Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама


Евгений Черненко.   Скифские лучники

IV. Парадные гориты IV в. до н. э.

Материал обивок, несравненный по роскоши
и блеску колорита, о котором не могут
дать понятия никакие воспроизведения,
усиливает еще более художественное действие,
получаемое от богатых форм. Подобно
оружию Ахилла, золотое оружие, в которое
в виде составной части входили гориты,
должно было возбуждать энтузиазм,
заражать «манией Ареса»

Б. В. Фармаковский1)

Среди памятников IV в. до н. э. заметное место занимает парадное оружие, для украшения которого широко использовались серебро и золото. Обычно богато орнаментированное, выполненное подлинными мастерами-художниками с большим вкусом и умением, оно служит великолепным образцом прикладного искусства. К нему относятся и парадные гориты.

Первой находкой подобного рода был замечательный горит из Чертомлыка, который открыл серию так называемого чертомлыкского типа. Позднее обивки точно таких же горитов, различавшиеся лишь второстепенными элементами декора, были найдены еще в трех курганах Скифии — Ильинецком, Мелитопольском и Пятибратнем. Помимо них, к парадным горитам IV в. до н. э. относятся гориты из Карагодеуашха и Македонии, Солохи и Толстой Могилы. К сожалению, фрагментарность последней находки, которую не пощадили время и грабители, не позволяет установить точную форму.

Сами по себе вещи, изготовленные из драгоценных металлов, уже в силу своей отличной сохранности привлекают к себе особое внимание исследователей. Поэтому, пожалуй, ни по одному из категорий скифского вооружения нет столь значительного числа исследований и публикаций, всесторонне освещающих различные вопросы, связанные с их производством, разбором сюжетов и отдельных образов, воспроизведенных на парадных горитах.2)

Описание известных ныне горитов IV в. до н. э. можно начать с горита, точное восстановление которого сейчас невозможно. Это — фрагменты горита из Толстой Могилы. Вслед за ним будет описан горит из Карагодеуашха и недавно найденный его двойник, изготовленный из качественного золота, обнаруженный в так называемой гробнице Филиппа Македонского в [63] Македонии. Эта находка позволяет провести реконструкцию Карагодеуашхского горита. Завершат описание гориты чертомлыкской серии.

Но перед тем как перейти к описанию парадных горитов, необходимо указать на ошибочное мнение в литературе, связывающее с горитами предмет, не имеющий к ним никакого отношения. Имеется в виду так называемый Кубанский горит из раскопок Н. И. Веселовского у ст-цы Елизаветинской в 1913 г. Более точное место находки его неизвестно. Горит был восстановлен из мелких обломков С. С. Лукьяновым. По описанию М. В. Фармаковского, он «...состоит из деревянного футляра с набитыми на него ажурными бляшками, изображающими львов, грифонов и других фантастических зверей, не соединенных между собой по содержанию. Этот горит значительно больших размеров, чем все известные до сих пор по своим обивкам гориты; в сравнении с ним гориты, украшенные драгоценными золотыми и сереоряными с позолотой украшениями, кажутся совсем маленькими и могли быть лишь декоративными, а не боевыми, скорее царской регалией, а не вооружением».3)

Рис. 42. Золотые пластины горита из Толстой Могилы.

В 1977 г. имелась возможность ознакомиться с вещественно-графической реконструкцией этого предмета, хранящегося в Отделе истории первобытной культуры Эрмитажа. Его размеры намного больше всех известных сейчас горитов — 60 * 38,5 см. Верхний край прямой, нижний слегка округлен. Вдоль краев проходит деревянная планка, обитая толстой бронзовой полоской. Каркас сбит из планок шириной от 2,5 до 4,5 см, очень толстых для горита. Скорее всего это не горит, а крышка сундука, в пользу чего свидетельствуют находящиеся там же шарниры из твердого дерева диаметром больше 1 см и длиной 2 см, обычные для греческих сундуков и ящиков4) и ненужные в горите.

Парадный горит из Толстой Могилы.5) [64] Слева у бедра погребенного лежали разрушенные грабителями и временем остатки парадного горита. Серебряная пластина, покрывавшая его, уже к моменту ограбления сильно разложилась и грабители взять ее не смогли. Они сорвали лишь часть прибитых к накладке золотых украшений. Несколько таких украшений остались лежать вместе с разрушенной серебряной пластиной накладки. Тип этого доспеха, его размеры, расположение и количество украшающих его ажурных пластин, сделанных из тонкого низкопробного золота, установить нельзя.

Украшениями налучья являются три пластины в виде львиных морд и одна — в виде грифона (рис. 42). К налучыо следует отнести и небольшую золотую пластинку в виде морды льва, и золотую пластину в виде задней части туловища льва или грифона из грабительского хода. Две последние и по стилю и по способу крепления на основе близки первым. Под всеми сохранились остатки серебряной пластины, на которой они крепились.

Из трех больших (размерами 4,5 * 5,4 см) ажурных пластин в виде львиных морд две сохранились полностью, а одна — фрагментарно. Морды изображены в фас. Лоб и части морды, прилегающие к носу, вырезаны, пасти нет. Грива, складки на лбу и на щеках, уши переданы валиками, зрачки круглые. Вдоль краев пробиты небольшие отверстия, через которые маленькими золотыми гвоздиками пластины крепились на серебряной основе. Все пластины выбиты разными штампами и различаются лишь в деталях.

Небольшая (1,5 см в поперечнике) львиная морда по форме и характеру исполнения близка большим. Кроме размеров, отличаются от больших и тем, что глаза имеют вид отверстий.

Рис. 43. Царь из Толстой Могилы (реконструкция доспехов М. В. Горелика).

Большая (6,7 * 3,5 см) — пластина в виде бегущего грифона. Передняя лапа у него только одна, морда опущена вниз, рог выставлен вперед. Крылья ажурные. Перья крыльев и гребень переданы невысокими рельефными насечками. Вдоль края пластины пробито 13 маленьких отверстий для гвоздиков.

Рис. 44. Горит из Мастюгино. 1 — общий вид (реконструкция); 2 — деталь.

Из лучшего, по сравнению с остальными пластинами, золота сделана задняя часть туловища грифона с обрезанным хвостом. Для изготовления использовались обрезки золотых пластин. Как и у остальных, вдоль краев этой пластины пробиты небольшие отверстия. Размер ее 3,1 * 2,7 см. К сожалению, точная реконструкция внешнего вида этого горита невозможна. Маловероятно, [65] чтобы он сильно отличался от остальных горитов IV в. до н. э., хорошо известных нам по изображениям и находкам и практически не отличающихся один от другого по форме и очень близких по размерам. Если саму форму горита и можно считать традиционной для этого времени, то расположение золотых пластин на нем неясно (рис. 43).

