5.3. Архитектоника русского генофонда

§1. Велики ли генетические различия между популяциями? Что такое гетерогенность? - Гетерогенность русского народа - Гетерогенность 63 народов Евразии - Гетерогенность «типичного этноса» региона - Гетерогенность русского народа выше «типичного этноса» в Западной и в Восточной Европе, на Кавказе и на Урале - Фактор русского ареала

§2. Главные сценарии генофонда: Метод главных компонент - Ведущий сценарий широтной изменчивости - Второстепенный долготный сценарий - Сходство с антропологией - Неожиданность широтной картины и своеобразие русского генофонда

Сорок четыре генетических маркёра, наиболее подробно изученные в русском населении, обнаружили самые разные генетические ландшафты и направления изменчивости. Мы описали (раздел 5.2.) их полиморфизм, их пространственную изменчивость и разнообразие. Однако закономерности, общие для большинства генов, выявить не удалось. Они лишь неявно просвечивают сквозь плотную вуаль своеобразия отдельных генов. Это означает, что само строение, сам «каркас» генофонда остались почти столь же неведомыми, как и до анализа отдельных генов. Общая структура генофонда - его архитектоника - настоятельно требует проведения специального анализа. Очевидно, что для выявления «общей модели» генофонда надо тем или иным образом обобщить информацию по всем классическим маркёрам.
Один из вариантов такого обобщения - статистический анализ межпопуляционной изменчивости (G_ST) - мы опишем в § 1. Он позволяет измерить гетерогенность русского генофонда, а затем сравнить её с ближними и дальними соседями по Евразии. Этот вид анализа - G_ST или F_ST-статистики - был наиболее разработанным и самым популярным в популяционной генетике человека. Однако, выявляя уровень изменчивости, этот метод не может описать, как эта изменчивость реализуется в ареале генофонда. Чтобы осуществить это, геногеография обычные многомерные методы биометрии переводит на язык карт. Преобразуясь в синтетические карты главных компонент и генетических расстояний, они сообщают, каковы обобщённые параметры генофонда в каждой точке карты. География обобщённых черт русского генофонда рассмотрена в §2.

§1. Велики ли генетические различия между популяциями?

ГЕТЕРОГЕННОСТЬ

Насколько велика генетическая изменчивость русского народа? Насколько генетически различаются его популяции между собой? Ответ на этот вопрос можно получить, лишь сравнив размах генетических различий между русскими популяциями и размах генетических различии между популяциями у других народов Евразии. Эту характеристику для краткости мы назовём «гетерогенностью» этнического генофонда. Чтобы её определить, мы для каждого народа рассчитаем, насколько разные популяции этого народа генетически отличаются друг от друга. И выразим эти различия числом - показателем гетерогенности этноса. А затем, имея такие оценки, мы можем сравнить народы по показателям их гетерогенности. У «монолитных» этносов, где все популяции генетически схожи, как близнецы, гетерогенность будет близка к нулю. У генетически подразделённых народов, где одни популяции совсем непохожи на другие, гетерогенность будет велика.
Популяционная генетика позволяет дать численную оценку гетерогенности с помощью G_ST. Напомним, что G_ST≈F_ST. Этот важнейший показатель (подробно описанный в Приложении), эквивалентен средним генетическим расстояниям между двумя случайно выбранными популяциями. Чем больше G_ST, тем больше гетерогенность, тем больше генетически различны, тем дальше генетически удалены друг от друга популяции одного и того же народа. Напомним (см. Приложение, раздел 2.), что из-за действия отбора показатели G_ST могут оказаться очень разными. Эти эффекты мы уже видели в разделе 5.2., рассматривая изменчивость русского народа по разным маркёрам. Но для случайной выборки генов среднее значение G_ST аннулирует эффекты отбора и близко к селективно-нейтральной изменчивости. Иными словами, такое значение G_ST позволяет оценить истинные генетические различия между популяциями.

