Четыре года в Йеле
Приложение 4 Автор: Анонимно (Лайман Х. Бэгг) Заглавие: «Четыре года в Йельском университете» Место и год издания: Генри Холт и Компания, Нью-Йорк, 1871 Содержание: Подробный отчёт о системе обществ старшекурсников в Йельском университете. [Написан с симпатией к студенческому опыту клуба «Череп и костив, что предполагает возможное членство в нем самого Лаймана Х.Бэгга. - Ред.]. Глава 4. Общества старшекурсниковОсобенности этих обществ - «Череп и кости» - Его знак и числа - Зал и корпоративное название - Происхождение - Каталоги - Способ избежать выборов - Инициации - Как собирают членов на ежегодные собрания -Присутствие на регулярных и особых собраниях - Особые обычаи и традиции - «Свиток и ключ» - Его знак и краткое описание - Зал и корпоративное название - Происхождение и развитие - Обычаи и традиции - «Лопата и могила» - Его происхождение, сомнительное существование, изменение названия и финальная катастрофа - Общества и «нейтралы» -«Бык и камни» - «Гроб '69» - «Чайник '53» - «Корона и скипетр» - «Звезда и дротик» - Видные члены существующих обществ - Как собирают и сколачивают группу - Сравнение обществ - Их «политика», действительная и возможная - Провал их подражателей в других колледжах - Основные факты обо всех обществах - Сравнительный анализ их важности от года к году - Основной результат этой системы. Общества студентов первых трёх курсов, хотя и обладают некоторыми особенностями, в общем, настолько похожи одно на другое, что их положение в системе сразу понятно каждому, читающему данные строки, по крайней мере, если он закончил колледж. Однако общества старшекурсников - это настолько специфичные, присущие только Йелю организации, что постороннему трудно оценить их значимость. Ничего подобного в других колледжах не существует; Гарвард единственный колледж, где при сходных условиях они, возможно, могли бы существовать. В первую очередь это единственные общества Йеля, чьи действия являются настоящей тайной. Члены обществ никогда даже не произносят их названия, и никак не упоминают о них в присутствии кого-то, кто не принадлежит к их рядам; а поскольку они старшекурсники, то «над ними нет старших студентов», чтобы рассказать истории о них вне колледжа. В этих обществах нет ни выборов, ни испытательных сроков, и никого из младших даже не подпустят к обществу, пока фактически не предложат ему вступить. Количество вакансий, приходящихся на каждый выпуск, невелико, оно никогда не меняется; и никакие классные или почётные выборы не позволяются. Оба общества вместе взятые составляют немногим более четверти среднего количества студентов каждого выпуска, а роль, которую они играют в политике, сугубо негативна. Шансы человека занять тот или иной пост не могут быть выше, чем когда он принадлежит к обществу старшекурсников, но зачастую по этой же простой причине они вместе с тем понижаются или исчезают. Эти общества не берут свои названия от акронимов греческих девизов, но от особых эмблем, принятых в качестве знака. Активные члены постоянно носят этот знак, днём на груди на рубашке или на галстуке, ночью на спальной одежде. Гимнаст или гребец обязательно прицепит свой знак на те скудные предметы одежды, которые обременяют его во время тренировки, а пловец, лишённый верхней одежды, часто держит его во рту или в руке, или прикрепляет его каким-то образом к телу пока он в воде. Только члены-выпускники носят знак на жилете, где первые несколько лет они показывают его довольно регулярно. Старые выпускники редко «светятся», за исключением особых случаев, или во время визитов в Нью-Хейвен; а члены обществ среди преподавательского состава, кроме разве что молодых новоиспечённых младших преподавателей, вообще, никогда не показывают знак общества при исполнении своих официальных обязанностей. Члены общества, которые открыто показали свой знак, тем не менее, могут носить его на себе ночью и днём в течение довольно большого количества лет. Теоретически в организации старшекурсников входят только лишь «большие люди», те кто, так или иначе, заслужил наиболее выдающуюся репутацию во всём колледже. Этим они отличаются от сообществ младшекурсников, которые в силу необходимости наполовину состоят из относительно второсортных людей. В каждом выпуске есть определённое количество людей - скажем, двадцать - которые в конце третьего года по общественным оценкам могут быть выбраны лучшими среди прочих. Возможно ли сделать это на год или другой срок, и будет ли одно из таких обществ «лучшим»? Сомнительно, что можно убедить всех двадцать лучших вступить именно в него, или же добиться того, что общество изберёт их всех; но совершенно ясно, что их политическое влияние будет больше в раздельных обществах, частично при поддержке менее важных людей. Тип общества старшекурсников это ассоциация без каких-либо слабых членов; а история данного предмета показывает, что