Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Эжен Эмманюэль Виолле-ле-Дюк.   Осада и оборона крепостей. Двадцать два столетия осадного вооружения

Заключение

   Несмотря на свой оснащенный бастионами периметр укреплений и крупные внешние оборонительные сооружения, которые все еще существовали в 1870 г. точно в таком же виде, в каком и спланировал его Вобан, город Ла Рош-Пон уже не смог бы выдержать сорокавосьмичасовой обстрел германской артиллерией. Несколько батарей на севере на плато и на западе и востоке на склонах холмов, размещенных на удалении примерно 2 мили от города, засыпали бы город снарядами, не давая возможности ответить, потому что в сентябре 1870 г. в арсенале Ла Рош-Пона было лишь шесть чугунных пушек, а также четыре бронзовых гладкоствольных орудия, две тысячи фунтов пороха и две или три сотни сплошных (то есть неразрывных) ядер.

   Его не штурмовали, хотя вражеские отряды и показывались невдалеке от городских стен.

   Гарнизон в то время состоял из отряда инженерных войск да бригады жандармов.

   Однако обитатели Ла Рош-Пона были настроены патриотично и с гордостью вспоминали многочисленные осады, которые испытала крепость.

   Уже в августе была сформирована Национальная гвардия, включавшая в себя артиллерийское подразделение. Правда, не было возможности предложить этим национальным гвардейцам что-либо иное, кроме сотни кремневых ружей, лежавших в цитадели, да еще примерно тридцати дульнозарядных штуцеров. (Нарезные штуцера стреляли далеко и метко, но перезаряжать их было неудобно. В это время регулярная французская армия была вооружена отличными игольчатыми нарезными ружьями Шасспо, заряжавшимися в казенной части. – Ред.) Эти храбрые парни были, однако, тверды в своей решимости защищаться и принялись отливать пули и готовить патроны. Они не могли вынести вида немцев в своих краях.

   В 1871 г. один французский саперный капитан, находившийся в армии генерала Бурбаки, отступил с остатками этих войск в Швейцарию (где они были интернированы. – Ред.).

   Не так далеко от границы капитану Жану в грудь попала немецкая пуля, и его подобрали крестьяне в окрестностях Понтарлье, а спасли капитана какие-то швейцарские таможенники, переправившие его в Лозанну, где ему был организован самый тщательный уход. Можно было бы привести трогающий душу рассказ о том печальном периоде бедствий Франции; и мы, в самом деле, должны написать об этом, если бы это было где-то вообще зарегистрировано, ибо швейцарцы не те люди, чтобы выставлять напоказ ту пылкую доброту, которую они проявили в этом случае, спасая измученных, умирающих от голода и обмороженных французских солдат. Крестьяне и горожане отправлялись посреди буранов в горы Юра, чтобы вывести и приютить наши рассеявшиеся и скитающиеся полки. Некоторые даже жертвовали своей жизнью на этой службе гуманности и соперничали друг с другом в стремлении предложить убежище и оказать помощь нашим лишенным сил солдатам. Поведение этих прекрасных людей вызывало всеобщее восхищение.

   Капитан Жан жил в Лозанне, когда там случилось побывать господину N…, офицеру на половинном окладе. Врачи полагали, что климат поможет излечению раненого, получившего отпуск в надежде восстановить здоровье под милосердными небесами этой части берега Женевского озера. К капитану Жану приехала сестра, делавшая все для его исцеления, что могла предложить самая нежная привязанность. Однако силы его не возвращались, а тревожные симптомы не исчезали.

   Капитан Жан был родом из Ла Рош-Пона; он был в дружеских отношениях с господином N…, и их беседа часто возвращалась к недавней войне и к резервам, которые не были использованы из-за невежества или неспособности. И они часто говорили о прекрасной провинции Бургундия, расположенной на фланге германских сил вторжения, которая так хорошо приспособилась маскировать и защищать наступательное движение, что могло быть, если бы у них была резервная армия с правым флангом, опирающимся на Безансон, и левым – на Дижон, да еще в избытке снабжаемая из долин Роны и Соны.

   Капитан обычно использовал свой отдых для изучения обороны дорогого его сердцу маленького городка, чью историю он знал очень хорошо и стратегическое положение которого считал довольно важным.

   Господин N… провел около месяца в компании этого милого и хорошо осведомленного человека, чьи чувства были глубоко задеты нашей национальной катастрофой, но чей активный разум искал в самих этих бедствиях средство для познания и возможность для развития сил и достоинств, присущих Франции. Это была неиссякаемая тема для бесед между двоими друзьями, и они разговаривали до тех пор, пока сестра своей властью медика приказывала соблюдать тишину и спокойствие.

   В декабре 1871 г. господин N… получил из Парижа следующее письмо в сопровождении связки бумаг.



   «Лозанна, 10 декабря 1871 г.

   Уважаемый господин, позавчера мой любимый брат скончался на моих руках, смерть его стала результатом раны и, возможно, уныния в связи с нашими последними катастрофами – настолько глубоко был он потрясен незабываемыми воспоминаниями о страданиях, свидетелем которых стал.

   Он до последнего момента сохранял сознание, и я выполняю одно из его самых настоятельных пожеланий, посылая вам эти бумаги. Это – единственный сувенир, который он мог завещать вам – как он сказал мне за день до смерти – в память о тех часах, которые вы столь любезно пожертвовали ради бедного инвалида.

   Брат мой часто говорил мне о вас; вы смогли оценить его достоинства и благородный характер, и вы получите его завещание, я не сомневаюсь, как знак глубокого уважения, которое он питал к вам.