ГЕТЕРОГЕННОСТЬ РУССКОГО НАРОДА

Мы оценили гетерогенность русских популяций по всем сорока четырем классическим маркёрам, включенным в анализ (и перечисленным в табл. 5.2.1).
Гетерогенность русского народа оказалась равной¹² G_ST = 2.00.

Но много это или мало? Чтобы ответить на этот вопрос, надо оценить масштаб изменчивости. Для этого рассмотрим показатели гетерогенности (G_ST) ряда народов Евразии (табл. 5.3.1), в разное время рассчитанные нами.

ГЕТЕРОГЕННОСТЬ 63 НАРОДОВ ЕВРАЗИИ

Мы видим (табл. 5.3.1), что в сравнении с другими народами Евразии межпопуляционные различия между русскими популяциями можно оценить как умеренные.

Есть народы - и их большинство! - гетерогенность которых намного меньше, чем для русских популяций. Но есть и народы (тофалары, эвенки, нанайцы, коряки, нивхи), которые в три раза более гетерогенны, чем русский народ. Становится ясно, что простой перебор разных народов не очень информативен - народы могут попасться разные. Для корректного ответа нам надо классифицировать их, например, разнести по историко-географическим регионам.

ОДИНАКОВА ЛИ ГЕТЕРОГЕННОСТЬ НАРОДОВ В РАЗНЫХ РЕГИОНАХ ЕВРАЗИИ?

Приглядимся внимательнее к этносам, приведенным в таблице 5.3.1. Даже в этих данных проглядывает закономерность - на западе Евразии гетерогенность народов меньше, чем у коренных народов востока Евразийского континента.
Конечно, колебания гетерогенности в пределах каждого историко-географического региона велики. Обратим внимание (табл. 5.3.1.) и на то, что разные народы изучены совершенно по разному числу классических маркёров: словенцы и чехи по 3 локусам, а адыги, осетины и черкесы - по 18 локусам; чехи по 1 аллелям, а русские - по 44 аллелям. Более того, даже когда народы сходны по числу изученных маркёров, сам перечень этих маркёров обычно различается. Но только анализ по большому числу генетических маркёров (как подробно обсуждается в Приложении) даёт устойчивую величину гетерогенности. Если набор маркёров мал и неслучаен, то величина G_ST зависит от того, оказалось ли у нас при расчёте G_ST больше генов, подверженных дифференцирующему отбору (то есть генов с завышенными оценками G_ST) ИЛИ же генов, подверженных стабилизирующему отбору (то есть генов с заниженными оценками G_ST). Поэтому при небольших и неслучайных наборах генов действие отбора может либо завышать, либо занижать оценки гетерогенности этноса. Чтобы избежать этого, лучше всего оценить G_ST ПО большому и идентичному набору генов во всех регионах.
Тогда попробуем поставить вопрос корректней. Различаются ли по гетерогенности «средние», «типичные» народы Западной Европы, Восточной Европы, Кавказа, Урала, Сибири? Ответив на этот вопрос, можно будет и сказать, насколько велика гетерогенность русского народа в сравнении с другими народами Евразии. В таблице 5.3.2. для полной сопоставимости результатов мы рассчитали все показатели G_ST для регионов Северной Евразии по одному и тому же набору генных маркёров - по 39 аллелям 18 локусов.

ЧТО ТАКОЕ ГЕТЕРОГЕННОСТЬ «СРЕДНЕГО» НАРОДА В РЕГИОНЕ?

В этойтаблице приведена гетерогенность G_ST уже не конкретных народов, а как бы «среднего» или «типичного» народа для того или иного региона. Это все тот же показатель гетерогенности G_ST, показывающий насколько популяции одного народа различаются друг от друга. Только после расчёта для каждого из народов, показатели гетерогенности G_ST всех народов в регионе усреднены. Таким образом, мы выявляем «средний» для этого региона уровень гетерогенности этноса, то есть типичную гетерогенность для народов данного региона. Можно взглянуть и иначе: мы определяем гетерогенность «среднего», или «типичного», народа каждого региона Северной Евразии - Восточной Европы, Кавказа, Урала, Средней Азии, Сибири. А также и для «Западной» Европы, которую лучше бы назвать «не-Восточной». Она включила в себя все европейские народы за пределами бывшего СССР, то есть все народы, кроме тех, что вошли в Европу Восточную.