Говоря о парадных горитах, следует вспомнить еще одну очень интересную находку. Этот предмет, в отличие от частей остальных парадных горитов, сделан не из серебра или золота, а из бронзы. В кургане № 2 у с. Мастюгино под Воронежем вместе с предметами вооружения — поножами и наконечниками стрел (последнее обстоятельство очень важно) — была найдена большая (16 * 8,5 см) пластина, украшенная изображением сидящего грифона с эффектно поднятыми вверх крыльями, розетками и побегами вьющихся растений (рис. 44). Публикуя весь комплекс кургана, Н. Е. Макаренко не высказал конкретного мнения о предмете.6) Не сделал этого и П. Д. Либеров, приведя в своей работе, посвященной памятникам скифского времени на Среднем Дону, фотографию пластины.7) Публикуя материалы об остатках [66] шлема из второго Мастюгинского кургана, А. П. Манцевич пишет о связи этих пластин со шлемом и считает их нащечниками.8) Уже приходилось возражать против такого определения пластины, поскольку нащечником она быть не может из-за своих больших размеров. Форма пластины необычна для нащечников, которые, сохраняя иногда своеобразие, присущее различным типам доспехов, в общем довольно близки между собой. Пластина из кургана у Мастюгино прямая, в то время как нащечники, как правило (и исключений из этого правила, пожалуй, нет), изогнуты. Однако, как и другим авторам, писавшим об этом предмете, трудно высказать свое мнение о пластине, ее функциональном назначении, приходится ограничиться лишь категорическим отрицанием возможности связывать ее со шлемами.9)

То, что мастюгинская пластина связана с горитом и помещалась в его правой части, украшая прямоугольный выступ горита, близкого по форме горитам из Солохи и Чертомлыка, убедительно токазал М. В. Горелик.10)

Представляет интерес пара горитов, образующая серию, которую по месту находки первого экземпляра можно назвать карагодеуашхской.

В 1888 г. в кургане Карагодеуашх недалеко от г. Крымск на Северном Кавказе любитель-археолог Е. Д. Фелицын обнаружил погребение воина. У головы погребенного «...лежали истлевшие остатки колчана, украшенного серебряной пластиной, покрытой листовым золотом. Пластина была снабжена художественным изображением человеческих фигур. В колчане было 50 медных стрел».11)

Как оказалось, это не колчан, а плохо сохранившийся горит. Золотая пластина очень тонкая. Скорее всего это даже не пластина, а фольга. Серебро основы разложилось. Поэтому удалось собрать лишь несколько фрагментов, на которых сохранились оттиснутые фигуры воинов и частично орнамент. Фрагменты позволили А. Лаппо-Данилевскому и В. Мальмбергу верно определить назначение предмета. В. Мальмберг смог предложить вариант расположения сохранившихся фрагментов пластины на основе. Однако провести полную реконструкцию горита не удалось из-за плохой сохранности предмета. Эта находка будет описана ниже, после данных о другой находке горита, который является точной копией карагодеуашхского, находке, сделанной почти через сто лет после раскопок кургана на Кубани.

В 1977 г. у селения Вергина в Северной Греции на территории древней Македонии профессор М. Андроникос раскопал большой и очень богатый курган с разнообразным инвентарем. Заметное место в составе инвентаря занимало вооружение. К сожалению, этот интереснейший комплекс еще не издан. Судить о многих вещах можно лишь по нескольким предварительным публикациям и каталогу большой выставки, где были представлены наиболее важные и лучше иных сохранившиеся предметы погребального инвентаря.12) Среди предметов вооружения особый интерес представляет горит, стоявший в углу склепа. Судя по фотографиям, он сохранился очень хорошо. К сожалению, опубликованные фотографии горита недостаточно четкие и не дают возможности составить полное представление о многих важных деталях сцены, на нем воспроизведенной.

Горит имеет форму, обычную для предметов подобного рода, которая стала классической и для горитов, известных по находкам в курганах Скифии и по их воспроизведениям на предметах торевтики из этих же курганов. Он продолговатый, с прямым нижним правым краем и закругленным левым. Кверху слегка расширяется с левой стороны. В середине верхнего края [67]

Рис. 45. Горит из Македонии. (В книге показан вертикально, устьем вверх. HF) [68]

сделан трапециевидный вырез, углубленный в основную часть горита на чуть меньше 1/3 его высоты. Левая сторона выреза слегка округлена, правая имеет прямоугольную форму. Размеры этого горита обычны для всех горитов IV в. до н. э., известных по золотым пластинам декора, — высота 46,5 см,13) ширина в нижней части около 17 см, в верхней — около 26 см (рис. 45, 46).

Рис. 46. Горит из Македонии (деталь).

По-видимому, слой золота, покрывавший основу горита, был достаточно толстым, благодаря чему он полностью сохранил форму предмета, несмотря на то что на протяжении 23 веков он стоял прислоненным к стене склепа.

Пластина золотого покрытия горита разделена на четыре зоны разной ширины, которые разделяют невысокие гладкие или рельефные бортчки. Она полностью покрыта богатым и разнообразным орнаментом.

Верхняя зона заполнена изображениями десяти летящих одна за другой уток и отделена от другой, находящейся под ней, невысоким рельефом-бортиком, оттиснутым небрежно и видимым лишь местами. Очевидно, по замыслу автора композиции, бортик должен быть оформлен в виде витого [69] шнурка. Такое оформление сохранилось только в левой части, там где бортик переходит с нижнего края горита на основное его поле.

Основной частью композиции являются изображения, помещенные на второй и третьей зонах, разделенных бортиками, украшенными «овами». По мнению М. Андроникоса, здесь воспроизведены сцены штурма и разграбления Трои.14) К сожалению, недостаточно четкое воспроизведение этих сцен на фотографиях не дает возможности описать их детально. Поэтому придется ограничиться лишь самыми общими данными о той или иной сцене композиции.

Крайняя левая фигура — воин с круглым щитом в левой руке и коротким мечом в правой, опершийся левым коленом на невысокий квадратный постамент — алтарь (?), украшенный букранием — рельефной головой быка. Над щитом изображен колоколовидный шлем. По-видимому, от этого воина убегают две женщины (2-я и 3-я фигуры) в развевающихся хитонах. Одна из них держит на руках маленького ребенка. В центре композиции этой зоны изображений помещены три воина — два крайних нападают на среднего. Эти воины, как и все остальные, сражаются обнаженными. Лишь гениталии тщательно прикрыты складками развевающихся одежд. Четвертая фигура — воин с гиматием, переброшенным через левое плечо, держит в левой руке круглый щит, украшенный вдоль внутреннего края волнистым орнаментом. В правой руке он держит короткий меч, перевязь-портупея для ножен которого переброшена через плечо. На голове воина коринфский шлем с пышным султаном, сдвинутый на затылок. Аналогично одет и вооружен воин, устремляющийся ему навстречу. Очевидно, с его головы слетел колоколовидный шлем, падающий на землю. Поза этого воина поразительно [70] напоминает позу Ахилла на горитах чертомлыкской серии. Воин повернул голову навстречу настигающему его врагу (6-я фигура). Развевающиеся одежды лежат на бедрах. Правой рукой он схватился за верхний край щита противника. В левой такой же щит, как и у остальных воинов. Меча, по-видимому, у него не было — нет портупеи, которая изображена у всех воинов, имеющих мечи. Замыкают этот ряд фигуры двух женщин (фигуры 7-я и 8-я). Одна из них, встав на колено, очевидно, старается защитить сидящую женщину. Три последние (6-8-я) находятся на небольшом возвышении, может быть, песчаном склоне. Песок (?) передан россыпью точек.

В верхнем выступе горита помещены стоящие рядом две женские скульптуры. Замыкают композицию зоны две рельефные головы быка (букрании), два круглых щита и два шлема — колоколовидный и коринфский.

