Глава 8. ИМПЕРСКИЙ ПЕРИОД

Империя инков, от которой и получил свое название этот период, расширилась от незначительных территорий до предельных размеров приблизительно за 90 лет и в процессе этой экспансии вышла за пределы перуанской области, охватив многие земли Эквадора на севере и Чили на юге. Это была истинная империя – термин, который должным образом не может быть применен ни к какому-либо другому древнему американскому государству, кроме Чиму. Но необходимо еще раз подчеркнуть, что особенности, составлявшие инкскую культуру и империю, есть результат постепенного роста перуанской цивилизации, который мы проследили с самого начала, а не были привнесены откуда-нибудь извне.

Имя Инка, как будет замечено позже, используется в различных значениях, но своим происхождением оно обязано группе племен, живших в окрестностях Куско до XV столетия и говоривших на языке кечуа. Глиняная посуда инков и другие материальные свидетельства того времени очень отличаются от всех других предметов аналогичного назначения, которые предшествовали им в Куско, доказывая тем самым, что они, должно быть, проникли туда из какой-нибудь другой области. Это предположение поддерживается легендой, не раз публиковавшейся в печати и касавшейся вопроса происхождения вышеупомянутых предметов. Суть этой легенды состоит в том, что однажды некие четыре брата и четыре сестры со своими единомышленниками вышли из пещер, располагавшихся где-то в восемнадцати милях к юго-востоку от Куско, и отправились в неспешное путешествие в поисках лучших для жизни земель. Они несли с собой золотой посох и им проверяли глубину почвы. От трех из братьев странники различными способами избавились, а оставшийся в одиночестве четвертый по имени Манко Капак со своими тремя сестрами выбрал для житья местность Куско и после высылки оттуда его исконных жителей основал там город. И хотя это всего лишь легенда, но первый правитель Куско, о котором имеются более или менее достоверные данные, носил имя Манко Капак.

Место, откуда в действительности прибыли инки, неизвестно. Но нет никаких причин предполагать, что они пришли весьма издалека. И происходили они, скорее всего, из той же самой зоны нагорья, где и поселились, а не прибыли с побережья. Летописцами XVI и XVII столетий были зарегистрированы различные версии списка их правителей. Роув исследовал их все и пришел к заключению, что на список из тринадцати имен, начинающихся с Манко Капак и заканчивающихся Уайна Капак и его двумя сыновьями Хуаскаром и Атахуальпа, вполне можно полагаться. При исследовании этого списка он пришел к выводу, что правление инкской династии в Куско началось приблизительно в 1200 г.

Во время своих археологических раскопок Роув нашел там свидетельства раннего инкского периода, который был определен как время между их первым поселением и началом их великих завоеваний в XV столетии. Он обнаружил основы стен из грубого камня, захоронения и скопления бытового мусора. Бытовая посуда сделана из глины, зачастую очень грубо, но попадаются и сосуды, раскрашенные терракотовой пастой черного или черного с красным цвета, нанесенного непосредственно на глину или на белый ангоб. Орнаменты полностью геометрические и мало чем отличаются от поздней инкской посуды, но только не так тщательно выполнены. Формы посуды также подобны более поздним. Вообще же посуда не очень примечательна, а ее ценность состоит лишь в факте, что она является предшественницей поздних типичных стилей инков. Найдено очень небольшое количество изделий из металла, но встречались ножи из сланца и инструменты из кости. В захоронениях найдены скорчившиеся сидящие мертвецы, завернутые в ткань или циновки, подобно спеленатым мумиям с побережья, и сохранились они лишь благодаря своему удачному расположению в каменных могилах в форме улья, устроенных в трещинах и утесах.

Подобно большинству перуанских индейцев нагорья, инки были довольно низкорослыми и коренастыми – в среднем их рост приблизительно составлял 5 футов 3 дюйма – с широкими плечами и грудью. Такое телосложение характерно для людей, живущих в разреженной атмосфере высоких Анд. Они имели коричневую кожу, прямые волосы, довольно широкое лицо с выдающимся носом – прямым или с небольшой горбинкой – и небольшое количество волос на лице. Прибрежные народы очень походили по внешности, но обычно имели более стройную фигуру.

В течение первых двух столетий после их поселения в Куско инки, видимо, время от времени ввязывались в грабительские набеги и незначительные войны с соседними племенами, но никаких постоянных завоеваний в это время не было. Другие племена занимались подобными же делами, и к началу XV столетия наиболее видными среди них были племена лупака и колла в бассейне Титикака, а также кечуа, примыкавшие к инкам на северо-западе, и чанса южнее. Кечуа, вероятно, имели общий с инками язык и были дружественны с ними. Лупака и колла враждовали друг с другом, и Виракоча, восьмой из династии инкских правителей, заключил союз с лупака; это событие, надо полагать, ознаменовало собой начало влияния инков в области Титикака. Тем временем чанса победили кечуа и подготовились к нападению на инков, как раз когда Виракоча был стар и слаб. Он с сыном и наследником Урконом оставили Куско, расположившись в более безопасном месте, но другой его сын, впоследствии император Пачакути, отказался оставлять город и оказал отчаянное сопротивление наступавшим. Чанса были отражены и разбиты, оставив инков на положении победителей. Считается, что Пачакути короновали в 1438 г., и с тех пор начались великие завоевания инков.