СРАВНЕНИЕ ГЕТЕРОГЕННОСТИ «СРЕДНИХ» НАРОДОВ В РАЗНЫХ РЕГИОНАХ.

Сравнивая эти оценки (табл. 5.3.2., рис. 5.5.7.), мы видим, что все шесть регионов занимают три ступени по величине средней гетерогенности их народов. На нижней ступеньке расположились ападная Европа и Кавказ: «средний» народ Кавказа (G_ST = 0.8) близок по невысокому уровню гетерогенности к «типичному» народу Западной Европы (G_ST = 0.7).

На следующей ступени расположились Восточная Европа, Урал, Средняя Азия. Они делят между собой второе место: по гетерогенности «средние»_ народы этих трёх регионов близки друг к другу: 1.2 < G_ST < 1.4. Эта величина в полтора-два раза выше, чем для народов Кавказа или Западной Европы. Но, конечно же, поражает воображение разнообразие «типичного» коренного народа Сибири, бесспорно занявшего первое место по гетерогенности! Популяции «типичного» народа Сибири (G_ST = 3.9) в три раза генетически разнообразнее, чем популяции «типичного» народа Восточной Европы, Средней Азии, Урала. И в пять раз разнообразнее, чем популяции «типичного» народа Западной Европы и Кавказа {табл. 5.3.2., рис. 5.3.1).

РУССКИЙ ГЕНОФОНД НА ФОНЕ СОСЕДЕЙ

Теперь мы знаем, насколько отличаются по своей внутренней подразделенности - гетерогенности - генофонды народов в разных регионах Евразии {рис. 5.3.1).
Большинство народов Западной Европы характеризуются существенно меньшей гетерогенностью, чем русский народ: G_ST для «типичного» народа Западной Европы (G_ST = 0.7) в три раза меньше, чем для русского народа (G_ST = 2.0)! Это означает, что популяции в пределах «среднего» западноевропейского народа намного больше похожи друг на друга, чем схожи между собой русские популяции. То есть, в европейском масштабе гетерогенность русского народа чрезвычайно велика, а большинство народов Западной Европы в сравнении с русскими генетически «монолитны».
Сравнивая русские популяции с гетерогенностью «типичных» народов на юге и на востоке от русского ареала, мы вновь видим «нестандартность» русского генофонда. Он намного гетерогенней (G_ST = 2.0), чем народы Кавказа (где G_ST = 0.8). И превосходит даже гетерогенность «типичного» народа Урала (G_ST = 1.4). Это неожиданно.
Ведь Уральский регион включает в себя популяции не только Приуралья, но и южного, и северного Урала, и Зауралья - в него вошли и башкиры, и тундровые ненцы, и даже ханты и манси Западной Сибири. То есть Уральский регион постепенно перетекает в Сибирь - и естественно было ожидать большей гетерогенности уральских народов,_их приближения к гетерогенности сибирских этносов (в Сибири G_ST = 3.9).