   Что касается меня самой, я не могу уехать оттуда, где жила со своим братом и где мы нашли столь много симпатии».

Выдержки из записок капитана Жана
   Штурм подразумевает удар или натиск; оборона – это сопротивление такому натиску. То ли орудие выстрелит ядром в стальную плиту или каменную облицовку или земляное укрепление; то ли штурмующая колонна прорвется через брешь – проблема в основном одна и та же: в любом случае нам надо противопоставить этой импульсивной мощи сопротивление, которое нейтрализует ее эффект.

   Когда не существовало метательного оружия либо дальность его стрельбы была незначительной, только обычное сопротивление должно быть противопоставлено этому удару – человек против человека, – или если нужный результат должен был быть получен наверняка, то два человека против одного. Но когда метательное оружие обрело большую дальность, положение штурма и обороны стало вопросом большой важности. Таким образом, для бойцов в открытом поле были установлены элементы тактики, а в фортификации – все более и более сложные средства и системы.

   Очевидно, например, что, когда дело доходит до ближнего боя – сражения врукопашную с противником, если последний оказался позади круговой защитной стены, препятствие, которое защищало, даст ему существенное преимущество – преимущество, которое может быть уравновешено лишь возобновлением штурма.



   Рис. 76. Иллюстрации принципов штурма и обороны



   Чтобы сделать этот очень простой принцип доступным для понимания, предположим, что имеем (рис. 76) круглое оборонительное сооружение, в котором находятся сорок защитников, отделенных друг от друга примерно одним ярдом; рукопашный бой может вестись лишь с числом атакующих, равным числу обороняющихся – либо близким к этому – и тех, кто находится под защитой. Для штурмующих нет смысла собираться, потому что в пункте А они могли представлять лишь фронт, равный фронту обороны, а если в смысле энергичности воздействия, то треугольник абв будет эффективен лишь в в.

   Но давайте предположим, что штурмующий отряд обладает метательным оружием (рис. 77) и вместо того, чтобы формировать круговое окружение, нападающие расположат свои метательные устройства между А и Б на разумной дальности. Они сокрушат сегмент гвд этого круга своими снарядами, в то время как защитники смогут противопоставить лишь меньшее число орудий этому перекрестному огню.



   Рис. 77. Иллюстрации принципов штурма и обороны



   Чтобы частично компенсировать это отставание, обороняющаяся сторона добавляет дополнения к своему замкнутому оборонительному сооружению (рис. 78, А), которые создают почти равный фронт обороны, противопоставляемый атакующему фронту, в отношении количества метательных орудий, и весьма превосходит в смысле возвышения и защиты. Но тогда атакующая сторона, естественно, расположит свои орудия так, как это видно на Б. Таким образом, снаряды, посланные из а, б, в, г, д, сойдутся на выступе В. Тогда защита добавит новые пристройки ГГ, и, если орудия хорошо защищены, можно сосредоточить их огонь на орудии Л и сокрушить его, а во-вторых, – огонь м, ж, з на орудии н и подавить его и т. д.

   Кроме того, эти дополнения имеют и дальнейшее преимущество в том, что дают боковой обзор за самим оборонительным валом и прикрывают его основание.

   Этот принцип регулирует и всегда будет регулировать атаку и защиту; его применение изменяется лишь в зависимости от расстояния.



   Рис. 78. Иллюстрации принципов штурма и обороны



   Чем более нецентрированна оборона, тем более отдаленной должна быть атака и тем больший периметр она должна занимать; но нужно соблюдать такое правило: чем шире простерлась оборона, тем более ее фланги открыты для атаки; поэтому фланги тоже должны давать возможность для их защиты, ибо всякое препятствие, которое обладает лишь своей собственной силой сопротивления, без защиты в результате действия соседнего препятствия скоро уничтожается.

   Будь то фортификации или планы сражения, применяются те же самые принципы – «каждая часть должна защищать своего соседа и защищаться им». Ясно, что решение этой проблемы становится все более и более трудной в пропорции к увеличению дальности стрельбы метательного оружия и размерам фронтов укреплений или боевых рубежей.

   Вобан и большинство инженеров, являвшихся его соперниками и последователями, решили эту проблему в соответствии с дальностью стрельбы артиллерии того периода.



   Рис. 79. Применение принципа «то, что защищает, должно быть само защищено»



   Предположим, мы имеем шестиугольник (рис. 79), укрепленный согласно первому методу Вобана; очевидно, что все части окружности длиной 1000 или даже 1800 ярдов находятся под обстрелом куртин, фасов бастионов и равелинов. Если крепость стоит на ровной местности, враг не в состоянии занять какую-либо точку на этой окружности, не подвергнувшись ее огню.

   Чтобы воздвигнуть свою первую параллель и первые батареи, противнику придется начать свои работы на пределе дальности стрельбы орудий крепостных валов; и, как видно из рис. 70, он должен установить эти батареи достаточно близко к крепости, чтобы их огонь поражал оборону, то есть на расстоянии 800—900 ярдов. На этой дистанции могут обстреливаться куртины, фасы и фланки простреливаться продольным огнем, а парапеты могут быть разрушены. Поскольку снаряды попадали либо прямо в цель, либо под углом 10°, когда ядро отскакивало, осажденные могли защищаться от такого огня очень значительное время и сохранять свою артиллерию в целости.