пока этого идеала строго не придерживаются, такое общество в Йеле долго не проживёт. Есть два подобных общества, но так как одно подражает другому, было бы хорошо описать их отдельно, обратившись в первую очередь к самому старому и знаменитому члену современной системы. Оно называется «Череп и кости», раньше писалось как «Весло и кость», а его знак из чистого золота состоит из лицевой части черепа над скрещенными бедренными костями, с лентой, где написан номер «322», на месте нижней челюсти. Изначально это была квадратная золотая пластинка, похожая по форме и размеру на нынешний знак Бета Кси, где череп, кости и номер были просто выгравированы. Его виньетка, вырезанная на дереве, только изображает эмблемы, такие же, как те, что используются для различных целей на бумагах колледжа. Номер «322» всегда написан под эмблемой, хотя размер цифр варьируется. На доске, используемой для формальных целей, знак был меньше, чем тот, что изображают сейчас. К простым эмблемам никогда не добавлялось ни орнамента, ни украшений. Общество широко известно как «Кости» (Bones), а его члены как «члены Костей» (Bonesmen). Знак иногда называют «краб» из-за некоторого сходства с этим животным. Их зал, возведённый в 1856 году, расположен на Хай-стрит, рядом с углом церкви, почти напротив помещения факультета искусствоведения. Это мрачного вида лишённое окон здание, подобное склепу, построенное из коричневого песчаника, прямоугольное здание 35 футов в ширину и 44 в длину, и, видимо, 35 футов высотой. Парадный вход защищён парой массивных железных дверей, дюжины футов в высоту, обшитых деревом и покрашенных в тёмно-зелёный цвет; тяжёлые латунные зажимы закрывают замочные скважины и закрываются на висячие замки, под каждым из которых спрятана верёвка от колокола. До 1864 года, когда были установлены эти двери, там стояли более простые железные двери, на которых были изображены эмблемы общества. Крыша почти плоская, покрыта железными плитами в пол дюйма толщиной, которые в 1867 году были установлены вместо ранее стоявших жестяных. Там есть слуховое окно, защищённое таким же образом, а также дымовые и вентиляционные трубы, которые расположены вдоль краёв крыши. Сзади есть пара небольших окон, забранных железом, а рядом с землёй есть два или три небольших отверстия, выходящие в подвал. Здание быстро покрылось диким виноградом, впервые посаженным в 1864 году. Оно отстоит от улицы вглубь, и отделено оградой из столбов с цепями. Размеры участка, на котором оно стоит, примерно 40 футов в ширину на 70 в глубину; общая стоимость недвижимости превышает 30 тысяч долларов. Перед тем, как вступить во описанным помещением, это общество много лет - возможно с момента основания - занимало комнату с низким потолком на третьем этаже здания, где сейчас находится журнал «Курант», напротив двора колледжа. На заседании Легислатуры штата в мае 1856 года общество было зарегистрировано как «Ассоциация траст Рассела», по той же законодательной процедуре, которая была применена к «Пси Ю». Людьми, упоминавшимися в акте, были Уильям Х. Рассел '33, Джон С. Бич '39, Генри Б. Харрисон '46, Генри Т. Блэйк '48, Генри Д. Уайт '51 и Дэниел К. Гилман '52; с тех пор первый является президентом, а предпоследний - казначеем ассоциации. Все проживают в Нью-Хейвене. Общество было основано в 1832 году пятнадцатью одноклассниками, которые закончили колледж в следующем году. Генерал Рассел, который на выпускном вечере выступал с речью от своего класса, считается его основателем, а наиболее известный из его сподвижников - судья Альфонсо Тафт из Цинциннати. В основе организации общества Фи Бета Каппа лежит, по-видимому, некоторая несправедливость, допущенная при выборах. Несомненно, оно некоторое время считалось в колледже своего рода развлекательным клубом. Говорят, что руководство факультета однажды вломилось на одно из его собраний, и то, что они там увидели, подвигло их принять решение о его запрете, но мольбы и извинения основателя клуба, который работал младшим преподавателем в их штате, побудили начальство уступить. Популярное в колледже мнение, будто общество было занесено из немецкого университета, с презрением отвергается старыми нейтральными выпускниками. Однако, какими бы ни были факты, касающиеся основания клуба, теперь его существование окутывает неподдельная тайна, породившая величайшую загадку, которую болтуны из колледжа никогда не устают обсуждать. Его каталоги - уникальная вещь, со страницами шесть на четыре дюйма, отпечатанными только на одной стороне. На каждой странице с правой стороны отпечатан список членов одного года - пятнадцать имён указанных полностью и расположенных в алфавитном порядке - с адресами, напечатанные старым английским шрифтом и окружённые толстой чёрной рамкой. На титульной странице изображён знак общества и напечатаны слова «Период 2. Десятилетие 3», за ней идёт список