В нижней зоне изображений помещено 10 фигур — 2 женщины и 8 сражающихся воинов. Первая фигура слева — женщина, по-видимому, спасающаяся бегством. Ее защищает воин, закрывшись щитом, который он держит в левой руке. Правой вынимает из ножен, висящих на переброшенной через плечо портупее, короткий греческий меч-ксифос. Хорошо заметны характерное устье ножен и расширение на их концах.15)

В композицию включена какая-то часть постройки. Видны верхняя часть колоны с капителью и алтарь (?). На втором плане — часть скульптуры — фигура женщины, стоящей на высоком постаменте. На алтарь (?) присел воин (фигура 3-я), опершийся правой рукой на пьедестал статуи. Через плечо переброшена портупея, на которой висят ножны ксифоса. На ножнах помещен орнамент в виде пересекающихся полос. В левой руке держит щит. Все щиты, которые [70] держат в руках воины, однотипны — они круглые с точечным орнаментом в виде завитков, проходящим вдоль внутреннего края, и изображены с внутренней стороны. Лишь один щит в руках воина (фигура 3-я) на нижней зоне показан с лицевой стороны. В его средней части воспроизведен летящий орел, изображение которого нередко встречается на щитах вазовой живописи.

Следующей изображена бегущая женщина с поднятыми к голове руками. В этом месте хорошо видно повреждение поверхности пластины — под ногами бегущей женщины смят валик, разделяющий зоны, складка помятости пересекает полосу изображений. Шесть фигур образуют две группы, по три фигуры в каждой. Воин (фигура 5-я) в коринфском шлеме с портупеей, переброшенной через плечо, круглым щитом прикрывает себя и поверженного товарища (фигура 6-я), упавшего на колени и опершегося на щит. Стоящий воин правой рукой, в которой держит ксифос, схватил товарища за руку и пытается подтянуть его ближе к себе, под защиту щита. Их противник с круглым щитом поднял меч и готовится нанести удар (фигура 7-я).

В следующей группе бой двух воинов с третьим. Один воин (фигура-8-я) старается прикрыться круглым щитом от нападающего противника в коринфском (?) шлеме и круглым щитом (фигура 10-я, замыкающая композицию), который кинжалом сверху хочет ударить его. Прикрыться от этого удара воин может только в том случае, если защитится мечом, который держит в правой руке, а сделать он это сможет лишь отпустив волосы противника (фигура 9-я), который упал на колено, бросил щит и двумя руками старается освободить свои волосы из руки врага. Над головой крайнего в ряду воина в верхнем углу полосы изображений помещен коринфский шлем.

Ниже полос с батальными сценами две полосы орнамента. Первая полоса — «овы», расчлененные стрелками, так называемая ионика.16) Такой же орнамент проходил и слева, у дна горита. Нижняя полоса заполнена характерной плетенкой.

Очень интересна фигура, находящаяся в прямоугольном выступе горита. В верхней части ее обрамляет «ионика», а слева — «овы». Это воин, на голове которого, по мнению В. К. Мальмберга, высказанному по поводу горита из Карагодеуашха, аттический шлем с тремя гребнями и так называемый мускульный панцирь.16 Через плечо висит портупея для ношения меча. На левой руке щит того же типа, что и у воинов — участников батальных сцен. В этой же руке он держит еще какой-то предмет, на котором хорошо видна его рукоятка. Скорее всего, это должно было быть копье, но древко не выходит из-за головы. Может быть, это топор. Правая рука приподнята вверх, согнута в локте и кисть находится у головы. Может быть, он поправляет шлем.17) На ногах воина поножи. Воин стоит на неровной поверхности, возможно, на булыжниках.

К сожалению, дно горита из гробницы в Македонии не публиковалось. Только на фотографии, где изображены вещи, стоящие и лежащие в углу гробницы, в не совсем удачном ракурсе помещено фото дна горита. Декор виден нечетко.18) Дно имеет форму, обычную для парадных горитов IV в. до н. э. Выполнено в виде сильно вытянутой капли. Вдоль края проходит невысокий бортик, украшенный насечками, такой же бортик, но чуть более высокий и гладкий проходит вдоль днища, разделяя его на две равные симметричные части, украшенные симметричным орнаментом в виде вьющихся побегов и цветов (рис. 47).

На фотографии видно, что под пластиной, как и у всех остальных парадных [71] горитов, лежал слой мастики. Видны сохранившиеся части древков стрел и наконечники (число их, к сожалению, неизвестно) обычного для наборов IV в. до н. э. типа трехлопастных со слегка выступающей втулкой и опущенными концами граней.19)

Рис. 47. Дно горита из Македонии (схема).

Рис. 48. Горит из Карагодеуашха (реконструкция В. К. Мальмберга).

Горит из Македонии позволил проверить верность реконструкции горита из Карагодеуашха, предложенную В. К. Мальмбергом. Имея столь фрагментарный материал, как остатки горита из Карагодеуашха, В. К. Мальмберг в основном довольно удачно реконструировал горит20) (рис. 48). Верно определено место самого крупного фрагмента, где помещена фигура воина (рис. 49). Находка горита в гробнице из Македонии позволила восстановить подлинное положение всех остальных фрагментов карагодеуашхского горита, на которых есть изображения (рис. 50). Лишь один из фрагментов из-за очень плохой сохранности нельзя связать с каким-либо определенным местом поверхности пластины, украшавшей горит (рис. 51).

По мнению А. С. Лаппо-Данилевского, частями другого колчана из Карагодеуашха были «...несколько золотых блях варварской работы или, по крайней мере, отделанных в варварском стиле».21) Эти пластины он сравнивает [72] с пластинами из Семибратних курганов (по-видимому, А. С. Лаппо-Данилевский имел в виду золотые пластины из второго Семибратнего кургана). Однако эти пластины, как из второго Семибратнего кургана, не имеют никакого отношения к предметам вооружения, а являются частями ритона или деревянного сосуда.22)

Горит из кургана Солоха. Его описанию посвящено несколько работ, основные выводы которых будут положены в основу этого раздела.23) Сам горит, изготовленный из серебра и покрытый тонкой золотой пластиной, сохранился очень плохо. М. В. Фармаковский писал: «золотой лист столь тонкий, что толщина его прямо неощутима». Из нечетких обломков он был очень тщательно и удачно реставрирован и реконструирован М. В. Фармаковским. Лицевая часть пластины сплошная и делится в композиционном отношении на четыре части: верхний пояс со сценой терзания зверей, средний — центральный во всей композиции с батальной сценой, нижний — орнаментированный, занимающий основную часть пластины и нижнюю часть бокового выступа. Самостоятельную часть составляет сцена схватки двух грифонов в верхней части бокового выступа (рис. 52).

В верхней части помещена сцена терзания лежащего чубарого оленя львом, нападающим на него спереди, и грифона, терзающего круп оленя. М. В. Фармаковский отмечал высокий художественный уровень мастерства автора горита.

Центральным в композиции горита является средний фриз с батальной сценой. Пять фигур сражающихся воинов образуют две группы. В левой — молодой обнаженный до пояса воин, с горитом у пояса, топором в правой руке и овальным щитом в левой решительно нападает сзади на пожилого воина, отбивающегося от него копьем.

Рис. 49. Часть горита из Карагодеуашха.

