Мустьерская культураМатериальная культура эпохи среднего палеолита называется мустьерской в честь местечка Ле-Мустье в южной Франции. Артефакты, характерные для этой культуры, находят в большинстве регионов, где раньше преобладали нижнепалеолитические культура бифасов и индустрия тейяк. Правда, наличие некоторых особенностей заставляет нас выделить три региона, которые развивались независимо друг от друга, хотя их эволюция и шла в одинаковом направлении. Один из них расположен в Европе и на Ближнем Востоке, второй – в Африке, а третий – на юге Центральной Азии.
Орудия эпохи мустье (она длилась от 170 до 45 тысяч лет до нашей эры. – Пер.) не только стали намного тоньше, но и улучшили свою форму по сравнению с табунской культурой и индустрией тейяк. К тому же они приобрели новые характеристики и возможности. На краях практически всех орудий можно обнаружить аккуратную и тонкую ретушь. Ее применяли, очевидно, для того, чтобы, во-первых, сделать края инструмента крепче и эффективнее, а во-вторых, придать ему более правильную форму. Эта вторичная обработка орудий позволила носителям среднепалеолитических культур делать более качественные инструменты.
 Грани орудий шлифовались очень тщательно, чтобы человек мог точнее рассчитать угол наклона к поверхности нуклеуса и таким образом придать орудию более правильную форму и сделать его тоньше. Мы уже говорили, что для индустрии тейяк характерны большие платформы, образованные посредством удаления одного отщепа. Иногда на таких платформах заметно несколько царапин. Это свидетельствует о том, что их выравнивали более тщательно. В любом случае эти отщепы удаляли, не слишком беспокоясь об аккуратности, и зачастую повреждения на поверхности орудий получались довольно глубокие и неровные. Платформы мустьерских орудий тщательно выравнивались, а это говорит о том, что методы изготовления инструментов стали более точными.
Иногда в результате резкого удара, который наносился по нуклеусу, получался отщеп с волнистыми краями и большим утолщением посередине, которое уменьшалось к краям, а потом переходило в два утолщения поменьше. Эта форма напомнила французскому археологу XIX в. шлем, который носили полицейские того времени. Тогда они назывались chapeau de gendarme (в переводе с французского – шляпа жандарма. – Пер.).
Наиболее важным орудием в эпоху мустье стали треугольные остроконечники, которые археологи находят в огромных количествах. Их, очевидно, использовали при изготовлении копий и дротиков. Другими словами, они должны были служить рабочей частью составного орудия, ручка которого, видимо, делалась из дерева. Следовательно, впервые можно с полной уверенностью говорить о появлении составных орудий труда и оружия. Эти инструменты было намного более удобно нести и использовать, чем те, что применялись до этого. Охота стала относительно легким занятием. Новые орудия позволили отойти от потенциальной добычи на определенное расстояние.
До недавнего времени бытовало предположение, что для среднего палеолита характерны две культуры – мустьерская и леваллуа (по названию местечка Леваллуа, расположенного недалеко от Парижа). Основные характеристики техники леваллуа выделил ее открыватель аббат Генри Брёйль: «Отщепы откалываются от заранее подготовленных нуклеусов; отщепы редко ретушируются и служат для изготовления остриев или скребков». Перед тем как отрубить отщепы, нуклеус тщательно подготавливался – ему придавали форму панциря. В результате поверхность отщепов становилась панциреобразной или, если следующий отщеп скалывался по той же оси, вогнутой.
В течение многих лет леваллуа считали самостоятельной культурой, отличающейся от современной ей мустьерской. Согласно этой точке зрения, тщательно отретушированные орудия мустье в основном находили в пещерах, а хуже отретушированные орудия леваллуа – на открытых стоянках и речных террасах. Когда через несколько лет было доказано, что для Палестины не характерно такое разделение, а в пещерах были обнаружены орудия, которые можно было отнести к обеим индустриям, среднепа-леолитическую материальную культуру Палестины, а впоследствии и всей Юго-Западной Азии стали называть мустьерско-леваллуазской.
С тех пор, однако, французские специалисты по истории первобытного общества отметили, что в Европе отщепы и нуклеусы, выполненные в технике леваллуа, как правило, находят в мустьерских слоях пещер. Таким образом, получается, что и в Европе, как и на Ближнем Востоке, техники мустье и леваллуа составляли единую археологическую культуру.
В 1953 г. французский специалист по первобытной истории Франсуа Бордес развил эту точку зрения. Подвергнув артефакты леваллуа и мустье статистическому анализу, он выяснил, что разница между ними заключается в изменении соотношения отщепов леваллуа и общей массы орудий. В остальном качества и типология этих индустрии идентичны. Бордес также обратил внимание на то, что платформы, которые раньше считались характерными для техники леваллуа, присутствуют на артефактах обеих культур. Таким образом, леваллуа и мустье – это модели одной и той же техники изготовления орудий.
Бордес выделил несколько признаков, с помощью которых можно различить модели среднепалеолитической культуры: количество бифасов по отношению к общему числу орудий; количество отщепов с платформой; количество орудий техники леваллуа и отщепов.
Бордес создал шкалу индексов, по которой можно фиксировать различные особенности арефактов, сравнивать разные слои одного и того же памятника или находки различных археологов и получать результат в доступной графической форме.