   Но так как к сегодняшнему дню дальность стрельбы осадных орудий возросла до 8—9 тысяч метров, условия как для осажденной, так и для осаждающей стороны значительно изменились. Поэтому (рис. 80) враг устанавливает батареи на двух или трех фронтах окружности, пользуясь возвышениями рельефа, стенами или деревьями для защиты своих сооружений, а когда все готово, он демаскирует эти батареи и накрывает какой-нибудь сегмент крепости большим количеством разрывных снарядов, которые, долетая до нее под углом 25—30°, взрываются, не важно где – как говорят, dans le tas (фр. в кучу), – удаление не позволяет прицелиться по фланкам или фасам конкретно – и осаждающий фактически не в состоянии различить их. Предположим, осажденный, способный сохранить артиллерию и ответить, оказавшись под градом стали и огня на фланках и фасе, вынужден целиться по точкам, расположение которых может меняться, об их позиции он имеет представление лишь по дыму от выстрелов, и во врага, который, пользуясь безграничным пространством для расстановки и укрытия своих людей, совершенно свободен. Но чтобы сохранить свою артиллерию и людей с боеприпасами, у осажденного есть пространство, относительно ограниченное для передвижения; он скоро будет обременен всякого рода разрушениями, каждое перемещение для него затруднено, и у него даже нет места для ремонта повреждений. Он изматывает себя, не добиваясь особого успеха.



   Рис. 80. Иллюстрация изменившихся условий, вызванных дальнобойной артиллерией



   Если атакующая сторона ведет свой огонь с большой дистанции в течение нескольких дней, она наводит такой беспорядок в большей части обороны, что через две-три ночи можно начать строительство первой параллели на удалении примерно 1000 метров, она может быть хорошо вооружена и защищена батареями, прикрывающими наступление и отступление своих войск, и окопами, чтобы препятствовать вылазкам и в то же время позволять продвижение вперед своих войск для штурма. А в каком состоянии к этому времени находятся укрепления осажденных? Фланки бастионов разрушены в той же степени, что и фасы, равелины уже не удержать, а рвы частично завалены; беспорядок и хаос царят повсюду. Правда, ни одна брешь не достигла опасных размеров, но все укрепления серьезно разрушены на трех-четырех фронтах, а с расстояния в 1000 ярдов можно пробить брешь, и притом широкую брешь. Гарнизон может выдерживать штурм до последнего и дорого продать право на обладание над руинами своих укреплений, но в этом случае конечный результат не вызывает сомнений.

   Поэтому пропорционально дальности стрельбы осадной артиллерии оборона должна отдалить свои оборонительные сооружения от центра осажденного объекта.

   Если каждая позиция обороны Вобана была длиной около 400 ярдов, то сейчас она должна быть от 13 до 14 тысяч ярдов (рис. 81). То есть сторона шестиугольника, которая протягивалась на 400 ярдов – то есть от одного выступа бастиона до другого, – теперь должна иметь 1400 ярдов. Пусть А будет основой крепости – предположим, на ровном месте; форты будут построены в пунктах Б и В, зона действия каждого из этих укреплений – 8 тысяч ярдов, они будут защищать друг друга и вести перекрестный огонь, причем их снаряды не будут случайно падать на крепость, если одна из них вдруг окажется во власти неприятеля.

   На рис. 82 дается блочный план для этих фортов Б и В, к внутреннему обустройству которых мы еще вернемся. Но этим излишним удлинением фронтальных оборонительных линий форты Б (рис. 81) могут простреливаться вдоль целой дуги аб круга (более чем одна треть окружности); они занимают точки треугольника, и если один из них захвачен, противник сможет разрушить второй из фортов, В. Поэтому необходимо умножить оборонительные сооружения с удлиненным радиусом и дать им возможность защищать друг друга более эффективно. Таков метод, показанный на рис. 83.

   В этом случае мы имеем двенадцатиугольник. Форты внешней зоны отделены друг от друга дистанцией около 7 тысяч ярдов, а укрепления А прикрывают друг друга с фланга; вторая зона фортов Б, если понадобится, держит в своей зоне обстрела предыдущую, и зона действия этих вторых укреплений простирается за пределы внешней линии фортов. Для соединения фортов каждой зоны, а также для того, чтобы связать их с основной частью объекта, понадобятся железные дороги.



   Рис. 81. План крепости, показывающий, как выполнить эти условия



   Расширение поля обороны может, в соответствии с характером рельефа, делиться на две зоны с центральным ядром.

   Внутренняя зона состоит из постоянных укреплений, образующих крепостную ограду; это линия фортов с промежутками, достаточно укрепленными, в случае войны, полевыми укреплениями.



   Рис. 82. План размещения изолированных фортов



   Внешняя фиксируется занятием хорошо подобранных и обдуманных заранее стратегических точек, которые образуют небольшие лагеря, защищаемые временными укреплениями, и обеспечивают безопасность многочисленной армии, чьи перемещения враг не сможет разглядеть издали.

   Вызванные строительством такой системы обороны расходы, безусловно, огромны. Но в том, что касается этого вопроса, налицо неготовность точно представлять себе новое состояние дел, порожденное дальнобойной артиллерией.

   Затраты, связанные со следующими одна за другой системами обороны с древних времен по наши дни, постоянно росли. Стена, построенная вокруг Парижа Филиппом II Августом, не стоит, в текущих ценах, столь же дорого, как стена Карла V; а последняя опять же должна быть дешевле, чем фортификации Людовика XIII, а они, снова, по стоимости были далеки от расходов (в нынешних ценах и с учетом отдельно стоящих фортов), потраченных на укрепление Парижа при Луи-Филиппе.