В правой группе два молодых воина нападают на пожилого. Конь пожилого воина пал и воин, перекинув ногу через его голову, соскакивает с коня. Положение его очень неустойчиво — стоит только на носке согнутой левой ноги. Практически безоружен — меч находится в ножнах и воин только начал его вынимать правой рукой. Левой он безуспешно пытается убрать со своей головы руку напавшего на него спереди молодого воина, схватившего его левой рукой за волосы и готовящегося нанести мечом, который он держит в правой руке, решительный удар. Сзади молодой воин со щитом и копьем (или мечом) в руках готовится нанести удар в спину пожилому воину. М. В. Фармаковский ошибочно [73] считал, что этот воин на стороне пожилых воинов.24)

Часть нижнего пояса, находящихся под батальной сценой, украшена горизонтально расположенным каннеллированным орнаментом, а та часть, которая заходит на боковой выступ,— «богатой плетенкой», по удачному выражению М. В. Фармаковского.

На верхней части бокового выступа помещены два грифона в геральдической позе с поднятыми лапами. Голова правого обращена назад, что несколько нарушает четкую композицию сцены. По мнению М. В. Фармаковского, здесь воспроизведены ласкающиеся звери.

Рис. 50. Расположение сохранившихся частей горита из Карагодеуашха на фоне горита из Македонии.

В литературе предпринимались попытки объяснения сцен на горите из Солохи. Греческий нумизмат И. Н. Своронос видел в сцене борьбы на горите подвиги царей Боспора братьев Спартока и Перисада, сражающихся с варварами.25) С критикой этого мнения выступил С. Рейнак. По поводу положений И. Н. Свороноса как «бесплодных и беспочвенных» писал М. И. Ростовцев, назвав свою статью «Ученые фантазии».26) Не больше оснований в пользу связи сцены на горите с фракийцами привела А. П. Манцевич.27) По мнению Б. Н. Гракова, на этом горите воспроизведены сцены из скифского эпоса. В. Д. Блаватский указывал на легенду [Геродот, IV.3-4]28) о борьбе скифов, возвратившихся из Азии с детьми скифянок и рабов. С последним вряд ли можно согласиться. Геродот сообщает о победе вернувшихся старых скифов над молодыми, а на горите из Солохи побеждают молодые.

Овальное, несколько заостренное с одной стороны донышко горита, разделенное по оси на две равные половины, украшали лист аканфа на стебле с усиками, лотос и цветок в виде колокольчика.29) Размеры горита: лицевая пластина 42,5 * 25 см, днище 16,5 * 9,5 см.30) [74]

Рис. 51. Горит из Карагодеуашха.

Реставрируя горит, М. В. Фармаковский сделал ценные наблюдения. «Основой горита служил каркас, сделанный из тонких деревянных стержней и ободков, из которых главный шел по верхнему краю горита, огибал его, опускаясь на донышко, где как раз шел посредине. По краям донышка шел тонкий деревянный ободок, соединявшийся с главным воедино наверху, образуя твердую основу всей вещи. Вероятно, подобным же образом укреплялись и края отверстия горита, но здесь следов стержня не сохранилось, а сохранившиеся обломки довольно толстого деревянного стержня может быть составляют ничтожные остатки самого лука,* присутствие которого вполне вероятно, но других следов его отыскать нельзя. По деревянному каркасу была натянута кожа; от нее осталась масса отдельных обрывков, совершенно несоединимых теперь. По-видимому, кожаный футляр был сшит по верхнему краю горита, на что имеется основание в украшениях его. Кожаный футляр был обтянут кроме того холстом, но не весь..., а лишь те его части, которые потом были облицованы серебряной пластиной. От холста тоже сохранились отдельные обрывки. Так как на холсте заметны следы гипса, то весьма вероятно, что он играл известную роль именно в связи с гипсовой заливкой».31) Этот гипс (по определению химической лаборатории Эрмитажа — гипс, смешанный с известью32)) лежал между холстом и металлом обкладки для предохранения рельефных изображений обкладки от деформирования. Золотая накладка была прибита к деревянному каркасу серебряными гвоздиками.

Рис. 52. Горит из Солохи.

Гориты чертомлыкской серии объединяют четыре совершенно одинаковых горита, изготовленных по одной форме. Название серия получила по месту первой находки, сделанной в [76] 1863 г. в Чертомлыке И. Е. Забелиным (рис. 53). Второй экземпляр был найден в кургане у с. Ильинцы в 1902 г. при раскопках Н. Е. Бранденбурга (рис. 54; 55), третий — в 1954 г. в Мелитопольском кургане А. И. Тереножкиным, четвертый — в 1959 г. в Пятибратнем кургане у ст-цы Елизаветовской В. П. Шиловым (рис. 56).

Рис. 53. Горит из Чертомлыка.

Так как гориты этой серии практически не отличаются один от другого (мельчайшие различия в деталях, в тщательности отделки можно не принимать во внимание), то не имеет смысла описывать все экземпляры. Ограничимся описанием более доступного горита из Мелитопольского кургана.

Горит был найден в тайнике вместе с боевым портупейным поясом, покрытым бронзовыми узкими пластинками и парадным поясом из квадратных золотых пластин, украшенных изображениями богини с зеркалом и стоящего перед ней скифа, пьющего из ритона. Точное количество наконечников стрел, находящихся в горите, не установлено, авторы публикаций о раскопках кургана считают, что их число доходило до 7033) (рис. 57).

Лицевая пластина горита делилась гладкими рельефными полосами или полосой, украшенной «овами» на пяти расположенных горизонтально фризах разной ширины, заполненных растительным орнаментом, изображениями животных и сценами на мифологические сюжеты (рис. 58).

В верхнем, самом узком фризе помещены изображения животных — собака, гонящаяся за зайцем; львица, нападающая на отбивающегося от нее быка; пантера, схватившая за горло барана; бегущие навстречу друг другу дикий кабан и лев; лев и пантера, [77] нападающие на чубарого оленя. Отменим, что многие животные этого фриза напоминают животных на золотых предметах из Толстой Могилы — заяц и собака, кабан, лев, пантера и чубарый олень на пекторали, лев на ножнах меча.

Рис. 54. Горит из Ильинцов.

Центральными на золотой обкладке горита являются второй и третий фризы, где изображена многофигурная (20) композиция из (11 — во втором и 9 — в третьем) мужчин, женщин и детей.

Уже через год после находки первого в серии чертомлыкского горита Л. Стефани дал его подробное описание и предложил свою расшифровку сюжета, воспроизведенного на нем.

По его мнению, здесь изображены иллюстрации к афинскому мифу об Алопе. «... Скифский царь, с которым мы имеем здесь (в чертомлыкском кургане. — Е. Ч.) дело, слышал об этом рассказе, прежде чем приобрел превосходную пластину для своего налучия, и что, следовательно, при заказе ее он, может быть, прямо выразил желание, чтобы сказание это было изображено на ней».34) Л. Стефани поддержали И. Толстой и Н. Кондаков.35) Но в целом это толкование сюжета не было принято археологами, «... хотя долго не высказывалось другого, которое могло бы заменить малоудачное первое».36) Получило распространение мнение, что фигуры на обивках не связаны одним сюжетом и представляют собой набор фигур, выбитых отдельными штампами. Это мнение отстаивали А. Фуртвенглер, А. Шварц, Гаузер и др.