Индекс конкретного орудия определяется тем, насколько часто оно встречается в группе из ста предметов. Затем результат делится на общее количество орудий. Другими словами, индекс представляет собой процентное соотношение числа инструментов определенного вида с общим количеством орудий, найденных на конкретном уровне. Для каждого из этих индексов Бордес установил точку, или достоверный процент, которая отмечает переход от одной модели к другой. Таким образом, ему удалось различить типы среднепалеолитических индустрии и доказать, что во Франции их было как минимум восемь. Главные среди них – мустье ашельской традиции (тип Пеше-де-л'Азе), мустье техники тейяк (тип Ла-Кина) и мустье техники леваллуа (тип Ле-Мустье). Эволюция всех этих разнообразных типов, очевидно, происходила одновременно. Бордес обнаружил, что в конце эпохи мустье делали большое количество пластин и других орудий, характерных для верхнего палеолита. Артефакты Ближнего Востока по своему составу очень похожи на европейские. Это говорит о том, что в целом развитие материальной культуры шло одинаковым путем, а все различия вторичны. Бордес, проанализировав количественные и типологические показатели материала из-под скального навеса Ябруд и сравнив его с европейскими археологическими культурами, пришел к выводу, что в Палестине присутствуют три основных европейских типа. То, что я буду называть мустьерским бифасом, – не что иное, как та же разновидность мустье ашельской традиции Европы. Мустьерский ябруд – это мустье техники тейяк, в то время как наиболее распространенный на Ближнем Востоке тип среднепалеолитической культуры – это мустьерский леваллуа. Исследование мустьерских стоянок в Израиле, Иордании, Ливане и Сирии показало, что в то же время в этих областях присутствовало и несколько местных моделей культуры. Тем не менее доминирующие типы палестинского мустье ничем не отличаются от тех, что преобладали в то же время в Европе.
Специалисты по первобытной истории часто спорят о возможности существования связей между Центральной Европой и Ближним Востоком в эпоху среднего палеолита. В чем же заключается важность того, что различные типы культур Европы и Юго-Западной Азии так поразительно похожи друг на друга? Есть ли какой-то смысл в том, что различные культурные модели в этих двух областях находят в определенной последовательности? Мы не знаем, действительно ли существовали эти контакты и какова была степень их распространения. Вряд ли люди, жившие в этих двух регионах, поддерживали постоянные контакты, но мы не должны забывать: мы имеем дело с эпохой, продлившейся 50 тысяч лет. За это время многие люди могли, блуждая по бескрайним просторам, преодолеть огромные расстояния.
Нужно отметить, что между Центральной Европой и Ближним Востоком менее 2415 километров, столько же, сколько от одного конца Саудовской Аравии до другого. В доисторические и исторические времена миграция и культурные веяния на Ближнем Востоке распространялись на такое расстояние за два-три поколения. Как мы увидим далее, сегодня есть неопровержимые доказательства того, что более поздние скотоводческие и охотничьи группы передвигались на довольно большие дистанции. Некоторые виды наскальных рисунков, найденные в пустынях Ближнего Востока и в Сахаре, свидетельствуют о распространении однородных культурных и понятийных моделей на территории в несколько тысяч километров. По крайней мере, один из современных народов, бедуины, находит свои корни как в Северной Африке, так и на Ближнем и Среднем Востоке. Эта территория по своим размерам не уступает району распространения ближневосточно-европейской техники мустье. Охотники, собиратели и другие кочевые и полукочевые сообщества, чья жизнь проходит в пути, понимают расстояние не так, как мы, малоподвижные обитатели городов.
Одним из наиболее загадочных вопросов, связанных с ближневосточной хронологией, стало обнаружение в принадлежащих к среднему палеолиту слоях артефактов, сильно отличающихся от мустьерских орудий, найденных в пещерах. Это лезвия, которые, очевидно, отмечают внезапное появление, а затем и такое же неожиданное исчезновение иной, отличающейся от общепринятой, техники изготовления орудий. Слои, в которых были обнаружены лезвия, типологически принадлежащие к верхнепалеолитической культуре, без сомнения, намного более ранние, чем аналогичные европейские ярусы. Таким образом, в то время как в других регионах неандертальцы все еще изготавливали свои мустьерские инструменты, здесь уже существовала столь развитая культура. На Ближнем Востоке были обнаружены по крайней мере два слоя с лезвиями. Оба они принадлежат к периоду мустье, но мы не знаем, автохтонна ли эта традиция, или она была принесена откуда-то извне и почему она так внезапно появилась и сразу же исчезла. Ее существование неоспоримо. Поначалу она практически не смешивалась с местными типами материальной культуры. Так как типологически эти орудия относятся к эпохе верхнего палеолита, я рассмотрю их более подробно в следующей главе.
Исходя из того, что мы сегодня знаем о развитии среднепалеолитической материальной культуры, можно предположить, что мустьерские техники просуществовали на Ближнем Востоке довольно долгое время. Некоторые сообщества продолжали использовать их даже тогда, когда в плодородной части Палестины распространились верхнепалеолитические культуры пластин.
В пещерах Абу-Сиф и Сахба, расположенных в Иудейской пустыне, Рене Невилль, недавно скончавшийся специалист по истории первобытности, который одновременно был верховным французским консулом в Иерусалиме, обнаружил слои мустьерских орудий, перемешанных с лезвиями. Та же смесь была отмечена в пещере Караин, в южной Анатолии. Еще лучше она представлена в Негеве. В данный момент, к сожалению, невозможно проследить последовательность и характер формирования этих смешанных культурных моделей, но, судя по всему, они постепенно исчезли из основных пещер, практически не оставив следов в характерных для верхнего палеолита слоях.
В регионах, которые в наши дни покрыты пустынями, ситуация развивалась иначе. Мустьерские технологии здесь просуществовали намного дольше. Во внутренней Сирии, в Негеве и на Синае лезвия находят рядом с типично мустьерскими орудиями.
Эта особенность, относящаяся к концу среднего палеолита, характерна и для других районов. Необычно здесь то, что в этот период Палестина-Сирия впервые стала, очевидно, разделять две культурные области, которые мы сегодня называем экологическими регионами, – засушливую и плодородную. В то время как мустьерская техника дольше сохранялась в засушливых районах, сообщества носителей верхнепалеолитической культуры пластин заселяли пещеры и террасы (открытые площадки перед пещерами) в областях, в которых, независимо от того, какие произошли климатические изменения, всегда было относительно более влажно и росло больше растений, чем в регионах, покрытых в наши дни пустынями.