И, тем не менее, гетерогенность русского народа оказалась выше гетерогенности генетически «среднего» народа Уральского региона. Поэтому уже не является неожиданностью, что русские популяции (G_ST = 2.0) отличаются друг от друга больше, чем в среднем восточноевропейские народы (G_ST = 1.2). А ведь при расчёте этого показателя участвовали и данные по русскому народу, повышая эту оценку. Так что можно считать установленным более высокую гетерогенность русского народа (G_ST = 2.0)_по сравнению с соседями со всех сторон: на западе (G_ST = 0.7), на юге (G_ST = 0.8), на востоке (G_ST = 14) и в ближайшем окружении на ВосточноЕвропейской равнине (G_ST = 1.2).
Анализируемая изменчивость русского народа ограничена нами границами «исконного», исторического ареала. Но и в таких скромных рамках русский ареал, несомненно, велик. Большому ареалу - большая изменчивость. Хотя в ареале русского народа нет особых географических преград для распространения генов, но само географическое расстояние уже служит фактором изоляции, создавая генетические отличия популяций друг от друга. Бесспорно, этот фактор целиком подчинен брачным традициям - лишь они судят, велико ли или мало расстояние для поиска брачного партнера. Какое расстояние считать настолько большим, что не стоит искать невесту за его пределами? Каждый народ «структурирует» географическое пространство в лад традициям заключения браков, устоявшимся веками. Но как раз для русского народа был несвойственен большой радиус брачных связей: по поговорке «хоть за курицу, да на соседнюю улицу». Поэтому в столь большом ареале естественно ожидать и большие различия между русскими популяциями, что мы и обнаружили по данным генетики.
Однако этнография не выделяет в русском народе чётко фиксируемых подразделений. И антропологи, прежде всего, указывают на антропологическое единство русского народа, несмотря на его большой ареал [Происхождение... , 1965; Алексеева, 1998, 2002].
Поэтому, установив наличие высокой генетической гетерогенности русского народа, важно выяснить - есть ли пространственные закономерности в изменчивости русских популяций и чем они определяются: влиянием иных народов или собственной историей русского народа? Этим вопросам мы уделили внимание при описании карт отдельных генов (раздел 5.2) и рассмотрим теперь на примере обобщённых карт в следующем §2.

§2. «Главные сценарии» генофонда

Поиск наиболее общих и устойчивых закономерностей в строении русского генофонда пронизывает всю книгу. Он предпринят в каждой главе второй части книги - и проведён в каждой главе по своей системе признаков - антропологии (соматологии и дерматоглифики), классических маркёров, ДНК маркёров, фамилий. Следующая, третья часть будет целиком посвящена взгляду на архитектонику русского генофонда «извне» - в европейском и евразийском масштабах. Во многих разделах книги дается сравнительное рассмотрение полученных обобщённых характеристик генофонда. Карты генетических расстояний от русского народа до всех популяций Восточной Европы рассматриваются в 8 главе (раздел 8.3). Поэтому здесь мы ограничимся описанием синтетических карт главных компонент, полученных по классическим генетическим маркёрам.

КАРТЫ ГЛАВНЫХ КОМПОНЕНТ.