В 1889 г. берлинский профессор К. Роберт сделал доклад на заседании Берлинского Археологического общества о сюжете сцен на горите. По его мнению, «...каждая из двух полос (фризов. — Е. Ч.) не представляет собой отдельных сцен, а что, напротив, обе вместе составляют одно неразрывное целое».37) Он достаточно убедительно обосновал мысль, что источником сцен была картина Полигнота, на которой изображено обнаружение Одиссеем [78]

Рис. 55. Днища горитов. 1 — Ильинцы; 2 — Солоха.[79]

Ахилла на о. Скирос среди дочерей царя Ликомеда.

Одним из первых расшифровку сюжета на обивке, предложенную К. Робертом, поддержал В. К. Мальмберг, сделавший много для популяризации его взгляда, и обоснования отдельных его положений.38) Но в их объяснении «... некоторые фигуры остаются странными или неудачными, а другие — совершенно не связанными с главными».39) Были допущены ошибки и в трактовке отдельных фигур. Некоторые из них выпадали из сюжета.

Большую работу по расшифровке сюжетов сцен на обивке ножен проделал Б. В. Фармаковский, удачно разрешив многие неясные моменты.40)

Рис. 56. Горит из Пятибратнего кургана. 1 — общий вид; 2 — дно горита.

Специалисты, писавшие после него о золотых обивках, приняли полностью систему описания Б. В. Фармаковского. Разработка сюжета К. Робертом, В. К.Мальмбергом и Б. В. Фармаковским сейчас тоже принимается без оговорок. Хорошее описание содержания сюжета, воспроизведенного на обивках, дано в работах Н. А. Онайко и В. П. Шилова. Оно дается слева направо, начиная со второго фриза. Первым слева изображен юноша, сидящий на скале. Он обучает маленького Ахилла стрельбе из лука. Вслед за этим показан эпизод обнаружения Ахилла на о. Скирос. В центре фриза изображен Ахилл, вскочивший с места. Его обнаружил Одиссей, который под видом торговца проник в убежище, где мать прятала Ахилла. Одиссей принес с собой оружие, спрятав его среди украшений, с целью вызвать у героя желание принять участие в походе. Справа от Ахилла спокойно сидит Одиссей и держит руку юноши. Рядом — женщина, по-видимому, кормилица или рабыня, которая удерживает за гиматий женщину, распростершую руки. Эта женщина, очевидно, дочь царя Ликомеда — Деидамия, которая имела от Ахилла сына Неоптолема. Ее горе можно понять — она вспомнила предсказание, согласно которому Ахилл обязательно погибнет, если им овладеет дух Арея. За Деида-[80]

Рис.57. Тайник в Мелитопольском кургане (горит, боевой и парадный пояса).

Рис. 58. Мелитопольский горит. 1 — общий вид; 2 — дно горита. [81]

Рис. 59. Горит из Чертомлыка (оборотная сторона обивки). [82]

Рис. 60. Пектораль из Толстой Могилы (деталь). [83]

мией на табурете величаво сидит, опершись на посох, царь Ликомед. Возле него с мечом в руке возлежит Ахилл. Рядом с ним его оружие — щит и лежащий под ним шлем. Все фигуры в правой части фриза демонстрируют сцену прощания семьи Ликомеда с героем, уходящим на войну. Продолжают этот сюжет и фигуры, находящиеся в левой части нижнего фриза. Торжественно сидит мать-царица, опираясь на сидящих рядом дочерей. За ними стоит служанка. Из четырех лиц состоит следующая сцена, изображающая примирение Ахилла с Агамемноном. На троне сидит Агамемнон. По сторонам от Ахилла стоят Одиссей и Диомед. Ахилл полулежит. У его ног щит и шлем. По мнению В. П. Шилова, на Ахилла одевают доспехи, присланные Фетидой для боя с Гектором. В руках Ахилл держит «поножи». Завершает фриз печальная и одинокая Фетида, уносящая урну с прахом погибшего Ахилла. В этих сценах представлено законченное повествование, хотя короткие фризы обивок, выделенные для его изображения, заставили художника разорвать композицию задуманного сюжета.41)

Четвертый фриз состоит из побегов аканфа, цветов арацеи, колокольчиков и бутонов лотоса. Элементы, подобные им, находятся и на части пластины, примыкающей ко дну. Пятый (нижний) фриз образуют пальметки и цветы лотоса. На боковом выступе пластины, окруженном «овами», помещена сцена боя пантеры с парой грифонов (самцом и самкой).

Как и на пластине из Чертомлыка (рис. 59), вдоль пластины пробиты мелкие отверстия, через которые проходили небольшие золотые гвоздики, крепившие пластину на основе. Золотая обивка дна горита имеет грушевидную форму. По оси она разделена на две части. В них помещены два львиноголовых грифона с рогами, стоящих в геральдической позе на задних лапах (рис. 58, 2).

Б. В. Фармаковский сделал очень важный и интересный вывод о неслучайности выбора сюжета для воспроизведения его на золотых накладках парадных горитов. Из мифа об Ахилле «выбраны те моменты, где играет роль оружие. Весь цикл сцен ... прославляет оружие. Герой владеет оружием с детства! Увидев оружие, Ахилл заражается настоящей «манией Ареса»,

Рис. 61. Изображения горитов на пекторали из Толстой Могилы.

Рис. 62. Сосуд из Куль-Обы. Детали изображений воинов с луками и горитами. [84]

он бросает все..., идя на верную погибель под Трою, чтобы только добыть себе славу. Рельефы наших обивок — гимн герою и апофеоз оружия, которое создает героя. Оружие дает имя и славу герою, дает истинное блаженство. Удел героя — слава, это высшее счастье, которое может даровать смертным Судьба. Вот идея рельефов наших обивок. Рельефы имеют глубокое, прекрасное символическое значение. Они — выраженное в образах пожелание славы обладателю горита».42)

Рис. 63. Чаша из Гаймановой Могилы (прорисовка Г. С. Ковпаненко).

Интересное мнение о причинах, вызвавших распространение в скифской серии горитов со сценами из жизни Ахилла, высказала И. В. Яценко. «Следует обратить внимание, что пластины со сценами из жизни Ахилла, непревзойденного воина, погибшего от роковой стрелы, покрываются ы, предназначенные для хранения луков и стрел. Эта связь, по-видимому, имеет внутренний смысл магического характера. Стрелы, взятые из этих горитов, могут принести смерть и таким непобедимым героям, каким являлся Ахилл. Такой мотив мог быть близок скифам, известным в античном мире в качестве первоклассных стрелков. Возможно, и в скифских мифах также был герой с близкой судьбой».43) [85]

Если Л. Стефани только предполагал, что заказчик чертомлыкского горита — скифский царь — потребовал, чтобы малоизвестный миф об Алопе был воспроизведен на его горите, то намного больше оснований для предположения, что заказчики горитов с сюжетами из жизни и подвигов Ахилла, знали, чьи подвиги изображены на их оружии. Это тем более вероятно в связи со значительным распространением культа героя в Северном Причерноморье.44) Соглашаясь с мнением исследователей, видевших на горитах чертомлыкской серии воспроизведение сцен из жизни Ахилла, следует отметить некоторое явное несоответствие отдельных фигур — предметы, которые с ними связаны, не позволяют их трактовать однозначно. К их числу следует отнести четыре фигуры, замыкающие серию изображений. Сидящая фигура молодого мужчины обычно трактуется как Ахилл, одевающий доспехи. Действительно, у табурета, на котором он сидит, лежат щит и шлем. Он их не одевает. А прямоугольные предметы, которые он держит в руках, не только поножами, но ни одним из предметов вооружения быть ни в коем случае не могут. Вряд ли в руках у Фетиды, замыкающей этот ряд, урна с прахом Ахилла. Предмет этот больше похож на младенца, которого мать бережно прижимает к груди.