Это культурное разделение, обусловленное различиями в природных условиях, характерных для разных экологических зон, со временем становилось все более заметным. Оно прослеживается на протяжении всего верхнего палеолита, но не так ярко проявляется, как в последующие периоды.
Хронология и изменения в культуреПоявление мустьерских орудий на Ближнем Востоке связано с одним-единственным тонким слоем, относящимся ко времени, когда как в Европе, так и на Ближнем Востоке доминировали характерные для нижнего палеолита индустрии (во время плювиала В). Эти первые мустьерские орудия на Ближнем Востоке того времени должны были казаться чем-то вроде экзотики, хотя их давно уже везде использовали. В Европе на начавшейся в последний межледниковый период поздней стадии развития индустрии тейяк (или поздний клэктон) и в эпоху доминирования культуры бифасов в огромном количестве стали появляться мустьерские орудия труда. Это привело к тому, что в конце последнего оледенения мустье стала преобладающей культурой. Тогда же она стала превалировать и на Ближнем Востоке, но от старых традиций еще долгое время не отказывались.
В обоих регионах в эпоху последнего плювиала мустье заменила культура пластин. В Европе эта перемена произошла более резко. На Ближнем Востоке немногочисленные носители культуры пластин впервые появились в начале плювиала С, но мустьерская индустрия оставалась доминирующей в течение долгого времени после этого.
Судя по всему, культура пластин в начале плювиала С стала развиваться, все сильнее отличаясь от мустьерской традиции. Кратковременное раннее появление этой индустрии на Ближнем Востоке оказало влияние на местную культуру, и на протяжении межстадиального периода готтвайг мустьерские орудия сопровождались артефактами, характерными для верхнего палеолита. Но окончательно она утвердилась здесь тогда же, когда и в Европе.
Механизм культурной эволюции и ассимиляции культур не подчиняется каким-то универсальным законам. Люди передвигались, перенося с собой свои традиции. Они сталкивались с другими сообществами, чьи устои разительно отличались от их собственных. Порой идеи медленно распространялись от одного человека к другому или от одной группы к соседней. Если люди передвигались на значительные расстояния, то этот процесс происходил быстрее.
На протяжении периода, который на Ближнем Востоке называется плювиалом, а в Европе – оледенением, значительные территории в Северной Европе, Северной и Центральной Азии были покрыты огромным ледяным щитом, двигавшимся из Англии в Сибирь. Несмотря на различия в экологической ситуации, все регионы, ограниченные этим ледником на севере, Гималаями на востоке, Красным и Средиземным морями на юго-западе и Атлантическим океаном на западе, представляли собой огромную единую зону, которую не разделяли природные границы и по которой люди могли передвигаться в любом направлении. Следовательно, на протяжении сотен поколений сообщества охотников могли, преследуя свою добычу, преодолевать огромные расстояния, сохраняя при этом традиции своей материальной культуры.
Уже упомянутый специалист по истории первобытного общества Дороти Гэррод однажды заявила, что существовавшая в Европе последовательность бытования материальных культур «является результатом успешной иммиграции, совмещенной с тем, что на местах существовало огромное количество моделей развития». То же, возможно, справедливо и для Ближнего Востока и в целом для многих других территорий.
Я уже говорил о том, что датировка четвертичных культур зависит от целого ряда факторов. Общепринятая схема базируется на климатических колебаниях, которые можно проследить с помощью геологии, определив изменение уровня моря и следующую за ним трансформацию прибрежной полосы. Не стоит забывать и о необходимости фиксировать перемены в естественных отложениях, фауне и других различных показателях.
Реже для датировки используются палинология и углерод-14, которые почти не применяются на Ближнем Востоке. Ко времени написания книги стало понятно, что толку от них немного. Первый из этих методов основан на изучении пыльцы, микроорганизмов, которые в огромных количествах производит каждое растение. У каждого вида растений особая пыльца, и специалисты могут идентифицировать именно то, с которого получен тот или иной образец. Пыльца состоит из очень сложной органической субстанции, которую практически невозможно уничтожить. К тому же она настолько легкая, что ветер разносит ее на значительные расстояния. Крупицы пыльцы можно найти в любой почве, на которой когда-либо что-то росло. Изучение ее помогает нам определить, какие виды растений существовали во время отложения того или иного слоя и, следовательно, установить, какой климат был характерен для той поры.
Второй метод, датирование по углероду-14, очень помогает нам для исследования более поздних эпох. Он основан на недавних открытиях в области ядерной химии. Ученые высчитывают определенное соотношение изотопа углерода-14 и обычного углерода в некогда живом объекте. Датировка основана на том, что углерод-14 образуется под влиянием космических лучей. Он быстро усваивается живыми организмами. Пока организм живет, количество радиоактивного углерода увеличивается. Как только он умирает, вещество начинает распадаться с определенной скоростью, превращаясь в обычный углерод.
Зная удельную активность углерода-14 в образце, можно определить время, когда он умер. Этот метод пригоден для датировки событий, произошедших не позднее 70 тысяч лет назад. Подвергнуть этому исследованию можно кость, зубы, слоновую кость, дерево и другие органические материалы.
Единственный доступный для современных ученых способ датировки предметов из кремня основан на сравнивании их с другими предметами, продатированными с помощью одного из вышеперечисленных методов. Чтобы определить возраст той или иной культуры, исследователи изучают весь комплекс полученных ими сведений и пытаются сделать на их основе общий вывод.