Синтетические карты главных компонент изменчивости русского генофонда построены на основании 35 карт аллелей 13 локусов, достаточно полно и равномерно изученных в русском ареале (АВО, AC P. ESD, GC, GLO, HP. MN, PGD. PGM. PI, PTC, TF. RH) Число степеней свободы этого набора маркёров d.f. = 22.
В таблице 5.3.3. приведены коэффициенты корреляции «простых» карт с главными компонентами - первой, второй и третьей. Таблица показывает, какие из аллелей внесли основной вклад в формирование той или иной главной компоненты. Для удобства чтения приведены только те аллели, которые вносят основной вклад в формирование данной компоненты (их связь с главной компонентой выше г = 0.4), и расположены они по степени интенсивности их связи с компонентой. Мы видим, что наибольший вклад в формирование карты первой главной компоненты внесли аллели TF*C1, PGM1*2-, АСР1*С, 6PGD, АВО*А. Наибольший вклад в формирование карты второй главной компоненты внесли аллели PI*M1, RH*d, PI*M2, GC*1S, Р1*МЗ. Наибольший вклад в формирование карты третьей главной компоненты внесли аллели TF*dCHI, PGM1*1+. PGM 1*2+. ESD. HP.
Первая главная компонента описывает 22% общей изменчивости классических маркёров, вторая - 15%, третья - 14%. Таким образом, первые три главных компоненты описывают половину всей общей изменчивости всех 35 исходных признаков классических маркёров. Первые пять главных компонент отражают уже две трети (67%) общей дисперсии (четвёртая компонента - 10%, пятая - 7%). Первые десять главных компонент отражают 90% общей дисперсии. Первые пятнадцать главных компонент описывают уже практически всю общую дисперсию - 98%. Столь резкий перепад между вкладами первых компонент и отражение ими основной дисперсии всех изученных признаков указывает на высокую эффективность метода главных компонент при изучении карт классических маркёров.
При анализе антропологических данных на долю первой компоненты нередко приходится до 60% и более общей дисперсии, что определяется высокой корреляцией между самими признаками [Дерябин, 2001]. Но при анализе большой совокупности нескоррелированных генетических маркёров 20% изменчивости, падающей на первую компоненту, является достаточно высоким показателем, указывающим на информативность применения компонентного анализа [Cavalli-Sforza et al., 1994]. Дело в том, что большинство антропологических признаков связаны между собой внутригрупповой корреляцией (понятно - большой рост и длинные ноги). Для классических маркёров (несцепленных локусов) подобные связи не существуют. Надо только отличать внутригруппповые корреляции от межгрупповых. Примером межгрупповой корреляции может быть связь между курчавыми волосами и темной кожей: единственное, что связывает эти признаки - это то, что они оба они встречаются в популяциях негроидов. Межгрупповые корреляции создаются не физиологией, не анатомией, а историей или экологией, и поэтому могут быть выявлены между любыми признаками, связанными исторической судьбой.
Малость ареала, в котором изображены главные компоненты (рис. 5.3.2-5.3.3) - особенно после анализа генетического ландшафта АВ0 и Резус - вызывает изумление и недоумение. Куда девались популяции, которые мы видели на больших пространствах карт хорошо изученных генов? Отчего так сократился ареал при переходе к обобщенным картам? Напомним, что исходные варианты карты - до оценки надёжности прогноза - были построены для каждого аллеля на просторах всей территории, видимой на карте. Поэтому мы могли создать и синтетические карты в том же обширном ареале, который мы видели на картах АВ0. RH или HP.
Однако если эти три локуса изучены в среднем по 120 русским популяциям, то остальные локусы - в среднем лишь по 21 популяции, и ареал, по которому они разбросаны, намного уже. Если бы мы включили в анализ главных компонент всю территорию, мы бы опирались на ненадежный картографический прогноз, а это опасно. Поэтому при добавлении каждого нового гена «средняя» карта надёжности, как шагреневая кожа, сокращалась в размере, пока не приобрела тот небольшой ареал, который мы видим на рис. 5.3.2-5.3.3. Этот ареал мал, зато надёжен.

ПЕРВЫЙ СЦЕНАРИИ. Классические маркёры (рис. 5.3.2.)

Самый главный сценарий изменчивости русских популяций представлен картой первой главной компоненты. Он отражает изменчивость наибольшего числа карт отдельных маркёров (22% общей дисперсии) и потому является главным сценарием русского генофонда. В отличие от сложного рельефа карт отдельных маркёров, мы видим простую и четкую закономерность: значения постепенно изменяются от северных к южным русским популяциям. Таким образом, для русского генофонда оказывается характерна в первую очередь широтная изменчивость по оси «юг-север».

Напомним, что ось «юг-север» указывает только на ось и ничего не говорит о направлении изменчивости: с тем же правом мы можем дать этой оси имя «север-юг». Это связано с тем, что главные компоненты - это новые синтетические признаки, и меняются они от «минус бесконечности» до «плюс бесконечности», а их средняя равна нулю. К тому же ещё и каждый из этих «полюсов бесконечности» с равным правом может быть обозначен как «плюс» или «минус». Поэтому понятие минимальных или максимальных значений для главных компонент является чистой условностью. Сами главные компоненты ничего не могут сказать и о направлении миграций - для этого надо привлекать данные других наук, а также смотреть, с какими признаками каждая из главных компонент более всего связана (см. табл. 5.3.3. и табл. 5.3.4.).
Этим то главные компоненты и хороши: они выделяют элементы структуры генофонда и его каркас в чистом виде. Они позволяют провести 7 районирование генофонда - а это главная задача всех наук, так или иначе связанных с географией. «Окружающая среда представляется географу не складом случайных вещей, а в виде сот. состоящих из ячеек - районов. Районирование играет в географии такую же роль, как классификация в биологической систематике. Районированием фиксируются различия от места к месту, формируется каталог «всего сущего на Земле» [Родоман, 1990, с. 41].