   Рис. 83. Теоретический план современной крепости



   Подобным образом, четыре или пять требюше и передвижные башни, требовавшиеся для штурма укрепленного города до того, как в обиход вошла артиллерия, стоили меньше, чем производство артиллерийских орудий, применявшихся, например, при осаде Турина в 1535 г. А последние, в свою очередь, были куда дешевле, чем французская и английская артиллерия при осаде Севастополя в 1854—1855 гг. Тогда как во времена гладкоствольных пушек город можно было атаковать с шестьюдесятью орудиями, сейчас их требуется в пять раз больше, поскольку надо действовать на много более обширной площади.

   Поэтому война – это игра, стремящаяся стать все более и более дорогой, а особенно осадная война. Можем ли мы прийти к выводу, что народы будут испытывать отвращение к войнам из-за ужасающих расходов, которых она требует? Это вряд ли возможно.

   В наше время, как и в прошлые времена, дороже всего стоит поражение. При 40 миллионах, затраченных во Франции перед войной 1870 г., и от 40 до 80 миллионов, затраченных на саму войну, нам, возможно, не пришлось бы платить 400 миллионов, которые стоила нам эта война, и мы не потеряли бы провинции, которые наверняка стоят больше, чем эта сумма. (Франция, проиграв Франко-прусскую войну 1870—1871 гг., была вынуждена уступить немцам (с 1871 г. – Германской империи) Эльзас и Лотарингию и выплатить огромные репарации. – Ред.)

   Скупость и экономия в военных приготовлениях во времена серьезных перемен, таких как наши, – вещи губительные и разорительные.

   Принципы, которым надо следовать, можно обобщить следующим образом: не предавайся чрезмерным расходам, но трать на все, что необходимо. Кроме того, действительно ли хорошая система территориальной обороны столь дорога, как это утверждают некоторые?

   Разве это вопрос строительства чего-то вроде Великой Китайской стены на нашей восточной границе? Возможно ли, что, если бы немногие мощные позиции, ставшие неприступными без излишних укреплений, позволили нам содержать некую наблюдательную армию численностью двести тысяч человек и обезопасить себя от любых неожиданностей в долинах, ограниченных грядами невысоких гор, простирающихся от Юры вдоль Бельфора, Ремирмона, Эпиналя, Лангра и Дижона и выходящих к правому берегу Соны аж до Лиона (а дальше – и вдоль правого берега Роны. – Ред.), поторопились бы тогда немцы во второй раз пройтись маршем до Парижа? Если бы немцы испытали в 1870 г. хотя бы малейшее сопротивление на этом пути, если бы им пришлось остановиться, что бы стало с ними?

   Поэтому существенным соображением является правильный выбор позиций; защита от вторжения на флангах и избежание огромных затрат в попытке защитить все пункты. Предположим, что Мец сделали бы неприступным или, по крайней мере, обеспечили обороной, которая могла бы выдержать шесть месяцев, а это наверняка возможная вещь. Прежде всего, мы бы не потеряли этот город (после того как запертый в Меце с 19 августа по 27 октября 1870 г. Базен сдал крепость и 173-тысячную лучшую французскую армию, ход войны круто изменился. – Ред.), а во-вторых, война, несмотря на нехватку солдат и артиллерии, могла бы принять совершенно другой оборот. От врага потребовались бы большие жертвы, больше благоразумия и дальновидности, а еще больше – потери в живой силе, которые потребовались бы для того, чтобы принудить Францию пойти на перемирие до того, как умолкли бы пушки.

   В наше время войны ведутся армиями численностью в миллион человек; все это очень неплохо до того, пока вторгшиеся войска не наталкиваются на серьезное препятствие, будь то на фронте или на флангах; когда сочетания обстоятельств, порождаемые такой гигантской демонстрацией сил, нигде не проявляются и когда стратегические операции на поле боя сменяют друг друга с идеальной точностью, с какой их можно начертить на карте в кабинете. Но эти огромные скопления людей могут в один день привести к ужасным опасностям после серьезной неудачи на одном из их флангов. Такие массы могут наступать, питаться и маневрировать только с помощью очень сложной, а потому хрупкой и легко ломающейся машины. Немцы предполагали, что, владея Эльзасом и частью Лотарингии, мы держим в своих руках Германию. Сейчас (то есть с 1871 до 1918 г. – Ред.) их страна, завладев этими землями, вклинивается во Францию. Будущее покажет, много ли Германия выиграет от этого.

   В 1870 и 1871 гг. мы увидели, что может сделать такая маленькая крепость, как Бельфор, которая, возможно единственная среди наших укрепленных городов, обладала дальнобойными орудиями, а у гарнизона было отличное командование, и он был намерен обороняться (Бельфор защищался с 3 ноября 1870 г. по 16 февраля 1871 г. – Ред.).

   Гарнизон Бельфора упорно продолжал совершать нападения на немцев в радиусе от 12 до 16 миль благодаря нескольким нарезным орудиям, которыми были вооружены крепостные валы и которые прикрывали вылазки в радиусе от 3 до 4 миль. В течение месяца гарнизон не давал немцам установить осадные батареи, и, несмотря на бомбардировку в течение семидесяти двух дней, в городе сгорели только четыре дома. Эта оборона поучительна и показывает, что и у старой оборонительной системы были свои светлые дни.