В отличие от предыдущих войн в данном районе, военные кампании инков не были простыми набегами, их завоевания объединились и стали постоянными. Будучи людьми нагорья, инки, естественно, покорили свою собственную местность, и Пачакути примерно к 1460 г. расширил границы своей империи от озера Титикака на юго-востоке до озера Хунин на северо-западе. Его сын Топа Инка, ровня ему во всех отношениях, был тогда достаточно взрослым, чтобы править вместе с отцом. Они значительно увеличили и сплотили свою империю. Топа Инка пробился на севере к Кито, откуда вторгся в центральную часть эквадорского побережья около Манта, места, где располагалось некое известное святилище. Оттуда он, как считают, произвел набег на некие острова, переправился туда на плоту, сделанном из бревен бальсы. Суда этого типа были особенно типичны для тогдашнего Эквадора, так как это дерево растет там в изобилии. История эта вполне может быть отнесена к острову с названием Ла-Плата, который виден из окрестностей Манта (там были найдены свидетельства пребывания инков), или же, но с меньшей вероятностью, к Галапагосским островам (там были найдены перуанские прибрежные глиняные черепки, вероятнее всего, из области Чиму). После вышеописанных завоеваний Топа Инка напал на империю Чиму с севера – направление, откуда меньше всего ожидался противник, – и без особых трудностей подчинил ее, продолжая продвижение на юг к Пачакамаку.

Хотя некоторые племена, подобно каньари Эквадора, оказывали ожесточенное сопротивление инкам, их завоевания не всегда принимали форму вооруженной борьбы, иногда, чтобы вызвать подчинение врага, – вполне хватало и дипломатии в форме комбинации угроз и обещаний, поддерживаемых подходом организованной армии. Вот что пишет профессор Биллей о Чиму: «…системы ирригации великих долин были высокоспециализированными средствами для поддержания жизнеобеспечения населения, из-за этой специализации они были уязвимы для нападений и разрушений. С ростом городского населения в более поздние периоды города, заключенные в узкие оазисы долин, стали представлять собой легкую добычу для скорых на подъем горцев». Создается впечатление, что, когда Чиму покорился, побежденным позволили продолжать жить прежней жизнью; фактически, как предполагают современные авторы, культура Чиму повлияла на инков гораздо больше, чем инки на Чиму, так что многие черты, присущие поздней империи инков, были заимствованы у этого прибрежного государства. Даже после его поглощения их империей черный стиль глиняной посуды Чиму, смешавшись с инкскими формами, длительное время распространялся на юг на побережье и был найден в больших количествах в раскопках, относящихся к инкским временам в южных долинах Чинча и Ика. Как сказал много лет назад Крёбер, ни исконный стиль Куско, ни местное Чиму не получили широкого распространения; но смешение этих двух стилей, где преобладали изделия черного цвета, заполнило Перу незадолго до Писарро^[3].

В то время как Топа Инка был занят в военных кампаниях, Пачакути интересовался главным образом организацией империи, перестройкой Куско, возведением святилищ и зданий в его окрестностях и занимался всем этим до тех пор, пока не оставил империю своему сыну, будучи уже в преклонном возрасте. Это произошло приблизительно в 1471 г. В то же самое время Топа Инка предпринял новую экспедицию против южного побережья Перу и, после того как стал императором, вторгся на равнины к востоку от Куско. Однако вскоре он вынужден был повернуть обратно и подавить восстание племен аймара в области Титикака во главе с колла и лупака, ставших теперь союзниками. Затем он вторгся и завоевал нагорье Боливии и Северо-Западной Аргентины, после чего спустился в Чили, где и установил южную границу империи на реке Мауле, проходящую приблизительно по 35-му градусу южной широты.

Топа Инка умер около 1493 г., и его наследником стал сын Уайна Капак – последний абсолютный правитель империи. Он потратил много времени на упорядочивание административных функций и подавление незначительных восстаний, но также завоевал и Эквадорское нагорье, лежащее к северу от Кито. Это произошло после ожесточенной битвы на берегах озера, все еще называемого на языке кечуа Ягуар-Коча, или Кровавое озеро. Уайна Капак расширил свой доминион также и на прибрежной равнине Эквадора и присоединил остров Пуна в заливе Гуаякиль, но части побережья между этими местами и Манта так никогда ему не подчинились. Перед своей смертью от мора в 1527 г. он услыхал о прибытии в Тумбез первой испанской экспедиции. Конец этой истории хорошо известен – Хуаскар стал императором, а его сводный брат Атахуальпа успешно восстал против него и был захвачен в плен Писарро как раз в момент своего триумфа.

Везде, куда проникли инки, сохранились материальные свидетельства их присутствия. Многие из их построек исчезли с лица земли, но их образцы, тем не менее, все еще могут быть найдены в различных, весьма отдаленных друг от друга местах. Присущая им постоянная особенность – это открытые здания с трапециевидным дверным проемом, нишей или окном, возведенные из самана на побережье или из камней в горной местности (фото 1, 71). Среди прибрежных примеров, которые можно упомянуть, – «дворец» в Ла-Сентинела в долине Чинча, где, возможно, был еще храм Солнца с сопутствующими зданиями, построенный для того, чтобы затмить собой древнее святилище в Пачакамаке. В холмистых районах развалины построек инков найдены на далеком севере вплоть до места Ингапирка в провинции Канар на юге Эквадора.