Среди второстепенных элементов отметим, что «северный полюс» компоненты находится не на самом севере ареала. Еще севернее за ним намечается иной элемент ландшафта с более высокими значениями компоненты. Напомним, такое же явление мы видели на антропологических картах - и соматологии, и дерматоглифики (раздел 4.4). Другим любопытным элементом ландшафта, также отчетливо проявившимся и на карте соматологии, является «коридор» среднерусских значений, опускающийся вдоль западной границы России (рис. 5.3.2).
Наибольшие отличия по оси «юг-север» находят прямые аналогии в диалектологическом членении русского языка на северное, южное наречия и переходные среднерусские говоры. Вместе с тем, история формирования как генофонда, так и государственности на своих важнейших этапах проходила по иной, ортогональной оси «запад-восток». Примерами взаимодействия по оси «запад-восток» могут служить как расселение славянских племён и позднее русских, сопровождавшееся ассимиляцией финно-угорского населения, так и (в определенной степени) татаро-монгольское иго и длительное взаимодействие русских княжеств и татарских ханств, сопровождавшееся вынужденными миграциями населения. Напомним, что различия между западными и восточными популяциями были обнаружены и при первом же геногеографическом анализе антропологических данных (см. разделы 2.3., 4.4): инструментарий многомерных расстояний выделил три зоны: западную («славянскую»), восточную («субстратную»)и промежуточную между ними («рифтовую»).
Поэтому нельзя считать широтную изменчивость однозначно и естественно вытекающей из истории русского народа. Скорее широтную изменчивость можно рассматривать как фактическую выявленную структуру генофонда, в объяснении происхождения и времени формирования которой остается полагаться на авторитет будущих комплексных исследований.

ВТОРОЙ СЦЕНАРИЙ. Классические маркёры (рис. 5.3.3.)

Второй сценарий изменчивости русского генофонда по классическим маркёрам представлен картой второй главной компоненты. Она описывает меньшую долю общей изменчивости отдельных генов (15% общей дисперсии) и потому служит воплощением второго по значимости сценария в истории формирования русского генофонда. Основным элементом его является экстремум с минимальными значениями - он занимает центральную часть «исконного» русского ареала и простирается от Волго-Окского междуречья на юге до Онежского озера на севере. Еще севернее - в бассейне Онеги и Северной Двины намечается район с повышением генетического рельефа. Но главная зона высоких значений расположена на западе ареала. Она слагается из двух локальных ядер. Одно из них лежит между Ладожским и Чудским озерами. Другое располагается в Брянских и Смоленских землях. Но в целом коридор экстремумов тянется по западным окраинам ареала, напоминая о пути из варяг в греки.

Такой же западный экстремум мы видели на карте второй компоненты по данным антропологии (раздел 4.4). Но там он был более мощным, являлся основным структурообразующим элементом и формировал долготный каркас всего ландшафта. Корреляция с аналогичной картой по дерматоглифике снижена из-за шероховатостей её ландшафта (раздел 4.4). Но в целом второй сценарий кожных узоров выявляет те же структурообразующие элементы: минимум в центральной части ареала, резкое повышение рельефа на самом севере (в устье Онеги), и западные ядра повышенных значений.

ТРЕТИЙ СЦЕНАРИЙ. Классические маркёры.

Третий сценарий изменчивости русского генофонда 40 по классическим маркёрам представлен картой третьей главной компоненты. Его значимость примерно такая же (14% общей дисперсии), что и второй компоненты. Этот третий сценарий сформирован хребтом высоких значений, протянувшимся долготно с севера на юг и занимающим всю восточную часть ареала и часть центральных областей. Он включает ростово-суздальские земли и тянется на север в бассейн Онеги и Северной Двины. В зоне противоположных - низких значений - оказываются земли московские, тверские, новгородские, псковские.