   Во время осады батареи осажденной стороны вообще почти не пострадали и прибегали к стрельбе с закрытых позиций – то есть пушки стреляли через казармы из узкого входа замка, не видя цели, но стрельба корректировалась наблюдателями. Эта стрельба с закрытой позиции, которая не обращает внимания на плановое размещение гребней оборонительных сооружений и которая, таким образом, позволяет сосредоточить мощный огонь в какой-нибудь точке, невзирая на фасы, производила огромное воздействие на батареи противника, который, со своей стороны, не мог видеть этих орудий и не знал, как корректировать свой огонь.

   Поэтому вопрос остается нерешенным; и хотя большая дальность позволяет наступающей стороне более решительно накрывать своим огнем каждое укрепление, каждая батарея осаждающей стороны может подвергнуться обстрелу большего числа орудий обороняющихся. В Париже форты, которые никак не планировались с учетом нынешней дальности стрельбы, позволили слабому и неопытному гарнизону, чей боевой дух вовсе не был в числе самых крепких, совершать с успехом вылазки на расстояние до двух с половиной миль.

   Так что с хорошими войсками мы (французы) могли бы за одну ночь воздвигнуть укрепления, которые позволили бы нам перейти в наступление и двигаться вперед, прорвать линию вражеских окопов и поставить перед осаждающими серьезные проблемы. А посему еще не доказано, что большая дальность стрельбы дает большее преимущество нападающим, чем обороняющимся, в то время как, с другой стороны, можно утверждать, что дальнобойные нарезные орудия выгодны для обороны; но это справедливо только при условии наличия укреплений, запланированных с учетом новых возможностей артиллерии, а не в соответствии со старыми традициями, какими бы славными они ни были. Разрушительная мощь современных фугасных снарядов создает помехи на пути апрошей осаждающей стороны. И действительно, во время последней войны (1870—1871 гг. – Ред.) мы никогда не видели, чтобы использовался старый способ апрошей с целью штурма через брешь и перехода через ров.

   Немцы не были столь глупы, чтобы применять старые классические методы. Они занимали позиции на благоприятных и часто господствующих точках на расстоянии от 3800 до 4200 ярдов вокруг наших крепостей, которые придерживались старой оборонительной системы, приспособленной к удалению от противника, в лучшем случае до 2200 ярдов; и враг засыпал снарядами наши крепости и города, которые гарнизоны этих крепостей должны были защищать, не подвергая риску ни единого сапера. Мы считали это низким и безрассудным делом, как некое дворянство XV в., которое считало омерзительным позором, если их феодальные родовые гнезда переделывались для установки бомбард, – тогда заявлялось, что этим наносится ущерб военной профессии. Но предположим, что когда-нибудь мы снизойдем до практических размышлений, когда эти старые укрепления с фланками попадут в опалу, а новое поколение военных инженеров решится согласиться с фактом, что мы имеем дело с дальнобойной артиллерией, и воспользоваться этим, – все равно определенная степень превосходства, несомненно, должна быть отдана обороне перед нападением.

   Как следует планировать эти изолированные, уединенные форты, которые должны заменить клинья-выступы наших старых крепостей? Они должны предоставлять обширное пространство для стрельбы – даже с закрытых позиций – в случае необходимости; следовательно, удлиненные фасы и короткие фланки – то есть как можно менее глубокие – и совершенно открытые горжи. Они должны эффективно защищать укрепления контрапрошей и считать оборону в непосредственном соприкосновении с противником лишь второстепенной задачей; дело в том, что такие возможности будут очень редкими (если вообще такой случай и представится, что сомнительно).

   Обращаясь к общей оборонительной системе, показанной на рис. 83, и требуемому плану одного из фортов, А, получим в результате рис. 84, представляющий это укрепление на более низком уровне в точке В и на уровне батарей в точке Г. Контрэскарп следует облицевать до как минимум 16—17 футов (4,9—5,2 метра) от дна рва.

   Эскарп следует делать наклонным. Все должно быть покрыто каменной кладкой и защищено от продольного обстрела противником; эти сооружения образуют казематы внутри Д. Под террасами располагаются пороховые склады, Е, и проходы, соединяющие с птицами (oiseaux) или нижними выступами бастиона, Ж, защищенными контрэскарпом и крытым переходом, и которые используются только в случае, если враг попытается форсировать ров. Фасы и фланки на внешней стороне спланированы под достаточно острыми углами, чтобы вести перекрестный огонь. Два фаса на плане (рис. 84) могут быть вооружены восемью орудиями, а фланки – шестью пушками. Это укрепление отделяется от того, что находится в горже, траверсом, эффективно защищающим эту горжу, которая доминирует над своими флангами, будучи вооружена четырьмя орудиями и своими выступами бастиона.

   Из укрепления в горже есть ход сообщения в форт по крытому капониру, образующий траверс в направлении капители или центральной линии. Эта горжа защищается куртиной для стрелков и, если надо, артиллерией малого калибра. Также при необходимости на земляной насыпи укрепления горловины можно установить дальнобойные орудия, которые могут вести стрельбу с закрытых позиций до окружности полукруга, через большой траверс З, если парапеты фасов будут повреждены огнем противника.



   Рис. 84. Использование полигональной системы. Изолированные форты



   Фоссебреи (нижние валы), состоящие из кольев (палисада), устанавливаются во рву в 10 футах (3 метрах) от основания эскарпа, чтобы не дать падающим обломкам строений эскарпа засыпать ров и предоставить возможность защитить проход в нем. Если внутренняя каменная кладка на укреплениях выполнена хорошо, она не позволит скапливаться обломкам на внутренних площадках, а внутри предоставит казематы, которые позволят гарнизону отдыхать в полной безопасности – во всяком случае, вдоль двух фасов и большого траверса. На траверсах батарей можно устроить блиндажи, и их можно легко чинить каждую ночь, как и эскарп с наклоном.