На своей родине с центром в Куско инкская каменная кладка имеет несколько разновидностей, и одно время полагали, что они отличаются в зависимости от возраста, теперь же считают, что все эти варианты кладки были известны начиная с Великого периода в XV столетии и различия их, прежде всего, носят функциональный характер. Есть два главных типа кладки: первый – когда кладка составлена из многоугольных блоков обычно большого размера, второй – когда кладка состоит из правильных рядов довольно небольших прямоугольных блоков с утопленными соединениями. Многоугольный тип используется в основном для массивных стен ограждений, и из главных сохранившихся террасных стен такого рода лучшим примером являются три вала большой крепости Сакксаиуаман (фото 70), которая возвышается над Куско. Камни этой крепости достигают двадцати футов в высоту. Прямоугольный же тип кладки вообще применяется для строительства зданий, и самой примечательной из всех его разновидностей является плоская, без утопленных соединений кладка, использующаяся для особых зданий (фото 69). Пример последнего – известная изогнутая стена у доминиканской церкви в Куско, которая стояла там до землетрясения 1950 г. Другой замечательный тип принадлежит зданию, которое, видимо, было важным культовым сооружением в таком отдаленном городе, как Мачу-Пикчу (фото 1). Модификацией многоугольной кладки является тип кладки из намного меньших многоугольных камней, иногда описываемый как ячеистый; он также использовался при постройке зданий и террас. В отдельно взятой стене можно иногда отметить сразу несколько типов кладки, например, прямоугольная может использоваться для обкладки с обеих сторон дверного проема, тогда как вся остальная часть стены выполнена ячеистой кладкой. Все эти замечательные виды каменной кладки использовались главным образом для общественных зданий, напоминавших дворцы инков, а также для храмов и Домов избранных женщин (фото 69), называемых повсюду Девственницами Солнца. Жилье же чаще всего имело кладку из разных по размеру камней, замешенных на глине, и из брусков дерна или самана. Роув предположил, что многоугольная каменная кладка явилась своего рода дальнейшим развитием каменной кладки из разных по размеру камней, в то время как прямоугольный тип кладки с утопленными соединениями имел своим прообразом кладку из дерна.

Во всех образцах высококачественной кладки камни полностью совпадают друг с другом и не выступают за поверхность стены, несмотря на то что самый мягкий камень, используемый в районе Куско, сопоставим по твердости с содержащим углерод известняком из Йоркшира, а многие из них – просто камни скальных пород, которые намного тверже. Эти камни, как полагают, первоначально грубо обтесывались каменными кувалдами, а потом отшлифовывались песчаником, но, каким бы ни был этот метод, уверение в том, что щели между камнями так малы, что туда нельзя вставить даже лезвие ножа, не является преувеличением. Многие из камней, очевидно, были доставлены издалека, и самые внушительные глыбы, включенные в испанские здания Куско, или руины, стоящие в запустении в другом месте того же самого района, свидетельствуют о наличии у инков организованного труда многих и многих людей. Здания впечатляют своей массивностью и великолепной внешней отделкой, интерьеры же украшены довольно скудно, хотя известно, что соломенные крыши имели весьма затейливую отделку. Трапециевидные ниши главным образом находятся внутри зданий, а резьба на зданиях встречается чрезвычайно редко, нет фактически никаких ее примеров, кроме нескольких очень маленьких змеек и пум на некоторых зданиях в Куско.

С другой стороны, бытовые предметы могут быть выполнены с некоторой долей выдумки. Плоскодонные каменные блюда – типичный инкский предмет, и многие из них несут на себе изображение змеи на внешней стороне или имеют фигурки в форме животных вместо ручек. Приведенный в книге пример (фото 64) исключителен не только из-за сложного барельефного орнамента, но и представляет особый интерес из-за изображенной на нем женщины, прядущей с веретеном, поскольку она прядет точно так же, как современные женщины нагорья повсюду в Центральных Андах. Возможно, хотя и маловероятно, что это блюдо принадлежит к временному периоду после завоевания, этот метод прядения почти наверняка использовался в горной местности во времена инков, хотя более легкое веретено, изображенное на блюде, всегда было популярно на побережье. Резьба на этом блюде исполнена довольно грубо и статично, но некоторые другие образцы подобного типа являются настоящими произведениями искусства, например, маленькие каменные фигуры альпака (фото 63) с цилиндрическим отверстием в задней части, найденные захороненными на полях. Грубые глиняные фигурки альпака все еще используются для церемоний по повышению плодородия близ Куско и впоследствии захораниваются во дворах, где содержатся животные, поэтому представляется вполне вероятным, что найденные каменные фигурки использовались когда-то для той же самой цели.

На своей родине в Куско глиняная посуда инков отличается превосходным качеством, изготовляется из стандартного сырья и имеет стандартные же формы. Найденные горшки для приготовления пищи, а именно: сосуд с основанием-подставкой, широкой ручкой в виде петли и крышкой, два варианта треноги, один кувшин и другой, весьма оригинальный сосуд с боковым сливом – были выполнены из обычной красной глины, но более характерны для этого периода изделия с росписью. Они хорошо отшлифованы и обычно многоцветны, при этом предпочтение отдается красному, белому, черному и желтому цвету, но можно встретить и оранжевый, особенно в провинциальном исполнении, например в районе близ озера Титикака. Существует очень много разновидностей посуды, но все они могут быть объединены под одним родовым названием – полихромная роспись Куско. Некоторые сосуды украшены правильными рядами или хаотично нанесенными по всей поверхности небольшими окрашенными стилизованными изображениями животных, птиц или насекомых. Но такие рисунки далеко не типичны, гораздо чаще встречаются геометрические мотивы, например ромбовидные, в шашечку, состоящие из параллельных полос или пересекающихся заштрихованных участков и крестов.