основателей, а такие же слова «Период 2. Десятилетие 4», стоят перед списком выпуска '43 года, и так каждое последующее десятилетие, «Период» всегда «2», а «Десятилетие» увеличивается на единицу. Наверху первого списка имён - выпуска '33 - отделённое от них широкой чёрной линией стоит обозначение «П.231Д.31», который каждый раз изменяется на единицу в каждом последнем выпуске, таким образом, выпуск '71 обозначен «П.269—Д.69». На первой странице книги заглавными буквами старым английским шрифтом напечатаны буквы "Otirunbeditf"，заключённые в полуовал между двумя чёрными линиями. Каталог с чёрным обрезом и обёрнут в чёрную кожу, с именем владельца и буквой «Д», оттиснутыми золотом - хотя в последнее время буква «Д» встречается не всегда. Замечено, что цифра вместе с буквой «Д» всегда на две единицы меньше, чем год выпуска; таким образом, каталог, озаглавленный «Джон Смит, Д.62» будет принадлежать выпускнику '64 года и так далее. Что могут означать все эти «Периоды», «Десятилетия», «П» и «Д» известно лишь инициированным членам; но так как каталоги никогда не показывают посторонним, едва ли эти знаки поставлены там только для мистификации. То, что основатели определяют как часть «третьего десятилетия второго периода» может говорить, по мнению многих, в пользу теории происхождения общества из немецкого университета; и пустое пространство на месте имени одиннадцатого человека в списке основателей может также рассматриваться как ещё один аргумент. Последнее издание каталога было подготовлено в декабре 1870 года и разослано в виде брошюр без переплёта всем живым членам общества. Общая численность за 39 выпусков составила 585 человек. Выборы в общество «Череп и кости» всегда проходят вечером последнего четверга перед Днём защиты. Поскольку ни одному будущему члену никогда не дают предварительных обещаний и не говорят ничего заранее, волнение среди «возможных» велико, хотя его и скрывают, пока подходит час судьбы. Весь колледж также находится в тревоге, пытаясь угадать, каким будет результат. Говорят, что раньше пятнадцать членов «Костей» в полночь тихо шли из своего зала в комнаты избранных, и лидер, показывая каждому человеческий череп и кость, просто говорил: «Ты принимаешь предложение?». И каким бы ни был ответ, процессия молчаливо удалялась. Поскольку на пути постоянно попадались нейтралы, надоедая и оскорбляя общество, этот план был отменён в пользу более формального, который принят и сейчас. Согласно ему в ранний час назначенного вечера староста из общества тихо стучится в комнату старшекурсника и, будучи заверенным что «мы одни», говорит: «Я предлагаю тебе вступить в общество «Череп и кости». Ты принимаешь предложение?» Если ответ утвердительный, то старший, а возможно и выпускник, сопровождающий его, пожимают руку неофита и, приказав ему быть в своей комнате наготове, спешат обратно в зал доложить о результате. Если на предложение отвечают отказом, то результат всё равно докладывается в штаб, и влиятельных членов иногда посылают обратно, чтобы опротестовать решение; но, как правило, тем, кто отказался от вступления, не дают шанса раскаяться. «Кости» не позволяют диктовать себе условия. Если человек говорит: «Я вступлю в том случае, если Такого-то выберут вместе со мной», или «в том случае, если Такого-то не выберут», ему никогда не позволяют настаивать на своём. «Да» или «Нет» - единственные ответы, которые принимаются. Предположим, процедура избрания начинается около семи. В случае отсутствия отказов всё требуемое количество неофитов будет оповещено до девяти. Если есть отказы, то это может занять на час дольше. Предвидя такую возможность, «Кости» выбирают полдюжины дополнительных кандидатов помимо обычных пятнадцати, и в случае, если кто-то из них не ответит «Да», предложат вступить соответствующему количеству «запасных», тем же самым порядком. Членам «Костей», ходящим по своим делам быстро и тихо, удаётся в значительной степени избежать внимания толпы, которая с любопытством шатается по двору колледжа этой ночью. Они запирают на засовы входные двери, вызывая ложные тревоги и всяческими способами забавляя себя. Имена избранных становятся известными сразу после выборов; многие из наблюдателей составляют полные списки и на следующее утро пускают их по рукам за завтраком в столовой, когда они полностью овладевают спорами в колледже. Обычно первым публикует имена «Курант» в следующую среду, хотя в течение последних одного-двух лет некоторые городские ежедневные газеты с должным тактом приберегают их для следующего утреннего выпуска. Инициация начинается после окончания публичного экзамена на присуждение Деревянной ложки, в полночь следующего вторника, и длится до рассвета. Кандидатов церемонии собирают в лаборатории колледжа, которую охраняют члены «Костей», и их по одному отводят в зал «Костей» под охраной двух членов этого общества. Когда мрачные двери