Рис. 64. Чаша из Гаймановой Могилы.

Связь сюжета, изображенного на горитах этой серии, с войной не вызывает сомнений. Не случайно на них так много оружия, воспроизведенного с исключительной точностью. Это — характерный скифский лук, круглые щиты и шлемы какого-то античного типа с опущенными нащечниками. К сожалению, малые размеры изображения не позволяют определить его тип. Дважды изображен и характерный короткий [86] греческий меч-ксифос со свисающей портупеей и расширением на конце.45)

Все исследователи, писавшие о горитах чертомлыкской серии, отмечали их поразительную близость и были единодушны в мнении, что они сделаны по одной матрице. Это бесспорно. Но при дополнительной проработке деталей изображений в декор были внесены довольно хорошо заметные индивидуальные различия.46) Вот лишь некоторые из них. Так, перьями покрыты шеи только у грифонов чертомлыкской пластины. На всех остальных обкладках шеи гладкие. Четыре женские фигуры, расположенные в левой части нижнего фриза, находятся под балдахином. Хорошо заметны стойки, его поддерживающие. На всех обкладках они гладкие. Лишь правая стойка на ильинецком горите украшена точечным орнаментом. Ткань, покрывающая балдахин на чертомлыкской обкладке, выражена нечетко, четче она на пятибратней. На этих пластинах, как и на мелитопольской, ткань в средней части слегка свисает. На мелитопольской она украшена тремя параллельными полосами, в средней части которых помещены ряды кружков. Ткань на ильинецкой пластине украшена сложным узором в виде свисающих кругов, выполненных точечным орнаментом (рис. 54).

По-разному украшены щиты и лежащие под ними шлемы. На мелитопольской и пятибратней обивках они гладкие, а на ильинецкой и чертомлыкской орнаментированы точками. Меч, который держит в руках лежащий Ахилл, на пятибратней и мелитопольской обивках гладкий. На двух остальных пластинах он украшен точечным орнаментом. На ильинецкой пластине ряд точек проходит вдоль края ножен. На чертомлыкской обивке орнамент сложнее. Помимо того же декора, что и на предыдущей обкладке, рядами точек, проходящими поперек ножен, они делятся на пять прямоугольников. Крайние, помимо того, рядами точек, проходящими по диагонали, делятся на треугольники.

Рис. 65. Изображение горита на чаше из Гаймановой Могилы.

Есть различия в оформлении посохов, находящихся в руках мужчин. На мелитопольской, ильинецкой и пятибратней пластинах все посохи, кроме прислоненного к колену сидящего в роскошном кресле мужчины в средней части нижнего фриза, гладкие. Лишь на одном видны следы срезанных сучков. На чертомлыкской пластине следы срезанных сучков видны на всех четырех посохах (рис. 53).

Заметны различия в оформлении деталей мебели. Точками украшен только табурет, на котором сидит жена Ликомеда в левой части верхнего фриза. На остальных пластинах табуреты [87]

Рис. 66. Гребень из Солохи. [88]

Рис. 67. Изображения скифов на Воронежском сосуде. [89]

подобного декора не имеют. Точечным орнаментом, иногда образующим сложный узор, и насечками покрыты части кресла, в котором сидит пожилой мужчина в средней части нижнего фриза на чертомлыкской и ильинецкой пластинах. Подлокотник этого кресла на чертомлыкской пластине украшен головкой барана (?). Другие различия, как и отмеченные выше, возникли при окончательной отделке пластин. Больше всего их на чертомлыкской и ильинецкой пластинах.

Различия носят в общем случайный характер и лишь подчеркивают однотипность всех обкладок этой серии.

Гориты серии почти не различаются по величине. Длина их 47 и ширина 25 см.

В. П. Шилов пишет, что один из 16 горитов или колчанов из Пятибратнего кургана имел украшение в виде золотого наконечника. «Внизу и вверху на его корпусе напаяны золотые лентовидные ободки, украшенные по краю двумя круговыми ободками».47) К сожалению, кроме этого краткого и очень неясного описания, об этом горите ничего неизвестно.

П. Дюбрюкс сообщал, что в Куль-Обе был найден «... чехол (налуч) на деревянный совершенно сгнивший лук. Налуч был покрыт пластом из электрума, украшенного барельефом».48) Фрагменты такого же налучья были и в разграбленном тайнике. Об этом П. Дюбрюкс писал: «Мне показали также несколько кусков из электрума с барельефом превосходной работы. Куски эти, вероятно, были от колчана или налуча, сходные с найденным возле остова царя...».49)

Рис. 68. Стела из Терновки.

Судя по рисунку, П. Дюбрюкс ошибся, приняв за золотое покрытие колчана обкладку ножен парадного меча. Ошибку П. Дюбрюкса повторил и В. Ф. Гайдукевич.50)

В общем к тому же типу, что и парадные гориты с золотыми обкладками, описанные выше, относятся многие го-[89]

Рис. 69. Рельефы из Персеполя (фото Р. Ролле). [90]

Рис. 69. Рельефы из Персеполя (фото Р. Ролле).*

риты, известные нам по памятникам искусства. Не будем касаться тех горитов, крайне схематическое изображение которых не дает возможности говорить о них что-либо определенное, позволяя только высказывать самые общие соображения об их устройстве. К их числу относятся гориты с гермесовой пластины, очень небольшая часть изображения на горите из Солохи, гориты на карагодеуашхской пластине от головного убора, гориты на бляшках из кургана Патиниотти, большинство горитов на каменных стелах. На остальных известных изображениях гориты показаны очень четко, абсолютная достоверность их не вызывает сомнения. Это убедительно подтверждают парадные гориты с золотыми обивками. Эти гориты можно отнести к двум основным типам. Они состоят из двух частей, делящих горит на отделение для лука у задней стенки горита и карман для стрел на лицевой. Не случайно Б. В.Фармаковский писал «...формы горитов... отличаются чрезвычайной целесообразностью, ясностью и простотою. Все они строго обусловлены назначением предмета».51)

По мнению Б. В. Фармаковского, карман для стрел закрывался крышкой — острия стрел надо было прикрывать для защиты рук и одежды от повреждений.52) Очевидно, так было не всегда. На подавляющем большинстве горитов, известных нам по изображениям, карман оставлен открытым и хорошо видны древки и оперение. Маловероятно, что гориты с золотыми обивками имели клапаны на карманах. На них не обнаружено застежек или ворварок, следов украшения клапанов. Неукрашенный клапан нарушал бы впечатление от богато украшенного золотой накладкой горита. Следовательно, основная масса горитов не имела клапанов. Оперение древков (окрашенное?) и окрашенные в разные цвета их концы дополнительно украшали горит.

