Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Джеймс Веллард.   Вавилон. Расцвет и гибель города Чудес

Глава 1. Вавилон воспоминаний

Город Вавилон и Вавилонская империя процветали почти два тысячелетия, приблизительно с 2225 г. до н. э. и до завоевания их Александром Македонским в 331 г. до н. э. Можно даже сказать, что Вавилон умер со смертью греческого покорителя мира в стенах этого города. Но до этого он долгие века оставался культурной столицей мира; и даже после того, как он был погребен под грудами камней и само его имя исчезло с карт, о его существовании не забыли. Имя это, казалось, таило в себе нечто волшебное. Евреи считали, что где-то здесь, поблизости, цвел Эдемский сад. Греки располагали в Вавилоне два из семи чудес света. Римляне описывали его как «величайший город, на который когда-либо взирало солнце». А для ранних христиан Великий Вавилон был символом греховности человека и гнева Господня. Таким образом, получается, что именно с рек Вавилона началась вся история западной цивилизации.

Кажется невероятным, что такая крупная и могущественная столица исчезла с лица земли: внешние защитные сооружения Вавилона имели 10 миль в окружности, 50 футов в высоту и почти 55 – в ширину. Но факт остается фактом: к началу нашей эры от Вавилона сохранились одни стены. Он так часто подвергался опустошениям, что к этому времени его покинули все жители, за исключением немногих беженцев, обитавших в развалинах. Царские дворцы были разграблены, храмы превратились в руины, все поросло травой.

А между тем греческий историк Геродот описывает Вавилон как столицу области, наиболее богатой зерном среди всех стран, которые он посетил, и называет его «не только очень большим городом, но и самым красивым из всех городов, которые я знаю». Затем он приводит цифры, довериться которым последующим историкам было трудно: площадь города составляла 15 квадратных миль, то есть 60 миль в окружности. Если он описывает город, окруженный стенами, то это, несомненно, преувеличение; но если считать пригороды, близлежащие поселения и деревни, то оценки Геродота можно признать относительно верными. Другими словами, в зените своей славы Вавилон вполне мог бы сравниться по площади с Центральным Лондоном.

Об огромных размерах Вавилона упоминали и более поздние греческие путешественники, но ко времени римлян город постепенно стал исчезать не только с карт, но даже из памяти людей. Последнее из описаний классических авторов кажется довольно странным: согласно Зосиме, историку эпохи правления Юлиана Отступника, в 363 г. н. э. город превратили в парк диких животных – своего рода заповедник дичи для персидского царя Шапура I. Зосима писал, что стены города все еще стоят, хотя большинство из 360 башен, расположенных вдоль укреплений, обвалились. Эта невероятная судьба, превращение крупнейшего в мире города в зверинец, не оставила равнодушным святого Иеронима, который услышал об этом от одного монаха из Междуречья. Свидетельство Иеронима фактически совпадает с описанием Зосимы – к концу IV в. н. э. Вавилон был оставлен людьми и там поселились дикие звери.

Итак, нам известно, что к 400 г. н. э. сохранились только великие стены, которые за тысячу лет до этого были перестроены по приказу Навуходоносора. Но с падением Римской империи, когда легионы покинули Средний Восток, обрушились и эти тройные бастионы; после чего от Вавилона не осталось ничего, кроме легенд о его былом величии. Причиной этому частично послужило то, что этот город, наряду с другими центрами языческого мира, стал символом греховности человека и гнева Господня для новой и торжествующей секты христиан. Классический пример подобных городов – это, несомненно, Содом и Гоморра; но разве не был и Вавилон проклят пророком Исайей, а Ниневия предана осуждению пророком Наумом? Уверенность в том, что ревнивое божество определяет ход истории и обрекает на разрушение языческий мир со всеми его богами и памятниками, частично объясняет то безразличие к судьбе великих цивилизаций Среднего Востока, которое было распространено в поздний период римской истории, Средние века и т. д., вплоть до XVIII в. Казалось, что Вавилон – город, его люди и его культура, – будучи прокляты самим Иеговой, стал недостоин даже упоминания. Ведь так утверждала Библия – «История народов, написанная Богом, Который указывает в ней, что считает важным, а что неважным. А о Вавилоне он говорит единственно с негодованием». Так пишет вдова Клавдия Рича, первого человека, который в наше время приступил к методическому изучению древней столицы мира.