открываются перед каждым новым членом, раздаются звуки саксофонов, многих ног, спешащих вверх по лестнице без ковров, обёрнутых материей барабанов и колокольного звона - немыслимая какофония, вроде той, что слышна на инициации первокурсников на многие мили вокруг. Возможно, по дороге в зал кандидат может пройти сквозь ряды нейтральных старшекурсников, которые «скажут ему до свидания», или выразят добрую волю и поздравят его, если, по их мнению, избрание заслуженно, или оскорбят и отругают его, если их мнение противоположно. Обычно кто-нибудь неожиданно освещает потайным фонарём каждого идущего в зал кандидата, и если он не отпускает никаких личных комментариев, то, по крайней мере, выкрикивает его имя, к сведению остальных. На всё это члены «Костей», разумеется, не обращают внимания. Возможно, требуется час или более, чтобы инициировать пятнадцать кандидатов; и когда самопровозглашённый лидер находящихся снаружи студентов объявляет, что «последний вошёл внутрь», его компаньоны соглашаются, что веселье окончено, и неохотно расходятся. А если бы они задержались ещё, то возможно могли бы услышать песни на старые мотивы, голос оратора, следующие за этим аплодисменты и продолжительные возгласы: «Череп и кости!» И, конечно, потом бывает ужин. Все выпускники, проживающие в городе, посещают инициацию, как и многие из Нью-Йорка, и из других мест. Некоторые из них приезжают в город прямо в ночь выборов; а сама инициация, по крайней мере её внешняя часть, проводится только выпускниками. Давным-давно, как говорят, инициация проводилась вечером в День защиты. «Ежегодное собрание Ордена» проводится вечером Актового дня. За три недели до этого - что в последние годы совпадает со временем первого регулярного собрания, через две ночи после инициации - каждому живому члену «Клуба», чьи координаты известны, посылается напечатанное приглашение. Это приглашение печатается на первой странице блокнота. Под знаком общества стоит дата - например «вечер четверга, 22 июля 1869 года» - Актового дня; затем идёт «VI Т.Ч.К.»; затем латинское изречение, обыгрывающее слово «кости», подпись секретаря и дата. На третьей странице помещён список новых членов, размещённых в алфавитном порядке, старым английским шрифтом и окружённый чёрной рамкой, точно такой же, как и в каталоге, из которого взяты новые «П» и «Д». Каждый, кто получает его, исправно добавляет к своему каталогу листы год за годом. Без сомнения, существуют гранки этих страниц, хранящиеся у членов общества, так что весь каталог всегда можно отпечатать. С этим приглашением и страницей каталога всегда посылается уведомление с расписанием мероприятий Актовой недели. Тогда же или немного позже выпускникам посылается фотография размером с открытку, на которой новые члены стоят перед старинными часами, стрелки которых показывают на восемь часов, вокруг стола, на котором лежит череп. На фотографии определённые члены держат бедренные кости, иногда на скатерти вытканы эмблемы, и вся композиция чрезвычайно примечательна. Официальные обращения к старым членам отпечатаны на бумаге с чёрной рамкой каталожного размера, со знаком или без знака общества наверху. Почтовые сообщения общества, запечатанные печатью из чёрного сургуча с черепом и костями и буквами "S.C.B", имеют отпечатанное требование к почтмейстеру вернуть корреспонденцию в почтовый ящик общества, если она не доставлена адресату в определённое время. Члены «Костей» никогда не держат в своих комнатах плакатов, или других упоминаний об их обществе, хотя ходят слухи, что раньше в этих целях использовались настоящие черепа. Однако выпускники часто держат на стене богато обрамлённые фотографии группы одноклассников, которые входят в их «Д». Эти фотографии - увеличенные копии фотографий размером с открытку, о которых уже говорилось. В качестве ходовых шуток с приглашений на собрания можно привести следующие: "Nisi ni bonis amicitia esse non potest" (Cic. De Am. 5.1); "Grandiaque effossis mirabiturossa sepulchris?" (Virg. Georgs. I 497); "Quid dicam de ossibus? Nil nisi bonum"; а в 1856 году, когда был возведён их зал: "Quid dicam de ossibus? (Cir. de Nat. Deorum. II. 55) O fortunati, quorum jam moenia surgunt!" (Virg. A. En. I. 430). Во главе редакторских колонок городских ежедневных газет утром Актового дня была надпись «322 VI. Т.Ч.К.» между параллельными чёрными линиями, но в последние годы от этой практики отказались. Примерно до того же времени отпечатанные объявления о месте и времени проведения собрания, украшенные знаком общества, распространялись по колледжу, также их развешивали на досках объявлений различных церквей за несколько дней до события. Ранее такие же объявления со знаком общества появлялись в колонках объявлений местных газет. Так как члены «Костей» называют свой зал «Храм», то по общему представлению аббревиатура «Т.Ч.