На Ближнем Востоке геологический возраст эпохи мустье можно определить с помощью разных источников. Орудия, характерные для относящейся к этому времени культуры, в больших количествах можно найти во всем Средиземноморье, причем, как правило, в слоях, которые легко датируются по данным геологии. Раньше всего, очевидно, они появились в Ливане, недалеко от Бейрута, в аллювиальных отложениях, образовавшихся в результате па-летирренийского межплювиального периода, для которого характерен подъем уровня моря, и в отложениях, относящихся к плювиалу В. До сих пор не ясно, действительно ли это чисто мустьерская индустрия. Вполне возможно, что это была табунская культура с элементами мустье. Правда, отец Генри Фляйш, проводивший раскопки в этом месте, сделал вывод о том, что здесь представлена чисто среднепалеолитическая техника. Если это действительно так, то можно утверждать, что на побережье района Рас-Бейрут была открыта самая ранняя на Ближнем Востоке культура эпохи мустье.
Однако следует отметить, что большая часть мустьерской индустрии как в Рае-Бейруте, так и в других местах связана с более поздними климатическими изменениями. На большинстве стоянок, расположенных на побережье, орудия эпохи мустье находят в слое красного песка (хам-ра), сформировавшегося в период раннего плювиала С. Затем эти артефакты обнаруживают в прослойках, связанных с незначительными трансгрессиями моря, происходившими на протяжении межстадиального периода в конце раннего плювиала С (готтвайг). Эта хронология соотносится с данными, полученными в результате исследования Иорданской долины. Ранее мы говорили о стратиграфии Джиср-Бнат-Якуба, где мустьерские орудия появляются только в начале плювиала С. Судя по стратиграфии средиземноморского побережья, характерные для эпохи мустье орудия появились только на протяжении раннего плювиала С, а до этого спорадически появлялись их некие подобия. Распространялись они уже во время межстадиального периода, разделяющего ранний и поздний плювиал С (европейский готтвайг).
Более подробно о возрасте каждого слоя эпохи мустье можно узнать, проведя раскопки в пещерах. Люди снова и снова возвращались туда, каждый раз оставляя в очередной прослойке свои неуничтожимые орудия. По слоям также можно определить и характер климатических изменений. Таким образом, объединив культурные и природные данные, можно определить возраст слоя.
Если присмотреться к цвету поверхности в раскапываемой археологами пещере, станет заметно, что он изменяется от слоя к слою. Там, где жил человек, такие перемены происходили под влиянием двух основных факторов: антропогенного и естественного. Часто довольно легко отличить слой, содержащий следы жизни людей, от стерильного (то есть не содержащего в себе никаких признаков жизнедеятельности человека. – Пер.). Человек оставлял после себя не только огромное количество кремневых орудий, но и органические материалы (например, остатки еды), которые, разлагаясь, придавали почве более темный оттенок и размягчали ее. К тому же там, где на протяжении долгого времени жгли костры, слои приобретают характерный для пепла цвет. В целом, если в пещере долго живут люди, в слоях остается множество следов кострищ, а пепел разлетается во все стороны, еще более отчетливо отмечая слой. По неизвестным причинам эти свидетельства жизни людей сохраняются на Ближнем Востоке намного лучше, чем в Европе. Возможно, этому способствовали природные условия. Более влажный европейский климат, частые сильные дожди и заморозки зимой, возможно, способствовали более полному разложению или размытию органических остатков.
Второй, природный, фактор намного более важен для датировки. Отложения в пещерах и на открытых стоянках достигают нескольких сотен метров, и свидетельства жизни людей составляют там меньшую часть. Большинство наносов возникло в результате действия природных факторов, таких как ветер, дождь, разрушение скал и другие. Цвет почвы в естественных отложениях зависит от того, какой природный материал в свое время туда попал. На осадочную породу по-разному влияют и ветер с дождем. В дождливые периоды значительно возрастает возможность того, что потолок пещеры обрушится и каменные обломки перемешаются со ставшей более тяжелой почвой. В засушливые времена ветер приносит пыль и легкий песок. Иногда очень сильные дожди могут вымыть тот или иной, а то и все слои. Как правило, наводнение оставляет после себя тяжелые камни и гальку, которые и становятся свидетельством произошедшего. Затем все это закрывается следующим слоем. В результате образуется стратиграфия, представляющая собой последовательность разных видов почв, происхождение которых вполне можно определить. Следовательно, мы можем делать какие-то выводы о том, какие климатические условия повлияли на отложение каждого слоя.
В регионах, где плейстоцен характеризовался ледниковыми и межледниковыми периодами, в отложениях заметны крайне важные изменения, по которым четко видно, какие природные условия характерны для определенного периода. На Ближнем Востоке изменения в слоях не так очевидны, но они все же остаются очень точным орудием для изучения климатических колебаний.
На Ближнем Востоке были проведены два археологических исследования, добавившие решающие штрихи к хронологии периода мустье. Речь идет об изучении пещеры Табун и скального навеса Ябруд. На обоих памятниках эпохе мустье предшествуют более ранние стадии. Как уже говорилось, под скальным навесом Ябруд геологическая стратиграфия состоит из трех основных уровней. Снизу находятся слои, свидетельствующие о главенствовании в то время довольно засушливого климата (уровни 25–19). Глубина этой группы – примерно 5 метров, причем в самом нижнем слое заметны признаки более влажных природных условий. Некоторые незначительные климатические колебания привели к тому, что в этой последовательности можно выделить подуровни. В центре был обнаружен тонкий слой принесенного из пустыни песка, что говорит о сильной засухе, имевшей место в тот период. Этот первый слой, судя по всему, отложился в течение последней межплювиальной фазы. В нем были найдены бифасы и принадлежащие к табунской культуре орудия.
Артефакты эпохи мустье обнаружены не были.