Относился ли Бог к Вавилону с негодованием или нет – вопрос теологии, на который историки и археологи отвечать некомпетентны; но для тех, кто подобно мистеру Ричу чувствовал себя достаточно квалифицированным, чтобы судить о божественном расположении, пророчество Исайи было убедительным доказательством. Призывая Яхве в свидетели, Исайя предрекает ужасную участь древнему врагу Иудеи:

«Но кто попадется, будет пронзен, и кого схватят, тот падет от меча. И младенцы их будут разбиты пред глазами их; домы их будут разграблены и жены их обесчещены… Луки их (мидян, союзников Иудеи) сразят юношей, и не пощадят плода чрева; глаз их не сжалится над детьми.

И Вавилон, краса царства, гордость Халдеев, будет ниспровержен Богом, как Содом и Гоморра…»

К этому пророчеству Иеремия добавляет характерное для него проклятие:

«И Вавилон будет грудою развалин, жилищем шакалов, ужасом и посмеянием, без жителей».

Неудивительно, что, кроме последних скудных упоминаний классических авторов, мы почти ничего не слышим о Вавилоне. Для ранних отцов церкви, например, этот город был всего лишь символом развращенности языческого Рима, непримиримого врага христиан. А в период раннего Средневековья схоласты и политики были слишком заняты непосредственной угрозой христианству, чтобы позволить себе праздные раздумья о некоем символическом враге. Вавилон был легендой; армии ислама – реальностью.

И вышло так, что размышлять в то время об участи Вавилона мог лишь еврейский ученый – не столько из исторического или археологического интереса, сколько из желания узнать как можно больше о месте, связанном с древней религиозной историей своего народа. В 1160 г. рабби Вениамин[1] покинул свой дом в Северной Испании, чтобы собственными глазами увидеть город, где его предки страдали в плену и пели: «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе, на вербах посреди его повесили мы наши арфы»[2]. Вениамин добрался до Венеции, где сел на корабль, отправляющийся в Константинополь; в 1161 г. он достиг Мосула, расположенного на территории современного Ирака. Близ Мосула находятся развалины Ниневии, о чем, вероятно, еврейской общине города было известно всегда; но мы не знаем, посетил ли это место рабби Вениамин. Из Мосула он отправился вниз по Тигру к Багдаду, где нашел двадцатитысячную еврейскую колонию, а поблизости, в Хиллахе, еще одну десятитысячную общину. Хозяева рассказали ему, что здесь до сих пор можно увидеть дворец Навуходоносора и «печь, раскаленную огнем»[3], в которую бросили Ананию, Мисаила и Азарию. Впрочем, как было добавлено, люди боятся посещать эти места из-за змей и скорпионов. Более того, багдадские евреи утверждали, что их синагога была построена самим Даниилом, доказывая, что они обитают здесь со времен их завоевателя Навуходоносора. Рабби также показали сооружение, которое он называет «Башней рассеянного поколения» – иными словами, Вавилонскую башню. Вениамин утверждает, что в «основании она две мили, шириной 240 ярдов, а высотой 1000 футов», и добавляет, что она была поражена «небесным огнем, который расколол Башню до самого основания».

Все это доказывает, что Вениамина ввели в заблуждение и посетил он вовсе не то место, где был расположен Вавилон; скорее всего, это был один из огромных холмов из глины и камней, которые часто встречаются на равнине Месопотамии между Тигром и Евфратом. Развалин древних городов там на самом деле так много, что идентифицировать их смогли лишь спустя столетие систематических раскопок, причем многие названия до сих пор вызывают сомнение. Первые картографы, например, совершенно не представляли, где нужно располагать Вавилон и Ниневию. Если бы картографа XVI в. спросили, где находился Вавилон, он ответил бы: на реке Тигр, в месте, именуемом Багдад, – и совершил бы ту же ошибку, что и рабби Вениамин. А ведь он в то время фактически был единственным авторитетом в этом вопросе. Дело в том, что немногие путешественники, которым удавалось пересечь Сирийскую пустыню, вообще не имели четкого представления, где они побывали и что видели. Типичный пример этого – свидетельство немецкого ботаника Леонарда Раувольфа, который посетил Багдад в 1575 г. и утверждал, что видел развалины Вавилона милях в сорока к западу от Багдада (то есть в 60 милях к северу от его реального местоположения). Раувольф писал, что там до сих пор можно видеть «башню Вавилона, которую дети Ноя (первыми населившие эти страны после потопа) начали возводить к небесам…». Но когда он добавляет, что эту башню населяют насекомые размером больше ящериц, с двумя головами и разноцветными пятнами на спине, то читатель начинает сомневаться в его компетентности натуралиста, не говоря уже о географии.

