Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Джон Террейн.   Великая война. Первая мировая – предпосылки и развитие

Глава 2. Баланс сил

   Если бы война велась и выигрывалась на бумаге, то путем несложных математических расчетов стало бы ясно, что в 1914 году у союзников было очевидное и значительное преимущество, как у войск США против конфедерации южан в Гражданской войне 1861 года. В обоих случаях были четыре года жестокой дорогостоящей борьбы с периодами неопределенности, заставляющей сомневаться в ее исходе. Причина такого течения в обоих случаях имела одну и ту же природу: Гражданская война в Америке была первым примером большой современной войны, опирающейся на технические средства, полученные в ходе индустриальной революции, которая была причиной военного конфликта. Спустя пятьдесят лет Первая мировая война продолжила этот процесс на более высоком уровне, опираясь на новые силы, более мощные, на базе возросшего технического и индустриального роста.

   Соотношение военных сил, противостоящих друг другу, в момент начала войны было неравным: 136 германским и австрийским пехотным дивизиям с 22 кавалерийскими противостояли 199 пехотных и 50 кавалерийских дивизий союзников. Но такая арифметика обманчива. В течение всей войны стратеги-любители будут впадать в искушение простых сравнений и расстраиваться, поскольку реальные события противоречили их расчетам. Силы центральных держав располагали бесценным активом германской армии, которая состояла из 87 пехотных дивизий и половины общей кавалерии. Их руководящий состав и общий потенциал были высоко боеспособными. В первые дни войны они возмещали собой слабость многонациональных войск Австро-Венгрии. Воинские достоинства, мощность производства, практически единая нация и центральное географическое положение Германской империи уравновешивали меньшую численность ее армии.

   «Ведущим колесом» германской армии был ее Генеральный штаб, бывший центром планирования и организации всех действий, снабжения, повышения уровня подготовки штабных офицеров, что являлось необходимым для слаженной бесперебойной работы огромной военной машины. Тщательные унифицированные тренировки и доктрина, сама по себе являвшаяся оружием: «Чем выше командир, тем большим количеством людей он располагает; личный состав необходимо приучить к игнорированию возможной гибели и к уверенности в успехе решительных и слаженных действий; энергичная, но подчиненная субординации инициатива преподается как основной принцип всего командования». Но внутри этой цитадели воинской силы имелось свое слабое звено: начальником Генерального штаба был генерал-полковник Гельмут фон Мольтке, племянник великого фон Мольтке времен Франко-прусской войны. Он не унаследовал от дяди его военных талантов; ему, нерешительному и восприимчивому, не хватало целеустремленности и властности своего знаменитого родственника. Самая грозная в мире армия вступала в войну под руководством человека, склонного к колебаниям и компромиссам.

   Располагая резервом в 4 миллиона 300 тысяч обученных человек, действующая германская армия была организована как 25 армейских корпусов, каждый из которых состоял из двух дивизий. Бок о бок с действующей армией, частично готовые к участию в боевых действиях, находились 32 резервные дивизии, наличие которых оказалось первой большой неожиданностью войны. Смелость, выносливость и проявление огромного мужества – характеристики, свойственные этой огромной массе пехоты. Но кавалерия, объект постоянного личного внимания кайзера, не оправдывала надежд: драгуны, кирасиры, гусары и уланы, лихие боевые атаки и рубка «от плеча» отошли в прошлое. Германские кавалерийские дивизии были разбавлены легкой пехотой для придания им огневой мощи, но результатом стало ослабление духа кавалерии и бесполезность ее на всех фронтах.

   Германская полевая артиллерия была плохо экипированной, ее стандартная 77-миллиметровая (3-дюймовая) пушка, несмотря на малый вес и простоту в обращении, была модернизацией старой системы, худшей среди европейских армий. Но Германия приготовила сюрприз для своих противников, ставший «фирменным знаком» этой войны с самого начала и прочно удерживавший свое значение позже. Это было наличие большого количества тяжелых полевых орудий, в частности 5,9-дюймовых[3] гаубиц, являвшихся выдающимся достижением артиллерии. Начинавшаяся война была фактически войной артиллерий – великой войной тяжелых пушек, и Германия, готовясь к этому заранее, приобрела существенное преимущество. Эффективным оружием, при наличии большого количества, были также германские пулеметы. Количество пулеметов в немецкой пехоте в 1914 году не превышало их количество в британской армии, но Германия могла производить их в большем объеме. В целом ее армия была могучим военным инструментом. За четыре года она вынесла невероятные удары, будучи в крайнем напряжении; она была столпом германских амбиций, которые рухнули вместе с ней.