Глубина второго уровня – примерно 3 метра. Климат в то время был гораздо более влажным, хотя и не без незначительных колебаний. Судя по всему, он соотносится с ранним плювиалом С (слои 18–10). Найденные здесь орудия относятся к переходному типу от табунской культуры и индустрии бифасов к типично мустьерской технике. Появляются первые лезвия, получившие название преориньякских.
Третий уровень занимает два последних метра культурного слоя (уровни 9–1). Он свидетельствует о том, что в течение недолгого времени здесь господствовал более сухой климат, который, возможно, соотносится с основным на Ближнем Востоке межстадиальным периодом, современным европейскому готтвайгу. Под скальным навесом Ябруд в этом слое найдено большинство мустьерских орудий.
 В пещере Табун геологическая стратиграфия более сложная, но и ее можно разделить на четыре основных уровня. Снизу располагается слой, глубина которого практически 4 метра. В то время был влажный климат, который постепенно стал более сухим (уровень G). Слой, очевидно, относится к концу плювиала В. В нем были обнаружены орудия табунской археологической культуры. Затем стало теплее и суше. Второй слой, отложившийся во время последнего межплювиального периода, как здесь, так и в Ябруде, очень глубокий. Его толщина составляет более 11 метров. На всем его протяжении можно проследить несколько колебаний климата (уровни F-Е), схожих с теми, что были найдены в Ябруде и сформировались в то же время. В этом слое преобладают бифасы. Третий уровень свидетельствует о наступлении более влажного периода. Об этом свидетельствует то, что отложения спрессовались в образование, называемое геологами брекчия, и в другие сцементированные горные породы (уровни D-С). Глубина третьего слоя – примерно 5 метров. Именно в нем были найдены орудия эпохи мустье. Большая его часть датируется ранним плювиалом С, хотя в некоторых местах он доходит до периода готтвайг. Последний уровень, глубина которого доходит до 3 метров, состоит из песка, в основном принесенного сюда ветром. Возможно, это связано с тем, что во время образования этого слоя главенствовал засушливый климат, соотносящийся, видимо, с основным межстадиальным периодом Ближнего Востока, совпавшим с готтвайгом. В этом слое также содержатся мустьерские орудия. Сравнив стратиграфию пещеры Табун и скального навеса Ябруд, можно сделать вывод о том, что мустье как доминирующая культура впервые появилась на горе Кар-мель, на побережье, а потом уже в Ябруде, расположенном во внутренней Сирии. В пещере Табун мустьерские орудия присутствуют с самого начала плювиала С, в то время как в Ябруде они появились в тот же период, но немного позднее. В обеих пещерах эта культура просуществовала на протяжении готтвайга, возможно, вплоть до его окончания. Эта хронология полностью совпадает с той, что прослеживается на открытых стоянках побережья и Иорданской долины.
Интересно отметить, как изменения в климате влияли на фауну. Наиболее полная подборка образцов костей была сделана во время раскопок пещер на горе Кармель и охарактеризована Доротеей Бэйт. Серия ископаемых костей из пещеры Табун вместе с костями из соседней пещеры Эль-Вад помогла исследователям выяснить, как изменялась фауна на протяжении эпохи мустье. Можно говорить о двух значительных переменах, причем одна из них произошла в начале периода готтвайг, а вторая – уже в конце. В начале этапа преобладала архаическая фауна (слоны, носороги, гиппопотамы и другие крупные животные, которые позднее исчезли из Палестины). Некоторые из них обитают во влажном климате среди кустарников и невысокой растительности, являющихся их основным источником пищи. Эти особи пропали, когда природные условия стали суше и изменилась флора. В начале периода готтвайг, между уровнями С и В пещеры Табун, резкий перелом в фауне отразился на рационе носителей культуры эпохи мустье. Какое-то время доминировали животные, обитавшие на открытой местности с большим количеством травянистых растений. Дикие быки, дикие лошади, газели и олени жили здесь в больших количествах. Преобладающим видом была лань. Волки и гиены в этих местах не водились. В целом фауна была менее разнообразной, чем раньше и позднее. Такая картина сохранялась до начала верхнего палеолита, а затем (Эль-Вад, слой F) здесь неожиданно появились лесные животные. Приход сюда лис, зайцев, медведей, волков, диких кабанов, диких кошек и белок, вероятно, отражает изменение во флоре – большую часть Палестины покрыли леса. Возникает впечатление, что все эти звери пришли сюда откуда-то с севера в поисках более мягких природных условий. В то же время климат Палестины стал более влажным и прохладным, межстадиальный период закончился, и начались новые дожди.
Недавно произведенное радиоуглеродное исследование подтвердило данные геологических исследований, осуществленных на этой территории. В Рас-эль-Кельбе, недалеко от Бейрута, Дороти Гэррод и Жермена Хенри-Мартин датировали раннюю стадию эпохи мустье 52 тысячами лет до наших дней. Радиоуглеродные анализы материалов из пещеры Табун дали датировку 39 500 лет назад для уровня В и примерно 41 тысячу лет назад для уровня С. Последняя датировка была уточнена дополнительными данными (изменение фауны, произошедшее между уровнями С и В в пещере Табун, то есть уже после периода готтвайг, к этому времени уже началось). Последние мустьерские слои в Кебаре были отнесены к самому концу межстадиального периода готтвайг, около 35 тысяч лет назад.
Эти датировки точно совпадают с теми, что были сделаны Карлетоном Куном и Джерфом Айлой, получившим в Сирии, недалеко от Пальмиры, цифру примерно 43 тысяч лет назад (плюс-минус 2 тысячи лет). Благодаря исследованию расположенной в предгорьях гор Загроса, лежащих на восток от этого места, стоянки Шанидар, удалось датировать мустьерские слои временем около 50 тысяч лет назад. Климатические изменения, о которых идет речь, были изучены на примере Европы, где их удалось продатировать с помощью углерода-14. Плювиал С, судя по всему, начался около 70 тысяч лет назад, а период готтвайг продлился от 48 тысяч до 32 тысяч лет назад. Мустьерская культура, видимо, просуществовала примерно 40 тысяч лет, то есть от начала плювиала С до конца периода готтвайг.