Но, как уже говорилось, равнина между Тигром и Евфратом буквально усеяна развалинами крупных городов древности; путешественники былых времен просто не имели возможности и средств установить, какой город скрывается под определенным холмом. Кроме того, большинство из них были вовсе не историками, а, как и в случае с англичанином Джоном Элдредом, обычными купцами, идущими на риск ради поиска новых рынков. В качестве перспективной сферы влияния Элдред выбрал Средний Восток и «во вторник на Масленой неделе, 1518 года, отбыл из Лондона на корабле по имени «Тигр» в компании шести или семи других достопочтенных купцов». По окончании странствий по всему Среднему Востоку, длившихся семь лет, он возвратился в Англию весьма богатым человеком, «благополучно прибыв на реку Темзу 26 марта 1588 года на «Геркулесе» – самом богатом товарами корабле английских купцов, когда-либо подходившем к берегам этого королевства».

Повествование Элдреда о своих похождениях особо занимательно: ведь он увидел Средний Восток в расцвете торговой славы великих караванов, идущих из Индии, и сам в Багдаде присоединился к направляющемуся в Алеппо через Сирийскую пустыню каравану в четыре тысячи верблюдов, навьюченных пряностями и другими богатыми товарами. Но особенный интерес для нас представляет его рассказ о руинах Вавилона, которые он называет «старинной башней Вавилона». Судя по воспоминаниям Элдреда, он видел ее «множество раз», пересекая равнину от Евфрата до Тигра; но теперь-то мы знаем, что это были развалины касситского города Акар-Куф, зиккурат которого до сих пор остается одной из туристических достопримечательностей Ирака. Некролог на надгробной плите Элдреда в церкви Грейт-Саксема, графство Суффолк, выдержан в более осторожных тонах; если он и не видел развалин самого Вавилона, то уж точно побывал в Вавилонии, как и сообщает нам следующее четверостишие:

В земле, что зовется Святой, побывал я,
И землю, где был Вавилон, повидал я;
Немало святых я встречал на пути,
Но жаждало сердце Христа обрести.[4]

Но вот эпоха случайных путешественников, таких, как рабби Вениамин, Леонард Раувольф и Джон Элдред, миновала. Мистицизм Средневековья уступал дорогу скептицизму Века Разума. И в уединении своих библиотек и кабинетов ученые стали задаваться вопросами о реальной роли Вавилона в истории Древнего мира. Эти поиски заставили их усомниться даже в правоте Библии, которая до тех пор считалась основным источником информации о легендарной империи. Правдиво ли повествование Ветхого Завета о том, что Вавилон и Ниневия были разрушены вследствие Божьего гнева из-за их порочности? Другими словами, люди интеллектуального уровня Вольтера, Руссо и Гиббона не разделяли теоцентрический взгляд на историю. Холодный критицизм этих новых философов, в особенности деистов, непосредственно повлиял на историческую науку, поскольку они ставили под сомнение роль религии, божественное право королей и даже саму природу божества. И подобно тому, как астрономы осмелились утверждать, что Земля – это вовсе не центр мироздания, историки заявили, что Библия больше не является неоспоримым источником всего знания, это всего лишь одна из записей в обширных анналах человечества.

Таков был новый «научный» подход Карстена Нибура и его коллег, которых король Дании Фредерик V отправил исследовать Египет, Аравию и Сирию. Эти ученые руководствовались фактами, а не легендами. Когда Нибур обнаружил в окрестностях великих холмов близ Хиллаха на Евфрате множество кирпичей с надписями, то пришел к выводу, что это остатки одного из великих вавилонских городов. А возможно, и самого Вавилона – ведь он уже опознал место Ниневии у Тигра, близ современного города Мосула! Нибур, лишенный помощи и общества коллег, которые болели в течение всего года, не смог обследовать участок Хиллаха. И тогда он, что характерно для XVIII в., призвал товарищей-ученых продолжить его начинание.