   Армия Австро-Венгрии могла только поддерживать усилия, показывающие ее способность выполнять свои обязательства. В ее составе только 25 процентов бойцов имели немецкое происхождение, 23 процента были венграми; более половины составляли словаки, чехи и итальянцы, то есть относились к нациям, настроенным против двойственной монархии Габсбургов; это были люди, которые в рядах официального противника в большей степени видели своих защитников. Неизбежно последовавший крах империи был в значительной мере обусловлен этой причиной. Но австрийская армия демонстрировала высокие качества: в тяжелых ситуациях австрийские солдаты обнаруживали высокую выносливость; кавалерия, охваченная мадьярским воодушевлением, прекрасно выполняла свои задачи, тяжелая артиллерия – огромные шкодовские осадные гаубицы – оказывала неоценимую поддержку германским войскам. Начальник австрийского Генерального штаба генерал-фельдмаршал Конрад фон Хетцендорф был охарактеризован как лучший стратег войны. Его грандиозные планы часто далеко превосходили возможности его вооруженных сил, но в целом они играли роль «второй скрипки» у германского военного командования.

   Большое количество сил союзников было сосредоточено в России: 114 пехотных и 36 кавалерийских дивизий. Это был тот самый «русский паровой каток», медленно двигавшийся, но уверенный в успехе, который должен был раздавить противника и с грохотом вломиться в Берлин. Многое было сделано, чтобы улучшить русскую армию после унизительного поражения в войне с Японией в 1905 году, но она так и осталась неуклюжим гигантом. Мобилизация ее проходила медленно, испытывались серьезные материальные трудности, не хватало снаряжения, даже запасы винтовок были незначительными. Армия страдала рядом недостатков: слабой подготовкой командиров низшего звена, невысокой квалификацией и коррумпированностью верхушки. Олицетворением невежества, мошенничества и предрассудков был сам военный министр генерал Владимир Сухомлинов; окружение царя было прогерманским. Это крушило доблесть и умение русских воинов, определило трагическую участь миллионов храбрых, преданных, но плохо снаряженных и в большинстве своем неграмотных солдат. Тем не менее эта армия одерживала бы победы, если бы выносливость пехоты усиливалась умением артиллеристов вести продолжительный огонь, тогда бешеный натиск казаков захлестнул бы равнины Восточной Европы.

   Твердым военным сердцем союзников была французская армия. Франция с поразительным напряжением, с помощью сверхусилия воли вытащила свою армию из полного кризиса 1871 года и обернула свои силы против завоевателя, ужасая его. Это было удивительное возрождение, продиктованное германскими военными планами, которые были направлены на быстрое сокрушение Франции и полное ее подчинение. Различие в численности народонаселения не давало Франции возможности превзойти Германию на поле боя числом, но увеличение периода обязательной воинской службы и привлечение резервов из колоний позволили ей сформировать 62 пехотные и 10 кавалерийских дивизий. Эта внушительная масса войск в сочетании с мощной системой оборонительных крепостей была готова ослабить германский натиск на Россию. Энергичные, смышленые, легко приспосабливающиеся французские солдаты были редкостным материалом для создания армии. Части ее были превосходны: эффективные штабы, решительные, умелые командиры, к недостаткам которых можно отнести только чрезмерную храбрость, и знаменитые скорострельные 75-миллиметровые пушки. Но французская армия находилась в плену своей доктрины, вредное влияние которой пронизало все ее уровни: от стратегической концепции до тактики, организации и материальной части.