Очень часто можно встретить также рисунок в виде скелета рыбы, состоящий из центрального хребта и ряда параллельных ребер-линий, заканчивающихся с обеих сторон кружочками; возможно, однако, что это стилизованное изображение растения. Если говорить о формах сосудов, то наиболее типичной является кувшин под названием арибалл (фото 67), с коническим основанием и высоким, расширяющимся кверху горлышком. По сути, это был большой кувшин для воды, а возможно, и чичи – кукурузного пива, которое все еще достаточно широко распространено в Андах. Этот кувшин предназначался для переноски на спине, для этого использовали веревку, которую продевали через две вертикальные ручки и небольшой выступ под горлышком; этому выступу обычно придавали форму головы животного. Очень многие изделия изготовлялись небольшого размера, вплоть до миниатюр высотой всего шесть дюймов (фото 65). Другой тоже очень типичной формой посуды было мелкое блюдце с ручкой в виде птичьей головы или реже в форме петли на одном конце и выступе напротив нее. Кувшины и бутылки с ручками в виде простой ленты были также достаточно широко распространены (фото 66), часто встречались и сосуды керо с прямыми стенками, последние изготовляли также и из древесины и украшали инкрустированными лаковыми цветными рисунками, на которых изображали различные сценки и отдельные фигуры. Везде, где жизнь протекала по законам инков, найдены сосуды описанных форм, но производились они, тем не менее, с некоторыми изменениями и из местных материалов. Таким образом, находка арибалла с низким горлышком и без выступа представляется весьма обычной. Сделан он был в Чиму из черной глины и украшен барельефом. В Чили и арибаллы и блюдца изготовляли с местным полихромным орнаментом. Местные формы тут также претерпели изменения под влиянием культуры инков; например, высокое горлышко с широким бортиком, позаимствованное у арибалла инков, часто встречается у сдвоенных свистящих кувшинов в районе Чиму, эта форма сохранялась и во времена после испанского завоевания, поскольку находят сосуды этой формы из европейского бутылочного стекла. Мы уже упоминали о широком распространении смешанного стиля инков Чиму.

В использовании металлов главным новшеством, связанным с инками, было распространение бронзы по всей империи, она проникла даже в такие отдаленные места, как Эквадор. Инструменты и оружие отливались из меди и бронзы, и формы их, особенно связанные с инками, были разные: плоские, трапециевидные топоры-лезвия с проушинами, чтобы закрепить лезвие к ручке, а также туми, или нож с ручкой, расположенной под прямым углом к лезвию. Упомянутые металлы использовались также для создания декоративных и церемониальных предметов типа булавок и статуэток. Это были единственные металлы, доступные простому человеку, золото и серебро же предназначались императору, привилегированной знати и шли на церковные нужды. Большинство доживших до нашего времени предметов сделано из тонкого металлического листа, выкованного в нужную форму, но из рассказов летописцев становится ясно, что иногда они делались и цельнолитыми. Характерные для инков предметы из этих металлов – небольшие статуэтки, изображающие мужчин, женщин (фото 48), а также лам и альпака.

Империя расширялась с большой скоростью, и, поскольку она росла, была создана необходимая социальная организация. Император в главе ее являлся абсолютным монархом, и долгое время им был сын, хотя не обязательно старший сын своего предшественника. Хотя имя Инка часто присоединяется к его званию без всяких дополнений, полное имя императора звучало Сапа Инка, что означало «уникальный Инка», хотя он имел и другие имена, включая Интипа Кориа – Сын Солнца, из-за его предполагаемого прямого сошествия с солнца, – на основании чего ему поклонялись как богу в течение жизни, так же как и после его смерти. Его деспотизм был лишен великодушия, он беспокоился о материальном благосостоянии своих людей, зная, что это необходимо для процветания государства и его же собственного благополучия. Император имел главную жену, Койа, – его родную сестру, но у него было много жен рангом пониже, от которых он имел много детей.

Потомки мужского пола каждого императора формировали то, что называлось королевским айлью, они и составляли главную аристократию, т. е. чистокровных инков. Слово «айлью» обозначает группы, на которые делилось большинство андских племен; айлью являлись группами родственников или семейств, объединенных родством по мужской линии, и браки заключались в пределах этих групп. Иногда такая группа называлось кланом, но она не была кланом в строгом смысле, так как кланы объединены родством по женской линии и экзогамны. Инки использовали айлью побежденных племен, перегруппировывали их, если это было необходимо, чтобы делать деревенские общины более удобными в управлении, так что эти общины имели переменный размер, а иногда становились просто группами не связанных между собой семейств. Каждый айлью располагал землями, которые делились на три части, одна часть для императора, вторая – для Солнца и третья – непосредственно для айлью; культивирование первых двух частей было нормальной формой тогдашнего налогообложения, и полученная таким образом продукция использовалась для обслуживания правителей и религиозных нужд. Айлью группировались в области, и в пределах каждой области они разделялись на две, а в больших областях на три части, аналогичные верхней, или ханан, и низшей, или хорин, изначальным составляющим племен инков. Области, в свою очередь, были сгруппированы в известные четыре четверти империи: Чинчасуйу – на северо-западе, Куннтисуйу – на юго-западе, Антисуйу – на северо-востоке и Колласуйу, включая область Титикака, – на юго-востоке, которые сходились вместе в Куско по линиям, направленным приблизительно с севера на юг и с востока на запад.