ОБЩИЕ ЧЕРТЫ ДВУХ ПОРТРЕТОВ: ГЕНОФОНД И ФЕНОФОНД

Сравним главные сценарии генофонда и фенофонда. Генофонд представлен обобщёнными картами классических генных маркёров. Фенофонд - обобщенными картами антропологических признаков, полученными в предыдущей главе (раздел 4.4.). Использование гено-географической технологии даёт уникальную возможность - измерить сходство портретов.
КОРРЕЛЯЦИИ. Коэффициенты корреляции между картами главных компонент всех систем признаков - классических генных маркёров, соматологии и дерматоглифики, фамилий, ДНК маркёров - приведены и анализируются в заключительной 10 главе (табл. 10.1.1). Фрагмент этой таблицы, касающийся только классических маркёров, приведён в таблице 5.3.4. При их интерпретации стоит помнить отличие корреляций между картами от «обычных» корреляций. При «обычном» расчёте по табличным данным географическое пространство остается за скобками. Если в таблице указаны «русские Архангельской области», то они могли быть изучены по генетическим маркёрам где-нибудь на востоке около коми Приуралья. а по дерматоглифике - на западе вблизи Карелии. И. несмотря на такую полярность географического положения, в таблице при расчёте корреляций они принимались за одну точку.
При построении карты географическое положение популяции становится решающим. И если две «родственные» популяции изучены по разным признакам в разных точках ареала (а это сплошь
и рядом!), то одни и те же элементы ландшафта будут смещены соответственно на запад или на восток. При этом общий образ карты (общий паттерн, общая модель) будут похожи - не так важно небольшое смещение в пространстве одних и тех же элементов! А вот коэффициенты корреляции при этом могут резко упасть и даже приобрести для этой части ареала противоположный знак - ведь корреляция рассчитывается не для «русских Архангельской области», а для каждого узла густой сетки карты. Поэтому коэффициенты корреляции надо использовать, не абсолютизируя их конкретных значений: они служат подсобным средством, а основным - сравнение самих карт, их образов и ландшафтов. Образ, возникающий при внимательном рассмотрении карты, зачастую глубже и правдивее любых её количественных характеристик. «Но карта тем и своеобразна, тем и хороша, что она субъективна в той мере, в какой субъективна даже строго научная работа; она изображает действительность, очеловеченную интуицией, дискретизованную интеллектом. Географическая карта - это вербализованное изображение» [Родоман, 1990, с. 44]. Поэтому, хотя мы многие годы упорно разрабатываем технологии количественного анализа и сравнения карт, мы призываем читателя всё же почаще смотреть на сами карты, а не только на их численные суррогаты.
Мы видим, что карта первой главной компоненты изменчивости классических маркёров 1РСс обнаруживает необычайно высокое сходство с главными сценариями антропологии (r = 0.85) и ДНК маркёров (r = 0.71). Огромное сходство трёх типов карт - антропологии, классических и ДНК маркёров трудно было ожидать: ведь все они строились по разным изученным популяциям.

Более того, они отражают как бы три этапа в изучении русского генофонда - от определения расовых признаков антропологии через анализ классических маркёров до технологий молекулярной генетики. И то, что на всех трёх этапах изучения русского генофонда мы обнаруживаем одну и ту же его архитектонику, одну и ту же «общую модель» генофонда, один и тот же его план и каркас - это убеждает нас, что мы действительно выявили основные и реальные черты строения русского генофонда. Тем более, что связь первого сценария классических маркёров и ещё двух столь отличных типов признаков - дерматоглифики и фамилий - тоже велика: она превышает r = 0.4 (табл. 5.3.4).