На всех известных золотых накладках на горит и на их изображениях в верхней части имеется вырез для кармана, в котором лежали стрелы. Вырез узкий — около 10 см, он намного уже той полосы, какой обычно лежат в погребениях наконечники даже в средних по богатству горитах, где число наконечников исчисляется десятками, а не сотнями. Следовательно, сам карман для стрел был значительно шире этого выреза. Против мнения Б. В. Фармаковского о том, что клапан над карманом («стрелы ставились в видах практических, конечно, остриями вверх»)53) для стрел закрывал наконечники, убедительно свидетельствует тот факт, что в подавляющей массе погребений наконечники лежат остриями [91] вниз, к дну горита или колчана. Лишь в единичных погребениях они лежали в обратном положении. Но и в этом случае нет полной уверенности в том, что гориты не лежали отверстиями вниз, к ногам погребенного. Из очень немногих примеров можно отметить Талаевский курган54) и горит из Солохи.55) Многие наблюдения свидетельствуют, что более чем в 400 скифских погребениях, в раскопках которых пришлось мне участвовать, наконечники стрел всегда лежали остриями вниз.

Рис. 70. Горит на рельефе из Ольвии.

Кроме того, на всех изображениях горитов клапаны на карманах отсутствуют, видно оперение стрел, а на горитах, воспроизведенных на пекторали из Толстой Могилы и Куль-Обском сосуде, можно разглядеть оперение и ушки стрел56) (60, 61, 62).

Гориты, изображенные на предметах торевтики, имеют форму очень близкую форме горитов с золотыми накладками. Они только несколько уже их (за исключением довольно широких горитов с Гаймановой чаши) (рис. 63, 64, 65). Как и обивки парадных горитов, они делятся на несколько горизонтально расположенных зон. У всех есть вырез над карманом для стрел. Верхний его край скошен, а нижний — прямой. На боках расширения для лука. Гориты украшены золотыми круглыми бляшками (Куль-Обский сосуд), спирально нашитыми бляшками или аппликацией (Куль-Обский сосуд, сосуд из Гаймановой Могилы). Интересны гориты, воспроизведенные на пекторали из Толстой Могилы. Изображения очень схематичные и сказать что-либо определенное о них нельзя. Б. Н. Мозолевский считает, что на горитах воспроизведены сцены боя героя с чудовищем. Очевидно, он прав, и на нижнем горите слева действительно, несмотря на крайний схематизм, можно видеть зверя с выгнутой спиной. Человек опустился на колено и протянул руку к голове зверя. Вторая рука отведена за голову. Создается впечатление, что он замахнулся на чудовище копьем.57) Нет украшений на горитах Солохского гребня (рис. 66). Некоторые украшались пышными кистями. Это гориты на Воронежском сосуде (рис. 67), на пластине из Сахновки.58) Особенно пышные кисти украшают гориты из Гаймановой Могилы (рис. 65). Очевидно, такие кисти были настолько обычны для этого вида воинского снаряжения, что они даже изображены на монете Атея.59) [92]

К другому типу относятся гориты с клапанами на карманах для стрел, застегивающихся описанными выше застежками или ворварками. Два подобных горита имеют воины на диадеме из Сахновки,60) такой же горит имеет воин на стеле из Терповки61) (рис. 68). Своеобразный горит, у которого закрыт не только карман для стрел, но и весь лук, подвешен к боку воина на Чертомлыкской амфоре. Такие гориты имеют воины на рельефах Персеполя62) (рис. 69).

Судя по изображениям и положению горитов в могилах, их носили подвешенными к портупейному поясу слева вверх. Для этого в левой верхней части горита пришивалась короткая ременная петля. Она очень хорошо видна на всех изображениях, где гориты подвешены к поясу. На всех парадных горитах в этом месте обивки пробито отверстие диаметром до 0,5 см. Горит с Гаймановой чаши, помещенный под ручкой, по-видимому, пришит прямо к поясу (рис. 65).

Горит грека-воина с Ольвийского рельефа, аналогичный описанным выше скифским, находится на портупее, переброшенной через плечо63) (рис. 70).

Заканчивая описание парадных горитов, необходимо остановиться на ошибке М. В. Фармаковского, который считал, что они «...могли быть лишь декоративными, а не боевыми, скорее царской регалией, а не вооружением».64) Может быть, эти гориты и были царскими регалиями, но не только парадное, но и боевое назначение их вряд ли может быть поставлено под сомнение. Об этом убедительно свидетельствуют многие десятки наконечников стрел, найденных вместе с ними, и абсолютная однотипность их с рядовыми горитами, хорошо известными по памятникам изобразительного искусства и находкам.


1) Фармаковский Б. В. Золотые обивки налучий (горитов) из Чертомлыцкого кургана... — В кн.: Сборник археологических статей. Спб., 1911, с. 113.

2) Стефани Л. Описание некоторых вещей, найденных в 1863 г. в Южной России. — OAK 1864 г. Спб., 1865, с. 142 и сл.; Лаппо-Данилевский А., Мальмберг В. Курган Карагодеуашх. — MAP. 1894, № 13; Фармаковский Б. В. Золотые обивки налучий (горитов) из Чертомлыкского кургана и кургана в м. Илышцах; Фармаковский М. В. Горит из кургана Солоха. — Изв. РАИМК, 1922; Манцевич А. П. Горит из кургана Солоха. — В кн.: Тр. Государственного Эрмитажа, 1962, Т. 7; Шилов В. П. Золотой клад скифского кургана. — В кн.: Археологические раскопки на Дону. Ростов, 1962; Шилов В. П. Раскопки Елизаветовского могильника в 1959 г. — СА, 1961, № 1; Онайко Н. А. Античный импорт в Приднепровье и Побужье в IV—II вв. до н. э. — САИ, 1970. вып. Д1-27; Черненко Е. В. Оружие из Толстой Могилы. — В кн.: Скифский мир, с. 154-156, рис. 2; Мозолевский Б. Н. Курган Толстая Могила близ г. Орджоникидзе... — СА, 1972, № 3, с. 283-284. рис. 12. Мозолевський Б. М. Товста Могила, с. 62-64, 177; Черненко Е. В. О серийном производстве парадного оружия скифского времени в античных центрах Северного Причерноморья. — В кн.: Тез. докл. Всесоюз. науч. конф. «Проблемы античной истории и классической филологии». Харьков, 1980, с. 67-69.

3) Фармаковский М. В. Горит из кургана Солоха, с. 26.

4) Сокольский Н. И. Деревообрабатывающее ремесло в античных государствах Северного Причерноморья. М., 1971, с. 109. 124 и сл., рис. 39, 3; табл. XII, 5-6.

5) Черненко Е. В. Оружие из Толстой Могилы, с. 154, 156, рис. 2.

6) Макаренко Н. Е. Археологические исследования 1907—1909 гг. — ИАК, 1911, вып. 43, с. 52-53; 64-65, табл. 2-4.

7) Либеров П. Д. Памятники скифского времени на Среднем Дону. — САИ, 1965. вып. Д1-31, табл. 20, 11.

8) Манцевич А. П. Бронзовые пластины из второго мастюгинского кургана (к вопросу о фракийских шлемах). — АС, 1969, вып. 2, с. 104-113.

9) Черненко Е. В. Скифский доспех, с. 88.