   Трудно сказать, сколько снарядов понадобится, чтобы после обстрелов такое укрепление уже нельзя было бы удерживать; поскольку мы видели при осаде Парижа, что морская батарея, установленная на военной дороге между фортами Рони и Нуази, вооруженная тремя пушками, была мишенью для германских снарядов в течение двадцати четырех дней и при этом ни одно из орудий не было выведено из строя, а ее эскарп, неописуемо разрушавшийся при обстрелах, каждую ночь приводился в нормальное состояние.

   Правда, постоянные укрепления следует возводить только с исключительной осмотрительностью: 1) потому что они требуют значительных материальных затрат; 2) потому что они наверняка знакомы противнику и длительное время им изучаются, поэтому враг, соответственно, примет свои меры.

   Очень важно детально знакомиться с местностью, которую предстоит защищать, и обустраивать постоянные укрепления только во второй линии обороны и в местах, которые, бесспорно, благоприятны для обороны, допуская, что дальность стрельбы артиллерии в будущем возрастет еще более.

   Каждый центр, предназначенный для обороны, должен поэтому располагать укреплениями, которых будет достаточно для того, чтобы не допустить неприятных неожиданностей; и, кроме того, на расстоянии 6—8 тысяч ярдов надо создать линию фортов, если возможно, с перекрестным огнем либо, во всяком случае, соединенных взаимодействующим огнем мощных батарей; и, наконец, на расстоянии примерно около 4 тысяч ярдов должны располагаться позиции, заранее хорошо изученные и известные, к тому же удобные для размещения очень простых укреплений в системе полевой фортификации, но которые в заданный момент времени могут оказать сопротивление, достаточное для того, чтобы прикрыть передислокацию войск в крупном масштабе и задержать организацию вражеских батарей.



   Рис. 85. Оборонительная система большого укрепленного лагеря



   Для применения этих принципов к обороне города Ла Рош-Пон, чье стратегическое положение имело большое значение, поскольку он соединял Безансон с Дижоном и создавал клин на флангах армии, которая маневрировала от Эпиналя и из Везуля на Лангр и Шомон, было необходимо построить вокруг этого города, чьи старые форты уже не имели никакой ценности (рис. 85), восемь фортов, А, на кромках уступов плато, которые окружают город, и тринадцать батарей или редутов, Б, чуть позади либо для того, чтобы господствовать над слиянием реки Абонии с Соной, а также простреливать долины. Таким образом, группа дорог, которые из точки В ведут в Лангр и Шамплит-э-ле-Прело, из Г в Дижон и Бон, из Д – в Безансон и Доль, из Е – в Гре, а из Ж – в Сен-Жан-де-Лон, была бы захвачена. Предмостное укрепление З, защищаемое батареями, которые будут господствовать над Соной, позволило бы армии маневрировать на обоих берегах.

   Такая пассивная оборона будет занимать периметр, равный 40 милям, а зона действия постоянных укреплений будет охватывать периметр в 60 миль.

   Чисто пассивная оборона потребовала бы для восьми фортов четырех тысяч человек, для тринадцати батарей – двух тысяч человек, для охраны промежуточных траншей и несения службы в поясе безопасности, не считая фортов и батарей, – еще восемнадцати тысяч человек; резерв в крепости – две тысячи пятьсот человек; итого двадцать семь тысяч триста человек, а эффективные активные действия потребовали бы армии в сто тысяч человек. Но если этот большой укрепленный лагерь содержит армию в сто пятьдесят тысяч человек в дополнение к войскам, необходимым для пассивной обороны, такая армия способна, кроме того, на очень протяженном периметре или в нескольких выгодных точках занимать внутри зоны действия фортов боевой пояс, защищаемый полевыми укреплениями, которые дадут ей возможность предпринять наступление в нужный момент.

   Вооружение этих фортов состояло бы из ста шестидесяти орудий большого калибра и батарей из сорока пяти дальнобойных пушек. С резервным парком это составило бы двести тридцать артиллерийских орудий.

   Для огневой поддержки траншей пассивной обороны также понадобятся орудия на конной тяге.



   Каждый форт будет стоить около ?48 900

   Все восемь обойдутся в . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .?391 200

   Каждая батарея или редут будут стоить около ?6000

   Все тринадцать . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .?78 000

   И т о г о  . . . . . . . . . . . . . . . . . .?469 200



   Отразить агрессию во всех точках сразу – это всегда было трудной проблемой; и она становится еще сложнее, если мы ограничимся обороной, ибо враг начинает войну, стремясь сконцентрировать свои усилия на точке, неизвестной защитникам. Следовательно, у обороняющейся стороны есть только линия, на которой надо противостоять острию ударной группировки сил вторжения. Обороняющийся вынужден ограничиться охранением ядра, сердца страны и некоторых районов, которые уже защищены естественным образом и которые позволяют ему вести боевые действия на флангах вторгшихся войск, а также обороной регионов, позади которых лежат обширные области страны, из которых можно получать резервы.

   Предположим, в зоне обороны, центр которой образует Ла Рош-Пон, собрана армия численностью сто пятьдесят тысяч человек, которая способна достичь Бельфор через Безансон или по дороге из Везуля в Лангр через Гре или Шатийон-сюр-Сен через Дижон, причем эти города Безансон, Везуль, Лангр и Дижон сами в состоянии остановить продвижение вражеских сил: противник, пытаясь прорваться к Парижу, будет вынужден либо контролировать эту зону армией в триста тысяч человек, либо двигаться, притом с крайней осторожностью, по дороге на Люневиль и Нанси.