Администрация областей, равно как и меньших отделов империи, требовала множества должностных лиц, и ко времени испанского завоевания появился двойной благородный класс – собственно инки, которые удерживали наиболее высокие посты, и менее уважаемые – кураки. Чистокровных инков, входящих в королевские айлью, было много, и все же они не могли занять все высокие посты, и Пачакути создал новый привилегированный класс инков из других кечуаязычных племен. Всех их можно было распознать по особенным головным повязкам и большим серьгам, за что испанцы назвали их орехонес, или «большие уши». Кураками стали вожди некоторых побежденных племен, безоговорочно подчинившихся инкам, они имели под своим руководством административные единицы численностью в сотни и более налогоплательщиков. Оба вышеупомянутых класса были наследственными и освобождались от налогообложения.

Все четыре четверти империи и ее провинции управлялись инкской знатью, и в пределах областей айлью были сгруппированы и разделены в общности, составлявшие приблизительно 10 тысяч, 5 тысяч, 1 тысячу, 500 и 100 налогоплательщиков или семейств, каждая под руководством своего курака соответствующего положения. Под их руководством находились ненаследственные должностные лица, несшие ответственность уже за 50 и 10 налогоплательщиков. Далее население разделялось на двенадцать возрастных групп, каждая с определенными обязанностями и привилегиями. Как уже отмечалось, нормальной формой налогообложения была сельскохозяйственная работа, но существовал также специальный трудовой налог – мита, служба в армии, строительство дорог, обустройство шахт и выполнение других общественных работ. Ремесленники и специалисты платили дань продуктами своего труда или применением способностей, например посыльные, имевшие свои посты на дорогах и отправлявшие почтовые сообщения от одного поста до другого, были задания и для обработчиков металла и ткачей. Такие работники поддерживались из общественных кладовых, а у тех, кто временно находился далеко от дома или выполнял задачи мита, их айлью возделывал земли и поддерживал их семейства. Эта система была столь эффективной, что, полагают, инки взимали мита для выполнения ненужных задач, лишь бы отвлечь людей от безделья и беспорядков.

Женщины также не освобождались от организации и контроля. Специальные должностные лица регулярно посещали деревни, чтобы осмотреть всех девочек, достигших возраста приблизительно десяти лет. Они делили их на две группы; тех, которые обещали стать красавицами, отсылали для получения образования в специальные учреждения государства или оставляли для совершения обряда жертвоприношения, производимого в особых случаях или в критической ситуации, например при вступлении на престол или при серьезной болезни императора. Оставшиеся должны были в свое время выйти замуж за мальчиков по распоряжению курака деревни, который подбирал семейные пары. Отобранных же девочек помещали в женские монастыри под названием Аккла Хуаси (Дома избранных женщин), в столицы провинций или в Куско (фото 69). Там они изучали такие ремесла, как прядение и ткачество, кулинария. Девочки, предназначенные для жертвоприношения, считались удачливыми, так как им обеспечивалась беззаботная и комфортная жизнь в потустороннем мире. Другие были разделены на тех, которые милостью императора сделаются в свое время женами знати или успешных воинов, и на мамаконас – не главных жен или служанок императора, имелись и такие, которым предписывалось вечное целомудрие, их посылали в храмы и святилища. Среди тех, кто обслуживал императора, были высококвалифицированные ткачихи, они делали для него прекрасную одежду.

Рис. 13. Фрагмент кипу – приспособления инков для счета

Подсчет людей и их продукции требовал специального класса бухгалтеров, или кипукамайок, обученных счету чисел по кипу^[4] – связке верениц нитей различной толщины и цвета, на которых различные числа обозначались узлами разных размеров. Маловероятно, что они могли использоваться для чего-либо другого, кроме подсчета чисел, и отчеты о таком товаре, как количество кукурузы или чича, видимо, расшифровывались одними кипука-майок, а перепись населения – другими. Те же самые бухгалтеры, как полагают, использовали абак с десятичной системой – в отличие от двадцатиричной арифметики майя. Разновидность кипу все еще используется андскими пастухами, чтобы подсчитывать стада, но дошедшие до нас древние примеры – все взяты из прибрежных могил. Большинство из них датируется инкским периодом, но идея эта может быть столь же стара, как Мочикская культура, так как похожие на кипу предметы изображены на некоторых глиняных горшках этой культуры. Нет никаких сведений о какой-либо системе мер и весов среди инков или других перуанских народов, и методы, которыми измерялись соответствующие величины, неизвестны. На побережье были найдены маленькие весы с поперечным брусом, к концам которого подвешены чашки весов порядка шести дюймов длиной. Они выполнены из искусно вырезанной кости, древесины или металла и принадлежат различным временным периодам. Такие весы могут использоваться только для очень маленьких предметов, возможно для драгоценного материала. Кроме местного обмена, во времена инков не существовало никакой торговли, так как передвижение и распределение продовольствия и других предметов потребления управлялись государством и их транспортировка входила в обязанности мита. Не было также никаких денег.