К.» означает «Храм Черепа и костей». Вероятным представляется также вариант расшифровки «Без шести восемь», так как восемь часов это «Время костей». Собрания проводятся по вечерам в четверг, начинаясь ровно в восемь часов. Каждый действующий член обязан находиться там с этого времени и до окончания в два или три часа ночи. Раньше у общества был обычай маршировать при гробовом молчании от их зала до северного входа в Северный колледж. Там от них могли отделяться один-два человека, затем их шеренга, всё уменьшаясь, обходила разные здания, пока не добиралась до южного входа в Южный колледж, где окончательно расходились оставшиеся несколько человек. Раньше, также, был обычай перед окончанием собраний петь песню колледжа с рефреном: «И я буду его отцом». Однако, от этой практики отказались несколько лет назад, возможно по причине отсутствия голосов. Старшекурсника из «Костей» никогда не встретить в Нью-Хейвене в четверг после восьми. Ничто, кроме тяжёлой болезни или отъезда из города, не может помешать ему появиться в своём обществе, а тем, кто отсутствовал, следует появиться в пятницу на утренней службе в церкви. Добрая воля недавних выпускников колледжа, проживающих в городе, а также многих более старших, состоит в том, что они тоже посещают регулярные еженедельные собрания. Помимо ежегодного собрания вечером Актового дня каждый год устраивается ещё два «бума», которые проводятся с равными промежутками времени от первого, и собирают в городе многих бывших выпускников. Последние обычно приезжают в город непосредственно перед собраниями, и уезжают ночными поездами, так чтобы об их приезде и отъезде не знали посторонние, кроме вахтёров из отелей и случайно встреченных на улице знакомых. У каждого члена «Костей» есть кличка, под которой он известен среди инициированных одноклассников. Одно или два из этих имен, вероятно, являются официальными титулами, и сохраняются от года к году, но большинство из них изменяется от выпуска к выпуску, и связанны с индивидуальными особенностями или прихотью владельца. Все члены общества говорят друг с другом о себе, употребляя определённый общий титул; другой титул относится к членам другого общества старшекурсников, а третий пожалован нейтралам. Так как эти титулы, особенно последний, могут вызвать неадекватную реакцию при широкой огласке, мы не приводим их здесь Само общество известно среди его членов как «Евлогия», или «Евлогианский клуб». По общему мнению, у него едва ли есть, а скорее отсутствует, какой-либо формальный письменный устав, но оно управляется в основном традицией, вошедшей в обычай. Зал общества заслужил репутацию чего-то вроде хранилища старых памятных вещей колледжа; типа «первого колокола колледжа», настоящей «хулиганской дубины», уставов ныне несуществующих обществ и т.д., а когда что-нибудь подобного рода исчезает, то подозревают, что оно в итоге оказывается именно там. Хотя вечер четверга это обычное время для регулярных собраний, зал часто посещается по субботам и в другие дни, а, кроме того, там бывают и днём. Старые члены общества идут туда сразу же, как приезжают в город, особенно в поисках информации, по поручению бывших одноклассников из его группы. Те члены общества, которые не могут лично присутствовать на собрании, присылают свои координаты и сведения о занятиях в текущем году, так как это может заинтересовать их одноклассников; их письма собираются в папки для будущих справок. Каждая книга или брошюра, написанная членом общества, представлена в его архивах; говорят, что коллекция печатных и рукописных трудов выпускников «Йеленсии» очень полна. Разгадка смысла постоянного номера «322» долгое время была проблемой для математиков колледжа. Согласно одной точке зрения, оно обозначает «1832» - год основания общества. Другие считают, что он означает «3+2+2», или «7», что, как говорят, соответствует количеству его «основателей» из выпуска '33, которые склонили остальных восьмерых присоединиться к ним, составив изначальные пятнадцать человек. Третьи высказывают догадку, что это «3х2х2», или «12», что может соответствовать полночному часу окончания собрания, или чему-то подобному, в равной степени таинственному. Наконец, четвёртые предполагают, что эта цифра означает «322 год до н.э.», который связывают с именами Александра (Македонского) и Демосфена. Что общего может быть у этих героев с обществом «Череп и кости», кроме того, что они ушли из жизни в этом, или незадолго до этого таинственного года, не очень ясно. Однако, мнение о том, что «Кости 322» связаны с этим годом до н.