   Если оборонительная зона такого же значения расположена на севере, этот пункт становится очень опасным, особенно если столица обеспечена этим поясом безопасности, а боевой пояс позволяет армии маневрировать.

   Поэтому понадобится держать триста тысяч человек для наблюдения за оборонительной зоной Бургундии и такое же количество – на севере, а четыреста тысяч человек – чтобы осадить Париж; в общей сложности требуется один миллион, не считая войск, требуемых для обеспечения коммуникаций между этими тремя армиями и охраны базы армии вторжения.

   Отсюда следует, что малейшее препятствие может повлечь за собой тяжелую катастрофу.

   Так как армия в Меце (имеется в виду армия Базена, блокированная после нескольких сражений в крепости Мец с 19 августа по 27 октября 1870 г. – Ред.) под прикрытием крепостных валов не имела возможности для маневра, двести тысяч немцев, использовавшихся в блокаде, оставались в бездействии в течение двух месяцев.

   Если бы французская армия могла передвигаться в пределах периметра 60 миль с достаточным запасом продовольствия, она бы вынудила бездействовать триста тысяч неприятельских солдат; в то же время немцы, которые ничего не оставляли на волю случая, признают – и не без оснований, – что на поле боя желательно иметь соотношение два к одному. Отсюда представляется, что военное искусство наших дней – в том, что касается сопротивления агрессору, – состоит не в стремлении защитить любые протяженные линии обороны, которые могут быть взяты или обойдены с флангов, а в создании небольшого числа оборонительных центров, достаточно удаленных друг от друга и соединенных в тылу системой железных дорог, которые способны держаться длительное время и которые вынуждают неприятеля либо разделить свои силы, чтобы контролировать либо захватить эти центры, либо подставлять свои фланги нападению, если оставить эти оборонительные центры в покое; либо оказаться отрезанным от своей главной базы, если навалиться всей массой на один из них, оставив себя без прикрытия от ударов со стороны остальных…

   Но следует признаться в ограниченной уверенности в укреплениях такого огромного масштаба. Наверняка они разорительны, так как вряд ли будут эффективны пропорционально тем гигантским затратам, которых требуют.

   В XV в. тяжеловооруженные всадники заковывали себя и своих лошадей в железо, чтобы защититься от арбалетных стрел, копий и устоять под ударами топоров или мечей. Огнестрельное оружие, которое поначалу предназначалось всего лишь для того, чтобы заменить порохом машины, работавшие на принципе противовеса или с применением эффекта скручивания и метавшие только каменные ядра (а также другие предметы), стало совершенствоваться и использовать металлические ядра и свинцовые пули; кроме того, вместо того, чтобы быть громоздкой, неуклюжей и привязанной к одному месту, такое оружие (артиллерия) передвигалось на колесах и становилось легкоуправляемым, а в начале XVI столетия, помимо орудий, появилось и огнестрельное оружие пехотинцев и кавалеристов – аркебузы и пистолеты. И каков же был ответ тяжеловооруженных воинов? Они наращивают толщину своих доспехов и делают это так основательно, что такие доспехи уже почти непригодны для боя. Эта тенденция длилась примерно пятьдесят лет, пока не пришло понимание, что лучше всего дать возможность кавалерии бороться против артиллерии, а для этого, чтобы не быть уничтоженной, кавалерии надо быстро перемещаться.

   Были изготовлены орудия, снаряды которых пробивали деревянные борта кораблей. Сразу же эту корабельную обшивку стали облицовывать железом. Сегодняшним снарядам противостоят борта судов. Железные пластины стали удваивать… и тотчас же увеличивается пробивная мощь снарядов; но снаряды завтрашнего дня пробьют и их. Вместо железа стали производить сталь, но, хотя потратили огромные силы и средства, снаряд все равно мощнее брони. Но в морском бою случается, что адмирал на всех парах мчится прямо на вражеский корабль и топит его! (Автор имеет в виду морское сражение у острова Лисса (ныне остров Вис) в Адриатическом море 20 июля 1866 г. Здесь столкнулись итальянская эскадра (11 броненосцев, 5 фрегатов, 3 канонерские лодки) и австрийский флот (7 броненосцев, 7 канонерских лодок, 1 парусный линкор, 5 фрегатов, 1 корвет). Исход сражения решился таранным ударом флагманского броненосца австрийцев «Эрцгерцог Фердинанд Макс» (с адмиралом Течетгофом на борту) по броненосцу итальянцев «Ре д'Италия», который вместе с экипажем в 400 человек был потоплен. Еще один итальянский броненосец, «Палестро», после обстрела в ходе боя загорелся и взорвался. – Ред.) Но в действительности победа на море обеспечивается прежде всего быстротой передвижения и легкостью маневрирования, а не наращиванием защитной брони.

   А в искусстве фортификации мы находимся сейчас точно на том месте, что и тяжеловооруженные всадники в конце XV столетия, которые нагромождали друг на друга пластины брони, чтобы уберечься от огнестрельного оружия. В искусстве фортификации подошло время перемен.