Похоронные обычаи среднего палеолитаВнезапная смерть человека, с которым долго кто-то жил рядом, не может не шокировать. Родители, вырастившие и сделавшие независимыми представителей нового поколения, окружившие любовью друг друга и своих близких, старшие, мудрость которых только возрастала с годами и которых сообщество наделяло все большими властью и влиянием, – всех их истребляла смерть. Но на попечении живых оставались их тела. Люди смотрели на то, что осталось от тех, кого они когда-то знали, видели эти оболочки, из которых ушел жизненный дух их владельцев. Что случилось с теми силами, жившими раньше в этом неподвижном теле, а потом внезапно покинувшими его? Неужели этот комок плоти и волос – все, что осталось от могущественного человека?
Неандертальцы обладали достаточным сознанием, чтобы начать задавать себе эти вопросы. Ритуальные действия, которые они производили над мертвым телом, свидетельствуют о том, что они верили: в трупе еще остались жизненные силы, а значит, он требует внимания и заботы. Если в теле еще сохранилось какое-то могущество, то его можно использовать как в добрых, так и в дурных целях. Сны и другие явления, вероятно, уточняли представления людей о тех силах, которые сохраняются в трупе. Некоторые авторы предполагают, что истоки первобытного культа мертвых нужно искать в страхе. Чувство вины и другие эмоции, которые живые могли испытывать по отношению к своему мертвому сородичу, были, согласно этой точке зрения, главными факторами, заставлявшими людей совершать над умершим действия ритуального характера, направленные на умиротворение покойного, нейтрализацию его гнева. Другие исследователи склонны видеть в похоронах и почитании умерших проявление уважения и любви к ним. Возможно, сознание доисторических людей действовало так же, как и наше, и на их действия влияли и страх, и уважение.
Методы погребения в эпоху мустье были одинаковы по всей Евразии. Это свидетельствует о широком распространении традиции ритуальных действий, производимых над мертвым телом. Доказательством этого являются результаты раскопок погребений. Судя по погребальным обрядам неандертальцев, они разработали очень сложный комплекс представлений о смерти. Умершего хоронили под полом пещеры, следовательно, он оставался там, где провел всю жизнь, рядом с членами своего сообщества. В некоторых случаях его погребали в отдельной пещере, расположенной в непосредственной близости от жилища. Из всего этого можно сделать вывод о том, что неандертальцы считали, будто мертвым, как и живым, тоже нужно убежище. Иногда в могилу клали погребальный инвентарь. Этот обычай существовал на протяжении очень долгого времени и исчез только с утверждением современных монотеистических религий. Правда, до сих пор некоторые народы продолжают следовать ему. В погребальный инвентарь входила в основном еда, которая должна была сделать приятным путешествие в «потусторонний мир». Наличие такого рода инвентаря само по себе свидетельствует о появлении примитивной мифологии и верований, намного более сложных, чем простая вера во вредоносные и благие силы.
Носители мустьерской культуры, как правило, хоронили своих покойных в специально вырытых для этого ямах. Иногда тела забрасывали не только слоем земли, но и несколькими камнями. Умершего клали на бок со слегка согнутыми коленями. Его поза напоминала ту, которую принимает спящий. Руки, как правило, клали на грудь или рядом с ней.
В Палестине, в расположенной на горе Кармель пещере Схул, было найдено уникальное захоронение эпохи мустье. Там было обнаружено по крайней мере десять погребений. Обряды, свидетельства которых там были найдены, очень интересны.
В пещере Схул большая часть скелетов лежала на боку, в той позе, в которой неандертальцы хоронили всех своих умерших, – колени согнуты, а руки сложены возле груди. Один из умерших держал в руках челюсть большого дикого кабана, захороненную, подобно другим предметам погребального инвентаря в остальных регионах, вместе с покойным. Этот обычай существовал практически везде: от Центральной Азии (Тешик-Таш) до Западной Европы (Ле-Мустье и Ла-Шапель-о-Сен во Франции). В руках другого покойного был бычий череп, но археологи не уверены в том, что он являлся частью погребения. Другой покойный, видимо, лежал в окружении костей. Это еще один погребальный обычай, появившийся в эпоху мустье.
В пещере Схул не все покойные были похоронены в одно и то же время. Наоборот, нижние скелеты от верхних отделяет метр культурного слоя, сформировавшийся, учитывая скорость его накопления, на протяжении довольно долгого времени.
Похожий случай наблюдается в Ла-Шапель-о-Сен, где была найдена пещера, которая, что интересно, никогда не использовалась как жилище, она изначально служила местом погребения. Это напоминает некрополь в пещере Схул. В Ла-Феррасси, другом палеолитическом навесе над скалами, были найдены погребения, принадлежащие к различным типам, а также несколько ям. Пейрони считает, что эти ямы каким-то образом связаны с захоронениями и, следовательно, с культом мертвых. В них были найдены кости животных. В одном из погребений обнаружен скелет ребенка, голова которого, видимо, была отделена от тела (череп обнаружили на некотором расстоянии от основной части скелета). Могила была покрыта плоским камнем с чашеобразными углублениями. Погребальные обряды неандертальцев, очевидно, были распространены по всей территории Евразии, на которой господствовала мустьерская индустрия. В Киик-Кобе, в Крыму, был найден другой грунтовый могильник, а в Тешик-Таше (Центральная Азия) советский ученый А.П. Окладников раскопал захоронение мальчика-неандертальца, лежавшего на боку в той же позе, что и большинство найденных в Европе и на Ближнем Востоке покойных, окруженного пятью парами рогов горного козла, которые, скорее всего, являются погребальным инвентарем.