   Существенные преобразования во французской армии после 1871 года были невозможны без интеллектуальной и психологической перестройки. Рецепт победы был взят из наследия величайшего воина Франции – Наполеона I. Из военного опыта Наполеона был выбран главный элемент, имеющий решающее значение для военной победы: решительное наступление прямо на ряды противника. Это определило стратегическую основу французской военной идеи. Дух наступления должен проникнуть в каждую часть армии, вызывая эмоциональный подъем, нужна уверенность в своих силах, без которой концепция была бессмысленна. Все французские солдаты были обучены кидаться в атаку очертя голову. Это создавало тактическую жесткость; но при этом переоценивалась роль полевой артиллерии и игнорировалось значение тяжелых орудий. Наполеоновское наследие выражалось даже в освященной традициями форме французской пехоты: красных брюках и толстой темно-синей куртке. Кавалерия щеголяла в кирасах и шлемах времен Первой империи или в развевающихся плащах, служивших при войне в пустынях Северной Африки. Обученные исключительно применению холодного ударного оружия, французские кавалеристы, кроме сабель и пик, были вооружены лишь небольшими карабинами. Их попытки сражаться в пешем строю можно было бы назвать просто смешными, если бы они не были для них гибельными.

   Во главе этой неправильно воспитанной, но потенциально великолепной армии стоял начальник Генерального штаба, во время войны назначенный главнокомандующим генерал Жозеф Жак Сезар Жоффр, офицер инженерных войск, имевший высокий авторитет как сторонник наступательных действий. После крушения своей тактики военных операций он продемонстрировал несокрушимые нервы, стойкость и мужество, а также неожиданную мудрую гибкость, помогавшую ему извлекать небольшие победы даже из поражений.

   Более мелкие континентальные союзники делали все, зависящее от них. Сербия выставила 11 пехотных дивизий и 1 кавалерийскую; эту силу имело смысл учитывать, поскольку у страны был опыт Балканских войн 1912–1913 годов, и она была воодушевлена своими успехами в них. Это были одни из лучших по своей природе бойцы Европы, их неукротимый пыл компенсировал малую численность. Бельгия, у которой были только 6 пехотных и 1 кавалерийская дивизия, казалось, имела небольшое значение в стратегии армий великих держав, но это мнение оказалось ошибочным. Крылатое определение «доблестная маленькая Бельгия», звучащее как сентиментальное или пропагандистское, выражает признание военного подвига. Это в большей степени выражалось в бесстрашном короле Альберте, чем в делах руководимых им войск; но слабо подготовленная армия Бельгии, несмотря ни на что, обнаружила во многих сражениях высокую доблесть.

   Оставалась Британия, хозяйка океанов, вооружившая сильнейший в мире флот. Но какие силы для ведения войны могли предоставить ее необъятные просторы? Британская армия была строго дифференцирована по следующим видам войск, описанным ниже. Это была регулярная армия, предназначенная для защиты Британской империи, сосредоточенная в гарнизонах, наиболее значительные из которых находились далеко в Индии. Полностью готовая, эта армия состояла из 11 пехотных дивизий (как у Сербии) и 3 кавалерийских. Экспедиционные силы в августе 1914 года могли предоставить только 6 пехотных и 1,5 кавалерийской дивизии. Но это были регулярные части, «британские волонтеры», их почитатели с гордостью утверждали, что «каждый из них стоит двадцати завербованных» – это была «армия профессионалов». Оставив чувства в стороне, следует сказать, что «сырой» материал этих сил не обещал ничего хорошего. Исключая те годы, когда в сельской местности был неурожай, набор рекрутов проводился в больших промышленных городах Британии. Физические данные рекрутов, набранных из современного городского сословия, не производили хорошего впечатления. Исключение составляли рослые шотландские горцы в немногочисленных гвардейских полках да крепкие ирландские крестьяне, но их было мало. Тем не менее это были опытные, долго служащие солдаты – семь лет в строю, пять лет в резерве; регулярное питание, тяжелая физическая нагрузка, жизнь на свежем воздухе, режим с ранним подъемом и ранним отбоем преобразовывали даже чахлых детей трущоб. Кроме того, разнообразие условий, в которых им приходилось служить на окраинах империи, способствовали приобретению ими опыта. Они имели хорошую подготовку к ружейному бою, ночным операциям, маскировке; они находились в состоянии постоянной боевой готовности. Для кавалерии были очень полезными совместные тренировки с пехотой. Артиллерия, учитывая опыт Англо-бурской войны, имела достаточное количество тяжелых полевых орудий и первоклассные 18-фунтовые[4] полевые орудия. Транспорт и администрация экспедиционных сил стояли выше европейских стандартов. Как и северянам-волонтерам в регулярных войсках Соединенных Штатов при Бул-Ран, этому хорошо тренированному ядру пришлось в первые дни войны принять удар на себя, но их было мало.