Этот призыв не остался без ответа – в 1771 г. французский ученый, астроном Жозеф Бошан, монах бенедиктинского ордена, посетил холм Хиллаха, к которому было приковано внимание Нибура, а также еще один холм под названием Эль-Каср («Замок»). Именно под этим холмом в 1899—1912 гг. немецкий археолог Роберт Кольдевей сделал величайшие находки. В своих письмах французским коллегам аббат Бошан заложил основы новой науки, которую впоследствии назвали ассириологией, – науки, занимающейся изучением ассиро-вавилонско-шумерской цивилизации. Нанятые аббатом рабочие для раскопок кирпичей в холме Хиллаха сообщили ему, что обнаружили большие, толстые стены и комнаты, в которых находились глиняные сосуды, гравированные мраморные плиты и бронзовые статуи. Одна из комнат была украшена изображениями фигур коров на глазурованных кирпичах (по всей видимости, напоминающих изображения быков, выполненных в технике эмали, которых позже обнаружил Кольдевей вдоль Дороги процессий); на других кирпичах, как говорили рабочие, были изображения львов, солнца, луны и т. п. Все эти замечательные находки были отброшены как ненужные, так как рабочие искали только твердые обожженные кирпичи. (Такие кирпичи выкапывали еще с римских времен, и, когда в 1899 г. здесь появился Кольдевей, он узнал, что за последние двадцать лет строители, сооружавшие плотину, растащили немало кирпичей из холма Эль-Каср и продолжали добывать их, пока он раскапывал «Вавилонскую башню».) К счастью для последующих поколений, глиняные и бронзовые статуи и цилиндрические печати с надписями казались им бесполезными и они выбрасывали их в кучи мусора. По всей видимости, их невежество повлияло на мнение аббата де Бошана, и он написал, что не пытается приобрести подобные цилиндры, «поскольку мне сказали, что их там много, что вряд ли какие-то из них представляют особую ценность».

Однако ученые в Европе не разделяли такого мнения – в частности, историки, которые желали получить важные исторические свидетельства, не имея возможности собственными глазами увидеть «книги вавилонян». Англичане, накануне золотого века своей интеллектуальной и имперской экспансии, особенно страстно пытались приобрести эти цилиндры, а также камни с надписями, всячески стараясь претворить это желание в жизнь в манере, характерной для последнего десятилетия XVIII в. В частности, генеральный директор Ост-Индской компании, «будучи информирован о том, что возле города Хиллаха на Евфрате находятся остатки очень большого и великолепного города, предположительно Вавилона», приказал своим представителям в Басре на берегу Персидского залива приобрести образцы вавилонских кирпичей с надписями и отослать их в Лондон. Эти образцы прибыли в начале 1801 г., и с этого момента началось систематическое изучение вавилонской истории.

Такое бурное развитие новой науки возникло во многом благодаря интересу, вызванному публикацией небольшой книги Иосифа Хагера «Диссертация о недавно открытых вавилонских надписях». Доктор Хагер был типичным представителем новой Европы: либералом, интернационалистом, гражданином мира. Он родился в Германии, обучался в Вене, путешествовал по всей Европе, писал и свободно говорил на немецком, французском, итальянском и английском, а затем решил изучать китайский язык. Типичными для того времени были и его интеллектуальные баталии с коллегами, из-за которых он вынужден был оставить пост в Национальной библиотеке и покинуть Париж. В 1790-х и 1800-х годах вопросы науки обсуждались столь же серьезно, как в наши дни политические дела. Пожалуй, вопросы гуманитарных наук в то время на шкале человеческих ценностей занимали даже более высокое место, чем политика, так что свободному обмену знаниями не могли помешать даже войны.

В такой воодушевляющей атмосфере интеллектуальной свободы теория Хагера о том, что вавилонский язык и забытая цивилизация ждут своего нового открытия, быстро преодолела все границы и нашла признание в университетах и академиях всех европейских стран. Ученый доктор с превосходным знанием языков смог указать три важные особенности, необходимые для дешифровки языка, на котором никто еще не мог прочитать ни слова.

1. Знаки в виде стрелочек или клиньев (сейчас вавилонскую письменность называют клинописью) представляют собой письменные знаки, а не орнамент или изображения цветов, как ранее предполагали некоторые ученые.

2. Эти знаки использовались не только в Персии, но и в Вавилоне, культура которого предшествовала культуре Персии.

3. Их следует читать горизонтально и слева направо. Именно благодаря этим кратким заметкам и был позже дешифрован загадочный язык потерянной цивилизации. А после того, как было положено начало чтению надписей, поиск самой Вавилонии, ее городов и остатков ее памятников стал одной из целей великих исследований XIX в.

загрузка...
Другие книги по данной тематике

А. Кравчук.
Закат Птолемеев

Пьер Монтэ.
Египет Рамсесов: повседневная жизнь египтян во времена великих фараонов

Д. Ч. Садаев.
История древней Ассирии

И. В. Рак.
Египетская мифология

Е. В. Черезов.
Техника сельского хозяйства Древнего Египта
e-mail: historylib@yandex.ru