Наиболее важным фактором в консолидации и поддержании империи считалась система дорог. Кое-что об этом уже говорилось в связи с Чиму, и прибрежная дорога инков, которая пересекала все побережье от Тумбеза до Арекипы и, возможно, продолжалась дальше в Чили, вероятно, в значительной степени состояла из старых дорог прибрежных государств, измененных и продолженных, где это необходимо. Еще более важной для инков была высокогорная система дорог и их ответвлений, которые соединялись во многих пунктах с дорогой побережья. Во времена своего расцвета эта дорога простиралась от северной границы Эквадора, вела вниз через Кито, Кахамарку, Куско и другие города к озеру Титикака, где она разветвлялась: одна развилка уходила на северо-восток от озера, через Боливийское нагорье к Северо-Западной Аргентине, а другая шла по противоположной стороне озера и в конце концов достигала чилийского побережья. Ответвления соединяли главную дорогу с важными городами. Строительство дорог в горах было гораздо более сложной проблемой, чем на побережье, так как они пересекали труднопроходимую местность с твердой почвой. Никакой необходимости в большой ширине тогда не было, так как движение на дороге в то время состояло только из людей и лам. В некоторых местах ширина дороги составляла всего лишь ярд, хотя главный маршрут был, без сомнения, более широким. Дороги, чтобы преодолевать зигзаги гор, иногда становились настоящими лестницами; проходили сквозь горные отроги или огибали утесы; они обкладывались стенами на высоких плато и прокладывались на болотах в виде обложенных камнями тротуаров из дерна, пронизанных водоотводящими трубами для дренажа.

Водные потоки и долины пересекались мостами, это были либо узкие каменные плиты, некоторые из них еще совсем недавно можно было увидеть в Куско, или простые деревянные сооружения, состоящие из пары балок, поддерживающих крестовины. Более широкие долины соединялись висячими мостами, известным примером которых является мост по ущелью реки Апуримак, к северо-западу от Куско; река эта представляла труднопреодолимое препятствие для экспансии инков, пока ее берега не соединились таким мостом. Эти мосты сооружались из пяти больших тросов, состоящих из растительного волокна, иногда получаемого из алоэ, называемого магуей, три из этих пяти тросов шли на устройство настила, а два оставшихся служили в качестве перил. Вся конструкция держалась на четырех каменных башнях, по две в каждом конце, где находились специальные балки, к которым они крепились. Мост обслуживался людьми, жившими поблизости, в качестве платежа их трудового налога в их обязанности вменялось каждый год или два обновлять тросы, что было тяжелым трудом, ведь мост мог достигать целых 200 футов в длину. Тросы сильно раскачивались при ветре, и переход по такому мосту доставлял довольно неприятные впечатления; тем не менее, испанцы не смогли придумать ничего лучшего, и мост Апуримака прослужил вплоть до конца XIX столетия.

Дома для отдыха, называемые тампо (испанизированные в тамбо), иногда соседствующие с государственными складами, строились вдоль дорог с интервалами от четырех до восьми миль по дорогам для официальных лиц – другим такой отдых не предоставлялся, а посты для уже упомянутых нами гонцов размещались на расстоянии полутора миль, а возможно, и меньше. Посты эти представляли собой хижины, стоящие с обеих сторон дороги, и в каждой размещалась пара гонцов, называемых часкуи, которые, как считают, были способны доставлять сообщения в пределах 150 миль за день. Когда император, его семейство и немногие представители знати путешествовали, их несли в паланкине с балдахином четыре носильщика. Это были мастера своего дела, и работали они, как и гонцы, сменяясь на постах. Но такой привилегированный способ передвижения был доступен только верховной знати.

Некоторые особенности политики инков помогли им сплотить империю в единое целое, хотя процесс этот еще не завершился к тому времени, когда все уже было кончено. Хорошо известна процедура, незнакомая в Старом Свете, – переселение потенциально непослушных групп населения из недавно побежденной области в подконтрольные районы империи, сопровождавшееся заменой их лояльными колонистами. Эти переселенцы назывались митимаэ. Как уже предполагалось в предыдущей главе, эта практика, возможно, осуществлялась еще в период Экспансии, этой особенности инки, вероятно, научились от империи Чиму. Мудрость политики инков подтверждается тем фактом, что они понимали эффект, оказываемый высотой на здоровье, и главным образом селили митимаэ в места, находящиеся на том же самом уровне высоты, что и их родные места. Другим фактором, способствовавшим расширению империи, было распространение языка кечуа. Инки-руководители говорили именно на нем, и этот язык, несомненно, распространился вниз через младших должностных лиц до простых людей, частично по необходимости, а частично из соображений престижа. Процесс этот был далек от завершения, когда прибыли испанцы, и его продолжили христианские миссионеры.

Когда побежденные вожди племен сохранялись для исполнения служебных обязанностей в качестве курак, сыновей их забирали в Куско, чтобы последние могли получить там хорошее образование. Объекты поклонения, принадлежащие побежденным племенам, также в некоторых случаях отвозились в Куско вместе с обслуживающими их священниками. Таким образом, обе эти категории людей находились в столице в качестве своего рода заложников и одновременно давали областям возможность почувствовать некую родственную связь с Куско.