   Слабость в отношении численности была не единственной, были и другие недостатки. Лишь немногие офицеры имели опыт командования большими соединениями, им были незнакомы риск и напряженность этого процесса. Командующий, фельдмаршал сэр Джон Френч, отличившийся как кавалерийский генерал в Южной Африке, ни интеллектуально, ни психологически не соответствовал своему назначению.

   В открытом бою армия с такой численностью могла некоторое время продержаться, но ей было необходимо пополнение. Важным элементом реформы армии, проводившейся лордом Холдейном, было создание армии второй линии, состоящей из территориальных войск, подкрепляющей регулярные войска. Это была «запасная» армия из волонтеров, включавшая в себя 14 пехотных дивизий и 14 кавалерийских бригад, обучавшихся кадровыми офицерами регулярной армии. Конечно, не хватало времени для их подготовки в полевых условиях. Поэтому многие сомневались в их пользе, и мы увидим далее, что эти сомнения, к сожалению, имели основания.

   Такое же положение было и в империи. Только Индия располагала регулярными войсками, готовыми к тому, чтобы оказать содействие; немного индийских солдат было послано во Францию. Индия внесла наибольший, по сравнению с другими частями Британской империи, вклад, обеспечив не менее одной четвертой части экспедиционных сил на полях сражений. Многие менее крупные англоязычные доминионы имели большие проблемы с формированием войск и оснащением их боевой техникой. Чтобы их помощь оказалась существенной, требовалось время, но в конце концов 4 дивизии выставила Канада, 5 пехотных дивизий – Австралия, горную дивизию – Палестина и 1 пехотную дивизию – Новая Зеландия; все они были хорошо подготовлены. Южная Африка вела самостоятельную кампанию против немецких колоний, она также выслала бригаду во Францию. Контингенты из колоний, находившихся в разных частях света, помогали в силу своих возможностей. Все это стало возможным благодаря господству на море; такие возможности Британии Германия не принимала во внимание.

   Пехота, кавалерия, артиллерия – это были традиционные рода войск, хорошо знакомые всем цивилизованным государствам. Использовалось также традиционное вооружение: пики с развевающимися флажками, штыки, какими пользовались федераты и конфедераты, шпаги. Один молодой офицер, состоявший при фельдмаршале Монтгомери, выполнял следующую инструкцию: «Все офицерские шпаги должны быть сданы в оружейные мастерские; не позже чем на третий день мобилизации они должны быть заточены». Конечно, было и современное вооружение и снаряжение: скорострельные винтовки, пулеметы, полевые телефоны, дальномеры, полевые кухни, автомобильный транспорт. Но одна новинка отличала эту войну от предыдущих войн XX столетия: впервые человек использовал для сражений третью стихию – воздух.

   В августе 1914 года в распоряжении Германии было 384 боевых самолета и флот из 30 дирижаблей. Дирижабли, традиционное название которых было связано с именем инженера (в прошлом кавалериста), приложившего много усилий для их развития, графа Цеппелина, вызывали наибольшую тревогу. Их огромные размеры (более 700 футов в длину), дававшие им превосходство по сравнению с аэропланами, большая грузоподъемность, набор высоты и маневренность – комбинация этих свойств создавала пугающий образ. Если позже они не оправдали надежд, все же следует помнить о том, какую роль они сыграли в первоначальный период войны. Имея цеппелины и аэропланы, Германия обладала существенным преимуществом. У французов, давших авиации много таких блестящих имен, как Блерио и Фарман, бывших пионерами авиации, было 123 самолета и 10 дирижаблей. У Британии было 113 боевых самолетов, из них 63 сопровождали экспедиционные силы. Простая фраза «эскадрилья улетела во Францию» означала конец британского способа ведения войны и стиля жизни в целом – островной изоляции страны. Неуверенные полеты хрупких британских самолетов на аэродромы во Франции символизировали полеты в темное будущее.

загрузка...
Другие книги по данной тематике

Генри Бэзил, Лиддел Гарт.
Решающие войны в истории

Игорь Мусский.
100 великих актеров

Николай Непомнящий.
100 великих загадок русской истории

Дмитрий Самин.
100 великих архитекторов

Роман Светлов.
Великие сражения Востока
e-mail: historylib@yandex.ru