцы поднимают щиты, вступают в бой и одерживают победу.

После каждой победы совершалось жертвоприношение; это начало триумфа, столь известного у римлян и не менее обычного у греков. Этот обычай являлся следствием верования, которое приписывало победу богам общины. Перед сражением войско обращалось к богам с молитвой, вроде той, что мы находим у Эсхила: «О боги, которые населяют и владеют нашей землей, если нам повезет и наш город будет спасен, я обещаю оросить ваши алтари кровью овец, принести вам в жертву быков и развесить в ваших священных храмах трофеи, завоеванные копьем». В силу этого обещания победитель должен был принести жертву. Войско возвращалось в город; торжественное шествие с пением священного гимна двигалось к храму, чтобы совершить жертвоприношение богам.

В Риме была примерно такая же церемония. Войско направлялось к главному храму города. Во главе процессии шли жрецы и вели жертвенных животных. По прибытии в храм полководец приносил жертвы богам. Все воины были в венках, как подобает при совершении священного обряда, и пели священный гимн, как и воины в Греции. Потом настало время, когда воины, не раздумывая, заменили гимн, который не понимали, казарменными песнями и шутками в адрес полководца, однако по-прежнему сохранили обычай повторять рефрен – Jo triumphe. Этот рефрен дал название всей церемонии.

Итак, в мирное, как и в военное, время религия вмешивалась во все события. Она присутствовала во всем; окружала человека со всех сторон. Душа, тело, личная жизнь, общественная жизнь, обеды, праздники, собрания, суды, сражения – все было подвластно религии города. Она руководила всеми действиями человека, распоряжалась каждой секундой его жизни, определяла все его привычки. Она управляла человеком с такой безграничной властью, что не оставалось ничего неподконтрольного ей.

Предполагать, что древняя религия была обманом, так сказать комедией, значит иметь превратное представление о природе человека. Монтескье уверяет, что римляне создали культ только для того, чтобы держать народ в узде. Это никогда не лежало в основе религии; религия, существовавшая исключительно ради общественной пользы, долго не удерживалась. Монтескье говорит, что римляне подчинили религию государству. Вернее, наоборот. Достаточно почитать Тита Ливия, чтобы понять, в какой зависимости находились люди от богов. Ни римляне, ни греки ничего не знали о тех серьезных конфликтах между церковью и государством, которые были обычны в других обществах. Это было только потому, что в Риме, как в Спарте и Афинах, религия поработила государство, или, скорее, государство и религия настолько слились друг с другом, что было невозможно отличить одно от другого, не говоря уже о возможности появления конфликтов между государством и религией.