Невозможно понять природу империи инков, не имея некоторого представления относительно ее религии, на которой была основана вся ее жизнь и неотъемлемой частью которой являлся и сам правитель. Во главе сверхъестественной иерархии стоял бог-создатель, сотворивший не только все земные объекты, но также и других богов. Он имел различные имена, но чаще всего известен под испанизированной версией одного из них, Виракоча, означавшей «Господь». Создатель был довольно далек от каждодневных проблем, и, хотя он и изображался в некоторых храмах в человеческом обличье, больше внимания уделялось низшим богам – его представителям. Пачакамак, бог внушительного прибрежного святилища, носившего то же название, был весьма почитаем на побережье, и, когда религиозная система инков поглотила его в свою религиозную систему, создалось впечатление, что это был тот же бог-создатель, Виракоча, только под другим именем. Ниже Виракоча почитались небесные тела, солнце, луна, некоторые из звезд и Венера, а также земля и море. Солнце для горцев имело особую важность, частично из-за потребности в нем для созревания зерна и спасения от холода, который спускался на разреженную атмосферу Анд, когда солнце заходило, и частично потому, что это был личный бог и предок императора и его семейства.

Несмотря на это, известный храм в Куско, остатки которого все еще можно найти в доминиканском мужском монастыре, не был прежде храмом Солнца, хоть его так называют, поскольку главное место в пантеоне занимал Виракоча, а солнце довольствовалось второстепенным положением вместе с луной, громом, звездами и другими. Судя по сохранившимся руинам, здания храма состояли из множества прямоугольных палат, расположенных вокруг двора в пределах стены ограждения, и, хотя он был построен из самого лучшего камня и украшен золотыми пластинами, план его ничем не отличался от обычного дома, и его справедливо описывали как жилище богов, похожее на жилые дома людей. Такие храмы и действительно являлись жилищами богов и их обслуги, так как именно там сохранялись их золотые изображения и выносились из храма на площади городов для больших общественных церемоний.

Ниже главных богов почиталось большое количество местных святынь и объектов поклонения, называемых уака от слова кечуа, означающего святилище, хотя различные объекты, к которым оно применяется, вероятно, лучше было бы описать как святыни. Эти объекты поклонения чрезвычайно разнообразны по характеру, сюда относились и ручьи, и камни, и холмы, и пещеры, а также могилы и мумии. Мумиям предшествующих императоров оказывалось особое почтение. О такой мумии заботился королевский айлью, состоящий из потомков усопшего. В более поздние времена мумии хранились во дворцах, в которых пребывали в течение жизни, и обращались с ними, как с живыми, насколько это было возможно. Их, подобно великим богам, по большим праздникам выносили на площади Куско. Близ Куско, в Кенко, стоит интересная святая скала, где массивный пик известняка 20 футов высотой, подошва которого обрамлена прямоугольной платформой из камня, создает впечатление эллиптического амфитеатра, обложенного низкой каменной стеной. Горные перевалы и труднопроходимые места на дорогах почитались и ранее, и даже сейчас в этих местах люди читают молитвы и добавляют камень или жевательную коку к груде камней у стороны дороги, называемой апакита. Существовало также широкое разнообразие личных носимых с собой амулетов (фото 63), подобных уже упомянутым каменным фигурам альпака, – это изображения початков кукурузы или картофеля, кристаллы и причудливые камешки.

Храмы и святыни обслуживались священниками различного статуса, во главе стоял высший священник – обычно родственник императора. В обязанности священнослужителей вменялось составление предсказаний, приношение жертв, врачевание, а также забота о самих святынях. Общественное выражение религии проявлялось в праздниках; были праздники, связанные с каждым из двенадцати месяцев, а также специальные, проводимые в критические моменты, например во время засухи или мора. Месяцы были лунными, но год в двенадцать лунных месяцев приблизительно на одиннадцать дней короче солнечного года, и неизвестно, как эти два календаря согласовывались друг с другом. Подготовка к празднику подразумевала отказ от употребления некоторых пищевых продуктов и сексуального общения, а сама церемония в основном происходила в виде процессий, жертвоприношений и танцев. Обычно жертвами служили ламы, но морские свинки иногда также подлежали закланию, попадали на жертвенный алтарь и продукты типа пива из кукурузы. Приносились также и человеческие жертвы, но только во времена серьезных кризисов и в других особых случаях, жертвами тогда были дети или девушки, которых отбирали из числа избранных женщин. Можно практически не сомневаться, что именно этот факт объясняет находку, сделанную Уле, когда тот раскапывал кладбище инков в Пачакамаке. Там найдены мумии множества богато украшенных молодых женщин, задушенных, а затем захороненных с проявлением больших почестей. Известно, что на этом месте находился женский монастырь, который помогал обслуживать храм Солнца.

Кроме общественных и религиозных церемоний, бытовала еще частая практика очищения и предсказания. Нарушение религиозных устоев расценивалось как провоцирование гнева богов, за это нарушителю не разрешали участвовать в религиозных церемониях. Проступок снимался признанием грехов на словах и делах, сопровождавшимся епитимьей и омовением, в присутствии священника. Предсказание имело много форм – от торжественной консультации императора с одним из официальных великих оракулов в его храме перед совершением военной кампании до подсчета ядрышек кукурузы скромным сельским жителем, с целью определить, четный или нечетный день является благоприятным для начала посева.

Поводы, побудившие инков идти на большие завоевания, и причины их успеха требуют особого рассмотрения. Они использовали почти такое же оружие и тактику, как и их противники, так что причина не может быть отыскана в прогрессе их вооружения. Пращи и болы^[5] использовались для борьбы на расстоянии, а еще они приспособили копья-металки, чтобы метать их с прибрежных точек. Сами инки луком не пользовались, но они имели некоторых солдат, проживавших в восточных лесах и владевших этим оружием. Для ближнего боя в ход шли граненые булавы с каменным или медным наконечником на деревянной ручке, мечи-булавы из твердых пород дерева, каменные или медные топоры различных форм и копья. Защищались инки непосредственно стегаными хлопковыми доспехами, шлемами из стеганого хлопка или сплетенного тростника и маленькими круглыми или квадратными деревянными щитами, покрытыми кожей или тканью.