У каждого отдельного захоронения есть свои особенности, но все они сделаны по определенной модели, не менявшейся на протяжении многих тысячелетий. Следовательно, можно предположить, что сходство в материальной культуре, прослеживающееся на всей этой территории, повлекло за собой формирование здесь одинаковых элементов духовной жизни и ритуальной практики.
Кем были носители ближневосточной мустьерской культуры?
Кого-то из неандертальцев хоронили в могилах, сделанных для них их родственниками или друзьями, но иногда специалисты по истории первобытного общества не могут обнаружить следы намеренно организованного погребения. Порой обнаруживают останки, о которых никто не позаботился после смерти человека, которому они когдато принадлежали. Чаще всего они фрагментарны. Иногда отсутствие могилы говорит только о том, что раскопки велись неумело, но есть и такие случаи, когда человеческие тела просто бросали на пол пещер. По каким-то причинам не каждый покойный удостаивался заботы своих сородичей и похоронного ритуала.
 В Палестине было найдено огромное количество скелетов людей, живших в эпоху среднего палеолита. Большинство из них обнаружено в ходе раскопок Дороти Гэррод, проведенных в пещерах горы Кармель. Но остальные были найдены в Мугарет-эль-Зуттие, что в Вади-эль-Амуд, где был раскопан единственный целиком сохранившийся череп, принадлежавший галилейскому человеку, а также в Джебель-Кафзех, недалеко от Назарета. Фрагменты обнаруживают и в других местах. Также части скелетов того же времени были открыты в Средней Азии – в Шанидаре, расположенном в южном Курдистане, и в пещере Биситун (имеется в виду гора Бехистун. – Пер.), что в западном Иране. Если мы сравним число найденных скелетов древних людей и общее количество ведущихся на Ближнем Востоке раскопок с тем, что происходит в Европе, то поймем, что ближневосточным археологам очень повезло.
Больше всего ученых, которые исследуют эти человеческие останки, удивляет то, что эти люди сильно отличаются от европейских неандертальцев: помимо черт, свойственных их виду, в их облике заметны характерные признаки Homo sapiens. Некоторые считают, что две столь разные расы не могли перемешаться. Другие же заявляют: на Ближнем Востоке жил вид, не представленный в Европе. Третьи же полагают, будто этих индивидуумов можно отнести как к неандертальцам, так и к Homo sapiens, так как небольшие расхождения во внешних признаках представителей этих видов незначительны. Именно эти люди были носителями мустьерской культуры, той, с которой в Европе связаны неандертальцы и неандерталоиды. Возраст этих палестинских скелетов такой же, как и останков, найденных в Европе.
Древнейшими человеческими останками, вероятно, можно назвать галилейского человека из Мугарет-эль-Зуттие. Его датировка спорна, но, скорее всего, он относится к концу последнего межплювиального периода. Он был обнаружен в нижнем слое этой пещеры, первом после уровня, содержащего бифасы. Человек, найденный в пещере Джебель-Кафзех, несколько «моложе». Он был обнаружен в нижнем из семи мустьерских слоев (уровень L). Большая часть исследователей сходится на предположении о том, что он жил в начале плювиала С. В пещере Табун, в слое С, были найдены скелеты двух индивидуумов. Они, очевидно, относятся к концу раннего плювиала С или к началу межстадиального периода готтвайг. Группа захоронений из пещеры Схул, видимо, появилась в тот же период. В пещере Табун, на уровне В, было обнаружено несколько отдельных костей. Они, скорее всего, датируются серединой периода готтвайг.
Скелеты с горы Кармель (пещера Табун) отличаются от тех, что были найдены в пещере Схул, хотя они и расположены на расстоянии менее 120 метров друг от друга, в слоях, относящихся к эпохе мустье, а следовательно, возраст их практически одинаков.
На уровне С пещеры Табун были найдены скелет женщины маленького роста и мужская челюсть. В расположенной неподалеку пещере Схул обнаружены останки десяти индивидуумов и отдельные фрагменты скелетов.
В целом люди из пещеры Табун обладали более выраженными неандертальскими чертами, чем захороненные в пещере Схул. Челюсть мужчины мощная, как и у остальных неандертальцев. Единственное отличие – в том, что у него слегка наметился подбородок. У женщины, которая была очень невысокого роста, чересчур длинная и плоская лобковая кость, низкий череп, изогнутые брови и широкий рот, характерный для европейских неандертальцев. Ее голова оказалась более круглой, чем у ее европейских сородичей.
В пещере Схул размер полости черепа, то есть область, в которой располагается мозг, а также слизистая и шишковидная (эпифиз. – Пер.) железы, составлял примерно 1600 кубических сантиметров. Это больше, чем у большинства современных людей, и довольно необычно для неандертальцев и ископаемых Homo sapiens. Тяжелые бровные дуги, большое лицо, мощная челюсть и широкие кости – все это черты, характерные для неандертальцев. Большое затылочное отверстие, округлое отверстие в затылочной кости, через которое проходит спинной мозг, длинное и узкое, как и у остальных неандертальцев. Лоб выше, он более округлый и менее покатый, чем у большинства неандертальцев. Высота свода черепа, развитие сосцевидного отростка (направленный вниз отросток височной кости, расположенный позади наружного слухового прохода. – Пер.) и намечающийся подбородок на нижних челюстях некоторых особей – все это больше напоминает черты верхнепалеолитических Homo sapiens, чем европейских неандертальцев эпохи мустье.