10) Горелик М. В. «Фракийские» шлемы. — В кн.: Археологические исследования на Украине в 1978—1979 гг. Днепропетровск. 1980, с. 91.

11) Лаппо-Данилевский А., Мальмберг В. Курган Карагодеуашх. — MAP, 1894, № 18, с. 10. В публикации указывается, что с другой стороны головы воина лежал другой набор из сотни наконечников стрел, украшенный золотыми накладками. Изданные в связи с этим золотые пластинки частями декора колчана или горита не являются (Лаппо-Данилевский А., Мальмберг В. Указ. соч., с. 10. табл. VII, 7, 9). Это типичные накладки на деревянные сосуды. Ошибочно связала их с колчаном Г. А. Цветаева (Цветаева Г. А. Сокровища причерноморских курганов. М., 1968, с. 100).

12) Andronicos M. Vergina. The royal graves in the Great Tumulus. — Athens Annals of Archaelogy, T.X, N 1, Athens, 1977; Andronicos M. The Royal Tomb of Philip II. — ArchaeJogy. Sept.-Oct. 1978, 31, N 4; Treasures of Ancient Macedonia. Athens, 1978; ΕΜΠΟΡΙΚΗ ΤΡΑΠΕΖΑ ΤΗΖ ΕΛΛΑΔΟΣ.*

Андроникос М. Гробницы македонских царей. — Курьер, 1979, № 7, с. 18-21, 25-27, 30-31; Schiltz V. Deux gorytes identiques en Macedoine et dans le Kouban. — Revue archeologique, Fasc. 2. Paris, 1979, p. 305-310.

13) Andronicos M. Vergina..., p. 66.

14) Там же.

15) Черненко Е. В. Ножны греческого меча из Ольвии. — В кн.: Скифы и сарматы, с. 120-127; Черненко Е. В. Греческие мечи-ксифосы. — В кн.: Новейшие открытия советских археологов. Киев. 1975, ч. 2, с. 85-86.

16) Мальмберг В. К. Указ. соч., с. 125.

17) Там же.

18) Там же.

19) Andronicos M. Vergina, fig. 28.

20) Мальмберг В. К. Указ. соч., с. 125-128, рис. 1; 2; 4-7; табл. IX.

21) Лаппо-Данилевский А., Мальмберг В. Указ. соч., с. 56.

22) Там же, табл. VIII, 9. {В книге — знак сноски 23. HF}

23) Черненко Е. В. Оружие из Семибратних курганов, с. 67-68. {В книге — знак сноски 24. HF}

24) Фармаковский М. В. Указ. соч., с. 32. {В книге — знак сноски 24. HF}

25) Половцева С. Объяснение изображений на драгоценных вещах из Солохи проф. Свороносом. — ИАК, 1918, вып. 65, с. 34-35. [158]

26) Ростовцев М. И. Ученые фантазии. — ИАК, 1918, вып. 65.

27) Манцевич А. П. Горит из кургана Солоха, с. 115-118.

28) Онайко Н. А. Античный импорт..., с. 24.

29) Манцевич А. П. Горит из кургана Солоха, с. 113, рис. 12.

30) Там же, с. 118.

* Мало вероятно, что это был лук. Очевидно, дерево является частью каркаса, проходившего вдоль краев горита. Без достаточно прочного каркаса горит был бы очень хрупким и использовать его было бы практически невозможно. Прочности горитов уделялось большое внимание. Вспомним, что для этой цели в горите из Опишлянки, возможно, использовались даже железные стержни.

31) Фармаковский М. В. Указ. соч., с. 24-25.

32) Манцевич А. П. Горит из кургана Солоха, с. 118.

33) Тереножкин А. И. Скифский курган в г. Мелитополе. — КСИА, 1955, вып. 5; Покровская Е. Ф. Мелитопольский скифский курган. — ВДИ, 1955, № 2, с. 193.

34) Стефани Л. Описание некоторых вещей, ..., с. 152-171.

35) Толстой И., Кондаков Н. Указ. соч., вып. 2, с. 145.

36) Лаппо-Данилевский А., Мальмберг В. Указ. соч., с. 177.

37) Там же, с. 180.

38) Лаппо-Данилевский А., Мальмберг В. Указ. соч., с. 175-184.

39) Фармаковский Б. В. Указ. соч., с. 84.

40) Там же, с. 82-98.

41) Онайко Н. А. Античный импорт..., с. 26.

42) Фармаковский В. В. Указ. соч., с. 97-98.

43) Яценко И. В. Искусство эпохи раннего железа..., с. 95.

44) Блаватский В. Д. Воздействие античной культуры на страны Северного Причерноморья. — СА, 1964, № 2, с. 13-27; № 4, с. 25-36; Лейпунська Н. О. Про культ Ахiлла в Пiвнiчному Причорномор'ь — Археологiя, 1970, 23; Русяева А. С. Вопросы развития культа Ахилла в Северном Причерноморье. — В кн.: Скифский мир, с. 174-185.

45) Черненко Е. В. Ножны греческого меча из Ольвии. — В кн.: Скифы и сарматы, рис. 3.

46) При сравнении чертомлыкской и ильинецкой обкладок на это обратил внимание Б. В. Фармаковский, отметив некоторые различия (Фармаковский Б. В. Указ. соч., с. 72-77).

47) Шилов В. П. Золотой клад скифского кургана, с. 55.

48) ДБК, с. XXIV, 176, табл. XXVI, 2.

49) ДБК, с. XXXII.

50) Гайдукевич В. Ф. Боспорское царство. М.; Л., 1949, с. 268.

* В книге под №69 помещено 2 рисунка: один целиком занял 90-ю страницу, 2-й - на 91-й. HF.

51) Фармаковский Б. В. Указ. соч., с. 59.

52) Там же, с. 58.

53) Там же.

54) Манцевич А. П. Ритон Талаевского кургана, с. 156.

55) Манцевич А. П. Парадный меч из кургана Солоха. рис. 1.

56) Б. Н. Мозолевский ошибается, описывая горит, воспроизведенный на пекторали, со стрелами, направленными остриями вверх (Мозолевсъкий Б. М. Товста Могила. с. 86).

57) Мозолевсъкий Б. М. Товста Могила, с. 86.

58) Черненко Е. В., Клочко В. И. О подлинности золотой пластины из Сахновки, рис. 2; 3, 1, 2.

59) Анохин В. А. Монеты царя Атея, с. 25. рис. 1.

60) Черненко Е. В., Клочко В. И. О подлинности золотой пластины из Сахновки с. 272.

61) Елагина Н. Г. Указ. соч., с. 193, рис. 8.

62) Благодарю Р. Ролле за фотографии рельефов, сделанные с натуры.

63) ИАК, 1913, вып. 47, табл. 4.

64) Фармаковский М. В. Указ. соч., с. 26.

загрузка...
Другие книги по данной тематике

Валерий Гуляев.
Скифы: расцвет и падение великого царства

Аскольд Иванчик.
Накануне колонизации. Северное Причерноморье и степные кочевники VIII-VII вв. до н.э.

Г. М. Бонгард-Левин, Э. А. Грантовский.
От Скифии до Индии

Василий Бартольд.
Двенадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии

Тамара Т. Райс.
Сельджуки. Кочевники – завоеватели Малой Азии
e-mail: historylib@yandex.ru