э., глубоко укоренилось, несмотря на то, что могут быть и дополнительные толкования этой цифры. Пока выпуск '69 ещё учился в колледже, в зал «Костей», согласно отчётам, дважды вламывались нейтралы, а потом ходили странные истории об удивительных тайнах, открытых взломщиками. Тот факт, что эти люди действительно входили в зал через слуховое окно на крыше, возможно, достоверен; но нет причин верить их собственным суждениям, кроме признания самого этого факта. Расположение вещей внутри вряд ли позволило им сделать какие-либо важные открытия; они, вероятно, изобрели некоторое количество фальшивых тайн, чтобы отделаться от упрёков в том, что ввязались в авантюру по выполнению сомнительного задания. Ни одно из их утверждений не было сочтено достойным быть воспроизведённым здесь. Тайный визит, настоящий или мнимый, был едва ли необходим в качестве подготовительной меры для того, чтобы уверить колледж, что «Кости держат наиболее ценные документы взаперти в железном сейфе», поскольку то же утверждение отлично применимо к каждому обществу, чьи члены окончили второй курс. (...) [Далее следует описание истории, обряда посвящения и традиций студенческого общества «Свиток и ключ», а также обзор других молодежных клубов, созданных в качестве альтернативы обществу «Череп и кости». Их названия упомянуты в содержании главы. По техническим соображениям мы опускаем этот значительный фрагмент, оставив лишь его общие выводы. - Ред.] Члены обществ старшекурсников не только никогда не упоминают о своём обществе в присутствии других людей, но даже никогда не упоминают о существовании обществ-конкурентов, а когда посторонний говорит о них в их присутствии, даже третьим лицам, они, возможно, одёрнут его. Так они будут возражать, если человек будет петь, и даже напевать про себя песни, которые члены общества когда-то пели на публике; хотя это известные мелодии, записи которых можно было купить. Это относится, в меньшей степени, и к обществам третьекурсников и второкурсников. Особенной песне общества становится присущим определённый дух; а так как члены общества никогда не поют её, иначе как хором, им не нравится, когда они слышат, как её насвистывает посторонний. Например, несколько лет назад второкурсник, постоянно насвистывающий «Всё в летний день», вполне мог понизить свои шансы быть избранным в «ДКЕ»; а в случае с «Пси Ю» то же самое наверняка случилось бы с тем, кто постоянно напевал бы «За несколько дней». Члены обществ старшекурсников также отказываются говорить, проходя перед своим залом, и в некоторых случаях и замечать одноклассников-нейтралов, которых они могут иногда встретить вечером в четверг после восьми. В качестве соответствующего примера можно привести двух членов «Костей» из выпуска '67, которые принесли со своего собрания больного одноклассника и положили его на кровать в его комнате, не обращая внимания на его нейтрального соседа, с которым они были в дружеских отношениях. Однако, эта демонстрация чрезмерной секретности - довольно современное веяние, которое было неизвестно старым членам пятнадцать-двадцать лет назад, и она достигла наивысшей интенсивности в выпуске, который мы только что упоминали - с тех пор члены обществ старшекурсников вели себя гораздо менее бесчувственно. По многим очевидным причинам стоимость членства в обществах старшекурсников гораздо выше, чем во всех других, хотя большая часть их денег собирается как добровольные пожертвования, а человеку, подходящему по остальным параметрам, не отказывают в принятии в связи с его бедностью. С другой стороны, богатство человека, разумеется, добавляет ему шансов при избрании именно в общества старшекурсников, чем во все остальные. Ежегодные текущие расходы общества, значительная часть которых ложится на выпускников, не могут и не должны ложиться только лишь на пятнадцать человек, и, без сомнения, существуют постоянные фонды, средства которых предназначены для таких целей - по крайней мере, у «Костей», чья собственность полностью оплачивается. Для пополнения этого фонда почти все старые члены присылают ежегодные взносы сообразно своим средствам, в течение пяти или десяти лет после окончания. (...) Среди многих членов «Костей», достойных упоминания, отметим следующих: Генри С. Кингсли '34, казначей колледжа; профессор Томас А. Тэкер '35; полковник Генри С. Деминг '36; генеральный прокурор Уильям М. Эвартс; профессоры Честер С. Лайман и Бенджамен Силлиман '37; преподобный доктор Джозеф П. Томпсон '38; проректор Чарлз Дж. Стилл '39; профессор Джеймс М. Хоппинг '40; генерал Уильям Т. С. Барри и Дональд Г. Митчелл，41; Генри Стивенс, Ф.Р.