Показательно, что и карта второй главной компоненты классических маркёров (2PCG) также коррелирует со всеми вторыми сценариями всех изученных типов маркёров. Конечно, коэффициенты связи намного ниже - они колеблются в пределах 0.2 < r < 0.4. Если средняя связь между классическими и всеми другими типами признаков для первых сценариев составила r = 0.60, то для вторых сценариев она в два раза меньше: r = 0.33. Но важно, что связь между всеми вторыми сценариями стабильна, она обнаруживаются с каждым из типов признаков - с соматологией, с дерматоглификой, с фамилиями и с ДНК маркёрами. Среди связей других компонент разных признаков мы видим (табл. 5.3.4.) ещё четыре коэффициента, достигающие значений r≈0.4.

В целом, общая картина связи между тремя главными сценариями пяти типов признаков убедительно свидетельствует, что мы на верном пути: можно быть уверенными, что дальнейшее развитие популяционных исследований русского генофонда прояснит многие детали, которые пока видны, как в тумане: однако основные вехи мы, бесспорно, уже обнаружили.
ШИРОТНАЯ ИЗМЕНЧИВОСТЬ ЛАНДШАФТОВ. Выявление именно широтной изменчивости в русском генофонде тем удивительнее, что ожидать можно было лишь противоположного - долготного - хода изолиний. Для Восточной Европы показана долготная изменчивость (глава 8). Русский народ занимает основную территорию Восточной Европы и сложился на основе многих восточноевропейских племён. Поэтому именно долготная изменчивость и должна была бы проявиться, если русский генофонд действительно складывался, как и Русское государство, «прирастанием», механическим включением в себя всё новых и новых групп населения, входивших во всё более расширяющиеся границы Русского государства. Соответственно то, что обобщающие карты генофонда и фенофонда выявляют совершенно иную, чем для Восточной Европы, «собственно русскую» широтную изменчивость, указывает на принципиальный факт своеобразия русского генофонда. Это явление сквозило в многообразии географии отдельных генов (раздел 5.2) - как часто в их описании нам приходилось констатировать, что невозможно объяснить их изменчивость, опираясь на генофонды окружающих народов! Это своеобразие состоит в том, что основное направление изменчивости русского генофонда не сводимо к исходной изменчивости тех племён и народов, во взаимодействии с которыми он формировался. По-видимому, широтная изменчивость возникла или же усилилась в ходе собственной истории русского генофонда.
ДОЛГОТНАЯ ИЗМЕНЧИВОСТЬ ЛАНДШАФТОВ. На картах второго и третьего по значимости сценариев изменчивости русского генофонда мы видели соответственно «западный» и «восточный» хребты, тянущиеся долготно с юга на север. Это значит, долготная изменчивость просто отошла на задний план, уступив приоритет широтной изменчивости, но оставаясь весомым фактором изменчивости русского генетического ландшафта. Это наблюдение вновь подтверждается со стороны антропологии - коэффициентами корреляции между вторыми (долготными) компонентами соматологии, дерматоглифики и генетики.
Общность показаний трёх «заслушанных» свидетелей (соматологии, дерматоглифики, классических маркёров) говорит, что мы уже имеем общий очерк архитектоники русского генофонда. Ограничимся пока таким кратким описанием - в последующих двух главах будут рассмотрены портреты генофонда, данные ещё двумя независимыми свидетелями: ДНК маркёрами (глава 6) и русскими фамилиями (глава 7). Перейдем к ним и сравним показания не трёх, а пяти свидетелей. Это поможет нам повысить достоверность наших знаний о русском генофонде.

¹²В разделе 5.1. сравнивались две оценки гетерогенности русского народа: «карточная G_ST» (расчёт по картам: G_ST = 1.36) и «табличная GST» (расчёт по исходным табличным данным G_ST = 2.00). Если в картографическом разделе 5.2. мы сравнивали карты с более точной «карточной G_ST», то в этом разделе мы вынуждены воспользоваться «табличной оценкой» - ведь используемые для сравнения данные по другим народам Евразии рассчитаны по табличным данным.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 8229

загрузка...

Другие книги по данной тематике