   Могут возразить, что корабль или всадник могут перемещаться с места на место, а крепость неподвижна и что, следовательно, пассивную силу здесь нельзя заменить на активную силу или стремительность. Это ошибка. Хотя крепость и не может передвигаться, оборонительная система района может и должна планироваться на разные, в том числе и непредвиденные, случаи. В будущей войне временные укрепления должны сыграть важнейшую роль. Другими словами, армия должна быть в состоянии укрепиться везде и воспользоваться любой позицией. Поэтому временное укрепление желательно делать легким, быстрым и эффективным, чтобы расстроить комбинации, задуманные неприятелем заранее, вынудить его в некоторых случаях перейти к обороне, когда он намеревался наступать, и препятствовать его крупномасштабной передислокации, оказывая неожиданное сопротивление в пунктах, которые он собирался пройти без хлопот, вынуждая противника изменять свои планы из-за быстро создаваемых узлов обороны.

   Время крепостей Вобана прошло; кто может предугадать, что может быть достигнуто в будущей войне оборонительной системой, пример которой был только что представлен?

   И все-таки самой надежной крепостью для страны является хорошая и достойно управляемая армия, а также образованное, храброе и умное население, готовое пойти на любые жертвы, нежели подвергнуться унижению иностранной оккупации.

   В записках капитана Жана было много других критических замечаний, которые не могут быть отражены здесь. Эти документы достаточно указывают на то, что, сколько ни говорить на эту тему, среди наших офицеров были те, кто работал, и многие, кто ожидал опасностей, которым мы подверглись из-за слепой уверенности в своей доблести и совершенного неведения о прогрессе, достигнутом нашими врагами. В самом деле, среди этих бумаг капитана Жана были многочисленные записи, датированные 1866, 1868 и 1869 гг., которые показывают неэффективность оборонительной системы, принятой в то время во Франции, и необходимости оснащения наших твердынь укреплениями, приспособленными к недавним достижениям в артиллерии.

   Станет ли город Ла Рош-Пон свидетелем воплощения в жизнь проектов капитана Жана, или его военная история завершится навсегда? Будущее покажет.

   А пока его жители заняты возделыванием виноградников, а пригороды вновь заняли склоны плато на юге и на западе. Нижняя часть его донжона (главной башни) XII в. все еще видна над эскарпом маленькой цитадели, в некоторых местах стен любители древностей могут обнаружить римский фундамент. Когда копают погреба, иногда среди обломков красной и черной глиняной посуды находят галло-римские монеты, обожженное дерево и даже кремневые топорики.

   Эти свидетельства древности городища выставлены в маленьком музее, в котором есть также скульптуры, взятые из аббатства и замка.

   Если вы побываете в Ла Рош-Поне (скорее всего, его прототип – городок Понтайе-сюр-Сон. – Ред.), взберитесь на развалины главной башни. С этого возвышенного места ясным весенним утром открывается прекрасный вид; на юге можно даже рассмотреть Сону, а также маленькую реку Або-нию, петляющую по долине через луга и фруктовые сады. На север простирается плато, покрытое деревьями и кустарниками и окаймляемое вдали лишь синими очертаниями холмов верхней Марны. У ваших ног – город с его крепостными валами, который выглядит как какой-то корабль, стоящий на якоре у оконечности мыса. И мы вспоминаем обо всех событиях, свидетелем которых стал этот небольшой клочок земли, о развалинах, которые накопились из-за человеческих страстей, и о крови, которая столь щедро была здесь пролита. Нам кажется, что мы слышим крики, которые так часто отражали эти стены.

   Однако природа остается неизменной; цветущие, как и прежде, луга накрыли своей прекрасной мантией развалины, которые образовались здесь из-за неистовства и ярости людей. На вас снисходит ощущение глубокой печали, и мы говорим себе: «Какой же во всем этом смысл?» – «Какой смысл?! – ответит однажды голос в глубине нашей собственной души. – А какой смысл в независимости? А какая польза в любви к Родине? Какая польза в памяти о самопожертвовании?» Не богохульствуй, Эгоистическая Философия, умолкни перед веками сражений – перед этими горами и горами костей погибших и перед этими грудами развалин, возникавших друг за другом, образовавших почву нашей страны. Несмотря на то что этот холм часто разоряли и опустошали, местные жители никогда не покидали его; чем большие опасности ему приходилось переживать, тем больше его дети привязывались к его склонам, чем больше они цеплялись за эту почву, оплодотворенную кровью их предков, тем большую ненависть испытывали они к тем, кто пытался оторвать их от этой наследственной, родовой гробницы. В этом состоит патриотизм, и это – единственная человеческая страсть, которая может быть удостоена титула святости. Война создает нации, и война поднимает их вновь, когда они тонут под влиянием материальных интересов. Война – это борьба, и мы везде в природе видим борьбу; она обеспечивает величие и долговечность самым образованным, самым способным, самым благородным и самым достойным для выживания. И в наше время больше чем когда-либо успех в войне – это результат ума и того, что развивает ум, – то есть труда.

   И даже когда то, что именуется братством между народами, станет реальностью, стародавнее варварство и позорное разложение не будут столь уж далеким прошлым.

   Перед этой твердыней, на которой столько поколений сражалось во имя своей независимости, ради отражения агрессии и того, чтобы удержать алчного иностранца на дистанции, необходимо требовать не выражения сожаления – это скорее дань уважения мертвым, от которой не могут удержаться сердца, полные благодарности. Но мертвые просят не плакать над ними, а подражать им.

загрузка...
Другие книги по данной тематике

Гарольд Лэмб.
Сулейман Великолепный. Величайший султан Османской империи. 1520-1566

Ирина Семашко.
100 великих женщин

Алла Александровна Тимофеева.
История предпринимательства в России: учебное пособие

Эрик Шредер.
Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации

Сабатино Москати.
Древние семитские цивилизации
e-mail: historylib@yandex.ru