С., '43; сенатор Оррис С. Ферри '44; генерал Дик Тэйлор '45; Генри Б. Харрисон '46; Генри Т. Блэйк и Дуайт Фостер '48; Чарлз Г. Кейм; профессоры Уильям Б. Кларк и Тимоти Дуайт '49; президент Эндрю Д. Уайт '53; доктор Джон У. Хукер '54; преподобный Элиша Малфорд '55; Уильям Х. У. Кэмпбелл, редактор норвичского «Бюллетеня»; госсекретарь Шонси М. Депью и профессор Льюис Р. Паккард '56; генерал Джон Т. Крокстон и профессор сайрус Нортроп '57; Эдисон Ван Нэйм '58, библиотекарь колледжа; Юджин Шайлер '59, консул США в Москве; Эдвард Р. Силл '61 ； и профессор Эдвард Б. Коу '62. (...) При прямом сопоставлении этих обществ видно, что репутация, влияние и престиж «Костей» выше, чем у их соперников; и представляется почти настолько же очевидным, что это общество всегда должно поддерживать своё положение. В своих главных особенностях оно, по существу, уникально. Ни одно другое университетское общество не может показать такой большой список выдающихся и успешных членов. Вряд ли можно добавить многое, сказав, что среди выпускников Йеля прошлых поколений, которые честно заслужили высокие мирские посты, почти половина пребывает в составе таинственных пятнадцати человек этой организации. Её явная цель - собрать вместе лучших из лучших учёных, литературно образованных людей и хороших парней; первых, чтобы преисполнить её достоинством и задать «тон», последних чтобы сохранить её социальный, компанейский характер и успехи в уравновешивании этих трёх элементов. Общество также развивает в своих членах неподдельную гордость и любовь, которых они не испытывают ни к одному другому обществу. Люди небрежные, легкомысленные и эгоистичные во всём остальном, выказывают серьёзность и щедрость, когда дело касается «Костей», что действительно удивительно. (...) В начале главы отмечалось, что такие общества, как «Кости» и «Ключи» возможно не могли бы существовать ни в одном колледже, кроме Йельского, и что по сути дела они присущи только этому учреждению. Однако, они не обходятся без подражателей. В Колумбийском колледже есть «Топор и гроб»; в Мичиганском университете «Сова и висячий замок»; а в Университете Уэсли есть «Череп и змея» и «Сова и жезл». Ни одно из упомянутых обществ не играет какой-либо серьёзной роли, и, возможно за исключением второго, по всем параметрам уступают обществам, названным греческими буквами, связанными с соответствующими колледжами. Нет особых трудностей в том, чтобы подражать особым названиям и ритуальным представлениям обществ старшекурсников Йельского университета; но добиться такого же престижа и влияния это совсем другое дело. Именно благородный характер их членов, а не их названия и церемонии, добыл славу Йельским обществам. (...) Бросив общий взгляд на общества всех четырёх лет, первые кажутся рабочей площадкой, где первокурсники могут показать свои способности, и побудить третьекурсников пообещать им избрание в следующем году; вторые - это место, где эти выбранные уже как второкурсники могут дожидаться, когда их исследуют дальше, и избавятся от слабых; третьи - это ещё одна рабочая площадка с более узкими границами, где отобранные третьекурсники, успешно прошедшие два процесса сортировки, могут, раскрыв большинство своих талантов перед старшекурсниками, добиться от последних пропустить их через последний самый главный этап просева, и избрать их в четвёртое, превыше которого нет ничего. Это вина системы, что каждое общество, кроме последнего, является лишь ступенью к следующему, а когда достигнуто последнее, то времени наслаждаться им действительно мало. Количество студентов в выпусках и чувство принадлежности к нему, порождённое таким образом, делает невозможным существование любой другой системы, тогда как эта система, в свою очередь, стремится усилить и сотворить чувство принадлежности к классу. От общества первокурсников студент обычно получает значительное преимущество и большое удовольствие. Прямая выгода, которую даёт опыт нахождения в обществе второкурсников, не столь велика, и молодой человек, будучи нейтралом, теряет меньше в этот год, чем в какой-либо другой. Ведь нейтралов-второкурсников часто избирали в общества старшекурсников, но они всё же теряют некое особое «веселье» и социальное положение в широком смысле. В обществе третьего курса множество преимуществ, и они носят как общий, так и локальный характер. Для членов разных колледжей представляются случаи побрататься друг с другом, даются возможности завести приятные знакомства в неожиданных местах, что явно обладает заметной ценностью. Заинтересованность студентов в обществах третьекурсников не так сильна и не так продолжительна, как в других колледжах, хотя она всё же выше, чем та, которую они испытывают по отношению к более младшим обществам. Один выпускник Йеля вряд ли будет склонным претендовать на официальное знакомство с другим на основании того, что они принадлежали к одному обществу младшекурсников, но если они познакомятся по другой причине, то этот факт может создать между ними некоторые узы. Попытка объяснить постороннему то непреодолимое воздействие, которое общество старшекурсников производит на мышление среднего йельского студента будет, видимо, бесполезной. Избрание туда оценивают выше, чем любой почётный приз колледжа; и на деле эти почести получают большую часть своей привлекательности в связи с тем, что их рассматривают как эффективное средство добиться желанного избрания. Во всём мире нет ничего, чего он желал бы так сильно. Есть только одна вещь, необходимая ему для полного счастья. А