Города и деревни не были укреплены, их защитные сооружения состояли из фортов на вершинах, называемых на языке кечуа пукара, к ним сбегались атакованные врагом жители. Подобным грандиозного масштаба фортом был Сакксаиуаман (фото 70), с его тремя большими валами на одной стороне и пропастью на другой, венчающий холм выше Куско, построенный в его теперешнем виде Пачакути больше для демонстрации силы, чем для обороны. Город Мачу-Пикчу, расположенный вниз по долине Урубамба около границ доминиона нагорья, может показаться исключением из этого правила вследствие своего неприступного расположения на седловине горы (фото 1, 71), ограниченной двумя пропастями, но все это – лишь результат топографии, и сам город не имеет никаких защитных сооружений.

Как только начались завоевания инков, фундаментальным фактором их длительного успеха был постоянный наступательный дух, который удачно контрастировал с совершением набега – обычным военным приемом в условиях нагорья. К этому еще можно добавить и превосходство инков в транспортировке и поставке средств обслуживания, чему способствовали обустроенные дороги и склады продовольствия. Таким образом, они были способны переместить в необходимое для победы место подавляющую противника силу. Кроме выбранных из знати телохранителей императора, не имелось никакой постоянной армии, но была организация, гарантировавшая, что достаточно обученные люди будут доступны тогда, когда это потребуется. Все здоровые люди обучались владению оружием, и основная сила армии состояла из рекрутов мита, организованных в соответствии с областями, откуда они прибыли, в эскадроны, которые строились по той же самой десятичной системе, что и население в целом, и которые находились под командованием офицеров соответствующих званий. Эти набранные рекруты подчинялись строгой дисциплине, но практический способ ведения борьбы был подобен боевой тактике других андских племен; и начиналась она, когда с определенного расстояния на противника обрушивался град камней из пращи, бола и дротиков. Когда же противники сближались, начиналась рукопашная схватка. Один из успешных тактических приемов, придуманных инками, – это разделение сил на две части: одна боролась с врагом, в то время как другая оставалась в засаде и бросалась в битву в критический момент.

Какие причины поддерживали агрессивность инков – это уже другой вопрос. Первые завоевания соседних племен могли быть предприняты из-за мести и желания усилить свое положение, но тут нужно также принимать во внимание и личность самого Пачакути. Поскольку власть и богатство увеличились, это, видимо, распалило жажду власти еще больше, и каждое новое завоевание обогащало государство и добавляло славы императору. Королевский айлью и привилегированные инки выросли в наследственную аристократию, освобожденную от трудового налога, и, практикуя полигамию, они быстро увеличили свою численность. Эти люди обучались искусству ведения войны, и состязательный дух всегда поощрялся в их среде. Войны не только занимали людей и гасили мятежные тенденции, как известно, уже тогда существовавшие, но и способствовали созданию ответственных постов в администрации побежденных областей. Структура правящего класса пребывала, таким образом, в несбалансированном состоянии, требовавшем расширения для поддержания стабильности; и реформы, направленные на то, чтобы исправить эти тенденции, вполне могли бы иметь место, просуществуй империя немного дольше.

В действительности же империя все еще пребывала в стадии своего развития, когда пришел ее конец. Она имела два больших недостатка. Первым было отсутствие какого-либо установленного порядка назначения правящим императором своего преемника. Любой из его сыновей от главной жены мог быть избран на этот пост. Когда Уайна Капак внезапно умер, не успев назвать своего преемника, это привело к борьбе между Хуаскаром и Атахуальпой, и оба они поддерживались мощными фракциями, что ослабило империю как раз в момент, когда прибыли испанцы. Будь у империи еще несколько лет существования, Атахуальпа был бы безоговорочно признан императором. Другой слабостью империи была чрезмерная централизация власти, находящейся в руках императора. Каждое должностное лицо подчинялось вышестоящему должностному лицу, и так вплоть до императора, а между равными по рангу лицами было лишь незначительное или вообще отсутствовало какое-либо взаимодействие. Это была пирамида, построенная из отдельных, не соединенных между собой прутьев, и при поражении ее вершины все сразу развалилось. До прибытия испанцев это имело не столь существенное значение; считалось просто невероятным, что какой-нибудь внешний враг отважится пойти против самого божественного императора, но для европейцев он был всего лишь неправедным язычником, и они нисколько не колебались перед его свержением. После падения Атахуальпы в 1532 г. сопротивление в отдельных местах продолжалось еще в течение более 40 лет. Писарро возвел на престол Манко, внука Уайна Капака, в качестве марионеточного правителя, но тот восстал, собрав значительное число последователей, и даже приступил к осаде Куско и Лимы. Это восстание – серьезная угроза для испанцев – было разогнано, и Манко сбежал вниз в долину Урубамба и в конечном счете нашел себе убежище в труднодоступном месте под названием Виткос, где он, а после его смерти и его сыновья поддерживали свое шаткое правление до 1572 г. После его бегства все было кончено. Положение испанцев быстро укрепилось, и старые цивилизации Центральных Анд ушли навсегда.