Эти люди из пещеры Схул были такого же роста, как мы. Рост мужчин составлял 172–180 сантиметров, в то время как женщина из пещеры Табун была намного ниже (примерно 158 сантиметров). Кости их конечностей были длинными и тонкими, бедра, в отличие от более плоских неандертальских, хорошо очерчены. Лучевые и локтевые кости рук были более прямыми по сравнению с искривленными конечностями, характерными для неандертальцев. У позвоночных столбов людей из пещеры Схул появился поясничный изгиб, свойственный Homo sapiens, хотя шейная область, как и у неандертальцев, оставалась короткой.
Следовательно, перед нами люди, сильно отличающиеся как от среднепалеолитических неандертальцев, так и от верхнепалеолитических Homo sapiens. Они могли стоять прямо, почти как наши современники. Колени типичных неандертальцев, в отличие от них, были слегка согнуты, позвоночник имел S-образную форму, из-за которой тяжелые лицевые кости выдавались вперед. Их современники с Ближнего Востока, хотя и были во многом похожи на своих европейских собратьев, приобрели черты, характерные для Homo sapiens.
Скелеты людей, живших в то же время, но обладавших некоторыми чертами, характерными для Homo sapiens, также были обнаружены в различных частях Европы. Некоторые ученые считают, что «настоящие неандертальцы», которых находят в основном в Европе, стали результатом локального развития, в то время как в Западной Азии другие неандерталоиды постепенно превращались в Homo sapiens. И в Европе, и на Ближнем Востоке находки останков носителей мустьерской культуры настолько немногочисленны, что они не позволяют составить полное представление о сходстве и различии в облике жителей этих двух областей, но имеющихся данных (с учетом материальной культуры) вполне достаточно для того, чтобы делать какие-то выводы.
Западная Европа в доисторические времена оказалась местом, куда приходили с востока группы людей, селившихся затем на побережье Атлантического океана. Развитые Homo sapiens неожиданно появились в Европе, принеся с собой культуру пластин, и мустьерская индустрия неандертальцев ушла в прошлое.
Маршруты передвижения человеческих групп на Ближнем Востоке были более разнообразны. Мы уже говорили о том, что первые свидетельства культуры пластин появились там задолго до того, как она проникла в Европу. Как выяснилось, в более поздние периоды развития культуры мустье на Ближнем Востоке пластин было намного больше, чем в Европе. Несмотря на то что последняя входила в ту же культурную зону, можно предположить, что модели культуры здесь были более консервативны, так как она располагалась на периферии и вследствие этого практически не вступала в контакт с другими регионами.
Первые Homo sapiens, носители культуры пластин, появились не в Европе. Прибыв туда, они уже обладали всеми чертами человека разумного и сильно отличались от менее развитых неандертальцев. Помимо этого, носители культуры пластин несколько раз посетили Ближний Восток в эпоху среднего палеолита. На данном этапе невозможно сказать, насколько сильным было смешение двух различных рас, но оно оказало значительное влияние на развитие материальной культуры. Судя по той информации, которую можно получить, изучив скелеты, ближневосточные неандерталоиды сразу превратились в Homo sapiens, не пройдя стадию формирования четких неандертальских черт.
Носители культуры эпохи мустье в Европе и на Ближнем Востоке, возможно, были близкими родственниками, но различия в окружающей среде и контактах привели к тому, что их развитие пошло разными путями.
В предыдущем разделе мы пришли к выводу о том, что в эпоху нижнего палеолита на большой территории доминировали схожие культуры, но в период среднего палеолита появились первые признаки дифференциации, возникшей в основных регионах Евразии, для которых было характерно распространение мустьерской культуры. Вся область еще была объединена тем, что в ней господствовали единая культура, схожие религиозные обряды и идеология. Но в Палестине и соседних с ней странах появились различные подвиды материальной культуры. На протяжении долгого времени каждый из них, несмотря на их близость друг к другу, сохранял свои особенности. Это говорит о том, что внутренние контакты между ними были незначительны. Однако они постепенно появились и стали влиять на развитие местных культур.
Находящиеся в нашем распоряжении источники (артефакты, датировки, реконструкция погребального обряда и скелеты) позволяют нам составить общее, но все же довольно фрагментарное представление о носителях мустьерской культуры.
Мы знаем, что они охотились на крупную добычу, жили небольшими сообществами и использовали в качестве пристанища пещеры. Они складывали большие костры из веток, сорванных с ближайших деревьев, и жарили на них мясо. Там, где они жили (или недалеко от этих мест), они хоронили своих умерших товарищей. Они создали ритуалы, связанные с культом мертвых, сформировали свой воображаемый мир и зачатки религиозных представлений. По своим физическим характеристикам эти люди очень походили на нас, хотя в их облике сохранялись некоторые архаические черты. Но они были такого же роста, как мы, могли ходить и говорить, как мы, а их руки достаточно развились для того, чтобы изготавливать высококачественные орудия труда. Вероятно, они даже научились вербально общаться, обмениваясь своими мыслями и чувствами.
На протяжении среднего палеолита число людей на Ближнем Востоке постоянно возрастало. В одной только Палестине появилось несколько сотен поселений носителей мустьерскои культуры, в то время как на протяжении намного более долгого палеолита их были считаные единицы. Между 30 и 35 тысячами лет назад сюда пришли группы людей, намного более многочисленные, чем те, что принесли раннюю культуру пластин. Именно они подняли эту индустрию на более высокий уровень развития. Мы не знаем о том, что произошло тогда с носителями мустьерскои техники. Эта традиция сохранилась в самом начале верхнего палеолита, но очень быстро угасла, и через некоторое время лезвия стали преобладать в пещерах и других пригодных для жизни первобытных людей укрытиях. На всех археологических памятниках этого периода над слоями, содержащими орудия эпохи мустье, начинаются уровни, в которых эта новая культурная традиция доминирует.
|