если ему не удастся достичь этого, то он станет временным мизантропом, каковы, скажем, пылкие члены «Камней». Хотя преимущества членства в обществе без сомнения преувеличиваются в ожидании вступления, реальная выгода от принадлежности к обществу старшекурсников, разумеется, значительна, будучи на деле гораздо большей, чем от членства в любом другом обществе. В стороне от наслаждения завершающим годом самим по себе лежит факт, что в последующей жизни человек, таким образом, будет представлен лучшим выпускникам колледжа, где бы он их ни встретил, и что когда бы он ни приехал в Нью-Хейвен, его будут развлекать лучшие старшекурсники, и расскажут ему о том, что делают и где живут его бывшие одноклассники - даже эти факты при прочих равных делают членство в обществе старшекурсников особенно желанным. Дружеские отношения в колледже не очень совпадают с членством в обществах. Двое друзей могут состоять вместе или по отдельности в бесчисленных комбинациях обществ. Они могут принадлежать к одному и тому же обществу в каждый из четырёх лет, или в первый и в последний, или во второй и третий, или вообще ни в один, или один может быть членом обществ, а другой нейтралом все годы, и так далее, включая все возможные варианты. Но всё же друзьям приятно входить в одни и те же общества, а общая тенденция определённых команд держаться вместе уже отмечалась. Члены обществ не смотрят свысока и не избегают нейтралов. Если они «трутся» вместе, то это из-за одинаковых вкусов и склонностей, которые побуждают их так поступать, где нет обществ. На старшем курсе едва ли есть член общества, у которого нет одного или двух хороших друзей-нейтралов, и с которым ему есть чем заняться не в меньшей степени, чем со своими коллегами по обществу. Такие люди чаще соседствуют по комнате, чем двое из соперничающих обществ; хотя и это иногда случается, а ранее старшего курса не редкость. Помимо настоящих или предполагаемых способностей человека, хорошего характера и популярности, избранию весьма способствуют родственные отношения с бывшим или действующим членом этого общества. Если отец, дядя, или брат вступали в него, то этот факт поможет ему пойти по их стопам, особенно если они чем-то прославились. Старший брат-погодок, или даже через два-три курса, почти наверняка устроит выборы младшего, даже если последний особенно необразован или неприятен. Такого рода фаворитизм привлекает наибольшее внимание в случае обществ старшекурсников, в которых почти каждый год, благодаря родственным отношениям со старшим заслуженным членом, протаскивается по крайней мере один человек, который не обладает навыками, достаточными для того чтобы рекомендовать избрать его. Случаи принятия слабых людей раз за разом всё более входят в общую практику, тогда как примечательные и желательные люди не попадают в общество. Почти каждый год происходит выражение крайнего возмущения по поводу несправедливости во время выборов в общество старшекурсников, которые ввергают нескольких больших людей в разочарование. Хотя иногда случается, что порочность политики общества относительно непринятия их не находит доказательств в течение двенадцати месяцев. Когда пятнадцать человек должны вместе замкнуться на шесть часов подряд каждую неделю, и постоянно оставаться наедине друг с другом, необходимо чтобы они были достаточно гармоничными, если не близкими; а организация, чьи члены выбирались бы только за их репутацию и способности, не могла бы называться обществом в полном смысле. Не обсуждая сейчас, вознаграждает ли мнение колледжа людей по заслугам, в заключение можно сказать, что система обществ рассматриваемая как средство отделить тех, кто по тем или иным причинам высоко оцениваются студентами колледжа, от тех, кто оценивается невысоко, должна быть признана в общем справедливой и успешной. Никто не может обоснованно отрицать, что это так, и что члены обществ из каждого выпуска в репутации колледжа составляют высший класс относительно нейтралов. Разумеется, было бы глупо судить об индивиде непосредственно по его общественным связям, но было бы гораздо менее глупо, чем судить о нём непосредственно по количеству призов, стипендий или почестей, которые он мог бы предъявить по требованию, что нередко случается. Применять к кому-то произвольные стандарты, на основании чего судить о характере, явно несправедливо, но если это нужно сделать, нет ни одного другого теста, который охватывает столь многое при оценке важности студента Йеля, как его место в системе обществ. Болваны и простофили, разумеется, находят способ попасть в общество старшекурсников, но есть и ещё несколько утверждений общего характера, заслуживающих большего доверия, чем эти, ибо в члене «Костей» вы найдёте способности и силу характера, в члене «Ключей» вежливость и радушие, и в обоих - наиболее положительные образчики Йельского выпускника своей эпохи. |
загрузка...